Но Переславцев намёк не понял.
— Понимаю, такой шок. Но главное, что всё позади. Я пошёл в рубку, а ты отдохни, выспись, полежи. А то нервный срыв может произойти, — произнёс он, подмигнул и ушел.
Вот просто развернулся и ушёл!
«А поцеловать? А обнять? А сказать, что всё будет хорошо?»
Я едва не зарычала от разочарования и опять промолчала, позволив мужчине уйти.
— Кажется, я уже превратилась в неврастеничку с заниженной самооценкой, — пробормотала в пустоту и схватила тост с тарелки.
Он уже остыл и успел зачерстветь, так что в порыве праведного возмущения я едва не сломала себе зуб.
— Да что же это такое? — отбросив его в сторону, вздохнула я. — Что Саша там говорил? Пойти поспать или просто отдохнуть? Уснёшь тут, как же.
Ведь в Аквали были не только мама, Индин, Князь, родственники и друзья. В Аквали оставался Финор. И я совершенно не была готова к встрече с ним.
И вообще, как так получилось, что вся моя прошлая жизнь казалась такой далекой и совсем чужой? Школа, воспитатели, друзья, игры и проказы — всё это казалось мне таким неважным, словно прошло не две недели, а целая жизнь. Будто я перевернула страницу той, прежней жизни и уже не могла вернуть её назад.
Получается, что если нельзя вернуться, то стоит идти дальше. Взглянуть в глаза своим страхам и спросить о самом главном, а не прятаться по углам.
Раньше мне казалось, что я довольно скромный человек и никогда не буду приставать с расспросами к незнакомым людям или заставлять их делать то, что хочется именно мне. Оказалось, что временами и я могу быть жесткой и беспринципной, и попытки соблазнить Сашу — прямое тому доказательство.
Так почему я не могу вновь стать такой? Почему не могу собрать волю в кулак и сделать тот первый самый трудный шаг?
Убрав всё со стола, решила подняться в рубку.
Всё-таки Александр был очень красивым — мужественное лицо, развитая в меру мускулатура, короткие русые волосы — а я уже отвыкла от такой причёски, проживая несколько лет на Эквей — и удивительно красивые шоколадные глаза. Если бы я уже не была в него влюблена, то непременно влюбилась.
— Я думал, ты отдыхаешь, — бросив на меня короткий взгляд, произнёс Переславцев.
— Не хочется. Как успехи? — присаживаясь в кресло, спросила у него.
— Все приборы работают исправно, отклонений нет, — продолжая нажимать кнопки и переставлять рычаги, ответил Переславцев. Свет от голографических панелей причудливыми цветами играл на лице. — Сейчас будем запускать двигатели.
— Того корабля точно больше нет?
— Точно.
— Думаешь, это Альянс?
— Других вариантов я пока не вижу.
— Саш?
— Мм?
— Скажи, а они ищут вход в Пещеры или тебя? Представители Альянса ведь знают, что ты вернулся и что на самом деле можешь, не так ли?
Замер, наконец-то отвлекаясь от своих приборов, и взглянул на меня.
— А это имеет какое-то принципиальное значение?
— Это я сейчас и пытаюсь у тебя узнать. Имеет или нет? Может, раньше, когда ты пытался умереть, всё было иначе, но сейчас… Ты уверен, что Альянс так просто позволит тебе уйти? Ты же их совершенный солдат, результат стольких экспериментов.
— Запрещенных Межгалактической Ассоциацией Прав для всех членов, входящих в состав Альянса. Это незаконно, Катя, и светиться они не будут. Если захотят меня поймать, то будут действовать скрытно.
— Ты в этом так уверен? — поинтересовалась у него.
— Волнуешься за меня?
— Пытаюсь понять, что будет дальше с нами.
— А что будет дальше?
Намёк был проигнорирован, делать нечего, пришлось задавать неудобный вопрос, глядя ему прямо в глаза.
— Когда мы вернёмся на Аквали. Что дальше будет с нами? Разбежимся в разные стороны, словно ничего и не было? Будем периодически встречаться или…
— Или, — неожиданно резко ответил мужчина, присаживаясь в кресло и впиваясь в меня странным взглядом. А я вновь ощутила себя маленьким беспомощным ребёнком, который только что совершил какую-то глупость. — Мы же это обсуждали, Кать.
