— Это я хорошо понимаю, жаркая штучка, потому что в отношении тебя чувствую то же самое. Но тут уж ничего не поделаешь. Раз за нами ведут охоту, мне необходимо выяснить все, что только можно. — Подняв руку, Эйдан повертел между кончиками пальцев прядку ее волос. — Нам необходимо выяснить, что является причиной ее появления, ты или таза? Или и то и другое. Черт, не исключено, что она появилась из-за чего-то другого, о чем мы вообще не имеем представления.
Лисса приподнялась, села, прислонившись к изголовью, и вздохнула. Этот звук смешался с доносившимся из окна плеском набегавших на берег волн.
— Хреново все-таки быть Ключом.
— Мне очень жаль, детка, — сочувственно хмыкнул он.
Больше ему сказать было нечего, и они оба это прекрасно знали.
— Возможность быть с тобой этого стоит, — негромко, но с пылкой искренностью заявила она.
Он поднес ее руку к губам и расцеловал костяшки пальцев.
— Как насчет того, чтобы напоследок еще по пивку?
Ее улыбка оказала на него глубочайшее воздействие, побуждая остаться в постели дольше, чем намечалось, и Эйдан сел, чтобы не позволить чувствам взять верх над разумом, что в его отношениях с Лиссой случалось далеко не редко. Он очень сильно любил ее, а потому просто сходил с ума, неспособный избавиться от мучительных мыслей о том, что время, которое отпущено им провести вместе, ограниченно и постоянно утекает, словно песок в песочных часах. Он был бессмертным, а она смертной. Он ничего не мог с этим поделать и, уж конечно, не видел в этом ничего хорошего.
— Ты такой заботливый, — прошептала она. — Беспокоишься обо мне, поддерживаешь меня. Не знаю, что бы я без тебя делала.
— И никогда не узнаешь, жаркая штучка.
Глядя в темно-синие глаза своего возлюбленного, Лисса злилась на себя из-за изводящего ее, не дававшего покоя чувства страха и обреченности. Ее инстинктивной реакцией на известие о появлении Стражницы было желание убраться как можно скорее и как можно дальше, а уж никак не устраивать слежку и не пытаться выяснить, что ей нужно.
Сквозь открытую стеклянную дверь она проследила за тем, как Эйдан подошел к столу, с помощью карманного ножика очистил и разделил на дольки один из дюжины собранных вчера лаймов, собрал дольки в горсть и принес их к прикроватному столику. Очарованная потрясающей красотой его тела, Лисса не могла отвести взгляд от поигрывающих под золотистой кожей рельефных мышц и больших рук, покрытых соком лайма. Шесть с лишним футов настоящей, неподдельной, восхитительной мужественности. То был мужчина из ее снов — в буквальном смысле. Мужчина, бросивший все ради одной лишь возможности быть с нею. Мужчина, исполненный решимости, рискуя жизнью, защитить ее от собственного народа, желавшего ее смерти. Она любила его так сильно, что от жгучей, переполнявшей сердце страсти перехватывало дыхание.
— А ты никогда не задумывался над тем, что оберегать меня, работать на Макдугала и разыскивать артефакты одновременно — это слишком много даже для тебя?
Эйдан присел на краешек постели, и она, потянувшись, положила руку ему на плечо. Мускулы заиграли, когда он открыл бутылку и запихнул в горлышко дольку. Запах его кожи, пряный и экзотичный, наполнил ее ноздри одновременно с цитрусовым ароматом.
— Если сюда явился кто-то из Стражей, то могут прийти и другие.
Повернувшись, Эйдан встретился с ней взглядом. Его пронзительно-синие глаза походили на сапфиры и выглядели уникально, как, впрочем, и все остальное. Четко очерченная челюсть, разлетающиеся крыльями брови, тело, созданное, чтобы одаривать женщину наслаждением. Он был могуч, атлетически сложен, пронизан грозным великолепием. И принадлежал ей. О том, чтобы потерять его, страшно было даже подумать.
— Знаю.
Он подал ей бутылку, потянулся за другой, для себя, и игра его мышц вновь пробудила в ней чувственное желание. Несмотря на то что они весь день фактически не вылезали из постели, даря друг другу наслаждение, ее страсть не ослабевала. Ей постоянно хотелось близости, а любой физический контакт до боли обострял эту потребность.
