У каждого есть хвост, будто накачанный стероидами — толстый и мускулистый, гротескно выпуклый. Если присмотреться поближе, можно увидеть каплю яда на кончике каждого жала, будто они поддерживают трубопровод в исправном состоянии.
Один из скорпионов носит брюки, но те надеты задом наперед, молния расстегнута, чтобы не стеснять хвост. В этом есть что-то, неотвязно беспокоящее меня, но я никак не могу ухватить кончик мысли.
Глядя, как скорпион подтягивает штаны почти человеческой рукой, я вздрагиваю. Желудок делает кульбит и меня озаряет понимание.
Это обручальное кольцо.
Что оно делает на руке монстра?
Должно быть, его привлекла блестящая штучка на одной из жертв. Как некоторые животные играют с игрушками или может быть, он обнаружил, что кольца причиняют дополнительные травмы, как кастет.
Да, должно быть именно так.
И то, что кольцо на безымянном пальце — всего лишь случайное совпадение.
Через несколько минут Алькатрас замаячил в тусклом свете. Я откидываюсь назад, словно мое движение может замедлить корабль. К тому моменту, как мы причаливаем, я вся дрожу.
Мое воображение продолжает рисовать картинки того, что нас здесь ждет. Я стараюсь гнать их, но безрезультатно.
Остров напоминает громадную скалу. Вода, должно быть, чудовищно холодна, не говоря уж об акулах, охотящихся скорпионах и зубастых демонах из ада.
Видимо, так все и закончится.
Мир уничтожен, человечество пленено, моя семья рассеяна по свету.
Эта мысль приводит меня в бешенство. Я надеюсь, злость выжжет другие чувства, потому что это единственное средство удержать меня на ногах и заставить шевелиться.
Множество узников раболепно стенают, не желая покидать лодку. Люди и животные мало отличаются в этом. И те и другие понимают, когда их ведут на убой.
Островная пристань в точности такая же, как на большой земле — темная, мрачная и усыпана острыми обломками. Холодный ветер залива задувает под рубашку, заставляя мурашки бежать по телу. Я совершенно заледенела снаружи и внутри. И все же, я заставляю себя взглянуть в лицо тому, что нас ждет.
Но ничто не может подготовить меня к тому, что происходит за пристанью.
Глава 35
Прожекторы горят вдоль стен, освещая дорожку, по которой мы плетемся на остров. Куда бы я ни посмотрела, везде вижу камень и бетон. Отшелушивающаяся краска и ржавчина сыплются со стены ближайшего здания.
Четыре скорпиона работают возле грузового контейнера с воротами из сети цепей, как на материке.
Они выхватывают блестящие внутренности и части тел из ведер и бросают их на бетон. Окровавленная земля вне досягаемости попавших в западню людей из металлического контейнера.
Воняет непереносимо. Эти люди находятся в западне дольше, чем я хотела бы знать. Могу судить об этом не только по вони, но и по тому, как они пытаются протянуть уставшие руки, чтобы попытаться схватить внутренности и измельченные части тел, находящиеся вне их досягаемости.
Эти люди рыдают и стонут. Никакой агрессии, только отчаяние. Их руки слишком тощие, они будто уже умерли, но еще не осознали этого.
Не может быть, чтобы из них сделали новых монстров или даже скормили им. Они слишком забиты, слишком голодны. Насколько голодными вы должны быть, чтобы охотиться за сырыми рублеными частями человеческих тел?
— Тупые, как грязь во всех ее проявлениях, — говорит знакомый голос. — Но в них все еще живы далекие, извращенные человеческие инстинкты.
Это Велиал. Демон. Краденые белые крылья разворачиваются за его спиной — божественный антураж для его громоздкой фигуры. Он встает позади скорпионов, швыряющих окровавленные куски мяса на землю. Сердце подпрыгивает как на сломанной доске, застревая на гигантской щепке.
Позади Велиала встает ангел с волосами цвета ириса и серыми перьями в крыльях, развевающимися на ветру. Он одет в светло-серый костюм, который передает умеренный вкус и элегантность.