«Да? Когда? Или пара фразу уже считается обсуждением?»
— Почему? — только и смогла прошептать я.
— Что почему?
— Почему «или»? Из-за Богини?
Нахмурился.
— Кать, что ты хочешь услышать?
— Уж точно не этот вопрос, — горько усмехнулась я и встала. — Неважно. Глупости всякие в голову лезут. Не буду тебя отвлекать. Пойду… полежу.
Но уйти он мне не дал. Неожиданно быстро вскочил, схватил за руку и притянул к себе.
— Ну и что ты там себе напридумывала?
— Ничего, — рассматривая молнию на его куртке, ответила я.
— Сама сказала, сама ответила, и сама же со мной и поругалась.
В его голосе явно читалась усталость от взбрыков глупой девчонки.
— Неправда!
Стоило мне вскинуть голову, как Саша обхватил ладонью лицо и нежно поцеловал в полураскрытые губы, на корню уничтожая все страхи и сомнения. Его прикосновения были ласковыми и в то же время такими требовательными, что у меня сбилось дыхание и задрожали колени. Пришлось обхватить его за шею, чтобы не упасть.
К сожалению, поцелуй довольно быстро прекратился. Саша отстранился, чмокнул в нос и тихо поинтересовался:
— Ну что? Успокоилась?
— Ты каждый раз будешь так действовать? — восстановив дыхание, шепнула ему, наслаждаясь ласковым прикосновением шершавой ладони к своей щеке.
— Если понадобится.
— Считаешь меня неврастеничкой, которая никак не может успокоиться, ища везде и всюду один лишь подвох? — грустно спросила у него, потому что сама уже начала считать себя такой — нервной, испуганной и зажатой.
— Нет. Я думаю, что ты просто боишься.
— Чего?
Я знала, что он прав, но хотелось узнать его взгляд со стороны. Какой Саша видит меня и мои страхи?
— Будущего. Возвращения на Аквали, реакции родных и друзей. И того, что с нами будет дальше.
— И что же будет дальше?
— Не знаю, — честно ответил он, не отводя взгляда. — Но что бы дальше нас ни ждало, мы справимся. Кать, переживать — это естественно, тем более после такого длительного стресса. Всё будет хорошо. Я приложу максимум усилий, чтобы ты была счастлива.
— А ты? Ты будешь счастлив?
— Я уже счастлив.
Дальше этот разговор я продолжать не стала и главный вопрос оставила при себе. «Любит — не любит» — это как гадать на земной ромашке. Правда, я не была уверена, что хочу сейчас знать ответ на этот вопрос. Может, поэтому и промолчала. Позволила еще раз себя поцеловать, наслаждаясь близостью любимого мужчины, а уже потом вернулась к себе в комнату.
— Поздравляю, — мягко произнесла Богиня, стоило мне только войти в свою каюту и закрыть дверь.
От неожиданности я едва смогла сдержать рвущийся наружу вопль и замерла, прижав руку к груди, где билось как сумасшедшее моё бедное сердце.
— Вы?!
— Я, — она опять улыбалась, внимательно рассматривая меня с головы до ног.
Я не могла не заметить, каким торжеством загорелись её лазоревые глаза.
— Что вам нужно? — холодея от страха, покрываясь мелкой дрожью, спросила я, прижимаясь спиной к холодной двери, чтобы не упасть.
— Я же сказала. Хочу тебя поздравить.
— С чем?
— С избавлением от моей печати.
Я схватилась за щеку, не зная, что делать и куда бежать. А Богиня вдруг рассмеялась:
— Ох, Кэтти, милая. Ты испугалась? Думала, я накажу тебя за своеволие?
— Но её же больше нет. А вдруг своим поступком я перечеркнула какие-то ваши планы.
— Наоборот, вы воплотили их в жизнь. Если бы ты знала, как сложно было вас столкнуть лбами. Александр мечтал о смерти, ты решила, что влюблена в Финора, и никто из вас не хотел смотреть по сторонам.
— Значит, Саша был прав — вы затеяли всё это лишь для того, чтобы свести нас.
— Да.
«Всего лишь пешки в чужой игре с непонятными правилами».
— Зачем?
— Он же ответил тебе на этот вопрос. Ты его якорь, Катя. Только ты могла вернуть Александра к жизни.
