Он взял стул за спинку и переставил к стене. Теперь Джина стояла посредине комнаты: руки связаны за спиной, ноги скованны цепями. И она была такая маленькая, трогательная и напуганная.
— Берингер, прошу — поверьте мне! — зашевелились ее побледневшие губы.
— Я знаю, кому выгодна смерть Эдмунда, — произнес он, медленно ходя по кругу, — но мне нужны были исполнители. А я всегда нахожу то, что ищу. Правда, тебе все-таки удалось некоторое время морочить мне голову, и я даже поверил, что ты можешь быть не при чем.
— Я действительно не при чем.
Берингер усмехнулся.
— Вижу, тебе сложно понять, девочка, что за каждое слово, которое вылетает из этого рта, — мужчина схватил ее за подбородок, сжал пальцы, вынуждая ее губы выпятиться вперед, — придется ответить.
Она не смела вздохнуть. Цепи но ногах жалобно звякнули.
— Чего же ты молчишь, милая? — его глаза сверкали гневом. — Расскажи, как ты потешалась надо мной, изображая из себя невинную овечку. Ну же, Джина!
Вот теперь она испугалась по-настоящему. Кажется, поняла, что сейчас он безумно опасен. Сейчас Райт и в самом деле походил на цепного пса, готового вопреки ненависти и презрению, наперекор принципам, пойти на самое настоящее преступление.
— Ты же прекрасно знаешь, что ты делаешь со мной, так ведь, маленькая лгунья? — приближая свое лицо к ее пылающему лицу, — и уверен, до недавнего времени это тебя забавляло, правда? Этакая скромная невинная девочка…
Она молчала, потому что не могла выдавить ни слова. И правильно: любое ее движение, а особенно движение этого чувственного рта лишили бы его остатков самообладания.
— Я же предупреждал тебя, чтобы ты держалась от меня подальше, верно?
— Райт… — фатальная ошибка! Она не успела договорить.
Его реакция была молниеносной. Горячий грубый, почти болезненный поцелуй обжег ее губы.
* * *Было лишь одно обстоятельство, которое заставило меня, ничем не примечательную девушку из Хоупса, только раз в жизни испытать гамму всех самых мрачных, болезненных, губительных эмоций — близость этого мужчины. Его звериный, полный пренебрежения, страсти и порока поцелуй стал для меня первым. Тем, что любая девушка должна запомнить навсегда. Райт терзал мои губы с настойчивостью изголодавшегося животного, пока я не сжала зубы. Райт отпрянул, шипя от боли.
Видя, как он подносит тыльную сторону ладони к губам, стирая кровь, я предполагала, что это и есть конец всей моей жизни. Однако, мужчина довольно резко схватил меня за руки, срезал веревку, затем присел передо мной, снимая цепи с щиколоток. А я поняла, что рыдаю — беззвучно и горько.
— Что вам еще от меня надо? — от каждого его прикосновения, я хотела сжаться в комок.
Зато теперь я свободна, но не шевелюсь, и Берингер тоже не двигается. Кажется, ему неприятны мои слезы. Более того, он просто не выносит их.
— Я не стану извинятся, — произнес он мрачно, извлекая портсигар.
— К черту ваши извинения! Уверена, вам понравилось.
— Не стану спорить, — он закурил, водя кончиком языка по прокушенной губе.
Это движение, его набухшая губа, его лицо, которое еще пылало страстью, ввергли меня в пучину ужаса.
— Что дальше? — бросила с вызовом. — Что еще сделаете, чтобы я призналась во всех смертных грехах?
— Я и так знаю все о твоих прегрешениях, — отозвался он, делая несколько торопливых затяжек и сразу туша окурок о стену узилища, — хотелось просто услышать правду от тебя, Джина. Но, видимо, каждый из нас останется при своем.
— И что же? Не будет каленого железа, кнута и щипцов?
— А надо? — он повернулся, смерив меня взглядом. — Могу устроить.
Я промолчала. Не могу долго смотреть в его глаза. Вообще, не могу смотреть на него! Ни сейчас, ни потом, никогда.
— Я свободна?
— Свободна? — переспросил он, ухмыляясь. — Нет. Измена королю и его семье карается…
— … смертью, — вымолвила я глухо. — Тогда сделайте одолжение, лорд Берингер, зачитайте, наконец, обвинение.