Даже без девочек-трофеев я узнаю архангела Уриила, политика. Он тот, кто тайно организовал Раффи обрезание крыльев, чтобы убрать с дороги кандидата-конкурента в предстоящих ангельских выборах. Как будто этого было недостаточно, чтобы презирать его, но еще он любит прогуливаться в компании пары девушек, наводя на них ужас.
— Ты имеешь в виду свою саранчу или их игрушки? — крылья Уриила частично разворачиваются за ним, как сияние тела.
В мягком свете отеля ангельской обители его крылья выглядели почти белыми, с оттенком серого, но теперь в ярком свете городских огней они смотрятся серыми с полуночным оттенком.
Саранча?
— Саранчу, — говорит Велиал. — Люди тоже тупы, как камни. Но они слишком измучены, чтобы использовать инстинктивную изобретательность. Ты знаешь, что саранча думала, будто это игра для них? Меня это привлекло. Они также лживы, как и любой демон ада. — Он произносит это почти гордо.
Он, должно быть, имеет в виду скорпионьих монстров. Я всегда представляла саранчу похожей на кузнечиков, а не скорпионов, так что мне не ясно, почему он их так называет.
— Ты уверен, что тот, кого ты обучал, научит других?
— А кто поручится? Их суждения туманны, а мозги усохли, они, возможно, свихнулись после изменения. Трудно предугадать, что они сделают, но этой партии нужно уделить особое внимание. Они действительно кажутся более способными, чем другие. Они ближе к лидеру группы, чем ты думаешь.
Скорпион с белой прядью в волосах устает от игры и направляется к контейнеру с людьми. Лес костлявых рук отдергивается от решетки. Ноги пленников скребут пол, будто они пытаются отползти от монстра.
Скорпион встает перед тускло освещенным внутренним помещением. Потом он бросает окровавленный кусок в клетку.
Ночь тут же наполняется металлическим шарканьем, животным ворчанием и приглушенными криками разочарования и отчаяния.
Люди внутри дерутся друг с другом за кровавые куски. Насколько я знаю, это мог быть кусок кого-то из них самих, кого бы вытащили, а потом забросили обратно в качестве агонизирующего корма.
— Видишь, что я имел в виду? — Велиал улыбается, как гордый папаша.
Я ускоряюсь, желая быстрее миновать контейнер. Но другие движутся в том же темпе, стараясь не привлекать к себе внимания.
Мою руку зажимают в крепкой тяжелой хватке, отчего я дергаюсь так, что шея хрустит. Скорпион с сальными волосами, стекающими на плечи, тащит меня вон из толпы.
Тот, что с белой прядью, кидавший куски тел пленникам, смотрит на меня. Его лицо заинтересованно светится. Он направляется ко мне.
Вблизи его плечи и бедра огромны. Он выхватывает меня у второго и тащит за собой, держа оба моих запястья в одной руке. Он направился к пыточному контейнеру с его отчаявшимися жертвами. Костлявые руки с неестественно длинными пальцами тянутся сквозь металлические ячейки сетки.
Я не могу протолкнуть достаточно воздуха в легкие, а то, что удается вдохнуть, застревает кляпом. Вблизи стоит дичайший смрад.
Я запинаюсь за что-то бугристое и скользкое, но хватка монстра настолько сильна, что я остаюсь в вертикальном положении.
Мое сердце почти останавливается от осознания того, что я не дойду до каменного здания, а вместо этого, присоединюсь к замученным жертвам.
Я упираюсь ногами и сопротивляюсь. Изо всех сил стараюсь ослабить одну из рук монстра. Но мне не сравниться с ним в силе. Пара шагов, и скорпион бросает меня к металлической сетке. Я врезаюсь в нее, хватаясь за цепи, чтобы удержаться на ногах.
А потом я обнаруживаю, что темные тени из задней части коробки, шаркая, направляются ко мне.
Сгорбившиеся, с остро выпирающими руками и ногами, тряпками, волочащимися по полу, они отпихивают друг друга, чтобы как можно быстрее добраться до меня. Крик вырывается из моего рта, когда я неистово рвусь назад. Руки тянутся, как прорастающий через сетку лес костей.