Ощущать себя лишь средством для чьего-то спасения было немного обидно.
— Вам нужен только он?
— Нет, мне нужны вы оба. Вы даже не представляете, на что способны вместе.
— И на что же мы способны?
— На очень многое. И только от тебя зависит, что будет дальше. Хватит ли тебе сил и терпения научить его снова жить.
— Что вы имеете в виду?
— Ты же хотела знать, любит ли он тебя или нет?
— Хотела.
— Он не сможет ответить тебе на этот вопрос.
— А вы сможете? — зло выдохнула я.
— Да, смогу. Александр выгорел, полностью. Но даже через пепел может пробраться росток. Повторяю, Кэтти, только от тебя зависит ваше будущее. Не от него, а от тебя. Поверь, награда за труды будет велика.
— А если нет? Если у меня не получится.
— Тогда ты сможешь найти утешение в объятиях Финора. Он любит тебя. И когда-нибудь сможешь смириться с тем, что твою постель греет нелюбимый мужчина.
— Это жестоко.
— Это правда. И ты намного сильнее, чем думаешь. Просто надо поверить в себя и свои силы, — последний раз улыбнувшись, Богиня исчезла, осыпавшись на пол сотней ярких блесток.
А я, наконец, смогла нормально выдохнуть. Сползла по двери на пол и некоторое время просто сидела, не мигая глядя перед собой.
Ну вот, пришла, нагнала страха, тумана и еще больше запутала. Вопросов стало больше, чем ответов. Но одно я знала точно: Саше я о её приходе рассказывать не стану. Пусть это останется моей маленькой тайной.
Как прошли оставшиеся пять дней, которые мы провели, возвращаясь домой? Довольно однообразно. Днём Саша пропадал в рубке, следя за маршрутом и проверяя, нет ли за нами хвоста. Я занималась чем придётся — иногда готовила есть, иногда читала, а иногда просто сидела рядом с ним, в соседнем кресле, и молчала. Оказывается, это так приятно — сидеть и молчать рядом с любимым человеком.
Мы больше не возвращались к разговору о его прошлом, я не задавала вопросы, а он молчал. Правда, в первый же вечер Саша подарил мне тот значок с крыльями.
— Зачем? — сжимая его в руке, спросила у Переславцева.
— Пусть он будет у тебя.
Спорить я не стала.
Если наши дни были довольно однообразны и немного скучны, то ночи…
Я перебралась в его комнату, Саша утверждал, что у него кровать больше, а я не спорила. Стоило нам только остановиться на ночлег и войти в каюту, как холодный и невозмутимый мужчина исчезал. А на его месте возникал совсем другой Александр. Тот, который знал моё тело, как своё собственное, и сводил с ума одними прикосновениями и жаркими поцелуями. Тот, кто возносил меня к звездам и крепко держал в своих объятиях, не давая упасть.
Я растворялась в своём мужчине, впитывала в себя аромат его тела, дышала одним воздухом и была так счастлива, что не передать словами. Именно ночами я забывала все свои страхи и сомнения, наслаждаясь каждым мгновением рядом с ним.
Но наступало утро, и любовник уступал место другому Саше. И я вновь начинала переживать, гадать и думать, как быть дальше.
С каждым днём, с каждым прожитым мгновением я понимала всё отчетливее и отчётливее, что Богиня права: Александр меня не любил. Хотел, желал, был эмоционально привязан, наверное, я ему даже нравилась, но Саша меня не любил. По крайней мере, не так сильно, как я его. И это было больно.
А утром пятого дня впереди показались огни Аквали. Мы прибыли домой.
— Волнуешься? — Саша положил мне ладонь на руку и ободряюще сжал. — Не переживай, мы почти дома.
Кивнула, не отрывая взгляда от огромного энерго-купола, который защищал столицу от бесконечных вод океана и его обитателей. Сине-голубое свечение не позволяло рассмотреть, что же кроется за его защитой, но я и так знала.
Я прожила там четыре счастливейших года и знала столицу как свои пять пальцев. Тихие улицы между небольшими домами, красивые парки с экзотическими растениями и цветами, высокие и красивые эквейты с разноцветными прядями. Да, я родилась на Земле, но моё сердце принадлежало Эквей.
— Борт 80808 просит разрешения на стыковку, — взяв микрофон, громко и чётко произнёс Саша и нажал пару кнопок.