ГЛАВА 12
Я наблюдала, как советник с присущей ему надменностью, опускается в кресло, находящееся напротив моего. Нас разделял кованый столик, на котором стояла открытая бутылка вина и два бокала. Теперь все, что происходило ранее: темный подвал, пыточная, удушающий жаркий поцелуй, казалось чудовищным кошмаром. Разве это было? Хотя, признаюсь, я никогда не смогу забыть того, что сделал Райт.
— Ну что, Джина? — раздался его спокойный голос.
Страсть, которая его испепеляла, была сведена на «нет» колоссальными усилиями.
— Жду ваших обвинений.
Я понимала, насколько серьезна ситуация и критично мое положение. Я догадывалась, что у советника есть доказательства моей причастности к заговору против Эдмунда, но я не понимала, кто мог подставить меня. Может, Мэг, которая последнее время, оббивает порог моей комнаты?
— Попытка убийства наследника Хегея, — видимо, Берингер начал действовать без утаек. Да, пожалуй, так будет лучше для нас обоих.
Он облокотился на спинку кресла, склонил немного голову и приблизил бокал к губам. При этом его взгляд скользил по мне, как жгучий солнечный луч. И это было неудивительно, потому что выглядела я отвратительно. Впрочем, в этом была его вина.
— Доказательства? — спросила хрипло, зная, что они у советника есть.
— Переписка Мотинье с лордом эль-Берссо, двадцать пять тысяч лир, которые перешли во владения твоего отца после твоего отъезда, показания леди Эртон, твоей компаньонки, которые, поверь, не идут тебе на пользу, и шифровка от епископа. Что же еще? — он театрально почесал подбородок. — Ах, да, твое вездесущее поведение и снотворное в бутылке с вином, которое едва не угодило в руки принца. Но это мелочи. Настоящие доказательства я обязательно предоставлю тебе, моя дорогая, когда сюда привезут твоего отца.
— М…моего отца?
— Никак не могу обойтись без него, — усмехнулся Райт.
— Что его ждет? — выпалила я, сжимая подлокотники кресла.
Советник медленно отпил вина, издал шипящий вдох, когда алкоголь коснулся прокушенной губы. Эта метка давала нам обоим повод не забывать о случившемся.
— Его ждет встреча со мной, — коротко ответил он.
— А с мужчинами вы более словоохотливы, так ведь?
Глаза Берингера сощурились, в них снова полыхнули опасные искорки.
— Надеюсь, он тоже не прочь со мной поболтать, — произнес с сарказмом, — иначе мне придется его заставить.
— Знаете, что, — меня душил спазм страха, но я продолжала говорить: — когда вы выясните всю правду и поймете, насколько заблуждались, я уже никогда — слышите, никогда — не прощу вас.
Райта позабавили мои слова. И с какой стати я решила, что ему нужно мое прощение?
Мужчина снова наполнил бокал, устало облокотился на подлокотник, не спуская с меня глаз. И я спросила:
— Где моя компаньонка?
— Рад, что тебе это интересно. Если тебя устроит такой ответ, то она жива.
— Не устроит.
— Леди Эртон наслаждается видом одиночной камеры в темнице. За пособничество в преступлении против королевской семьи она отправиться на плаху.
Я нервно сглотнула. Мысли прокручивались в голове по кругу. Я искали зацепки, пыталась понять, когда все это началось и каким образом пришло к подобной развязке. Кому выгодно убрать меня из игры? Епископу?
— Когда вы узнали?
— После истории со снотворным я отправил своих людей в Хоупс, — увидев, как мое лицо изумленно вытянулось, Райт произнес с легкой улыбкой: — Я никому не доверяю на слово, милая. Так вот, мои люди прибыли несколько часов назад с соответствующим донесением.
— А как же Элина?
— С ней было сложнее. Шифровки от епископа и раньше попадали ко мне, но сейчас они стали более конкретными. Я приставил к тебе своих людей. В частности Мэг Ингрэм.
Я слушала молча, но каждое слово оставляло рану у меня на сердце.
— Твоя компаньонка созналась, — продолжал Берингер, — она оказалась куда умнее и не стала отрицать очевидное.
