Секунду спустя сильные руки мягко, но настойчиво стянули с меня майку. Кожа в один момент покрылась мурашками то ли от холода, то ли от жадного взгляда шоколадных глаз, которые собственнически рассматривали каждую клеточку.
Я всегда была недовольна своей фигурой. Ровно до этого самого момента… Сейчас же я была самой красивой… для него.
И снова чувственный танец двух тел и душ.
Упасть на кровать с тихим смехом, который тут же застыл в горле, когда Саша навис сверху, медленно обводя пальцами абрис лица, спускаясь к шее, лаская ключицу и при этом не отрывая взгляда.
— Катя… — в его голосе была нежность, предвкушение чего-то для меня еще неведомого.
Поцелуи сводили с ума, еще больше подогревая кровь в жилах и не давая успокоения. Его руки, казалось, были везде — гладили бока, сжимали чувствительную грудь. А когда он внезапно наклонился и принялся целовать холмик, аккуратно прикусив набухшую вершинку, меня словно током ударило. Чувства всё обострялись, скользя по грани между чувственным наслаждением и сладкой болью.
Я стонала, хрипела и извивалась в его сильных руках, совершенно не зная, что делать и как быть. Но тело всё знало само, и мне лишь стоило подчиниться. Иногда так приятно быть слабой и ведомой.
Туман, жар и всполохи ярких огней перед глазами.
Не знаю, когда мы избавились от остатков одежды. Вроде только было тонкое бельё, а уже через мгновение я ахнула, когда наши тела соприкоснулись. Его кожа обжигала не хуже открытого огня.
— Саш, — прошептала я, сжимая простыни в руках и выгибаясь в спине.
— Чш… тихо, — он держал моё лицо в руках, как драгоценный цветок, а в глазах была такая нежность, что не передать словами.
— Не могу… — слов, чтобы объяснить своё состояние, не существовало.
— Можешь, — ласковая улыбка стала порочной и предвкушающей. — Ты даже не представляешь, сколько всего можешь, Кэтти.
Мгновение передышки — и снова огонь прикосновений, пьянящие поцелуи и мои стоны, которые невозможно было сдерживать. Я и сама пыталась цепляться за него, отвечать, но проигрывала в этой чувственной схватке с собственными эмоциями.
Момент близости запомнился хорошо. Тяжесть мужского тела, чужое вторжение и мимолётная боль, которая лишь причинила легкий дискомфорт и выдернула из сладкого тумана неги.
— Всё… хорошо? — я испуганно смотрела на Сашу, который стеной навис надо мной. Его лицо было напряжённым, а потемневшие глаза неотрывно следили за реакцией.
В ответ на мой вопрос, он слегка приподнял бровь, лукаво усмехнулся и наклонился, припадая к моим губам. На поцелуй я ответила с готовностью. Закинула ему руки за голову и сама не заметила, как огонь вновь вспыхнул в венах.
А дальше было чувственное движение, крепкие объятия, тяжелое дыхание вперемешку с моими слабыми вскриками и непонятное стремление куда-то. Я выгибалась, царапалась, дрожала и даже кусалась, пытаясь добраться до чего-то невероятного.
Но в первый раз не получилось.
Саша вдруг резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, сжал изо всех сил и задрожал, вдавливая меня в матрас.
Разочарования не испытала. Отчего-то уверенная, что в следующий раз всё обязательно получится.
Глава 13. Сломанные крылья
Что изменилось после того, как я перестала быть девушкой в физическом смысле этого слова? Да, собственно, ничего. Две руки, две ноги, глаза, уши, нос и рот. Всё осталось на месте, как и было еще вчера вечером. И я была всё той же Кэтти. Это было странное ощущение. Не знаю, чего именно я так ждала и к чему готовилась, но всё было как всегда. Так обычно, что даже немного обидно. Нет, я не была разочарована и не собиралась рыдать с криками: «зачем я это сделала» и так далее. Просто так упорно к этому шла, что сейчас просто не знала, что делать и как быть дальше.
Отчасти поэтому я продолжала делать вид, что сплю, крепко обнимала подушку и старательно закрывала глаза. Так хотелось продлить это ощущение счастья и не думать о том, что нас ждёт дальше. Ведь разговора всё равно не избежать.
