– О всякой ерунде. Ни о чем, – сказал Ерофеев.
А черная кошка ревности заскреблась в сердце еще сильнее. Подруга все-таки у нее была, еще старая, детсадовская и школьная. И только ей Таня рассказала про Ерофеева и про странный телефонный разговор с неизвестной соперницей. Подружке только детективы писать. Она долго выспрашивала Таню обо всех, кого та знала из сотрудников подстанции, о Ерофееве, составляла психологический портрет и в конце концов сказала:
– Он тебя ловит.
Таня не поверила:
– Глупость это.
– Ничего не глупость, – возразила подружка. – Помнишь в «Онегине»: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей»?
– Тем легче, – поправила Таня. – Мы с ним даже не целовались.
– Он хочет все, – сказала подружка. – Ох, Танька! Смотри, мужики коварные… им бы только в койку затащить!
Таня махнула рукой:
– Это не так просто. Я что – кукла? А эта, которая на подстанции с ним работает? Это что?
– А это он, наверное, кого-то нарочно подговорил, чтоб тебя совсем задурить и ты, значит, была бы на все согласная.
Соображения подружки совпали с тайными желаниями Тани. Она и правда подумала: «А что? Если б Ерофеев предложил, не отказала бы в тот момент». Потом это опьянение от отчаяния прошло. Наступило трезвомыслие. Она стала наблюдать за Ерофеевым и ревновать ко всем, кто смотрел на него хоть с минимальным интересом. Но многие девчонки привели своих ухажеров и мужей, на фоне которых Ерофеев несколько потерялся. Но она заметила странную деталь – выправка как у военного. Не гренадерская стать, а какая-то странная. Она все пыталась вспомнить, где же она видела очень похожего человека.
Он проводил ее до дома и простился (было около двенадцати), но так и не поцеловал. Проревев полночи, Таня уснула. «Я ему не нравлюсь. Как женщина. Я совсем не в его вкусе» – эта мысль разбудила ее, когда хлопнула дверь. Это младшая, Вика, ускакала в школу.
Предстояло ехать в управление.
Съездила.
Дома тихо. Кошка ходит на мягких лапах, хвост трубой. Трется боками о ноги – погладь! Заняться решительно нечем. В Интернете скучно. Книгу почитать – настроения нет. Она постаралась вспомнить запах Ерофеева: вчера, когда они встретились у входа в училище, от него очень вкусно пахло… А чем?
«Зачем мне это?» Сама себе ответила: «Ну, например, буду знать, какую мужскую парфюмерию он любит…» Что это? «Нивея фо мен»? «Жиллет»? «Меннон»? Чтоб узнать, нужно идти в супермаркет и перенюхать все ароматы.
Она уже одевалась в прихожей, как звонок сбил ее с мысли. Девушка открыла дверь. На пороге стояла соседка.
– Танюш, ты маму мою не посмотришь?
Весь дом знает, что она окончила медучилище и теперь работает на скорой.
– А что с ней?
– Жалуется на живот.
Соседка – женщина пожилая, а уж мама ее совсем старушка, ходит во двор с палочкой, летом в черном суконном пальто, пуховом платке и валенках гуляет. Выйдет из подъезда, постоит пять минут, потом доковыляет до лавочки, сядет, посидит полчасика – погуляла, и домой. Как говорил Ерофеев, спрашивать стариков, где болит и на что жалуетесь, бессмысленно, им проще ответить, где не болит и на что не жалуются.
– Пойдемте, посмотрю, конечно. – Таня пошла вниз по лестнице следом за соседкой. – Только я еще неопытный медик, – подстраховалась она на всякий случай.
Ощупывая дряблый живот сухонькой старушки, Таня убедилась в правоте ерофеевских слов. Куда ни ткни – везде болит. Она вспоминала, как учил ее Саша пропедевтике – порядку обследования больного: лицо, глаза, язык, кожа, слизистые оболочки, потом живот. Все бледное, анемичное, только склеры глаз чуть желтоваты под веками. «Смотри под языком, – говорил Ерофеев, – глаза желтеют потом, сперва желтизна появляется там и на щеках, если подозреваешь желтуху». Небольшая желтизна есть. Не столько желтая, сколько серо-желтая. Мысли разбредались. Таня вспомнила, что забыла самое главное – расспросить больную о жалобах. А точнее, попросить показать пальцем, где, по ее мнению, главная боль.
