— И Кристофа ты нашла для меня через тьму, — произнес Малькольм.
— А как же еще? — Сэм почти кричала.
— Тише, — он оказался рядом и прижал ее к себе, и приятные волны снова окатили их обоих, — прости меня, пожалуйста.
— Делай, что хочешь, только не отпускай меня, — прошептала она, вжимаясь в него еще крепче. — Я не могу, я не хочу без тебя, Малькольм.
— Пожалуй, я кое-чего хочу, — сказал он, перенося ее на кровать и прижимая своим телом.
— Что они делают? — спросила Лея, напряженно вслушиваясь.
— Занимаются любовью, — пожал плечами Дэниэл.
* * *— Горолакс? — Кристоф вошел в хранилище. Тысячи книг стояли на полках, некоторые из них были бережно обернуты, какие-то вовсе лежали на отдельных столах под стеклом. В подземном помещении всегда было темно и прохладно.
— Здравствуй, Кристоф, — ответил немолодой человек с аккуратной седой бородкой и круглым лицом. Незатейливостью одежды и внутренней неспешностью он напоминал монаха. — Чем обязан?
— Ты как всегда к делу, — с досадой заметил Кристоф.
— А ты как всегда хотел бы задурить мне голову и сделать вид, что приходил сдуть пыль с пары книжек и отдохнуть в тишине. Нет уж, я предпочитаю знать, о чем я с тобой разговариваю.
— Собственно, никаких тайн нет, — Кристоф подошел к полке и провел рукой по старому фолианту.
— Кристоф, — Горолакс оказался рядом с книгами и аккуратно отвел руку гостя.
— А ты все также дорожишь ими, как кровью девственницы, — ухмыльнулся Кристоф.
Он поймал на себе недобрый взгляд Горолакса и продолжил: — Меня интересует наша история.
— С чего бы это вдруг? — не удержался хозяин от сарказма.
— Та ее часть, где идет речь о самом начале сотворения. А именно, о печально известной любовнице Нагары.
— Не любовнице, а возлюбленной, — поправил его Горолакс. — Но, впрочем, тебе этого также не понять, как моей любви к этим книгам.
— Не будем спорить по поводу терминологии, — Кристоф отошел прочь от полок, чтобы не нервировать хозяина. — Так что ты можешь вспомнить о ней?
— Все, что известно. — Не без доли гордости в голосе заметил Горолакс. — Ее звали Мара, она была единственной возлюбленной Нагары. Они создали невозможный союз, но темные дети погубили светлых. Тогда Мара обратила оставшихся темных детей, дав начало роду человеческому, соединив свою суть, свою силу с их сутью.
— Что это значит?
— Растворившись в них, она дала начало новой расе. Она — прародительница людей. Ну, и Нагара в какой-то мере, как это ни смешно. — Улыбнулся Горолакс. — Правда, он же создал кровопийц, питающихся людьми, нас. Потому что только так мог соединиться с ее силой вновь. Каждый раз, когда мы пьем кровь, мы пьем частичку ее силы, ее света. Именно ее свет и отличает их от нас, а по сути мы — одно и то же.
— То есть ты хочешь сказать, что вся ее сила ушла на их создание, и теперь она лишь существует в них, делая их отличными от нас.
— Если ты думаешь, что, выпив всех людей, можно снова собрать ее воедино, то ты заблуждаешься. Ее больше не существует, как таковой.
— Я вообще не говорил о такой возможности, — Кристоф задумался, — но раз ты начал, видимо, кто-то пытался?
— Да, Нагара.
— Конечно, кто же еще. — С иронией заметил Кристоф.
— Я бы на твоем месте не смеялся над этими вещами. — Сказал Горолакс. — Ведь Нагара существует.
— О, брось! Он такой же персонаж из старых сказок, как и все эти первые дети. — Кристоф был явно раздосадован. — Кто знает, как было на самом деле. Люди придумывают легенды и религии. И мы, хотя и бессмертны, недалеко ушли, потому что старейшим из нас за тысячу, а не бесконечность. Нет никого, кто бы сказал: да, я видел Нагару, и все бы мы поняли, что это правда, только лишь ощутив века в его крови.
— Малькольм — старейший в западной ветви, и ему много веков. — Возразил Горолакс. — Рядом с ним я — мальчишка. Большую часть этих книг предал мне он. И большей их части он старше.
