Таня слушала затаив дыхание. Ей стало страшно и обидно, краешком рассудка она понимала: Саша не врет, но ей обо всем этом рассказывает специально, чтобы отговорить от работы на скорой.
Ерофеев сидел лицом ко входу и всему залу. Она не видела, что происходит за спиной, выпила коньяк, откусила теплое хачапури, чтобы погасить жгучесть, и заметила, что Саша спешно вытирает руки… А лицо такое, будто они на вызове у тяжелобольного… Она оглянулась.
– Что случилось?
– Еще не знаю, но что-то случилось.
За дальним столиком девушка, сидящая с молодым человеком, вдруг побледнела, приложила правую руку к груди и что-то негромко сказала своему спутнику. Тот вскочил, замахал руками и побежал к стойке, за которой стояла Гуля…
– Скорую, скорую вызывайте! Ей плохо!
Гуля молча выложила телефон на стойку:
– Вызывайте!
Ерофеев поднялся.
– Пойдем поглядим, что там?
Таня молча двинула за ним. Девушка, для которой вызывали скорую, сползала со стула. Она не теряла сознание, но сильно ослабела, пот крупными каплями покрыл мраморный лоб. Она часто дышала ртом.
– Возду… ха не хва… тае… – проговорила одними губами.
– Диабет? – спросил Ерофеев, подразумевая, что девушка сделала себе инсулин, а поесть не успела.
– Нет… что-то в серд… це, у ме… ня… бывают такие приступы, только ред… ко… – ответила девушка.
Ерофеев взял ее руку, нащупал пульс… Таня взяла другую и тоже принялась считать. Под пальцами лучевая артерия, словно ниточка, пульсировала с бешеной скоростью.
– Сто семьдесят примерно, – сказал Саша. – Вот шарашит. Пароксизмальная тахикардия.
– Отчего так?
– Я в туалет хочу, – сказала девушка.
– От жизни. Это врожденная патология, между правым предсердием и желудочком. – Он приподнял девушку, подхватил под мышки. Подошел ее парень и удивленно смотрел на упражнения Ерофеева. – Потерпите, это почки так среагировали на тахикардию.
– Эй, что вы делаете?!
Девушка была словно кукла тряпочная, однако чуть-чуть помогала, упираясь ногами в пол. Она догадалась уже, что с ней занимаются медики.
– Стараюсь снять приступ. Помогите мне. – Саша объяснил: – Не стоит ее вести в туалет – может там отключиться.
– Сейчас скорая приедет, положите ее на место!
– Пока они приедут… она декомпенсируется, – сказал Ерофеев, – на таких скоростях сердечный выброс недостаточный… почки страдают и легкие перегружаются… Держи! – приказал он парню.
– Что мы можем без медикаментов? – спросила Таня.
Парень послушно обнял свою даму за грудь, под мышками, и держал в ожидании новых приказов. Ерофеев отвел Таню в сторону и сказал:
– Попроси Гулю выключить музыку… И неожиданно грохни в какое-нибудь блюдо железное, только очень громко и один раз, так чтоб никто не ожидал. Поняла?
Таня кивнула и пошла выполнять распоряжение. Остальные посетители столпились полукругом, галдели, обсуждая происшествие. Пришел хозяин – Гено – и приказал:
– Откройте двери! Нужен свежий воздух!
По кафе прокатилась волна морозного воздуха.
Ерофеев приказал громко:
– Тишина! Замолчите все! – Голос покрыл рокот зала – и наступила тишина. Все ждали: что дальше?
Именно в этот момент раздался дикий звон: скалкой по большому противню… От неожиданности девушка икнула, краска вернулась на лицо, она засучила ногами, пытаясь уже стоять самостоятельно. Ерофеев взял запястье – пульс стал реже, сильнее…
– Все! Приступ прошел!
В зале расхохотались. Несколько матерных возгласов погасли в звоне и смехе.
– Ничего себе способ лечения!
Пришла Таня.
– Ну что?
– Все. Сейчас скорая приедет, нужно будет ее в больницу отвезти.
Услыхав о больнице, девушка запротестовала:
– Не надо! Я не хочу, уже все прошло!
– Положено, – объяснил Ерофеев, – приступ может повториться. Нужно обследовать и в конце концов сделать операцию.
– На сердце? – ахнул парень, отпустив спутницу.