Они хватают меня за волосы, лицо, одежду. Я мечусь и кричу, стараясь не смотреть на их костлявые лица, грязные волосы и окровавленные ногти. Я разворачиваюсь и дергаюсь, безнадежно пытаясь вырваться из их хватки. Их слишком много, но они слабы, едва стоят на ногах. Мне удается вырваться.
Белая Прядь издает серию громких звуков, подозрительно похожих на смех. Ему кажется это забавным. Он хватает меня и тащит к потоку людей, двигающихся с парома.
Он и не собирался бросать меня в пыточный ящик. Просто хотел подразнить пленников и, похоже, меня. Никогда до этого не хотела никого убить с таким нетерпением. Но его я точно хочу убить.
Мы идем по протоптанной дороге к главному зданию, расположенному в верхней части острова. Над нами хаотично летает рой скорпионов. Их тут так много, что они создают потоки воздуха, движущиеся в неестественных направлениях. Я из прошлого помню, что является паттерном их полета, но здесь и сейчас это выглядит и ощущается так, как будто мы находимся внутри гигантского гнезда насекомых.
В поле зрения не обычные ангелы. Это не может быть их новой обителью. Из того, что я видела, ангелы предпочитают самые лучшие вещи, Алькатрас для них недостаточно высокого класса. Должно быть, это центр обработки людей.
Я оглядываюсь посмотреть, чем заняты мама и Клара. Клару с ее набрякшей кожей и морщинистым телом найти легко, а вот маму обнаружить не могу. Когда Клара видит, что я ищу ее, она оглядывается тоже, и, казалось бы, с удивлением обнаруживает, что мамы нет рядом.
Никто, кажется, не ищет пропавшего заключенного. Не знаю, плохо это или хорошо.
Я не могу ничего расслышать за жужжанием насекомьих крыльев, но наши охранники доходчиво объясняют, когда хотят, чтобы мы двигались. Мы поднимаемся к каменному зданию на скале Алькатрас, следуя по пути, пройденном множеством узников прошлого.
Беспорядочный ветер запутывает мои волосы вокруг головы, отражая то, что я ощущаю внутри.
Глава 36
Как только мы входим в здание, шум и ветер пропадают. Вместо этого слышен тихий стон, эхом отражающийся от стен. Это не стон одного человека, а стон здания, полного людей. Я в аду!
Я слышала о жутких условиях некоторых иностранных тюрем, мест, где права человека — лишь мечта, которую видят по телевизору или о которой читают студенты университетов. Только я не понимала, что охранники, ужасные условия и ощущение того, что ты в ловушке — это лишь часть ада.
Остальная часть находится в вашей голове. Вещи, которые вы себе представляете, крики, которые вы слышите неизвестно от кого. Вид женщины, которая без остановки плачет на несколько клеток дальше вас. Вы объединяете все это в одну историю, включающую в себя бульканье, лязг и высокий пронзительный звук, словно от электропилы.
Нас засунули в старые тюремные камеры, украшенные ржавчиной и полосками краски. Вот только нас не держат в клетках по одному или по двое, как должно быть. Есть только стоячие места.
Хорошо, что койка занимает довольно много места, иначе скорпионы запихнули бы сюда еще людей, и мы просто задохнулись бы. Не многие люди помещаются на койку одновременно, но все же она позволяет отдохнуть раненым и пригодиться, когда кто-то из нас будет готов ко сну.
Через равные промежутки времени срабатывает какой-то сигнал, разносится по зданию и отражается эхом от стен, сводя нас с ума. Словно это место и без того недостаточно адское… Кроме того, каждые несколько часов кого-то из нашей группы уводят по коридорам, отчего наши нервы сдают еще больше.
Кажется, никто не знает, что происходит с теми, кого забрали, но ни один из них так и не вернулся. Охранники, сопровождающие эти группки, состоят из нескольких человек и нескольких скорпионов в качестве резерва. Человеческие охранники очень стойкие и почти не разговаривают, что делает их еще более пугающими.
За этими циклами страха, я теряю счет времени, как внутри, так и снаружи. Я не знаю, находимся мы здесь в течение нескольких часов или нескольких дней. Когда раздается лязг двери, мы знаем, что еще одна группа покидает нас.