— Малькольм, — раздраженно выплюнул Кристоф. — Он как твой Нагара играется в игры, правил которых сам не знает.
— Ты о чем? — удивленно спросил Горолакс.
— О старческом идиотизме. — Уклончиво ответил Кристоф. — Ладно, так как там Нагара пытался воскресить свою лю… возлюбленную?
Горолакс колебался между желанием говорить о древних тайнах и выставить грубияна прочь. Победило его увлечение историей:
— Когда она создала людей, Нагара понял, что единственная возможность получить на время часть их светлой силы — это пить их кровь. А привязать их к себе — это дать им часть своей темной силы. Если в существе остается хоть часть светлой силы — это смертный. Если остается лишь темная — это вампир.
— Ну а как же та часть силы, что поступает к нам с их кровью?
— Она позволяет нам пробуждаться ночью и выглядеть вполне людьми. Она и поддерживает в нас жизнь. Свет — это жизнь, Кристоф, а тьма — это смерть.
— Так как он пытался ее воскресить? — Кристоф вернулся к их теме.
— Он выпил весь свет из человека и взамен отдал ему такое же количество тьмы. И так из нескольких. Пока не понял, что сколько бы он ни пил, вся эта сила растворяется в нем, как еда в желудке у человека. И невозможно ее ни сохранить, ни отделить, ни передать кому-либо другому.
— Так те люди и стали первыми нашими?
— Да, их было четверо. От них и пошли известные тебе ветви.
— А если бы Мара была жива, — Кристоф старался говорить максимально нейтральным голосом, — она могла бы снова создавать из вампиров людей?
— Детей тьмы, которых она коснулась, отличало от нас полное отсутствие жизни, как таковой. — Произнес Горолакс. — Исходя из некоторых манускриптов, все их существование проходило во тьме в бестелесной форме, в форме темной силы и ее очагов самоосознания. Это сложно объяснить, да и описания в разных источниках расходятся и не точны. Ведь свидетелей этому фактически не было.
— Тогда откуда это вообще взяли?
— Один из манускриптов написан родоначальником ветви. Он мог говорить с самим Нагарой.
— А мог быть шарлатаном-фантазером, от скуки или безумия сочинившим сказку. — Возразил Кристоф.
Горолакс только тяжело вздохнул.
— Так вот. Возвращаясь к твоему вопросу, ей бы незачем это было делать. Но, если предположить, что она тем или иным образом соприкоснулась бы с нынешними детьми ночи, то ей достаточно было бы отдать лишь крупицу своего света, чтобы сделать нас снова смертными, ибо мы все — обращенные люди.
— Она просто какое-то недостающее звено обратной реакции, — нервно усмехнулся Кристоф, облизывая губы. — А как ее кровь, верно, вкуснее нет ничего на свете?
— У тебя, как всегда, странные выводы. — Заметил Горолакс. — Ее кровь, по идее, как концентрат: достаточно капли, чтобы утолить голод. Это все, что ты хотел знать? — Спросил он, давая понять, что беседа окончена.
— Да, Горолакс, это все. Спасибо за занимательные истории.
— Зачем тебе это? Ты ведь никогда не интересуешься сказками, как ты их называешь, от нечего делать?
— Хотел знать, существует ли способ снова превратить вампира в смертного.
— Ха-ха-ха, — громко рассмеялся Горолакс. — Я думал ты — последний, кто займется рассмотрением подобной дурацкой идеи. Конечно, за все эти годы, у меня время от времени появлялись исследователи нашей природы, ученые, мечтатели, фанатики, в конце концов, верящие в то, что процесс можно обратить. Я видел докторов и священников, считающих что наша суть — это заболевание, которое можно вылечить. Но знаешь, Кристоф, все это — полный бред, уж поверь мне. Никому подобное не удавалось, за всю историю, что у меня тут хранится на полках — никому.
— Как сказать, — заметил Кристоф. — Если верить истории о Маре — она могла бы.
— Мары нет! — гневно заявил Горолакс.
— А Нагара?
— Нагара ушел от мира, устав от бессмысленности существования. Возможно, он спит где-нибудь глубоко под землей. Возможно, растворился во тьме. Он — наш Бог, он может быть где угодно. Время и пространство не властно над ним.
