— И как это понимать? — спросила у него, отшвыривая в сторону бинты и скрещивая руки на груди.
— Я думал, что забудешь, — усмехнулся тот. Если моя выходка его и удивила, то Саша быстро пришёл в себя. — Ты была вчера в таком состоянии, что даже странно, как ты успела заметить.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнила ему.
— А что ты хочешь услышать?
Он издевается? А то не понятно.
— С чего вдруг у тебя такая бешеная регенерация? От раны не осталось и следа. И это ненормально. Кто ты такой, Переславцев? Ты, вообще, Переславцев? Или один из подопытных Альянса?
Я произнесла это на эмоциях, но неожиданно поняла, что это очень даже может оказаться правдой. И рефлекторно шарахнулась в сторону.
— Боишься, — кивнул мужчина, проследив за мной взглядом. — Но я действительно Александр Переславцев. Родился на Земле, жил десять лет на Эквей и три года путешествовал по Вселенной.
— Это Альянс? Это они сделали?
— Сделали что? — мужчина непонимающе приподнял бровь.
Но меня сложно было запутать, потому что я знала, что права.
— Изменили тебя.
— Я не понимаю, о чём ты.
— О твоей бешеной регенерации, — процедила я.
— Это всё из-за лекарства, которое ты мне дала.
Мужчина обогнул меня и подошёл к столику, на котором стояла знакомая бутылка виски.
— Никакие лекарства не могут так ускорить заживление тканей. Ведь прошло чуть больше суток.
— Кать, ты сама не знаешь, о чём говоришь, — ответил Переславцев, наливая в стакан янтарную жидкость.
— Я? А тебе не кажется, что ты мог бы придумать оправдание получше?
— Тебе налить? — совершенно невозмутимо спросил он, игнорируя моё замечание.
Меня передёрнуло, а во рту снова возникло это неприятное ощущение.
— Нет.
— Мне вчера показалось, что тебе понравилось виски.
— Тебе показалось. Не переводи разговор в другое русло, Переславцев!
Но разве он слышал.
— Знаешь, когда ты пришла, я уже подумал, что ты решила сделать вторую попытку, — произнёс он, сделав первый глоток и даже не поморщившись. — Знаешь, я почему-то был уверен, что ты не станешь прятаться по углам, заливая всё слезами. Ты по натуре боец, Кэтти. Поэтому и начал готовиться ко второму раунду.
У него всё-таки получилось сбить меня с мысли.
— И как? Успешно?
— Хочешь со мной это обсудить? — криво улыбнулся он, присаживаясь в кресло. Мне он сесть не предложил, и я была вынуждена стоять. — Отлично, давай обсудим.
От его взгляда мне захотелось выбежать вон и запереться в своей каюте. Но я также понимала, что именно этого он добивается — пытается вывести меня из равновесия, заставить отступиться и отказаться от цели.
— Давай обсудим, — эхом повторила за ним, понимая, что это только начало и дальше будет только хуже. Поэтому вскинула подбородок и сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
— С чего вдруг тебе пришла в голову мысль прыгнуть в мою постель?
Как же обидно и больно звучали эти слова.
— А что в этом необычного? — как можно нейтральнее отозвалась я. Словно каждый день обсуждаю интимную сторону своей жизни с мужчиной. — Вполне нормальное желание. Мужчина, девушка, замкнутое пространство. Мне кажется, созданы отличные условия для… контакта.
— Контакта? — фыркнул тот. — И моё мнение опять не учитывается.
— Отчего же, учитывается. Я же не привязала тебя к кровати и не изнасиловала. Мы разговариваем.
— Думаю, вчера до этого могло дойти. Ты была очень настойчива и даже немного агрессивна.
— А ты маленький мальчик, на которого напала восемнадцатилетняя тётка, — фыркнула в ответ. Стоять было неудобно и неуютно. Ощущение провинившейся школьницы не проходило, а, наоборот, усиливалось с каждой секундой.
— Кать, поверь тебе это не надо.
— Не надо что? — я сделала невинное лицо и захлопала ресницами.
— Лезть в постель к первому встречному только потому, что надо.
— Причём здесь надо? Мне просто хочется.
— В тебе говорит обида. Потом будешь жалеть.
— Сомневаюсь. Я отдаю отчёт своим поступкам.