Сашка уже проснулся. Простынь сползла с моего тела, открывая обнажённую спину, и мужчина сейчас очень медленно выводил на ней узоры пальцами. Я сначала не поняла, что именно он делает. А только потом вспомнила про хиту и крылья, которые были изображены сзади. Именно их мужчина очерчивал, повторяя каждую линию.
Его прикосновения вызывали сладкую дрожь и приятную истому в теле, и притворяться, что сплю, больше не имело смысла. Но мы оба продолжали играть в эту непонятную игру.
— Какие узоры у тебя еще есть? — вдруг тихо и немного хрипло спросил он, нарушая тишину.
Может, это и хорошо, что он начал разговор о хите, а не о том, что произошло между нами ночью. Так будет проще.
Я обернулась, всё еще продолжая обнимать подушку. На него было приятно смотреть — в меру накаченное тело, аккуратные кубики, легкий загар, взъерошенные тёмно-русые волосы и шоколадные глаза.
— Доброе утро, — мужчина опирался левой рукой о кровать, а правой продолжал обрисовывать крылья на лопатках.
Его глаза лихорадочно блестели, да и сам Саша выглядел странно, задумчивым и сосредоточенным. Словно открыл один из законов мироздания.
— Доброе утро, — улыбнулась ему в ответ и пожала плечами. — А какое это имеет значение?
— Как оказалось, большое. Алексия рассказывала, что во время купания в Озере у девушек бывают видения об избранниках. Ты тоже что-то видела?
— Видела, — вспоминать об этом было неприятно. Ведь приходилось заново переживать все чувства, которые я так старательно хоронила в глубине своего сердца. — Крылья. Лазоревые крылья, братья тех, что изображены у меня на спине. Только они были еще тоньше, прозрачнее и красивее. А потом они вдруг собрались, превратившись во что-то, похожее на значок или медаль. Я точно не смогла разобрать. Всё произошло так быстро.
— Значок, — медленно произнёс он, продолжая буравить меня непонятным взглядом, будто видел в первый раз.
— Саш, а в чём дело? — приподнимаясь на локтях, спросила у него.
Эта недосказанность и таинственность нервировала.
— Я должен был догадаться, — неожиданно хмыкнул он и покачал головой. — Она же никогда ничего просто так не делает.
— Кто?
— Богиня.
— А причём тут она?
Но он опять ушёл от ответа.
— Так у тебя есть еще узоры?
— Есть, — вздохнув, ответила ему, вновь падая лицом на подушку. — Трилистник на копчике. Можешь посмотреть.
— Ммм, правда? — неожиданно промурлыкал он и принялся медленно стягивать простынь ещё ниже, оголяя нижнюю часть спины и половину ягодиц. — Действительно, трилистник. Ты, кстати, знаешь, что он означает?
Еще бы мне не знать, я столько времени убила на это, надеясь, что эта информация поможет разобраться в происходящем. Не помогло.
— Да. Существует множество легенд, которые сводятся к одному общему знаменателю — притяжение трёх равнозначных символов бытия. Единство, гармония и совершенство; земля, небо и загробная жизнь; прошлое, настоящее и будущее. В христианстве он символизирует — отца, сына и святого духа. Только я совсем не понимаю, как это связано с Эквей.
— А также обозначение — жизни, смерти и возрождения, — неожиданно добавил Саша, нежно касаясь изображения клевера на коже и таким нехитрым способом посылая искры желания по всему телу.
Я даже дыхание задержала, наслаждаясь ощущениями. Но счастье было недолгим. Неожиданно всё прекратилось.
— Да, и такой вариант есть, — вздохнула в ответ и, перевернувшись, села, прижимая к груди простынь. — Почему ты спрашиваешь? Разве это имеет какое-то значение?
— Значение имеет всё. Знаешь, воспринимая трилистник именно как обозначение жизни, смерти и возрождения, я и сделал эту татуировку.
— Какую татуировку?
Я не видела у него татуировки. А если бы увидела, то точно бы запомнила.
— Вот эту, — он отодвинулся в сторону и на пару сантиметров сдвинул простынь, позволяя рассмотреть небольшой зелёный клевер, который располагался немного ниже пупка.
— О, — только и смогла прошептать я.
Сердце вдруг застучало, ладони вспотели, а у меня возникло странное ощущение, что я нахожусь на пороге какого-то невероятного открытия. Даже во рту пересохло от ожидания неизбежного.