– Да, сейчас эти операции делают лазером, ничего не разрезая… Новые технологии. У нее в сердце есть дополнительные лишние проводящие пути, из-за них и возникает приступ. Если лазером их пересечь – она больше не будет так болеть. Сердце начнет работать нормально и уже без сбоев.
Они вернулись за свой столик. Хачапури остыло, и долма, и чанахи покрылись блестками жира… Ерофеев потыкал в баранину вилкой.
– Саш, – он поглядел на Таню, – а зачем я била в бубен? И почему приступ прошел от этого?
– Он прошел от испуга. Вагусная реакция. Это иногда помогает. Можно крепко ударить под дых или пощекотать…
Подошла Гуля, принесла горячую долму и чанахи, холодные блюда забрала. Ерофеев поглядел на процесс и сказал со сталинским акцентом:
– Хароший врач голодным нэ останется![119]
Таня набычилась и, глядя на Ерофеева, сказала как можно тверже:
– Я хочу и буду работать на скорой помощи!
Саша преподнес ей цветы уже по дороге домой, забежал в киоск и вручил букет.
– Я никак не могу запомнить их название, – смущенно улыбнулся. – Астролябия…
– Альстромерия, – сказала Таня, пряча лицо в цветах, чтоб он не заметил, как она опять покраснела. – Красивые.
Рис. 16. Патологические проводящие пучки Кента
Патологические проводящие пучки Кента в желудочек часто начинают проводить вредную импульсацию, и сердце срывается на бешеный ритм, при этом прокачивая кровь гораздо хуже… Сокращения становятся поверхностными, артериальное давление падает.
Еще с древних времен было замечено, что тормозящий нерв – вагус (блуждающий) при активации способен заблокировать патологическую импульсацию… но его нужно возбудить. Чем? Испугом, резким звуком, ударом, еще можно резко надавить на глаза, тогда ганглий, расположенный в орбите позади глаз, передаст импульс вагусу. Все это «домашние» средства, но довольно эффективные. Замечено также, что у женщин приступ проходит при неожиданном прикосновении к эрогенным зонам.
Информация для немедиков – участников событий
Пароксизмальная тахикардия (ПТ) может сопровождаться снижением артериального давления.
Что нужно делать?1. ПТ – это обязательный повод для вызова бригады «03». При общении с диспетчером необходимо сказать «НАРУШЕНИЕ РИТМА СЕРДЦА». Если будут задавать дополнительные вопросы, а вы успели осмотреть больного, посчитать пульс (на 30 секунд и умножить на 2) или даже измерить артериальное давление, сообщите полученные данные диспетчеру (ПУЛЬС И ДАВЛЕНИЕ). Если только посчитали пульс, определите его напряженность: мягкий, слабый, твердый, уверенный.
2. Отметьте такие симптомы, как НЕХВАТКА ВОЗДУХА, БЛЕДНОСТЬ, ПОТЛИВОСТЬ, ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ, СЛАБОСТЬ, ПОТЕМНЕНИЕ В ГЛАЗАХ – все это свидетельствует о недостаточном кровообращении.
3. После того как вызов сделан и осталось дождаться бригаду, придайте больному сидячее положение, если он не потерял сознание.
4. Крепко большим пальцем надавите на глаз (на один или сразу на оба), чтобы больной сказал: «БОЛЬНО!» Это действие может привести к прекращению приступа. Подобный эффект дают следующие приемы: дать выпить стакан ледяной воды, в этот момент крепко хлопнуть по ягодице или ударить кулаком в солнечное сплетение; иногда помогает пощечина или громкий резкий звук в полной тишине (например, удар в гонг, также можно разбить хрустальную или китайскую фарфоровую вазу или сделать что-то подобное – то есть вызвать испуг у больного).
5. Если приступ удастся снять до приезда медиков, это не дает повода отказываться от госпитализации, но, вероятнее всего, согласно современным стандартам, ее даже не предложат. В этом случае придется самостоятельно через участкового врача проходить обследование и лечиться.
6. Урежению сердечного ритма способствует минеральная вода с повышенным содержанием ионов калия (К+): «Ессентуки» № 4, № 17, «Новотерская» и др. профилактически, но не во время приступа.
Соленый день
История двадцать вторая, в которой Таня была готова взорвать гимназию сестры, но вместо этого спасает жизнь первоклашке, а заодно узнает, что молитвы работают.