— Коннор не явился бы сюда, не будь это вопросом жизни и смерти, — устало произнес Эйдан. — В отличие от меня он был вполне счастлив в Сумерках. Надо полагать, для него этот мир — сущий ад.
— Лихо, — пробормотала она. — Звучит многообещающе.
Эйдан отверг древнее пророчество своего народа, предрекавшее, что она, то есть Ключ, станет причиной гибели обоих миров, и покинул Сумерки, свою родину, из любви к ней. Ни у кого иного из Стражей столь мощного побудительного мотива не имелось.
— Не оставляй надежды.
Он пристроился с ней рядышком к изголовью, вытянув длинные голые ноги, поскольку всю его одежду составляли свободные шорты цвета хаки. Снаружи быстро смеркалось, однако никто из них не пытался включить лампу: им вполне хватало света, проникавшего в спальню сквозь приоткрытую дверь ванной.
Запрокинув бутылку, Эйдан сделал насколько больших глотков и откинулся назад, примостив пиво на коленях.
— Быть может, найден способ безопасного перемещения Стражей между мирами. Не исключено, что у него для нас хорошие новости.
— Отвратительно чувствовать себя такой беспомощной, — призналась Лисса, безостановочно теребя пальцами этикетку на бутылке, в то время как ее взгляд не отрывался от меча в ножнах, лежавшего на ближнем стуле. — Языка вашего я не знаю и даже помочь тебе в расшифровке записей, которые ты украл, не могу.
— Позаимствовал, — со смехом поправил ее он.
— Боевыми искусствами я тоже не владею, — фыркнула она, — так что помочь тебе в схватке не в состоянии. И памятью веков, в отличие от тебя, не обладаю, так что в поисках артефактов от меня никакого толку.
Потянувшись, он унял безостановочное движение ее пальцев, положив на них холодную влажную ладонь.
— То, что ты всего этого не умеешь, не имеет значения. Куда важнее твоя способность перезаряжать меня. Вот почему в этот раз я и взял тебя с собой.
— Мне очень хотелось. На дух не переношу, когда приходится с тобой расставаться и не видеться днями, а то и неделями. Мне слишком тебя недостает.
Эйдан посмотрел на нее с мягкой улыбкой:
— Мне нужно, чтобы ты была со мной. И это не просто вопрос удобства. Каждый твой вздох лишний раз показывает, что мне есть ради чего жить. Каждая твоя улыбка дарит мне надежду. Каждое твое прикосновение воплощает в жизнь мои мечты. Ты поддерживаешь во мне жизнь, жаркая штучка.
— Эйдан…
У нее щипало глаза. Он мог выдать какую-нибудь банальность, но в его устах ничто не звучало банально. Потому что во все, что бы ни делал, он вкладывал себя на сто процентов, — и в любовь к ней.
— До встречи с тобой я умирал.
Она знала, что так оно и было. Не в физическом смысле, а в эмоциональном. Утомленный вечным патом в нескончаемой войне с Кошмарами, остро ощущающий нехватку подлинной близости, Эйдан практически не жил, а существовал. Он поведал ей о своем былом одиночестве, хотя мог бы и не говорить этого. Она видела пустоту в его взгляде.
— Я люблю тебя. — Она подалась к нему и припала губами к его губам.
Несмотря на все различия, причем немалые, что и естественно для уроженцев разных миров, во многом они были схожи. Лиссу изводила невозможность выспаться, и ни на что, кроме работы, у нее практически не оставалось сил. Любовь Эйдана подарила ей надежду, позволив с оптимизмом смотреть в будущее.
— Ты чертовски похорошела, — поддразнил он ее, удержав за затылок, когда она попыталась отстраниться, после чего облизал ей губы и легонько куснул нижнюю. Она приглашающе застонала. — И рад бы тобой заняться, — прошептал он, — но нам скоро надо идти.
Кивнув, Лисса зажала в кулак висевший на шее амулет. Поразительно, как камень, представлявший собой пепел Кошмара, сплавленный со стекловидным материалом из погибшей и покинутой прародины Стражей, смог изменить ее жизнь. Однако он обладал уникальным излучением, сочетавшим энергетику Кошмаров и Стражей, ограждал ее сны и от тех и от других, что позволяло ей спать нормально.
— Да, знаю. Я ведь уже и душ приняла.