— Хочу тебя огорчить, Кэтти, но в первом сексе нет ничего романтичного. Совсем. Тебе будет больно. Очень больно, даже кровь пойдёт, — хладнокровно произнёс он, рассматривая коричневую янтарную жидкость в бокале. Кубики льда мелодично звякнули. — Хочешь знать, что будет дальше? Я стану до синяков сжимать твоё тело, вдавливать в кровать, и всё это будет сопровождаться неприятными звуками и моим хриплым дыханием. Вполне возможно, что боль никуда не денется, наоборот, она может и усилиться, когда я ускорю темп… Тебя еще не затошнило? Мне продолжить или хватит?
Такое ощущение, что он сейчас описывал не секс, а одну из средневековых пыток. Меня не затошнило, но и приятного в сказанном было мало. Я поежилась от холодного блеска в карих глазах.
— Продолжай, — так же спокойно и ровно ответила ему. — У тебя интересно получается. Познавательно.
Аж кровь в жилах стынет.
Ухмыльнулся и сделал очередной глоток.
Виски было крепким.
Я помнила, как вчера оно обожгло мне горло, вышибая дыхание. А ему хоть бы что.
— Наверное, вы с подругами делились впечатлениями, читали женские романы, смотрели фильмы для взрослых… Что там обычно пишут? Взрывы? Фейерверки? Бабочки в животе и звездочки в глазах?
Мужчина замолчал, явно ожидая от меня ответа.
— Да. Ещё волны страсти, огненную лаву наслаждения и мир, что рассыпается на сотни осколков, — совершенно спокойно ответила ему.
— Прекрасно. Так вот, Катя, забудь об этом. В первый раз ты этого не почувствуешь. Во второй тоже. Отрою секрет, ты вообще можешь никогда этого не почувствовать… Ты будешь лежать, смотреть в потолок и считать секунды до того волшебного момента, как я с тебя слезу. Знаешь, сколько в среднем длится половой акт?
— Не знаю. Минут десять-одиннадцать.
— Ладно, пусть десять минут, — кивнул он со странной улыбкой на губах. — Так вот, ты будешь десять минут кривиться от отвращения, наблюдая за похотливым самцом, удовлетворяющим свои потребности.
— Это ты про себя?
— Про всех мужчин. Ну, так что, Катя. Ты всё еще хочешь, чтобы я переспал с тобой?
— А ты думал, что я испугаюсь и начну трястись от страха?… Нет. Я не передумала.
— Отлично, — процедил Александр, с грохотом ставя стакан на столик. От резкого движения капли алкоголя попали на столешницу. — Раздевайся.
Я вздрогнула, но решимости не растеряла.
— Хорошо, — ответила ему и, взявшись за края топа, принялась его стягивать.
Не получилось.
Саша в один прыжок преодолел разделяющее нас расстояние и крепко схватил за плечи.
— Ты что творишь? — зло прошипел мужчина, глядя мне прямо в глаза.
— Раздеваюсь. Как ты и сказал.
— Уходи.
— Нет.
— Глупая девчонка! Уходи! — Саша с силой встряхнул меня так, что я лязгнула зубами, и сразу же отшатнулся. — Я не буду с тобой спать. Ты меня не интересуешь! Не возбуждаешь! Ты просто маленькая дурочка! Которая думает, что может играть во взрослые игры! Я не хочу тебя! И твоё поведение ничего, кроме брезгливости, не вызывает! Прекрати унижать себя и меня!
У него получилось.
Я отступила, потом еще сделала шаг и еще, пока не упёрлась спиной в двери. Слёзы лились из глаз, я почти ничего не видела, а в груди всё болело от боли и стыда. Зачем он так со мной? Зачем так грубо?
— Катя… — я поняла, что он хочет подойти ближе, и дернулась.
Не хочу! Не хочу, чтобы он меня трогал, не хочу чувствовать его прикосновений!
Я больше не могла это слышать. Всхлипнув, открыла дверь и бросилась бежать.
Быстрее… быстрее… быстрее.
Я не разбирала дороги, ничего не видела перед собой и знала только одно — мне надо оказаться как можно дальше от него.
Только захлопнув за собой дверь каюты, я смогла дать волю слезам и боли, которая душила меня подобно удавке, мешая нормально вздохнуть. Сразу же упала на кровать, обхватив подушку руками и заливая её горючими слезами. А ведь еще совсем недавно я давала себе слово, что больше плакать не буду. И вновь нарушила его. И всё из-за кого? Какого-то глупого мужчины, который не оценил моего порыва, а вдребезги растоптал чувства и безжалостно вытер ноги о мою гордость. Наверное, именно так себя и чувствует мусор.