— Когда ребята сказали, что все в группе делают татуировки, как символ новой жизни, я недолго думал, какой именно символ выбрать. Мне тогда казалось, что я прошёл все три круга трилистника — жил, умер и возродился. Наивный дурак, — странно усмехнулся он.
Откровения не произошло. Всё ещё больше запуталось.
— Саш, я не понимаю.
— Крылья… Крылья были нашим символом, — продолжал бормотать Переславцев, совершенно дезориентируя меня. — Ответ был под носом, а я отказывался верить и понимать. Упрямый осёл, зацикленный на прошлом.
— Саш, да объясни ты толком, в чём дело.
Повернувшись, он что-то достал из ящика тумбочки и протянул мне.
Два серебряных крыла… небольшой значок, который должен пристёгиваться к куртке.
Дрожащей рукой я взяла его и осторожно провела пальцем по гладкой отполированной поверхности.
«Клевер» — было выбито в углу мелким шрифтом.
— Мой позывной.
— Ты хочешь сказать? — произнести это я была не в силах.
— Что Богиня немного слукавила. Она уже выбрала тебе спутника и сделала всё, чтобы столкнуть нас лбами, — ответил Александр. Недовольным он не выглядел, наоборот, впервые за всё время он стал так похож на того прежнего Переславцева, которого я помнила.
Кровь стучала в голове, в ушах всё шумело и гудело, а сердце билось так сильно, что казалось, еще немного — и выскочит из груди.
— Не может быть, — в конце концов тихо произнесла я. — Я не понимаю… зачем такие сложности? Зачем всё это? Почему просто…
— Что? У меня-то цвета нет, я не эквейт. Какую хиту она должна была изобразить на твоём теле?
— Ладно, я согласна, цвета у тебя нет. Но нельзя было по-другому об этом сообщить? Зачем ставить этот знак? — я ткнула пальцем в щеку.
А Саша неожиданно тихо рассмеялся.
— Что?
— Кать, его нет.
— Кого нет? — нахмурилась я, не понимая причину его неожиданного веселья. Ведь решаем такой важный вопрос, а он хохочет.
— Знака. Отметки Богини на тебе больше нет.
— Что?!!
Выдернув у него из рук простынь и кое-как ею обмотавшись, я бросилась к зеркалу и застыла, расширенными глазами рассматривая собственное отражение. Знака не было. Саша не солгал.
— Господи, — простонала я, подушечками пальцев касаясь чистой кожи. — Не может быть.
Мужчина встал за моей спиной и обнял за плечи.
— Ты понимаешь, что это значит, Кэтти?
— Что? — шёпотом спросила у него, встречаясь в зеркале с пылающим взглядом карих глаз.
— Что ты теперь не должна плыть в пещеры.
— Правда? — всхлипнув, спросила у него.
— Правда. И мне не надо. Мы можем вернуться домой.
Я повернулась, прижимаясь к нему, и закрыла глаза, вслушиваясь в биение его сердца.
— Всё-таки она должна была найти другой способ, чтобы сказать о том, что мы… ты понимаешь.
— Боюсь, другой способ не сработал бы, — поцеловав меня в макушку, ответил Саша. — Мы бы просто не поверили. Ты была влюблена в другого. А я…
Он замолчал, а я сразу почувствовала, что что-то его тревожит.
— Саш, в чём дело?
— Я плыл в Пещеры только с одной целью… Умереть.
— Стоп! — я опустила глаза и глубоко вздохнула. Слишком уж противоречивая информация сейчас свалилась на мою бедную голову. А про количество я вообще молчу. Я еще не привыкла к мысли, что отметки Богини нет, как новый сюрприз. Чуяло моё сердце, он еще не последний на сегодня. — Давай разберёмся, ты же не эквейт. И мы с тобой это уже обсуждали. Отправляться в Пещеры к Богине для завершения жизни тебе не нужно.
— Я знаю, — совершенно спокойно и невозмутимо отозвался Александр. — Но дело совсем в другом.
У меня возникло странное ощущение, что его веселит вся эта ситуация. Я бы тоже посмеялась, если бы знала над чем.
— И в чём же?
— Кать, давай мы с тобой примем душ, переоденемся, позавтракаем, а уже потом поговорим и всё обсудим, — неожиданно произнёс Переславцев.