Рацию нам кое-как удалось собрать вчера вечером. На дальние расстояния она сигналы посылать не могла, но для того, чтобы связаться с портом, должно было хватить. То, что она вообще включилась и не задымилась, уже можно было назвать чудом.
В ответ на наше сообщение, она заскрипела, затрещала, и сквозь помехи раздался искаженный, едва различимый мужской голос:
— Борт 80808, ваш корабль аккредитован под службу Храма. Назовите себя.
— Александр Переславцев и Катрин Бишоп.
Снова шипение и треск, от которого сводило зубы и ломило в затылке.
— Не слышу. Повторите.
— Александр Переславцев. Со мной Катрин Бишоп.
Треск уменьшился, но пришлось подождать некоторое время, пока нам ответили.
— Вас понял. Ждите.
Александр отложил в сторону рацию и взглянул на меня. Наверное, вид был не очень, потому что мужчина нахмурился и обеспокоено произнёс:
— С тобой точно всё нормально?
— Да, — я быстро закивала и тяжело сглотнула. — Долго нам придётся ждать?
— Сначала проверят документы, номер корабля и электронные пароли. Но перед этим, скорее всего, сообщат Дериону или сразу напрямую Князю. Информация о возвращении дочери новой Княгини и младшего брата бывшей является государственно важной, и шум поднимется знатный.
Я нервно передёрнула плечами:
— А без этого никак?
— Посмотрим, от нас мало что зависит. Мы можем лишь ждать. После того как пройдёт проверка, нам откроют один из портов, куда можно будет пристыковаться.
— А там нас будут уже ждать? — понимающе вздохнула я.
— В порту? Скорее всего. То, что ты уплывала тайно, еще не значит, что об этом никто не знает. Поверь мне, шумиха по этому поводу наверняка была знатная. Приёмная дочь Князя получила метку Богини и была вынуждена плыть в Пещеры. Это же новость номер один. А тут поступает информация о твоём возвращении.
— То есть еще и пресса? — простонала я и потёрла ноющие виски. Головная боль усиливалась. То ли от перенапряжения, то ли еще от чего. — Знаешь, это будет звучать глупо, но мне не хочется домой. Здесь в океане на этом корабле я чувствую себя в безопасности, а там…
— Там ты тоже будешь в безопасности. Я же всегда буду рядом.
— И не только ты, — со вздохом заметила я. — Ты не подумай. Я хочу увидеть маму, Индин и остальных. Только не знаю, как себя вести и что говорить. Мне кажется, та жизнь была так давно.
— Ты всё та же Кэтти, а это всё те же родные и близкие. Ты боишься, как они отреагируют на наши отношения, да?
— Нет. Я боюсь, что потеряю тебя, — едва слышно прошептала в ответ и вздохнула. — Я так этого боюсь.
— Эй, малыш. Ну что ты опять придумала? Всё будет хорошо. Мы, наконец, дома, — обхватив лицо руками, прошептал Сашка и нежно меня поцеловал.
Поцелуй получился мокрым и солёным. А я даже не знала, что плакала. А в следующее мгновение вместо того, чтобы потянуться к любимому и углубить наш поцелуй, я неожиданно вскрикнула, обхватила голову руками и застыла.
Было больно.
Так больно, что у меня от напряжения даже челюсть свело и язык будто к нёбу прирос. Тот вскрик оказался не только первым, но и единственным. Сжав голову руками, я пыталась противиться этим новым способностям. Раньше было не так. Да, неприятно, наступала слабость и головокружение. Но сейчас всё было намного хуже.
Голоса… самые разные — женские, мужские, детские. Одни смеялись, другие сердились, третьи что-то спрашивали у четвёртых, и так можно было продолжать до бесконечности. Их было так много — сотни, тысячи. Я слышала их, но не разбирала ни слова. Слишком много.
Глаза резануло острой вспышкой, вызывая слёзы. Теперь я не только слышала, но и видела. Размытые лица, неясные очертания, безликие тени и слишком яркие цвета вокруг. И вновь не могла зацепиться за конкретный образ. Они мелькали перед глазами с невероятной скоростью, не давая ни малейшего шанса разглядеть хоть что-то.
Гул нарастал, картинки мелькали всё быстрее и быстрее, становясь просто нескончаемым потоком ярких пятен.