Последняя сессия – госэкзамены – Таню уже не пугала. Училась она ровно, без напряжения, а последний курс – один семестр после практики – пролетел вообще незаметно, ибо навыки, обретенные в работе, лишь находили подтверждение и объяснение в теории, которую давали преподаватели. Оставался последний экзамен. Таня ездила в училище – готовили капустник выпускников. Сама она не выступала, но вошла в группу как оператор. Нужно было прийти с видеокамерой и все заснять.
Сидя у окна перед разложенными конспектами, Таня задумчиво смотрела на скачущую по подоконнику синицу. Глаз-бусинка озорно поглядывал на замершую девушку, птичка то подскакивала к окну, то отбегала к самому краю, но не улетала. Таня авторучкой постучала по стеклу. Синичка вспорхнула в панике, но тут же вернулась и укоризненно глянула: «Не пугай! Я же маленькая!» – постучала клювом по стеклопакету.
– Есть хочешь… – не столько спросила, сколько констатировала Таня.
Она пошла на кухню, в морозильнике нашла кусок несоленого сала, которое мама собиралась перетопить, и нарезала его тонкими длинными «червяками». Когда девушка отворила форточку, синица смылась на соседнее дерево, но как только на подоконнике оказались «белые жирные червяки», моментом вернулась обратно и принялась собирать их в клюв, а набрав приличную «горстку», улетела. Таня, стоя коленками на стуле и руками упираясь в письменный стол, наблюдала за процессом поедания. Через пять дней выпуск, хорошо бы пригласить Ерофеева. Все-таки благодаря ему Таня столько знает и умеет. Она старательно отгоняла мысли, что ей просто очень хочется его увидеть, побыть рядом, поговорить. Она утешала себя, что вот закончатся госы, распределится она на ерофеевскую подстанцию и они будут работать вместе. А пока учеба важнее. Тем более что осталось всего ничего. Идея пригласить Сашу росла и крепла. Таня набрала номер его мобильного.
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сказал робот женским голосом.
«Это случается», – пришла на ум фраза из фильма «Форрест Гамп». Таня взяла трубку домашнего аппарата и набрала номер подстанции. Сняла диспетчер.
– Подстанция скорой и неотложной помощи, диспетчер Ляхова, слушаю!
Диспетчер Ляхова – это не совсем то, что Тане хотелось. Она постаралась спросить как можно тверже и равнодушнее:
– Добрый день. Скажите, пожалуйста, а фельдшер Ерофеев сегодня на подстанции?
Пауза в пару секунд, затем Ляхова сказала:
– Подождите минутку.
Таня замерла у трубки, сердце засбоило, во рту пересохло, отчего-то заложило нос и захотелось плакать. Она вдруг с ужасом подумала: а как она будет разговаривать с Ерофеевым? Ком в горле не давал даже пискнуть. Ожидание в тридцать секунд показалось вечным, время остановилось. Вдруг трубка брякнула, зашуршала, и Таня приготовилась радостно завопить: «Саша!» – но незнакомый женский голос вдруг сказал:
– Вот что, подруга! Оставь Сашку в покое. Ты меня поняла? Б… – дальше пошел поток отборных выражений, но уже, как сквозь вату, Таня их не слышала. Что это? Кто это? Она попыталась собраться с духом и хоть что-то ответить, но только пискнула:
– Я…
– Головка от… – резюмировали матом на том конце. – Появишься на подстанции, пеняй на себя! Ерофеева я тебе не отдам!
Таня слушала короткие гудки и ревела. Было страшно обидно за все: за грубость, за грязь, за то, что Ерофеев ничего ей не сказал… Ну почему он сразу ей не сказал? А в кафе? Он ведь пригласил ее в кафе… «Я думала, он ничей!» Слезы вдруг высохли. «Погоди, погоди! Чего я реву?» Ерофеев и грубиянка из телефона абсолютно не вязались. «Не мог он с ней… ну никак не мог! Такая хабалка – и Саша! Нет, это какая-то несуразица. Да и кто она ему? Жена? Любовница? Что значит «Ерофеева не отдам»?! Он что – бычок на веревочке?»