Старушкин палец уперся в солнечное сплетение.
– Тут! Ноет и ноет, уже с ночи.
– А вы ничего жирного не ели?
За старушку ответила дочь:
– Да что вы! Она и ест-то как птичка: крошки клюет. Пост ведь, Танечка! Великий! Картошку без масла – и ту есть не заставишь – не хочет.
Таня осмотрела печень, простучала и прощупала. Та гладенькая, но какая-то маленькая и плотная. При прощупывании старушка заохала.
– А выписки есть? – догадалась спросить Таня, мысленно себя похвалив. Женщина принесла выписку из больницы.
– Она лежала осенью. Ей желчный пузырь удалили лапароскопически – через прокол.
– Ей же нужно есть не реже пяти раз в день, и помалу, – сказала Таня.
– Не хочет!
– Но почему?
– Так пост, матушка! – сказала старушка. – До светлого Христова Воскресения скоромного ни-ни… кусочек просвирки да стакан святой воды…
Таня растерялась.
– Но кашку – овсянку-то – можно… хоть на воде.
– Так, говорят, и рыбку можно, – добавила женщина, – отварную, акромя среды и пятницы…
– Послушайте, – говорила неуверенно Таня, – но ведь она больная, на нее требования поста не распространяются.
– На то и подвиг поста, матушка, что каждому можно, хоть больному, хоть здоровому, – сказала старушка. – Грехов-то сколько, вот и пощусь с молитвою об отпущении.
Таня не знала, что сказать. Она достала телефон и набрала номер Ерофеева.
– Саш… – она вкратце объяснила, в чем пикантность ситуации, – она пост держит. А желчного пузыря нет. Я думаю, что там дуоденит желчный и рефлюкс-гастрит. Ведь она не ест.
– Пост, говоришь? Боевой?
– Не шути.
– Как никогда серьезен. Дай ей трубку. – Таня приложила трубку к уху больной старушки. Ерофеев представился строгим голосом и спросил: – А вы благословение на пост брали у батюшки?
– Нет, – честно сказала больная. – Сама пощусь.
– Пост без благословения – тот же грех. Гордыня! А вы больны. Так что не усугубляйте положение и не искушайте Господа. Вам, без желчного пузыря, нужно питаться пять раз в день, сходите к священнику и спросите благословение на пост, только о болезни не утаивайте. И он вам скажет – есть обязательно! Хотя бы овсянку на воде или манную кашу.
Таня слышала слова Ерофеева и подивилась, как он говорит. Таким строгим басом. Забрала телефон у старушки.
– Спасибо, батюшка, – отчего-то вырвалось у нее в трубку.
Ерофеев на том конце поперхнулся.
– Но-но! Не надо только людей дурачить… Я ж ей сказал, что врач со скорой.
– Извини. – У Тани и впрямь появилось дурашливое настроение. – Спасибо еще раз. – Она повернулась к больной: – Вот, слышали?
Женщина-дочка кивнула. Старушка закряхтела.
– Прости, Господи, меня, грешную! Прав ваш доктор, кругом прав! Гордыня моя… Машк, свари овсянку… поем.
Маленькая победа. Они, торжествуя, переглянулись. Женщина спросила:
– А что ей из лекарств попить?
Таня перебрала коробочки с лекарствами на столе.
– Вот – но-шпу и омез. – Коробка оказалась пустая. – Уже пропили?
– Это соседка рекомендовала, а я участкового просила выписать, не хочет. Все экономят на стариках.
– Вы знаете, но омеза ведь нет в списке бесплатных лекарств, есть омепразол, он намного дешевле, и можно самим покупать. Это замечательный препарат!
– Пенсии у нас не больно велики, чтоб лекарства покупать. – Соседка отошла на кухню.