Они проходят мимо нас, и я узнаю несколько лиц. Один из них — отец, отделенный от своего сына. Его глаза отчаянно ищут своего мальчика среди тех из нас, кто еще остался за решеткой. Он отыскивает его, слезы бегут по лицу взрослого.
Мальчик находится в клетке напротив меня. Остальные заключенные окружает его, поскольку он дрожит от слез, когда видит, как его отец уходит от него.
Один из мужчин начинает петь "О, благодать"[4] красивым, глубоким баритоном. Эта та песня, слова которой не знают многие, включая меня, но все мы признаем ее в своих сердцах. Я напеваю вместе с остальными, когда обреченная группа проходит мимо нас.
Сигареты. Кто знал, что они станут такой проблемой в конце мира?
В нашей камере есть несколько курильщиков, и один из них раздал сигареты. Мы застряли здесь вместе и, как бы не старались курильщики, они не могут курить так, чтобы дым не попадал кому-нибудь в лицо. В Калифорнии, пожалуй, ты с таким же успехом можешь плюнуть человеку в лицо, как и пустить в него струю дыма.
— Серьезно, не могли бы вы перестать? — Спрашивает парень. — Вам не кажется, что здесь достаточно плохо и без вас, загрязняющих воздух?
— Очень жаль. Если и было время, когда я больше всего нуждалась в сигарете, то это оно. — Женщина тушит свою сигарету о стену. — Впрочем, «двойной латте» тоже великолепно звучит.
Двое других заключенных продолжают курить. У одного из них на плечах и вдоль рук есть татуировки. Сложные и красочные рисунки явно были сделаны в Мире До.
До того, как пришли ангелы, в районе залива были кое-какие банды. Не много, и все они остались на своих небольших территориях, но все же они здесь были. Они, вероятно, стали причиной того, что уличные банды так быстро разрослись. Они уже были созданы и организованы. Сперва они разграбили магазины, а потом принялись за вербовку.
Держу пари, что этот парень был одним из первоначальных членов банды. От него исходит дух такого района, какой инженерам Кремниевой долины не удалось воссоздать, даже не смотря на то, что они сделали за последние несколько месяцев с улицами.
— Что тебя беспокоит, мальчик-вегетарианец? — спрашивает мистер Тату. — Рак легких?
Он наклоняется к другому парню и фальшиво кашляет, выдыхая дым ему в лицо.
Все напрягаются. Люди отодвигаются от него, но не могут оказаться достаточно далеко. Мы в ловушке так близко друг к другу, что если завяжется борьба, то достанется всем. Будто мы попали в блендер. Чтобы вы не делали, вы не сможете остаться в стороне.
Словно нам и без того не достаточно напряжения, вновь раздается сигнал, играя на наших нервах.
Вы думаете, что если в группе настоящий бандит — все остальное должно отступить на второй план? Это не так.
Долина — это не только сборище умных инженеров с приятными манерами. По словам моего отца, который раньше был одним из кротких инженеров, а потом стал самым образованным продавцом в округе, долина также наполнена рисковыми, энергичными генеральными директорами и вычурными капиталистами с мега-крутыми лицами. Воротилы. Предприниматели на скорость. Словно президент Соединенных Штатов пришел к вам на ужин.
Теперь мы живем в мире, где главные лидеры, получившие образование в Лиге Плюща, сидят за решеткой с обученными улицей бандитами, такими, как Тату, и спорят о праве курить. Добро пожаловать в Мир После.
Мистер Альфа — крупный блондин, лет тридцати с хвостиком — вероятно, постоянно посещал тренажерные залы, когда те еще работали. Держу пари, у него очаровательная улыбка, правда сейчас его нервы растянулись на пару футов дальше, чем вообще могут, и единственное, что помогает ему не сломаться — упорство и сила воли.
— У меня аллергия на сигаретный дым, — говорит Альфа. — Посмотри, нам все надо сотрудничать, чтобы выжить.
Он говорит сквозь зубы, явно пытаясь выглядеть круто.
— Таким образом, ради тебя я должен перестать курить? Отвали. Нет у тебя никакой аллергии на дым. Тебе он просто не нравится. — Тату глубоко затягивается своей сигаретой.
Третий курильщик тушит свою сигарету, похоже, надеясь, что его никто не заметит.