– Я причинил тебе боль? – прошептал он, ужаснувшись самой мысли.
– Нет, – заверила я его. – Ничего страшного, я в порядке. Пошли.
Мы, стараясь не шуметь, вышли в коридор, и Родни тихо закрыл дверь. Коридор был едва освещен газовыми лампочками, но чтобы красться по нему, освещения хватало. Когда мы достигли конца, он выглянул, прежде чем повести меня в следующий. Я слышала множество мыслей, пока мы шли, но какие-то звучали громче остальных. В коридоре стоял парень, назначенный на дежурство этой ночью.
Я потянула Родни назад прежде, чем он успел выглянуть в коридор, где стоял охранник. Он врезался спиной в стену и изумленно посмотрел на меня:
«Что за…»
Я произнесла одними губами:
– Кто-то здесь есть.
Он ответил таким же образом:
– Кто?
Я скептически пожала плечами:
– Я не знаю этих людей!
– Ладно, извини. Мы можем вернуться другим путем, но он дольше.
Я покачала головой, а потом прошептала:
– Я все улажу.
Я вгляделась в парня, чтобы понять, о чем он думает. Он рассеянно почесал нос. Ему было скучно, так что он ни на что не обращал внимания.
Я быстро выглянула и пересчитала лампы. Их было десять до поворота в следующий коридор. Прямо лабиринт какой-то. Я подумала, не отсюда ли Питер взял идею для своего дома, и шепнула Родни:
– Следуй за мной. – Он кивнул.
Чтобы разозлиться, я подумала о коварном предположении Марлы по поводу моей беременности, и вскоре все лампы начали тускнеть и погасли.
– Что за… – проворчал дежурный, и я не стала даром тратить время.
Я схватила Родни за руку, и мы побежали по темному коридору, держась за стену, чтобы ни во что не врезаться. Охранник стоял на противоположной стороне, и я надеялась, что он там и остался. Когда я почувствовала, что путь свободен, мы ускорились. Достигнув поворота, мы выскочили в новый коридор и притаились, прислонившись к стене. Шагов слышно не было, а дежурный только пробормотал что-то себе под нос, нащупав в темноте какой-то предмет, видимо, для самозащиты.
Я повернулась к Родни и тихо осведомилась:
– Сейчас куда?
– Ты гений! – шепнул он в ответ.
Я состроила гримасу и позволила ему помочь мне встать с корточек. Мы двинулись дальше. Коридоры переходили в лестничные пролеты, лестничные пролеты переходили в другие коридоры, и наконец Родни остановился посередине просторной комнаты у подножия позолоченной винтовой лестницы. Сделанная из стали и проволочной сетки, лестница была такой высокой, что мне пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть верх.
– Вот, мы пришли. Библиотека наверху, но, как я говорил, я никогда не бывал там раньше.
– Почему?
– Не разрешено, – Родни грустно улыбнулся. – Калеб рассказывал тебе, как проходит Воссоединение, не так ли?
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что каждый раз, когда я упоминаю о правилах или чем-то в этом роде, ты морщишься. Это наводит на мысль, что Калеб был так взволнован твоим приездом, что забыл, как здесь все строго регламентировано. Это весело, но мы всегда соблюдаем правила и границы нашего «йеху».
Что такое «йеху»?
– Да, он не очень подробно излагал, – призналась я. – Хотя он рассказывал мне о ваших обычаях до того, как обнаружилось, что я Провидица. Он мог бы объяснить все иначе, если бы знал об этом.
Родни согласно кивнул:
– Возможно. Готова?
Я сделала первый шаг, крепко держась за перила:
– Ты в курсе, что здесь этажа три ступеней?
– Четыре, – поправил он и начал подниматься по лестнице вслед за мной. Это была не прогулка, а настоящее восхождение! Нелепое восхождение, которое заставило меня усомниться в здравом уме человека, который установил лестницу и вообще построил такой дворец.
– Какого черта они поставили лестницу здесь, посередине комнаты, чтобы потом подниматься четыре этажа? – выкрикнула я, уже немного задыхаясь, и попыталась выровнять дыхание.
Родни засмеялся в ответ:
– Ваш ответ наверху, миледи.