Ну вот, опять начинается. Бросил жуткую фразу и в кусты.
— Ты опять уходишь от разговора, — вздохнув, ответила ему и пожала плечами. — Хорошо, принуждать тебя не стану.
— Эй, — Саша провёл указательным пальцем по моему лицу и мягко улыбнулся. — Я не собираюсь увиливать. Обещаю, что всё расскажу. Лгать и изворачиваться теперь просто нет смысла. Не уверен, что потом ты… Кать, я совершал вещи, за которые сейчас мне стыдно, но даже их утаивать от тебя я не собираюсь. И вообще, — он хмыкнул, и его рука опустилась на плечо, лаская обнажённую кожу. — Ты в этом одеянии выглядишь, как самая настоящая нимфа. А мне сейчас больше всего на свете хочется затащить тебя назад в кровать и продолжить то, на чём мы остановились этой ночью.
— Ты меня специально смущаешь и заговариваешь зубы, — пробормотала я, чувствуя, как от этих слов, от тембра его голоса кровь вспыхивает внутри.
— Катюш, — прошептал Саша немного хрипло, убирая волосы мне за ушко. — После того, что было ночью, стесняться просто нет никакого смысла. Я не только видел тебя от макушки до самых пяточек, но и целовал, обнимал и ласкал. Так что прекрати смущаться, слышишь?
— Я попробую.
— Тогда в душ?
— В душ. Я пойду к себе. Мне надо будет еще переодеться, — улыбнувшись, я поудобнее схватила простынь и вышла из каюты.
Пока купалась, подставив лицо под тёплые капли воды, всё пыталась осмыслить сказанное Сашей. Те выводы, к которым он пришел, соответствовали действительности, и я понимала, что мужчина прав. Исчезновение знака означало только одно: игрушкой Богини мне больше быть не надо. Значит, теперь я могу вернуться к маме, сестрёнке и друзьям. И не одна, а с Сашей. Как бы странно это ни звучало и как бы фантастически ни выглядело. Я знала, что это правда. Мы есть друг у друга.
— Я могу вернуться домой, — прошептала сама себе и всё ещё не могла поверить.
Умом понимала, но сердце еще отказывалось верить. Ведь если это опять ошибка или какой-то розыгрыш, то я этого просто не вынесу. Поэтому и боялась, стараясь найти в произошедшем скрытое дно.
Конечно, меня коробили методы Богини. Так издеваться над всеми нами, выворачивая наизнанку чувства и эмоции, скручивая и оголяя нервы, сводя с ума от бессилия — просто бесчеловечно. Нет, не так. Это жестоко! Неужели нельзя было как-то иначе сообщить нам с Сашей о предназначении друг другу? Может быть, сначала я бы повредничала, поупрямилась, но приняла бы выбор Богини… Или нет?
Я помнила, как Финор говорил мне, что собирался бороться, что можно было всё изменить. Ведь он попытался бы оспорить выбор Богини, а я бы его поддержала. И что получается? Замкнутый круг и вновь исходные данные.
Саша… Что он имел в виду, говоря, что плыл в пещеры, чтобы умереть? А вдруг он неизлечимо болен? Подхватил какой-то неизвестный вирус, пока путешествовал по Галактике?
Мне пришлось опереться рукой о стенку душевой кабинки, чтобы восстановить дыхание. Как же мне стало страшно за него, руки начинали дрожать только от одной мысли, что я могу потерять его.
Пусть мы не говорили о чувствах, и я не знала, что Александр испытывает ко мне кроме страсти. Пока было достаточно того, что я любила.
— Так, Кэтти, успокойся. Рано предаваться панике. Это всего лишь твои домыслы и только.
Но сколько я ни думала, других вариантов, объясняющих причины такого заявления, у меня просто не было.
— Нет, это не может быть правдой. Если бы он умирал, то точно не радовался отсутствию у меня знака. Значит, здесь что-то другое. И совсем скоро я об этом узнаю. Да и не похож он на умирающего. Наоборот, пышет здоровьем, и еще его ускоренная регенерация… Интересно, а про неё он мне тоже расскажет?
Впереди был завтрак, разговоры и пять дней пути до Аквали.
Пять дней и пять ночей. Не знаю, как Переславцев, но эти ночи я собиралась провести в объятиях любимого человека.