Было по – летнему жарко. Столы вынесли под деревья в сад. Валя угощала разнообразными салатами, молодой душистой картошкой с отбивными, румяной клубникой в сахаре со сливками, свежеиспеченными сладкими пирожками. Пока девчонки накрывали на стол, ребята подключили бобинник к колонкам и врубили «Бони М.» на полную мощность.
В бирюзовом небе парили белоснежные облака. Постепенно темнело, стали робко рисоваться янтарные молодые звезды. Было разлито пахучее вино и все смело приобщились к чему-то тайному и ранее запретному…
Когда все устали от танцев – собрались за столом попеть под гитару. Это хоровое пение Таня запомнит на всю жизнь. Вспомнили многие старые песни – «Король – олень», «Мне нравится, что вы больны не мной», «Будет день горести» …И тогда Таня почувствовала, как крепкими корнями сроднилась с этими ребятами.
Сейчас, на выпускном балу, она вновь остро ощутила свое одиночество, вновь почувствовала себя отделенной от всех. Как назло, лезли мысли о том, что все вокруг считают ее слишком «правильной» и несколько «занудной» девушкой, с которой не слишком интересно дружить.
Таня всегда сильно переживала от этого, чувствовала какую-то ущербность.
Она долго пыталась наладить контакты, стать ближе к ним, усиленно пытаясь разделять их интересы. Она принимала участие в общих разговорах, поддакивала, если было нужно, усиленно смеялась, когда смеялись все, но потом ужасно уставала от невозможности быть самой собой. Ей, в конце концов, надоело играть и притворяться. Тем более что интересы окружающих девушек зачастую были мелкими, иногда – не выходящими за рамки школьных сплетен, обсуждения актрис и мод. Сами по себе эти темы были тоже любопытными, но этого было так мало и это становилось таким скучным, что Таня предпочитала уходить в свой собственный мир. … И только встреча с Антоном создала в душе у Тани уверенность, что она не одна, что есть люди, живущие по-другому, и их трогает и волнует то, что трогает и волнует ее. Но Таня была молодой девушкой, ей хотелось нравиться, чувствовать к себе внимание, а для этого нужна была контактность, популярность. Это вынуждало Таню к компромиссам, заставляло изгибаться, подстраиваться. Но сейчас она уже чувствовала какую-то усталость, опустошенность и такая грусть закралась к ней в сердце, что она покинула блещущий огнями и гремящий музыкой зал.
Черные улицы, скверы, дома были погружены в сон. Постепенно глаза привыкали к темноте и стали различать цвета ночи. Обсидиановое, темное небо приобрело зеленовато-синие оттенки. Изредка вспыхивали серебристо-кремовые, аквамариновые жемчужные звезды. Таня зашагала быстрее, ощущая на своем лице густую листву низко склонившихся веток. Вот ее любимый парк, ноги сами завели ее на пустынную дорожку. В ночной тишине гулко звучали ее каблучки, но постепенно звук затихал…
Она уже взлетала над спящими скамейками, над прикорнувшими во тьме одинокими каменными беседками. Тело приобрело удивительную легкость, стало легче перышка; ноги медленно покачивались, развевалось, кружилось белое платье, рельефно выделяясь на темно-синем бархате неба. Она улетала от треволнений этого суетного мира, поднимаясь над нежной листвой темных деревьев. И вот остался далеко внизу спящий город, она перебирает звезды, как драгоценные камни, отбирая розовые, желтые и синие сапфиры, травянисто-зеленые изумруды, золотисто-желтые бериллы, прозрачные, как вода, топазы, темно-красные гранаты, блещущие морской волной нефриты…
Шорох за спиной заставил ее мгновенно вернуться обратно. Вскочила озябшая, разминая окаменевшие плечи и поправляя платье. Она на скамейке в парке, а рядом – старик с метлой в руке.
– Ох – ты, разбудил… Да ты спи, спи.… Эх, этакую красоту разбудил. Думал укрыть, утомилась, вижу, дочка….
Но Таня ответила испуганно:
– Нет, нет, спасибо…
И помчалась непослушными, онемевшими ногами прочь из парка.