Таня, которая на прошлой неделе только покупала для папы этот препарат, сказала:
– Рублей сто на месяц. Это недорого. Наш – омепразол, он ведь намного дешевле импортного. Здоровье важнее. Ну, хотите, я вам куплю? – Она покраснела.
– Да что в нем такого? – Соседка ставила воду в кастрюльке для каши и разговаривала не отрываясь. – Я понимаю, но-шпа, принял – боль прошла, спазмы. А это? Пьешь и пьешь… Ничего не замечаешь.
– Есть лекарства неотложной помощи, а это – защита слизистой желудка и двенадцатиперстной кишки.
Соседка понизила голос:
– Танюш, ей ведь уже девяносто, что там восстановишь? Чем живет? Святым духом одним! Я, конечно, не медик, но, наверное, у нее нечего восстанавливать уже.
– Как вам не стыдно, – Таня тоже перешла на шепот, – скажите лучше, что для мамы денег пожалели. – Она возмущенно пошла на выход.
Соседка догнала в прихожей и протянула купюру в пятьсот рублей.
– Спасибо, Танечка!
Таня, не беря в руки денег, поглядела на них, потом, подняв глаза на соседку, сказала:
– Купите лучше маме на них лекарства. Я не возьму.
Таня вернулась домой. О намерении идти в супермаркет и изучать мужскую парфюмерию она забыла. Пришла из школы младшая сестра – вертлявый подросток с косичками и многообещающим бюстом. Хлопала холодильником, звенела микроволновкой, щелкала чайником.
– Таньк! Обедать бушь?
– Не бу… – аппетит пропал.
Вика нарисовалась в дверном проеме с бутербродом в руке.
– Зуева достала.
– Опять двойка?
– Нет. Замечание в дневнике. Говорит, юбка короткая и грудь выпирает. Никто в школе не придирается, ей больше всех нужно.
– Не надевай. – Бутерброд оставил равнодушным желудок. – Юбку подлиннее, и майки свои не натягивай.
– А я ей назло.
– Дура ты. Она тебе двойки ляпает ни за что. Зачем нарываешься?
– А я еще пирсинг в пупок сделаю, она ваще с ума сойдет.
– Я тебе сделаю! Папа уши оборвет! Он тебе этот пирсинг на нос прицепит.
Вика с диким хохотом убежала на кухню.
Таня вспомнила и позвала:
– Вик!
– Чуво? – Бутерброд почти доеден.
– А правда, что вы поете на переменах «Вставай, страна огромная!»?
– Правда. Классная песня. А еще гимн России поем… и «Ой, мороз…» – хором их здорово петь! Васька еще классную песню нашла. Во, как ее?.. «Варшавянка». «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут!..» Это точняк про Зуеву.
– А зачем?
– Нравится. А сказали, что плохо поем? А кто сказал?
– Нет. Про плохо ничего не сказали. Зуева уверена, что вы ее фашисткой считаете, поэтому поете перед ее уроками. Так?
– Дура она… – сказала Вика. – Просто поем. Песни крутяк – настоящие! До мороза по коже!
День прошел в пустых хлопотах: поход в магазин за хлебом и молоком. Наконец пришли мама и папа вместе. Они о чем-то шушукались в спальне, потом папа с лицом заговорщика подошел к Тане.
– Закрой глаза и руку протяни.
– Хорошо хоть рот открыть не нужно.
Таня сделала, как попросили.
На ладони оказалось что-то бумажное и легкое. Она открыла глаза и изумленно уставилась на бумажки. Большими буквами на них было написано: «Круиз по Средиземному морю».
– Вот, – сказал папа, – это тебе подарок от нас с мамой на окончание учебы, с началом работы и к Восьмому марта.
– Там на два лица, – добавила мама. – Можешь взять подружку с собой.
– Она Ерофеева возьмет, – пошутил папа, – или нет?
Всего негодования хватило только, чтоб сказать:
– Ну, пап! – и слезы брызнули.
– Поругались, что ли? – Вспышка папу нисколько не расстроила, он отошел и пропел: – Не сыпь мне соль на рану, не говори навзрыд… Танька, успокойся, я пошутил.
Вика стояла рядом и, как верная сестра, сочувствующая старшей, гладила Таню по руке.