— Значит, теперь меня казнят? — тихо спросила я, опуская голову и глядя на свои сжатые в кулаки руки.
— Неизбежно.
— Вы доложите принцу?
— Да.
Может, тот, кто подставил меня, добивался именно этого. Хотя кто знает, что в головах у местных интриганов?
Я старалась не принимать на веру все, что было сказано Райтом. Потому как это было слишком болезненно. Я не могла поверить в то, что меня предала Элина, что мой отец продал меня за двадцать пять тысяч, что я стала разменной монетой в войне знати.
— Хорошо, — вдруг произнесла я, — и что теперь? Вернете меня обратно за решетку?
Кабинет Райта был просто райским оплотом по сравнению с темницей. Впрочем, я знала, что поднялись мы сюда ненадолго.
— У меня есть другие варианты? — мужчина взглянул на меня так, будто я должна была сказать: «Да, спаси меня, и я буду твоей навечно!» Чушь, конечно, просто показалось.
— Меня будут судить?
— Формально, да, — произнес он, опустошая второй бокал, — по факту, нет.
— А потом?
— Отсечение головы. Благородная смерть для аристократов.
Я дрожала. Но мое состояние сейчас играло последнюю роль.
— И здесь тоже без вариантов?
— Если только выпить яд. Но отсечение головы быстрее, и не так болезненно.
Его тон — хладнокровный, спокойный, выдержанный — стирает передо мной все грани терпения. Я готова рыдать снова, но лишь чудо удерживает меня от этого позора.
— Берингер, я ни в чем не виновата. Посмотрите на меня, — говоря это, я вскинула голову, и наши взгляды соприкоснулись, — дайте мне шанс.
— Поверить? — почти оскорбленно произнес он. — Милая, как только я увидел тебя, я понял, что тебе ни при каких обстоятельствах нельзя верить.
Я задыхалась от волнения, потому что хотела сказать:
— Я не такая, как Стелла.
— Ты именно такая. И в этом вся проблема, — отреагировал Райт деланно спокойно. — Не стоило затевать все это, Джина. Такие игры хорошо не заканчиваются.
Молча я потянулась к наполненному бокалу, зная, что советник внимательно смотрит. Сделав несколько больших глотков, я прикрыла веки, пытаясь совладать с дрожью и принять неизбежное: он меня ни отпустит, ни спасет, ни скажет что-то типа: «я постараюсь что-нибудь сделать», или «я что-нибудь придумаю». Берингер изначально был моим главным злейшим врагом, о котором я и не догадывалась, наивно ища в нем защитника, а может и друга. Но он не верил никому, никого не прощал, никогда ни о чем не сожалел. Он принимал решения. «Да» или «нет». И сейчас он принял очередное взвешенное решение, он однозначно и бесповоротно лишил меня всякой возможности выжить.
— Не смею вас больше задерживать, лорд Берингер, — оборонила я, полагая, что он ждет не дождется, когда меня уведут.
Его взгляд острой сталью скользнул по моему лицу.
— Считаешь, все, что происходит, доставляет мне удовольствие? Или меня радует перспектива твоей смерти? Эта гребаная ситуация хуже занозы в заднице.
С некоторых пор я стала веской фигурой на «шахматной доске». Возможно, для целей игры мне лучше сохранить жизнь. Но лишь из практических соображений.
— Я не знаю, что вас радует и что доставляет вам удовольствие, милорд. Мне лишь кажется, что мы больше не союзники.
Кажется — это слабо сказано.
Райт тихо рассмеялся, снова наполнил бокал. По-моему, он хотел хорошенько надраться, прежде чем объявить мне, что это действительно конец всему. Шансов нет.
— Джина, я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Мы оба знаем, что так будет лучше.
— Я уже сказала вам правду.
Советник некоторое время сидел, обхватив бокал руками и глядя на мерцающие грани хрусталя.
— Тогда последний вопрос, — проговорил мужчина, не поднимая головы: — Ты хочешь жить?
А был ли выбор? Мое сердце разрывалось, кричало, молило.
— А вы? — голос осип. — Захотели бы жить, если бы вас предали близкие и родные, если бы жизнь превратилась в сущий ад, если бы имя и репутация были растоптаны?
Этот вопрос вынудил его поднять на меня взгляд, полный невообразимых, переменчивых эмоций.