— Вот и прекрасно. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Как совсем стемнеет, так и отправимся. Сначала я загляну в тот мотель и постараюсь выяснить, что здесь нужно этой нашей подружке-Стражнице, а потом мы поедем в Энсенаду, где заберем для Макдугала реликвию и встретимся с местным шаманом.
— Уловила. Уж за рулем я не подведу.
— Кто бы сомневался, сумасбродная гонщица. — Эйдан еще раз основательно приложился к пиву. — Во всяком случае, на этот раз мне удалось выкроить для нас с тобой две недели. И я не покину Мексику, не раздобыв эту таза.
В начале месяца, когда оставалось всего несколько часов до открытия аукциона, на который выставлялась загадочная игрушка, наниматель Эйдана Шон Макдугал неожиданно позвонил ему в Калифорнию по поводу возможной покупки меча. Эйдан был раздосадован, однако ничего поделать не мог.
Макдугал был эксцентричным и чрезвычайно богатым коллекционером антиквариата. Эйдан, великолепно, на личном опыте знавший историю и превосходно владевший всеми языками Земли, как нельзя лучше подходил для работы по пополнению этого собрания редкостей. Работа давала Эйдану средства, необходимые для путешествий по всему миру в поисках артефактов, упоминавшихся в писаниях Старейших, так что за нее приходилось держаться.
— Никак не пойму, — произнесла Лисса, размышляя вслух, — почему Старейшие послали Стражей в наш мир на поиски артефактов только сейчас? А не раньше, до того, как сюда прибыл ты.
— Да потому, — пояснил Эйдан, — что пока не появился Ключ, то есть ты, здесь они находились в большей безопасности. Сумерки невелики, практически невозможно век за веком прятать там что-то. А здесь, наоборот, реликвии находились вдалеке от любопытствующих.
Вздохнув, Лисса отбросила простыню и выбралась из кровати. Когда она встала, Эйдан восторженно присвистнул, и это вызвало у нее улыбку. Натянув через голову полосатое летнее платьице, она прихватила пиво и вышла на балкон полюбоваться закатом. Спустя мгновение по обе стороны от нее оказались его руки — в одной он держал пиво, другой взялся за ограждение. Губы коснулись ее плеча. Ощущение того, что его могучее тело находится совсем рядом, дарило приятное спокойствие.
Откуда-то снизу тянуло запахом барбекю. Рядом, на маленьком пластиковом столике в углу балкона, стояла открытая бутылка с маслом для загара, испускавшая легкий кокосовый аромат. Для Лиссы, жительницы Калифорнии, во всех пейзажах и запахах курорта не было ничего неожиданного, но она беспокоилась за Эйдана, проведшего столетия в своего рода пузыре, как он ей втолковывал, лакуне между двумя пространственно-временными континуумами. Здешняя избыточность ощущений могла оказаться для него нервирующей.
— Тебе недостает этого? — мягко спросила она. — Сумерек?
И ощутила кожей, как изогнулись в улыбке его губы.
— Не в том смысле, в каком ты можешь подумать.
Лисса повернулась между его руками к нему лицом и с удовольствием заметила, как похотливо блеснули его синие глаза.
— То есть?
— Порой мне недостает абсолютной тишины и знакомой обстановки моего дома, но только потому, что мне хотелось бы взять туда тебя. Оказаться с тобой в таком вот совершенно уединенном, безопасном месте. Где не приходится беспокоиться о времени и где я в состоянии отключить все звуки, чтобы не слышать ничего, кроме тебя, кроме тех звуков, которые издаешь ты, когда я в тебе.
— Это было бы здорово, — со вздохом сказала она, любовно обвив руками его талию.
— Это мой сон, — отозвался он, опустив подбородок ей на макушку. — К счастью для нас, мы знаем, что сны могут становиться реальностью.
* * *Стейси зашевелилась первой. Коннор еще только собрался притянуть ее ближе, а она уже сама стала елозить похотливым задом по его паху. И его член откликнулся незамедлительно. Это заслуживало восхищения, учитывая, что его обладатель пребывал далеко не в лучшем состоянии. Все-таки путешествие между пространственно-временными континуумами даром не дается.
— Боже мой! — выдохнула она. — У тебя опять стоит! Да как это возможно после такого?