— Дура. Дура… дура! — шептала я срывающимся голосом, не в силах успокоиться.
Следом за жалостью к себе и порушенным мечтам пришла здоровая злость.
Я изо всех сил молотила кулаками матрас, пинала подушки и снова рыдала, а потом к слезам присоединился истерический смех.
— Ненавижу! — кричала, срывая голос и швыряя в стену всё, что под руку попадётся. Словно это могло уменьшить огонь, который сжигал меня изнутри.
Но злость тоже долго не пробыла и схлынула, оставив любоваться тем хаосом, который я натворила за эти минуты. Я даже не могла точно сказать, сколько времени бушевала.
Постель была разобрана. Подушки, одеяло и покрывало безобразными кучами валялись в разных частях комнаты. Пол блестел от осколков разбитой вазы. Хорошо хоть, я не добралась до графина.
Сдув непослушный локон, без сил села на пол и тяжело вздохнула:
— Кто бы мог подумать, что я на такое способна. А с виду приличная девушка.
Хотелось есть, и пить тоже. Но выйти из каюты я пока была не в состоянии. Нет! Не могла я сейчас видеть его лицо. Совсем не могла. И притворяться, что всё отлично, тоже не хотела. Это было унизительно.
— Ну, ничего, я сильная, продержусь первое время. А завтра что-нибудь придумаем. Можно устроить вылазку к холодильнику ночью.
Первым делом я налила в графин воды из ванной. Ничего, отстоится сутки, и исчезнет этот специфический металлический привкус. После этого подняла подушку с пола и упала на кровать, практически сразу уснув.
Проснулась я от того, что живот сводило от голода, а во рту всё пересохло от жажды. Попытка отвлечься и не думать о еде результата не принесла. Я стала думать о ней еще больше. Часы показывали половину шестого вечера. Значит, до гипотетической ночной вылазки оставалось еще шесть часов. И как продержаться?
Сейчас бы булочку, можно и просто кусочек хлебушка… в конце концов, я бы и от сухарика не отказалась.
— Я вот тут лежу. Страдаю, а он, небось, мясо ест с овощами. И где справедливость? — тоскливо подумала я и перевернулась на спину.
Может, стоит выйти? Нет. Лучше пострадаю. Может, у него совесть проснётся. Хотя какая мне разница, по-моему, он вообще чувств не может испытывать, ходячая гора мускулов с одной извилиной в голове, и та прямая. Конечно, я знала, что это не так, но ругаться на него было приятно.
Естественно, я осознавала, что веду себя глупо, но ничего поделать с этим не могла.
Я еще некоторое время лежала, рассматривая потолок, когда неожиданно вспомнила про Жаклин. Подруга была известной сладкоежкой, и над её стратегическими запасами заначек мы всегда с Би смеялись. Куда только Жи-Жи их не пихала — на полки, в сумки, карманы, ящики стола, под одежду и кровать, между книжек и так далее.
А если она решила меня порадовать и положить что-нибудь вкусненькое на память о ней? Ведь Жи-Жи знала, как мне тяжело будет.
Я со всех ног бросилась к чемоданам и принялась рыскать в каждом кармашке, в каждом отсеке. И мои труды увенчались успехами. Через полчаса у моих ног лежали три плитки земного шоколада, упаковка с печеньем, парочка леденцов, хрустящие батончики и мини-рулет в вакуумной упаковке.
— Жи-Жи, я тебя обожаю, — прошептала я, едва не захлёбываясь слюной, и всхлипнула от эмоций, которые накрыли волной.
Как же мне хотелось всё съесть. Но если я хотела продержаться, продукты надо было расходовать экономно.
Тяжело сглатывая, трясущимися руками я открыла упаковку с печеньем и отправила первый небольшой кусочек в рот.
— М-м-м-м… — от восторга промычала я и закатила глаза от блаженства.
Как же было вкусно. Песочное тесто просто таяло во рту, и мне пришлось держать себя в руках, чтобы не съесть разом всю пачку. Будь моя воля, я вообще бы всё съела.
Проглотив еще две печенюшки, со страдальческим вздохом запечатала всё назад и отложила в сторону, чтобы не соблазняться лишний раз. После чего отломила плитку шоколада, налила в стакан воды и выпила его, закусывая лакомством. Вперемешку с шоколадом, вода не казалась такой противной.