— Я знаю, что такое предательство, милая. И я сейчас говорю не о Стелле. Есть вещи гораздо серьезнее, чем женская неверность, поверь мне.
— Тогда не задавайте больше глупых вопросов.
Его печальная улыбка послужила ответом.
— Сейчас тебя отведут в камеру. Ты пробудешь там несколько дней. Если дело решиться без твоего участия, приговор тебе зачитают, — и он бросил в сторону дверей: — Саргол! Увести.
Этот приказ стал отправной точкой в наших взаимоотношениях «палач — жертва».
* * *— Она не лжет, — проговорил советник, облокачиваясь на спинку кресла и потирая виски.
Аарон стоял у окна, наблюдая за размеренным течением облаков по небу. Рассвет был крайне впечатляющий.
— Думаешь, ты ошибся?
— Я не ошибаюсь, — донеслось рычащее из кресла. — Это чертова катастрофа, мать ее. Эта девчонка мне нужна. Нужна живой.
Раздался звук разбившегося стекла. Аарон обернулся, видя как рука, свисающая с подлокотника, раздавила бокал, и по пальцам потекла смесь вина и крови. Но наемник даже не шелохнулся, спокойно отвел взгляд в сторону.
— Помнишь, я сказал, что у меня к тебе будет последнее задание, Аарон? — уже спокойнее проговорил Райт, разжимая ладонь. Хрусталь осыпалась на пол осколками.
— Да.
— Ты пошел на службу дому Лефер только потому, что мы предполагали, убийца, нанятый епископом, будет в числе слуг Розетты. Теперь мы знаем, что это не так. Так вот, слушай, Аарон, внимательно и запоминай: Элина Эртон была нанята епископом три года назад. Три года назад он знал, что Джина станет претенденткой на корону. Три года Мотинье ждал подходящего момента, напичкав ее дом своими шпионами.
Наемник слушал, не отрывая взгляда темно-рубиновых глаз от своего господина.
— Но Мотинье дал приказ на убийство Эдмунда не сразу. Возможно, его цель изменилась, — уже почти шептал Берингер, сжимая и разжимая пораненную осколками руку. — Бегство леди Эртон тоже было не случайным. Она будто решила бросить Джину, когда удостоверилась, что мы с ней любовники. Покупка той подвески… Проклятье…
Он сжал кулак и поморщился от боли.
— Я должен был что-то понять из всей этой болтовни? — невозмутимо поинтересовался телохранитель. — Это что увеличит срок моей повинности? Ты обещал отпустить меня…
— Заткнись, Аарон, — резко оборвал Райт, поднимаясь. — Сегодня можешь послать леди Лефер к чертовой матери. У тебя новое задание, и не переживай, оно тебе понравится.
— Вряд ли.
— Могу пообещать, что это ненадолго.
— Слышу не в первый раз, — поймав на себе грозный взгляд советника, наемник поспешил добавить: — Хорошо, не начинай… Что нужно делать?
— Во-первых, убрать «хвост», который ходит за мной уже почти два дня. Это человек королевы, поэтому сделай ей одолжение — никакой крови. Пусть этого ублюдка никогда не найдут.
— Наконец, что-то стоящее, — с сарказмом отозвался Аарон.
— Рад угодить, — бросил Райт небрежно. — Второе: мне нужен лорд де Хог. И это твое самое важное задание. Бесшумно, тихо и очень аккуратно.
— Оставить его в живых?
— Более того, ни один волосок не должен упасть с его головы. Я хочу лицезреть этого лорда в Лауртане уже завтра.
— Невыполнимо, — попробовал возразить наемник, но Райт произнес:
— Постараешься, Аарон. Я не торгуюсь, учти. Завтра я хочу его видеть, и будет чертовски плохо в первую очередь для тебя самого, если я его там не найду.
Спорить с самим дьяволом в человеческом облике — идея крайне неудачная, поэтому наемник лишь стиснул зубы.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вымолвил он, покидая комнату, — потому что — это не просто произвол, это объявление войны принцу и его мамаше.
— Он переживет, а его мать, надеюсь, нет, — зловеще усмехнулся советник.
* * *Я сидела на жесткой кушетке, гордо выпрямив спину. Не раскисать!