Когда мы достигли верха, я поняла. Библиотека размещалась в куполе здания. Комната была круглой, размером с гостиную обычной американской семьи среднего класса, но потолок возносился вверх, до крыши, где виднелся кусочек неба. Родни включил осветительную систему свечей. Я наблюдала за тем, как он зажег одну свечу, а она наклонилась в сторону, чтобы зажечь следующую, и следующая свеча сделала то же самое, и так далее, по всей круглой стене. Это было чудесно и романтично.
– Мне кажется, вот то, что ты ищешь, – отвлек он меня. Я увидела, как он кивает на стену. Подойдя ближе, я разглядела, что стены исписаны мелким изящным почерком. Надписи представляли собой отрывки текста. У каждого отрывка, похоже, была своя тема, а написали все это в давние времена. О подобном почерке я всегда мечтала, и такая каллиграфия вызывала зависть.
На маленьком столике в центре комнаты я увидела чернильницу с длинным черным птичьим пером и стопку старых пергаментов. Рядом стоял стул. Вот и вся обстановка. Вдоль стен располагались полки, а в промежутках между ними – письмена. Я пробежала пальцами по полкам и прочитала названия книг. В основном это была женская литература и поэзия. Не очень разнообразная библиотека, если хотите знать мое мнение.
Родни, похоже, последовал моему примеру – молча разглядывал все вокруг. Было ужасно пыльно – значит, в последнее время никто не предпринимал безумных путешествий по лестнице наверх. Я подошла к стене, на которой не было ни письмен, ни полок. Со стены свисала веревка, так что, естественно, я потянула за нее. И я с криком отпрыгнула назад, когда стена обрушилась. Родни подбежал и вытянул руку, пытаясь защитить меня… от пыльной подъемной кровати, которую я только что опустила на пол.
– Извини, – пробормотала я и тут же услышала Калеба у себя в голове:
«Эй! В чем дело?»
«Ничего. Я просто испугалась… чего-то. Паука».
Я сразу же закрыла разум, чтобы он не видел наш план. Он попытался меня разговорить:
«Мэгги…»
«Я люблю тебя, Калеб, но не сейчас…»
Я заблокировала его. Ненавижу так поступать, но мне нужно было закончить здесь, чтобы идти спасать его симпатичную задницу. Я знала, что он разозлится, но должна была осмотреть библиотеку. И именно сейчас, этой ночью.
– Зачем здесь кровать? – размышлял Родни и толкнул ее, поднимая обратно к стене. – В библиотеке?
– Подожди… библиотека, полная женских романов, стена, исписанная рукой Провидицы, и кровать. Здесь Провидица останавливалась! Это была ее комната.
– Но зачем ей жить здесь совершенно одной в самом центре дворца?
– Понятия не имею, – ответила я и провела рукой по волосам. – Но я надеялась найти книгу или что-то в этом роде, чтобы почитать позже. Я в жизни не запомню и части всего этого, а хотелось бы прочитать все. – Я дотронулась до стены, потирая большим пальцем слово «восстановление». – Это мне просто не пригодится. Я не могу прокрадываться сюда каждую ночь, чтобы читать.
– Ох уж эти девушки и их тревоги, – подколол меня Родни и ухмыльнулся. – Ты правда думала, что я пришел неподготовленным?
– Что? – спросила я, а он вытащил мобильный телефон и начал щелкать тексты на камеру. Я засмеялась. – Ох! Ты гений!
– Должно быть, это твое влияние, – пошутил он и, сфотографировав все, повернулся ко мне со словами: – А теперь пойдем спасать твоего мужа?
– Да, пожалуйста, – ответила я, уже начиная чувствовать боль в спине от разлуки.
Я пошла первой, но спускаться по лестнице оказалось намного легче. Когда мы спустились, Родни повел меня уже другой дорогой.
– Ты так здорово ориентируешься во дворце.
– Я приезжаю сюда с детства. Мы с Калебом и Кайлом, – он покачал головой, вспоминая, – всегда бегали везде, стараясь найти тайные проходы и все такое. Мы играли в пиратов на крыше, когда нам было шесть, играли в прятки в коридорах, когда нам было девять, и сбегали от девчонок, когда нам исполнилось тринадцать. – Родни беззвучно засмеялся. – Мы проводили много времени вместе в детстве. Теперь уже гораздо меньше. – Он похлопал меня по плечу. – И это твоя вина.