— Тогда почему ты думаешь, что оно властно над ней? — Спросил Кристоф и покинул Горолакса в раздумьях.
Глава 14
Малькольм сидел рядом со спящей Сэм на кровати и любовался ее чуть вздернутым кверху носом, запутавшимися длинными волосами и прекрасным безмятежным выражением лица во сне. Она умела расслабляться так, словно никаких проблем накануне не было, не было страха и борьбы за жизнь, не было ошибки, которую он совершил. Слишком мало в нем было доверия к людям, и к Сэм в частности. Мог ли он объяснить ее поведение, не думая о предательстве или измене? Конечно мог, если бы был обыкновенным человеком. Тогда бы он понял, что ее колебания тоже были связаны с недоверием к их роду, с ее историей, с тем, что она любила и потеряла дорогого ей вампира. Малькольм тяжело вздохнул: она, должно быть, скорее искала в нем опоры и защиты, чем что-либо другое. В мире, в котором она оказалась в полном одиночестве, ей необходим был сильный друг. И не имеет значения, любит она его на самом деле или нет, но теперь он обязан ее защитить.
— Привет, — произнес он, заметив, что она открыла глаза. — Ты проспала весь день.
— Прости, — прошептала Сэм, и тут же напряженная складка появилась на ее лбу.
— Нет-нет, это отлично, что тебе удалось отдохнуть, — своими словами он словно пытался разгладить ее складку, вернуть ей безмятежное выражение лица. — Я принес тебе кофе, — улыбнулся он, ставя на кровать перед ней маленький столик.
— Вот это да, — поразилась Сэм. — Это очень… странно.
— Ты хотела сказать мило? — Он смотрел на нее с усмешкой.
— Мило, конечно.
— Пей, — сказал он, подымаясь. — А мне надо закончить дела здесь, в городе. И мы будем совершенно свободны.
— Дела, вот черт, — Сэм отыскала взглядом часы и обреченно уставилась на них.
— Работа? — Малькольм смотрел на нее.
— Да, я снова забыла хотя бы предупредить Тома. Несмотря на всю мою ценность, он может однажды не выдержать.
— Ты можешь использовать ночь для встречи с Тимом. — Предложил Малькольм.
— А ты разве не хочешь посмотреть материалы? — удивилась Сэм.
— Я? Я не занимаюсь политикой. — Малькольм улыбнулся, приподняв пальцами ее подбородок. — Ты думала, все движется по моей указке? У нас достаточно демократичное общество. Единственное, что я контролирую — это порядок.
— Как старший в семье?
— Что-то вроде того, — усмехнулся Малькольм.
— Тогда зачем меня притащили в этот дом в первый раз? — удивилась Сэм.
Малькольм едва заметно скривился, ему неприятна была эта тема.
— Тим счел тебя… потерявшейся слугой.
— Сдал меня, — закончила за него Сэм, начиная злиться. — Теперь ко мне все так будут относиться, только как к твоей собственности?
— Успокойся, — Малькольм сделал примиряющий жест рукой. — Если бы он счел тебя моей, он бы и пальцем тебя не тронул. Проблема была в том, что он счел тебя слугой погибшего хозяина. О таких случаях принято сообщать. Он всего лишь выполнил свой долг.
— И что дальше с "такими случаями"? — В голосе Сэм звучала горечь наполовину с сарказмом. — То, что было бы со мной после смерти Дориана, если бы ты не передумал?
— Если бы я не любил тебя, — спокойно ответил Малькольм и потянулся к ней, чтобы обнять.
— Прости, — Сэм сдалась и позволила прижать себя. — Я знаю, у вас свои законы, и в этом нет твоей вины. Просто, так не должно быть, я привыкла, что работа — это только работа, и по крайней мере, на ней нет никакой метафизической фигни.
Малькольм только покачал головой, отпуская ее. Она действительно верит в это?
— Да, с Дорианом это была не только работа, — она словно почувствовала, о чем он думает. — Но там я выбирала сама, насколько далеко заходить. И у меня по-прежнему была моя работа.
— Она у тебя и сейчас есть, — успокоил ее Малькольм. — Едь к Тиму совершенно спокойно. Я позвоню ему.
Она вопросительно подняла на него глаза.
— Я только скажу ему, что ты — мой человек. И забудем об этом недоразумении.