– Ты, пап, в любви ничего не понимаешь, – сказала она авторитетно. – Люби вон маму – и не суди о других.
И тут уже папа зарыдал. От смеха.
Рис. 19. Двенадцатиперстная кишка и протоки: желчный и поджелудочный
Двенадцатиперстная кишка (9), желчный пузырь (8), пузырный проток (1) и спиральная заслонка (2) регулируют накопление и выброс желчи из пузыря. Желчь в пузырь поступает из печени по печеночному протоку (4) (из протоков 3), и это происходит в период отсутствия пищевого комка в двенадцатиперстной кишке, когда фатеров сфинктер (7) закрыт. Во время еды сфинктеры (6) и (5) – протока поджелудочной железы – открываются, желчь смешивается с панкреатическим соком и орошает пищевой комок, выпавший из желудка. Если слизистая двенадцатиперстной кишки (7) воспалена, отек перекрывает фатеров сосочек-сфинктер (6) и это приводит к переполнению протоков желчью и поджелудочной железы панкреатическим соком – и, как следствие, возникновению боли – коликам.
Наличие камней или песка в желчных протоках – это результат стеноза (сужения) желчного протока или по причине воспаления, вызванного распространением из двенадцатиперстной кишки, или амебиазом желчным. Применение желчегонных препаратов имеет смысл, если нет обстоятельств закупорки протоков, в противном случае вероятен приступ боли из-за желчного переполнения. Единственный препарат, который допустим для самолечения, – это дротаверин (но-шпа) по 80 или 160 мг на прием. Он уменьшит сужение протока и облегчит отхождение желчи. В это время не рекомендуется есть, а на область солнечного сплетения лучше всего положить лед. Лучшие меры первой помощи – ХОЛОД, ГОЛОД и ПОКОИ. Необходимо как можно скорее обратиться к терапевту или гастроэнтерологу, сделать гастроскопию. Если будет обнаружен стеноз протока, врач-эндоскопист может выполнить несложную операцию – папиллосфинктеротомию (рассечение сосочка желчного протока). Это избавит от желчного застоя и печеночных колик в будущем.
Информация для немедиков – участников событий
Что нужно делать?Обострение язвенной болезни двенадцатиперстной кишки и прилегающих органов – печени и поджелудочной железы – требует трех составляющих первой помощи: ХОЛОДА, ГОЛОДА и ПОКОЯ. Однако в описанном выше случае голод как раз противопоказан, а нужно ЧАСТОЕ, ДРОБНОЕ ПИТАНИЕ тщательно переработанной пищей. Одновременно применяются следующие препараты: спазмолитики (дротаверин) для улучшения оттока пищеварительных соков и желчи, ингибиторы протонной помпы (ИПП) – омепразол и обволакивающие средства (алмагель, фосфалюгель, крахмальный кисель). Самопомощь допустима, если диагноз установлен и подтвержден эндоскопически (ГАСТРОДУОДЕНОСКОПИЯ). Назначение препаратов для лечения язвы и подавления активности хеликобактер пилори должен делать врач. Самовольно прием этих препаратов не начинайте.
Спросить за тридцать секунд
История двадцать четвертая – внеплановая, в которой Таня попадает в невероятное приключение на острове Корсика, оказывается на частном корабле и спасает матроса от кишечного кровотечения, а Ерофеев дает совет даже спросонья.
После возвращения из круиза Таня принципиально не звонила Ерофееву. Воодушевление и радостное возбуждение от морских приключений проходило, загар смывался, из вещей выветривался запах Средиземного моря, и только ночами во сне еще слышались звук прибоя в скалах, шум волн и крики чаек. В общем, была уйма впечатлений. Удалось привезти и сувениры, и даже один большой секрет, особенно от мамы. Хотя теперь-то, когда она уже была дома, можно и рассказать, на зависть младшей сестренке.
Но надо отдать должное товарищу Ерофееву, он оказался не бесчувственным чурбаном и через три дня после возвращения Тани из круиза позвонил сам.
– С приездом!
– Спасибо, – ответила Таня, стараясь, чтоб голос не выдал ее радости.
– Удачно съездила? Все понравилось?