— А жизнь-то налаживается, — улыбнувшись своему отражению, забралась назад в кровать, полная решимости не сдавать позиции до самого приезда в Дальние Пещеры.
Вылазка на кухню откладывалась на неопределённое время.
— Пусть помучается, — решила я.
Но моё уединение было нарушено на следующее утро.
Честно говоря, я и забыла, что дверь в каюту для Саши препятствием совершенно не является, и открыть он её может, когда захочет. Поэтому и расслабилась, чувствуя себя в полной безопасности.
Я лежала на полу, подложив под голову подушку, и читала какую-то художественную книжку, которую нашла в планшете. Как назло — это был любовный роман с кучей анатомических подробностей.
Всего полчаса назад у меня состоялся завтрак — хрустящий батончик и леденец, который в данный момент я держала за щекой. Поэтому я была в относительно хорошем настроении, когда дверь тихо отъехала в сторону, и на пороге появился Переславцев.
— Ты что тут делаешь? — гневно вскричала я, забыв о том, что с ним не разговариваю, и из одежды на мне сейчас лишь топ с трусами.
— Кать, может, хватит валять дурака? — тихо произнёс мужчина, быстро оглядев меня с головы до ног.
— Что? — в первый момент я решила, что Саша пришёл извиняться. А он опять? — Да как ты… Пошёл вон из моей каюты, я не разрешала тебе приходить сюда!
И запустила в него подушкой. Конечно же, не попала. Александр ловко увернулся и взглянул на меня, как на неудачницу.
— Долго будешь голодом себя морить?
— А тебе какая разница? — с вызовом спросила у него, скрестив руки на груди.
— Кать…
— Не смей меня так называть!
— Детский сад, честное слово.
— Ты… да как ты смеешь? — от злости и гнева даже слова кончились.
— Хорошо, признаю — я был не прав. Тебе стало легче?
Он издевается? Или явился сюда лишь для того, чтобы еще больше меня унизить?
— То есть ты это говоришь лишь для того, чтобы я успокоилась? Да пошёл ты, Переславцев, знаешь куда?
— Знаю, — тяжело вздохнул мужчина и взъерошил волосы. — Кать, прости. Я не должен был этого тебе говорить, тем более в таком тоне. Прости, я правда не хотел. Точнее хотел, но не таким способом. Я не считаю тебя девушкой легкого поведения. И думаю, что ты очень красивая, желанная и просто восхитительная. И в кровать ко мне не прыгаешь… Ты просто запуталась и очень устала.
Я продолжала молчать и внимательно смотрела ему прямо в глаза. Что он еще скажет? Что у меня белая горячка, похмелье или ещё что?
— Я знаю, что мне нет прощения. Сказанное не вернуть, и за одно это мне надо было язык оторвать. Я взрослый мужчина, а повёл себя, как глупый подросток.
— В каком смысле?
— Ты меня просто загнала в угол, вот я и вспылил. Это меня совершенно не красит, но я не хочу, чтобы ты голодала из-за моего отвратительного поведения. Если хочешь, я сведу наше общение к минимуму, всё время буду проводить в рубке или у себя каюте. Есть тоже будем отдельно. Обещаю, я даже смотреть в твою сторону не буду. Только выйди отсюда. Пожалуйста. Я омлет сделал.
Желудок предательски заурчал, выдавая меня с головой. Но мне хватило сил не покраснеть.
— Подкупаешь?
— Каюсь, — улыбнулся он. Но улыбка вышла настороженной, словно он боялся, что я разозлюсь.
— И как быть дальше? Будем делать вид, что ничего не произошло?
— Почему же. Просто будем жить дальше. Ты со мной? — и протянул руку.
— Посмотрим, — фыркнула я, поднимая юбку с пола и быстро её надевая.
Его я не стеснялась, наоборот хотела этим еще больше задеть.
Какие странные у нас отношения. Интересно, что же будет дальше.
Глава 12. Кошмары и их последствия
Мы сидели друг напротив друга. Я ела омлет, который мужчина любезно приготовил для меня, всеми силами стараясь выглядеть достойно и не бросаться на еду с горящими глазами. Живот урчал и требовал отбросить все нормы этики и правил поведения за столом и нормально поесть. Но я оставалась глуха к его мольбам и наслаждалась каждым кусочком.