Таня пошла, умылась. Забралась на стул с ногами, усевшись по-турецки, и принялась терзать мобильник. Из того упорно неслось: «Аппарат абонента…» Разозлившись окончательно, Таня швырнула мобильник на диван, кошка мявкнула и умчалась, сообразив, что под горячую руку лучше не попадаться. Материться она, конечно, не станет, но сейчас неизвестной грубиянке с подстанции досталось бы! Ярость в сердечке бурлила и требовала выхода. Поэтому, когда зазвонил телефон, она схватила трубку и страшным голосом крикнула:
– Я слушаю!
– Танька, ты чего? – мамин голос немного унял боевой дух.
– Не, ничего, – уже спокойнее ответила Таня.
– Слушай, у меня сыпь… обчесалась вся.
– А на что?
– На аллохол… Ты ж знаешь, я чеснок не могу, а там крапива и чеснок. Маме гастроэнтеролог назначил желчегонное – аллохол, а его, оказывается, нельзя.
– И что делать?
– Ну, позвони своему Ерофееву, спроси!
«Не сыпь мне соль на рану», – подумала Таня, скрипнув зубами. Мама по напряженному сопению почувствовала неладное.
– Вы чего, поссорились?
– Ничего не поссорились, – предательский нос немедленно набух. – Просто я дозвониться до него не могу.
– А что же мне делать?
– Я перезвоню тебе, – пришла спасительная мысль.
Таня снова позвонила на подстанцию и сказала:
– Переключите, пожалуйста, на старшего врача. – Когда трубку поднял доктор Сомов, Таня облегченно вздохнула и почти так же радостно, как в первый раз, звоня на подстанцию, только слегка осипшим голосом сказала: – Здрасьте, Виктор Васильевич! Это Таня, помните?
– Ну конечно, помню, Танечка. Что случилось?
– Маме назначили желчегонное, а на аллохол – аллергия. Точнее, на чеснок или крапиву, я не знаю. Чем можно заменить?
– Ты знаешь что, дай ей овесол, – сказал Сомов, – хороший препарат, там травы тоже, но ни чеснока, ни крапивы. Только вот что: у нее камней в желчном пузыре нет?
– Нет, – ответила Таня, – ее обследовали, сказали, что снижена моторика желчного пузыря, густая застойная желчь, и назначили диету и желчегонное.
– Ну и замечательно, пускай пьет овесол в таблетках, а еще скажи, что полезно к нему добавить гепатрин – это печеночный протектор. Я понятно говорю? По правде – ерунда, но людям нравится. А если реально надо желчь гнать, то отвар кукурузных рыльцев или крапивы.
– Абсолютно. Гепатрин и овесол, – в памяти что-то забрезжило. – А разве это не добавки? – Таня знала, насколько щепетильны врачи в отношении различных БАДов.
– Это самые нормальные препараты, растительные, только вот дозы там маленькие, надо пить по две-три капсулы, чтобы действовали. – Таня не увидела улыбки Сомова, но почувствовала ее. – У моих стариков тоже проблемы с печенью и желчевыведением – принимают овесол с гепатрином и нахваливают. Но если по-честному, я им настрого запретил есть свинину и жареную пищу – любую.
– Спасибо вам огромное.
Таня положила трубку. «Ведь есть же нормальные люди, добрые и отзывчивые. Хороший дядька Сомов. Был бы помоложе и неженатый. И что? Да нет, ничего…» Таня засмущалась от своих же мыслей. «Ну, если шутить могу, значит, не все еще потеряно». Она перезвонила маме и передала рекомендации Сомова. Та все записала и вдруг извиняющимся тоном сказала:
– Тань, Вика звонила. – Таня приготовилась к худшему. А чего еще ждать от младшей сестры? – Математичка требует родных на разговор. Сходи, а?
– Ну, мам, у меня ж экзамен послезавтра. – Очень не хотелось ей общаться с этой грымзой.
– Тань, ты свободнее всех: папа в отъезде, будет поздно вечером, мне с работы отпрашиваться, а я баланс готовлю, потом еще в аптеку бежать за этими, как их…
– Овесол и гепатрин, – подсказала Таня, – ты запиши!
– Да записала. В общем, кроме тебя, некому, сходи, успокой…
– Ладно, – мрачно сказала Таня, – успокою.
Школе-гимназии сильно повезло в этот день, что у Тани не оказалось под рукой гранатомета, танка или другого какого-нибудь страшного оружия. Ни минуты не сомневаясь, разнесла б она эту халабуду по кирпичикам. Вот в таком состоянии духа шла она ко входу.