Глава 10. Сергей. «Битое стекло»
Он выскользнул на длинный твердый перрон. Остро пахло мокрым железом, мазутом и пылью. Послеполуденное солнце сверкало в темно-желтых зеркалах луж, ослепительно било золотом с огромных стекольных пространств вокзальных окон. Легкие кремовые тучки плавно прогуливались по небу, оставляя за собой пушистые длинные хвосты. Задумчиво и совершенно беззвучно рассекал небо долгой серебристой лентой маленький, словно игрушечный лайнер. Хрипловатый репродуктор разрывался мелодиями, доказывая изо всех сил, что рановато ему на покой.
Людская масса лилась потоком в одном направлении. Сергей шел в густоте плащей и свитеров, чемоданов и баулов, шел навстречу ослепительному солнцу, лучи которого плавно омывали прозрачный ломкий воздух, серые стены здания, остро блестели в глазах прохожих.
Пространство привокзального буфета было наполнено янтарным цветом, золотом кипели начищенные бока громадного самовара, поставленного на возвышении ради красоты. Он нащупал в заднем кармане деньги и заказал полноватой девушке кружку густого имбирного пива и ароматный дымящийся шашлык. Затем жадно кусал жирное мясо, вытирая замасленные руки о салфетку, время от времени похлебывая желтый напиток в грубом бокале, тяжелом, как гиря. Удовлетворив первые позывы голода, стал не спеша оглядывать здешних посетителей и тут же столкнулся глазами с девушкой, притаившейся за соседним столиком за чашкой дымящегося кофе. Он вдруг подумал, что девушка наблюдала за ним, видела, как он ест. Ему стало неловко, и он перевел глаза на старичка, который похлебывал чай с лимоном, а затем на заботливую маму, которая разливала молоко из бутылки в стаканы двум малышам-близнецам, одинаково одетым, жующим пирожки и в унисон болтающим ногами.
Уничтожив пищу, он не спеша вышел через центральный вход вокзала, спустившись по выщербленным ступенькам, закурил. Солнце било в глаза, и он вынул из нагрудного кармана темные очки. Мир сразу погрузился в таинственный темно-синий мрак, солнце побледнело, остыло, а сапфировое небо затянулось фиолетово-серой дымкой.
Прошел мимо ленивых дремлющих таксистов через дорогу к парку. Глаза стали болеть от непривычки, и он снял очки. Сел на удобной деревянно-чугунной скамейке, затянулся острым дымком. На газоне крепкий мужчина в куртке выгуливал собаку. Он бросал палку, и коричневое мускулистое тело боксера изгибалось в прыжке. Маленькая девочка в розовом платьице и беленькой кофточке рылась пластмассовой лопаткой под деревом, выкапывая гнилые каштаны, камешки.
Сергей бросил окурок и положил «дипломат» на колени. Он был новенький, пахнущий кожей, с блестящими замками и колесиками шифра, и, как обычно, был заперт. Тайна чемоданчика тяготила его. Что хранилось под его кожей? В голове выстраивались версии, мелькали какие-то таинственные чертежи, толстые пачки денег, любовные послания, контрабанда…
Сергей усмехнулся. Да какое ему до всего этого дело?
Это был уже второй его рейс в другой город с «дипломатом». И всякий раз это щедро оплачивалось. Он привык к таинственности и потому о содержимом не спрашивал, считая это бесполезным. Да и не это главное, успокаивал он себя. Это было удобно! Его обеспечивали справками для школы и хорошей оправдательной отмазкой для родителей. А самое главное – у него была Она. Она просила – он выполнял. Ее заботы были для него превыше всего! Мальвина говорила о родственниках, которым нужно послать весточку, о делах, которые срочно нужно сделать, и он старался помочь ей изо всех сил!
О Мальвине он думал постоянно. Он мечтал о том времени, когда будет рядом с ней ежедневно, когда будет представлять ее в качестве жены. Он представлял их медовый месяц – бесконечное голубое море, белый песок, пальмы. Она лежит в гамаке, бронзовая, манящая, а он дарит ей причудливые подводные цветы.
… Маленькая девочка, бросив лопатку, с удивлением наблюдала за собакой. У пса был добродушный вид, он подошел ближе, внимательно обнюхал девочку и лизнул розовым языком. Мускулистый дядька, так похожий на свою собаку, и мама девочки бросились к своим чадам. Сергею наскучило сидеть, и он пошел по асфальтированной дорожке вглубь.
Чужой город лежал как на ладони – огромный, загадочный, и Сергей был путешественником, исследующим его.
Он прошел рыночную площадь. Женщины предлагали купить цветы, но Сергей лишь улыбался в ответ.