Сэм улыбнулась, радуясь, что он правильно понял ее желание, чтобы больше никто и ничто не вмешивалось в ее работу. Теперь оставалась одна маленькая деталь: чтобы результат их труда с Кэтрин понравился либеральной партии.
* * *Малькольм ушел, сделав звонок Тиму, как и обещал. Тим ждал ее с макетами этой ночью в «Шиле» через четыре часа. В дверях бесшумно появился Дэниэл:
— Господин сказал отвезти тебя. — Сэм кивнула, спокойно реагируя на него. Единственная, кого она не переваривала после последних событий — это была Лея.
— А где Лея? — осторожно поинтересовалась Сэм.
— Пошла искать своего человека. — Безразлично отозвался Дэниэл.
— Своего человека? — переспросила Сэм.
— Да, Майкла. Он пропал.
— Ты так спокойно говоришь об этом, — возмутилась Сэм. — Не повезло Майклу, — пробормотала она, думая, что любой другой хозяин был бы лучше.
— А чего беспокоиться? Он оставался с Кристофом. Возможно, он и сейчас с ним. — А потом, задумавшись, Дэниэл добавил. — Либо с голодухи Кристоф выпил его целиком.
— Тебе нисколько не жаль Майкла? — Сэм передернулась. — Человека, который спас тебя? Защищал вас ценой своей жизни?
— Он сам сделал свой выбор. — Ответил Дэниэл.
— Это был выбор между смертью и рабством, — возмутилась Сэм.
— Нет, много раньше, когда начал служить таким, как мы.
И Сэм замолчала, вынужденная признать, что в чем-то он прав. Майкл не мог не понимать, во что ввязывается и чем это ему в конце концов грозит.
— Лея точно позаботится о нем? — спросила она, почти запнувшись на имени.
— Конечно, — удивился Дэниэл. — Он — ее человек. — Он произнес это с такой интонацией, словно говорил о какой-то ценной для Леи вещи.
— Чертовы вампиры, — подумала Сэм, но вслух не сказала ничего. — Пойдем?
Дэниэл сделал приглашающий жест рукой.
— Зачем тебе ехать со мной? — спросила она.
— Малькольм не хочет, чтобы ты оставалась одна. — И заметив скептическое выражение на ее лице, добавил: — На встрече я не буду присутствовать, подожду тебя в машине.
Когда они подошли к входным дверям, двери резко распахнулись и в дом влетела Лея. Сэм невольно попятилась от нее в ужасе. Но сейчас Лея не обращала на нее ровно никакого внимания, она была зла и чем-то потрясена.
— Он сжег ему мозг, — прорычала она.
Дэниэл, похоже, понимал не больше, чем Сэм.
— Кто? Кому? — тупо спросил он, уставившись на напарницу.
— Кристоф. Майклу! — Лея металась из стороны в сторону, при этом слегка не вписываясь в углы и круша их неосознанными движениями. — Не выпил из голода, а поковырялся в голове, как в кукле, и убил.
— Может, это вышло нечаянно, из-за того, что он толком не восстановился? — спросил Дэниэл.
— Нечаянно залез ему в голову, просканировал его память, вытащил оттуда что-то, что его интересовало и уничтожил его? — глаза Леи метали искры. — Он сделал это для того, чтоб мы не узнали, что он искал. Отличная благодарность за спасение.
— Малькольм мог избавить его от благодарности, — предположил Дэниэл, — он ведь думал, что все это Смит и Сэм. — И тут же запнулся, глядя на лицо Сэм.
— Что думал? — у Сэм перехватило дыхание.
— То, что ты, шпионка ПБВ, все это и подстроила! — выплюнула Лея в лицо Сэм на новом повороте.
— Но я же… я думала, что я… что он только из-за того, что я… — Сэм тонула и не хотела верить в происходящее.
— Что ты так прекрасна в постели? Ничего, наиграется и опомнится. — Лея кипела от ненависти.
— Лея, прекрати! — Дэниэл схватил ее за руку, но она отшвырнула его к противоположной стене.
— Что? Я что-то не то сказала, мальчик на побегушках? Или у всех мужчин, живых или мертвых, отключаются мозги при виде этой сучки?
Сэм молча стояла, опершись о стену за спиной, иначе ноги не удержали бы ее.