Спрятав ухмылку в ароматной копне ее черных шелковистых кудряшек, он покрепче сжал ее в объятиях. Как он и ожидал, она оказалась мягкой и теплой, что представляло собой немалую ценность в этом, на его взгляд, чертовски дерьмовом мире. Раз уж ему не было дано укрыться от неприятностей, он решил, по крайней мере, отгородиться от них, уединившись со Стейси. Просто укрыться в спальне и постараться выбросить из головы события нескольких последних недель.
— Ты так ерзаешь и трешься о меня своим жарким маленьким тельцем, что, не вскочи моя шишка, я бы всерьез забеспокоился.
— Ты ненормальный. Я уже вся изошла.
— Да неужели? — проурчал он, запуская руку между ее раздвинутыми ногами, подал бедра кверху, вводя член глубже в нее. Другая рука легла на ее полную грудь. Его умелые пальцы занялись ее клитором, растирая его, по сравнению с тем неистовством, с каким недавно занималась этим она сама, внимательно и нежно.
— Не беспокойся, теперь я все проделаю сам.
— Я не… Ох! Я не могу!
— Еще как можешь, дорогая.
Коннор облизал ее ухо, после чего запустил язык внутрь. Она задрожала, исходя соками на его члене. Ощущение было весьма приятным, и он, размеренными точками бедер вверх, принялся массировать ее тесное влагалище толстенной головкой члена. Одаривая ее наслаждением с помощью своего тела и своего незаурядного умения. И чувствуя, как ее ответная реакция разгоняет тот холод, что скопился внутри его, порожденный Кошмарами и тоской по дому.
Стейси начала постанывать и вертеться в его руках, издавая бессвязные восклицания:
— Да… О боже… Еще… Глубже!
Он сжал пальцами ее сосок, в то время как ее внутренние мышцы судорожно сжали его член, вызвав ответный стон у него.
— Вот так! — выдохнул Коннор, полностью удовлетворенный ее реакцией.
Она целиком сосредоточилась на нем, а он на ней, и это было превосходно. Она была превосходна.
Когда Стейси, издав что-то похожее на писк, обмякла в его руках, он прижал ее к себе, покрывая поцелуями и бормоча слова одобрения.
— Господи! — простонала она, уронив голову набок, и прижалась щекой к его щеке. — Три оргазма за час. Ты что, собрался меня прикончить?
— А ты недовольна? Я буду стараться сильнее.
Она чмокнула его руку, поглаживавшую ее сосок, и он рассмеялся.
— Мне нравится твой смех, — застенчиво призналась она.
— А мне нравишься ты.
— Ты меня не знаешь.
— Хмм… Я знаю, что ты любишь своего сына и что ты хорошая подруга Лиссы. Знаю, что ты стойкая, упорная, растила мальчишку сама, без всякой поддержки, что тебя, и вполне справедливо, возмущает. У тебя своеобразное чувство юмора, и ты не Доверяешь мужчинам, которые хотят от тебя чего-то большего, чем секс.
— Так оно бывает надежнее.
Она хихикнула, и этот девический смешок в сочетании с пышными, женственными формами тела усилил его эрекцию.
— Господи! Да что же это такое?
— Это ты кончила трижды, а я всего один раз, — заметил Коннор. — И должен признаться, ты мне нужна не только для секса. — (Она напряглась.) — Стейси, у меня нет здесь друзей. Кроме Эйдана.
— Послушай…
Она выпрямилась, села и слезла с него. Скрыв внутренний вздох разочарования, Коннор тоже приподнялся и потянулся, чтобы снять раздражавший его презерватив. В Сумерках подобные меры предосторожности не требовались, поскольку венерических заболеваний там не было, а зачатие осуществлялось только при желании, но сказать ей об этом он не мог. Она бы просто не поверила.
— Полезные друзья — это в порядке вещей для многих. Но не для меня.
Улучив момент, он зашел в ближайший гостевой санузел, избавился от чертовой резинки и, подняв крышку унитаза, принялся отливать, оставив при этом дверь открытой, чтобы дослушать ее возражения.
Стейси, прислонясь к косяку, настороженно смотрела на него. Это казалось бесцеремонным, даже, пожалуй, грубым, но в то же время откровенно-интимным, чего он и хотел. Интимности. Близости. Именно этого он добивался и именно это рассчитывал получить. Ну а заодно отвлечь ее и заставить забыть о том, что сама она ниже пояса голая. Обстоятельство, которое его радовало и приятно волновало.