Я застенчиво улыбнулась:
– Согласна. Всегда была источником неприятностей.
– Не поверю этому ни секунды, юная мисс.
– Ох, ты просто не знаешь. Кайл втягивал меня во всякие неприятности. – Я не могла без улыбки вспоминать об этом. – В школе он всегда первым заваривал кашу – разные проделки и тому подобное – и затем втягивал в это всех нас. Он начинал петь песни в середине речей директора, и мы подхватывали, а в результате влетало всем. Мы тонули вместе с кораблем, – засмеялась я.
– Могу представить, как Кайл это делал. – Родни тоже засмеялся. – Знаешь, тебе может быть неловко, но я помню, как Кайл впервые рассказал мне о тебе.
– Кайл говорил обо мне с тобой? – спросила я с любопытством.
– Ага, – ответил он и грустно улыбнулся, засунув большой палец в карман. – Он сказал, что есть одна девушка, и она – человек, и она будет его. – Родни покачал головой. – Я ответил, что он сошел с ума. Что родители убьют его, что ты – та девушка – сочтешь его ненормальным, когда познакомишься с нашей семьей, но Кайл не слушал. У него был план. Он собирался пригласить тебя на свидание в ночь выпускного, и в случае отказа умолять, пока ты не уступишь. – От удивления я открыла рот, потому что Кайл именно так и поступил. Родни засмеялся, увидев выражение моего лица. – Сначала он собирался повести тебя в ресторан и в кино, а затем в парк, где планировал признаться тебе в любви. Сказать, что был влюблен в тебя все это время и больше не хочет быть просто твоим другом.
Вот это да! От тягостного момента меня отделяло всего несколько часов. Калеб спас меня от этого, когда я спасла его. Мы с Кайлом все же пошли на свидание, но парк и признание отменились. Интересно, что бы я сказала Кайлу, если бы он выложил мне все это, а Калеба не оказалось бы рядом? При мысли о таком развитии событий у меня сердце закололо.
– Да уж! – вот и все, что я смогла вымолвить.
– Ага, – кивнул Родни хитро. – Поэтому странно видеть Кайла таким счастливым с Линн, когда ему так нравилось быть несчастным и ждать тебя. – Я покосилась на него, и он поднял руки вверх и засмеялся. – Просто сказал. Но так работает запечатление. Незапечатленные жалуются порой на то, что это лишает их возможности выбора, но они не правы. Кайл в конце концов махнул бы на тебя рукой, и когда они приехали в летний домик в Калифорнии, он бы в любом случае встретился с Линн в том клубе. И они бы замутили что-нибудь. Это судьба. Но судьба просто дает нам подсказку о правильном направлении в скоростном ряду дороги. Уверен, остальное ты должен сделать сам.
Я искоса посмотрела на него:
– Это ковбойская логика?
– Да, мэ-э-эм, – мастерски протянул Родни на южный манер и ухмыльнулся.
Глава 13
– Вот мы и пришли, – сообщил Родни и, приложив палец к губам, прошептал: – Без сомнения, с ним там внизу стража.
– Стража, – насмешливо сказала я. – Ты имеешь в виду того парня, который назначен ночным стражем, а на самом деле мечтает вернуться в свою комнату?
Он кивнул:
– Типа того.
– С ними я справлюсь, – уверенно заявила я, хотя на самом деле не представляла, что буду делать. Я выпрямилась и стала неторопливо спускаться по низкой каменной лестнице. Родни что-то бормотал сзади, пытаясь меня остановить, но не желая кричать. Не обращая на него внимания, я продолжала спускаться.
– Эй, кто идет? – услышала я чей-то голос и металлический скрип отодвигаемого стула.
«Мэгги, черт возьми, убирайся отсюда!»
«Нет, Калеб. Я уже здесь. Могу также осмотреть камеры».
У меня в голове прозвучал его измученный вздох.
– Эй! Я спросил, кто идет? – повторил стражник как раз в тот момент, когда я повернула за угол. При виде меня он побледнел и поклонился. – Провидица, извини. Я не знал, что это ты.
– А что изменилось от того, что теперь вы знаете? – спросила я с сарказмом.