Железные ворота порыжели от дождей. Далее разбегались в разные стороны улицы, уютные, тихие, пахнущие листвой.
Тихо катились автомобили. Море молодой зелени плескалось над головой. Откуда-то шли веселые, нарядные люди. Оказалось, рядом кинотеатр. Сергей постоял у афиши, глядя на рекламу американского боевика. Люди стояли в очереди за билетами. Рядом в павильоне продавали мороженое. Посидев недолго за чашечкой, Сергей рассеянно походил по магазинам, а потом вышел к маленькой речушке. С маленького деревянного мостика он глянул вниз. Цвет воды менялся – сине-оловянно-зеленый. Двое мальчишек катались на лодке. Сергей вспомнил, как он катался вот так на лодке в детстве и зажмурился, глядя на солнце. Побродив еще, он с грустью глянул на часы и, выбрав нужное направление, медленно пошел по дороге.
Пыльный автобус долго тряс его до окраины города. Здесь, среди черепичных и железных крыш частных домов, за металлическо-деревянной лентой заборов медленно протекала патриархальная жизнь. Скрипели колодезные колеса, визжали пилы, возились в траве цыплята, лаяли собаки, по пыльным переулкам носились на велосипедах мальчишки.
Сергей нашел нужный ему дом с темно-синими воротами. Такой же синий забор и густые ветви деревьев скрывали и дом, и двор, казалось, что оранжевая крыша дома растет прямо из-под земли.
Сверившись еще раз с адресом, Сергей тронул синюю калитку. Она оказалась запертой. Внимательно оглядевшись, он увидел чуть повыше, на столбе медную кнопку.
На звонок ответили не сразу, и Сергею пришлось еще какое-то время изучать унылую синеву металла. Но вот раздались легкие шаги, дверь открыла серьезная хмурая девица в розовом халате. Окинув мрачным взглядом Сергея, заметив дипломат, она молча отошла в сторону, жестом приглашая его войти.
Развесистые густые яблони скрывали глубину двора. Две титанические дикие груши вознесли свои кроны, раскинув их шатром, создавая полумрак, тайну и уют. Заросли кустов скрывали узенькие, посыпанные гравием дорожки, одна из которых, изгибаясь, вела к крыльцу дома.
У крыльца их встретил человек лет сорока в белом свитере. Он приветливо улыбнулся и подал руку:
– Все в порядке? Как доехал?
– Нормально, – ответил Сергей и подал «дипломат». – Здесь все, что она хотела передать.
– Хорошо, – бодро сказал мужчина, подержав «дипломат» на весу.
Затем сказал:
– Вот что. Сейчас уже поздно. Останешься здесь. Завтра утром получишь все необходимое и уедешь.
И крикнул в глубину двора:
– Алена, накорми парня, будь добра.
А потом вновь обратился к Сергею:
– Ты не стесняйся, поужинай, отдохни. Алена покажет тебе твою комнату. Ну, а мы здесь все народ занятой, компанию составить тебе не сможем. Так что поскучай один и старайся никого особенно не отвлекать. Если что нужно, обращайся.
Белый свитер потрепал его по плечу и исчез в проеме двери.
Сергей огляделся. Отсюда лучше открывался двор. Грузный мужчина в майке накачивал под яблоней шину, то и дело, проверяя ее крепость нажатием толстых пальцев. Деревья от все еще заходящего солнца казались коралловыми, огненно-красными.
Он прошелся по дорожке, осваиваясь.
Появившаяся на крыльце Алена – высокая, худая, прямая, как палка, позвала Сергея к столу.
Ужинал в сенях. Здесь возилась, хлопотала сгорбленная, услужливая и ловкая старуха. На стенах висели покрытые копотью и паутиной старые копии с кораблями, нарядными дамами, сценами охоты, натюрмортами.
Сидя на шатком скрипучем стуле, Сергей с удовольствием проглотил яичницу с жареной ветчиной, заедая салатом. Старуха вышла, а рядом с Сергеем уселась Алена. В руке у нее была бутылка.
– Выпьешь?
– Наливай, – нарочито небрежно сказал Сергей, глядя, как красновато-коричневая жидкость льется в тусклую рюмку.
Вино на вкус оказалось кисловато-сладким, терпким, жгучим и липким, как сироп. Внутри живота стало тепло, и Сергей стал быстро закусывать редиской с луком.