Он грустно улыбнулся:
– Мне жаль. Я знаю, тебе это кажется неправильным, но наши законы и традиции – это все, что у нас есть.
Меня достали законы и традиции. Я нырнула прямо в его разум, зная, что теперь, заявив о своей судьбе и приняв ее, приняла и свою силу. Воспоминания стражника оказались нормальными. У него была прекрасная семья, и он был хорошим отцом, терпеливым и любящим. Воспитывая детей, он объяснял им, почему определенные вещи нельзя совершать, и делал это не в манере «потому что я так сказал».
Его старшему сыну скоро исполнялось двадцать два, и мужчина переживал, что он не запечатлится и не заведет собственную семью, никогда не узнает, как это быть соединенным с кем-то – телом, сердцем, душой.
– Нет, – возразила я, открывая глаза. – Нет, вы ошибаетесь. Правила и традиции – это не все, что у вас есть. А то, чем занят ваш разум? А ваши воспоминания? Вот что у вас есть. Это должно быть и, наверное, есть у каждого. Я не стремлюсь властвовать над вами, а пытаюсь вернуть единственное, что имеет значение для любого из вас, – ваше будущее. Если запечатления не вернутся, у нашего рода нет будущего. Это поколение станет последним. Не может быть, чтобы все этого хотели.
Глаза стражника наполнились слезами, и он упал на колени, качая головой:
– Нет, я этого не хочу, но нам с рождения говорили, что соблюдать правила – наш единственный путь. Мы всю жизнь следовали правилам, составленным первым Советом, и так открыто пренебрегать ими и бросать вызов Совету – это прямое нарушение закона. Я просто… просто не знаю, что делать.
Я видела, как проносились мысли в его голове, пока он все обдумывал. Правила для работы: ты можешь заниматься каким-то определенным ремеслом, и оно должно вызывать уважение и приносить доход. Правила для семьи: никто не должен вступать в брак или дружить с членом враждебного клана, с которым когда-либо был конфликт, потому что это могло привести к расколу. Правила для школы: все ходили в колледж, независимо от желания, потому что колледж воспитывал людей состоятельных и нужных обществу. Правила для Совета: слово членов Ассамблеи по каждому вопросу является последним, и они правят, руководствуясь лишь законом Виртуозов. Правила для здоровья: родители должны внимательно следить за питанием своих детей, потому что ожирение запрещено среди молодых людей, которые еще не запечатлелись. Благодаря тому, что запечатленные могли лечить друг друга, для них это не было проблемой, ведь они исцеляли и от этого.
Я подумала о том, что бабушка была единственной полной женщиной из всех Асов, которых я видела.
Правила регламентировали всю жизнь. Кем бы ни были люди, составившие эти правила, они не руководствовались интересами своего рода. Возможно, они считали, что, ограничивая Асов, они совершают благо, но правила относились только к поверхностным вещам. Что же касается характера, и морали, и счастья – об этом речь не шла.
– Дайте мне пройти. Я заберу отсюда своего нареченного и завтра обращусь к Совету с известием, что надо менять порядок вещей.
– Я… – Стражник покачал головой. – Если бы я только мог помочь…
– Вы можете, – заверила я и улыбнулась. – И не говорите никому, что видели меня в пижаме, – добавила я шутливо, и он чуть не поперхнулся от удивленного смеха.
– Ты совсем другая. Нам всегда говорили, что ты будешь прекрасной и величественной женщиной. И ты такая и есть, – добавил стражник поспешно, – но мы не думали, что ты окажешься человеком, и мы определенно не рассчитывали, что ты запечатлишься. Последняя Провидица не запечатлевалась. Она была просто одной из нашего рода, и метка Провидицы проявилась у нее в тот момент, когда она обрела Дар. Мы предполагали, что ты будешь такой же.
– Жаль, что разочаровала, – пробормотала я.
– Нет-нет, это совсем не разочарование. Это чудо. Если ты займешь место в Совете, тогда лучше, чтобы ты действительно была одной из нас, запечатленной и нареченной, чтобы быть связанной с нами.
– Согласна. И этой запечатленной и нареченной уже плохо от разлуки, – простонала я, приложив руку к животу. – Пожалуйста, дайте мне пройти.