– Ну как? – спросила она.
– Кислятина какая-то, – ответил он, все еще морщась.
– Напрасно. А мне нравится, – так же хмуро и бесстрастно ответила Алена и тут же унесла бутылку.
Какое-то время Сергей сидел в одиночестве, думая, не обиделась ли она.
Встал и вышел во двор к сгущавшимся сумеркам и стрекоту цикад.
Было еще тепло. Сергей закурил и прошелся по дорожке. Она вела к сараю. Здесь два человека возились с подвесным лодочным мотором, собирая его. Над их головами покачивалась желтая лампа, вокруг порхали ночные мотыльки.
Толстяк у яблони видимо давно разобрался с шиной и занимался какими-то сетями и удочками.
Сергей дружелюбно спросил:
– На рыбалку собираетесь?
– Угу.
– Далеко?
– Ну да. К морю, – неопределенно махнул рукой толстяк, продолжая заниматься своим делом. Видимо он не был расположен к разговору.
Сергей вернулся к крыльцу.
«Отсюда до моря далеко», – думал он. – «Наверное, на несколько дней едут, с ночевкой, с палатками, рыбку будут ловить».
Из дома вышел белый свитер и, не обращая внимания на Сергея, пошел к сараю.
– Вы закончили? Ну что, бегать будет?
– Бегать-то будет, но долго ли? – ответили ему, а один из работающих тихо выругался. Они вполголоса заговорили о своем. Один из рабочих подошел к вкопанному под яблоней рукомойнику и начал мылить промасленные руки.
Старуха и Алена стали носить тарелки с едой на стол, врытый тут же, под яблоней. Стало совсем темно, когда все уселись ужинать. Выпили по рюмке водки, говорили мало, скупо, как будто ни о чем.
Сергей смутился и пошел по дорожке в сад, где белела маленькая беседка.
Блестели голубые и зеленые звезды. Сергей нашел красноватый Марс.
Он сидел в беседке и размышлял.
«Кто эти люди? Они похожи на инженеров на отдыхе. А эта Алена, несомненно, дочь одного из них».
Через какое-то время он услышал шорох шагов. Кто-то, не спеша, медленно, ступал по гравию дорожки, а затем зашуршал травой. Свет крупной, желтой, как дыня, луны выхватил из темноты контуры лица Алены. На ней была теплая шерстяная накидка в клетку, башлычок скрывал длинные вьющиеся волосы, глаза в темноте казались пепельными. Она села рядом.
– Закурим? – сказала она усталым голосом.
Сергей открыл пачку. Огонек спички выхватил из мрака гладкое, блестящее лицо девушки.
– Я хотела попросить у тебя сигарету еще во дворе. Но этот Сидор все время крутился рядом, мог увидеть. А отец не велел мне курить.
– А Сидор это кто? – спокойно спросил Сергей.
Она хмыкнула, затянулась, выставила тонкую руку с острым локотком.
– Ты что, не знаешь Сидора?
Дым она выпускала с наслаждением, но говорила вяло, неохотно.
– Это тот, кто тебя сегодня встречал.
– В белом свитере?
– Ну, да.
– А кто же твой отец?
– А его здесь нет. Он укатил куда-то договариваться про товар.
– Про какой?
Она усмехнулась, глядя в небо и ловко сбила пепел с сигареты длинным пальцем.
Помолчав, добавила:
– Скучно здесь. Сидор в город ездить не велит. Сидишь здесь, как в клетке. Ну, ничего, завтра укачу, наконец, отсюда.
– А куда вы собираетесь? – спросил Сергей.
– Вниз, к морю. А потом, через море, куда-то под Батум. Там есть одно местечко…. Поплывем на катере. Ты представляешь, какое будет путешествие? Можно будет загорать и купаться. Класс! А деньги у меня есть. Я заработала деньги…
– Много?
– Кто ж тебе скажет, – скептично сказала Алена. – Ну, наверное, тысяч десять будет.
Сергей присвистнул. В траве неистово трещали цикады. Ночь была жаркой, кусты и деревья стояли не шелохнувшись.
Сергей не верил Алене, но подробно расспрашивать не решался. Ее тон разговор был несколько развязанным, резким.
«Товар… Что за товар? Может контрабандисты какие-то. Хорошо зарабатывают. И я уже вплелся в это», – думал Сергей.