Из минусов мне назначили параллельное задание, работать на прикрытие второго сотрудника, то есть, там я должна работать на вторых ролях, в случае необходимости обеспечивая помощь и безопасность своей спутнице, Сирене, историку этого периода.
Надеюсь, что я ей не понадоблюсь.
Если честно, удивляться этому не стоило, историков всегда кто-то прикрывал, меня в Лондоне защищал Кларк, ну и Рома, конечно, а здесь я обеспечивала поддержку Сирене. Так что я обязана находиться где-то недалеко, но стараться внешне не пересекаться, чтобы никто не смог связать нас вместе.
Саму Сирену еще неделю назад отправили в Торре эль Греко, грязное, воняющее рыбой и морем, захламленное местечко, когда-то бывшее пригородом Геркуланума, расположенное прямо у подножия Везувия. Это поселение в очередной раз было разрушено этим грозным «лавопыхающим» вредителем чуть позже, в 1631 году.
С этими извержениями постоянно всплывало много неточностей. Извержения Везувия уничтожали окрестные городки с некоторой периодичностью, накладываясь слоями. Выдавая старое за новое, а новое за старое. Тем, кто вел раскопки, было очень трудно определить, часть какого периода попала им в руки. Что не один век вызывало множество недоразумений среди специалистов.
Меня отправили на восточную часть Неаполя, выпустив из портальной арки около порта на рассвете. Чему я была очень рада, несмотря на раннее утро парочка рыбаков уже проулюлюкала мне в след.
Это только первый раз меня обеспечили все и прикрывали, теперь мне предстояло устроиться здесь самой.
Кристиан, один из псов Кларка, работал в доме вдовствующей графини Борх ливрейным лакеем. Все родня графини перебралась в Померанию* так что слепая графиня осталась одна. Так что жизнь нашего агента была безмятежной. Пожилая донна редко выезжала, предпочитая прогулкам и светским мероприятиям общество своих компаньонок и кошек.
* в Померанию, на тот момент Пруссия, ныне часть Польши.
Я торопливо миновала живую изгородь из высоких кустов, мраморную беседку, увитую розами, и решительно вступила на едва заметную дорожку, ведущую к дому. Здесь мне должны были дать инструкции.
Кристиана я почти не знала, единственное, что выделяло его из других агентов Кларка, при встречах он мне всегда подмигивал. Но с чем было связано столь пристальное внимание к моей особе, так и не поняла.
Не успела я подойти, как навстречу в парике и расстегнутой ливрейной куртке бордового цвета, украшенной золотыми позументами, вышел Кристиан.
Как удачно, мне не пришлось его разыскивать.
Я притронулась к широким бокам своего голубого фланелевого платья на фижмах и, скромно склонив голову, сделала книксен.
Смуглый высокий и дерзкий, словно коренной неаполитанец, Кристиан громко поприветствовал меня:
— Синьорина Лаура… О… Вы уже здесь? Донна Росина ждала вас. Вы готовы исполнить ее поручение?
Ни о каком поручении на станции речь не шла. Вернее никакого договора не было, но видимо именно так агент решил передать мне инструкции. Улыбнувшись, я вежливо поклонилась.
— Значит, вы согласны быть нашим ангелом*? — Игриво спросил Кристиан.
*ангелом — здесь посыльным, переводится с греческого как посланник.
Куртуазно получилось, отличная подготовка. Интересно, зачем он здесь? Нефть в катакомбах под Неаполем упаковывает?
Я кокетливо ответила:
— Для меня честь служить донне Росине и вам, синьор Петро.
Кристиан сделал знак и из-за кустов вышли молодые слуги в ливреях попроще.
— Марио, доставите синьорину Лауру в Портичи, виа Модонелле. К вилле Святого Януария.
— Да, синьор Петро.
От удивления замерла на месте… Итак, что я знала о Портичи кроме того, что там очень недолго была летняя резиденция Неаполитанских королей (Reggia di Portici)? И того, что в начале девятнадцатого века на весь мир прогремела опера «Немая из Портичи»(Фенелла), которая имела не только грандиозный мировой успех, но и, по мнению композитора Рихарда Вагнера, спровоцировала несколько революций? Да почти ничего не знала.
И запросить данные не у кого, историки по столь мелким географическим объектам не работали. Но потом поняла, что Кристиан прав, это и в самом деле очень удачный выбор.
Портичи, поселок расположенный посредине Мильо д'Оро «золотой мили»*, в двух итальянских милях от Неаполя** — просто идеально подходил для моего задания.
*Отрезок побережья от Неаполя до Торре-дель-Греко.
**До Неаполя — семь километров, до Торре-дэль-Греко — три с половиной, до Резины (Ерколана) полтора, до раскопок и того меньше)
Слуги куда-то отошли и через миг явились с портшезом, раскрашенным яркими эмалями и позолотой.
Новенький, краски так и сияют. Благодарно кивнула Кристиану.
Один из носильщиков откинул верх, я ступила между поручнями и села в портшез.
— Синьорина, вот и ваше послание. Да защитит вас святой Януарий! — Кристиан протянул мне свиток, обвязанный зеленой шелковой лентой и скрепленный красной восковой печатью графини Борх.
— Благодарю вас, синьор Петро. Благословит вас святой Петр за вашу доброту…
Мы поклонились друг другу.
Переднюю дверку закрыли и заперли, а верх опустили. Носильщики подняли портшез и отправились. Я развалилась в кресле, но вскрывать свиток не спешила, из-за занавесей внимательно рассматривая улицы Неаполя.
Но довольно скоро мне это надоело. От Неаполя до Портичи с одной стороны дороги — все пространство «золотой мили» было застроено виллами неаполитанской знати, вокруг которых были со вкусом разбитые и ухоженные парки; с другой — плескалось лазурное море. И этот пейзаж был хоть и прекрасным, но в каком-то смысле, довольно однообразным. Его немного украшали цветущие лимонные деревья и благородный миранголев, высокие кусты из рода кипарисовых.
Я пощупала кошелек с карлино*, на этот раз мне дали золота в обрез, но в прямом смысле слугам принявшим на себя все трудности пути, надо будет заплатить, я чувствовала себя виноватой, что им приходиться идти по жаре, только потому, что Кристиан решил проявить свою галантность.
*Карлино, или карлин, — монета Неаполитанского королевства (итал. carlino, франц. carlin), в разное время золотая или серебряная, чеканившаяся с XVI в. и названная по имени испанского короля Карла I.
Никто так далеко портшезы не отправлял, используя их только в городе, но видимо у графини другого транспорта не нашлось, вот Кристиан и помог, чем смог.
Я облокотилась на алые шелковые подушки, распечатывая послание, написанное по всем правилам, с красными строками и завитушками, но на современном мне английском языке:
«Джи, привет!
Позволь поздравить с прибытием в Неаполь, в почти новый 1752 год.
И всех окрестных поселений я выбрал разрушенный землетрясением Портичи, который был недавно полностью отстроен, надеюсь, там тебе понравится. Я не смог найти тебе более подходящее для работы место, графиня давно не отпускает меня от себя, иногда путая с погибшим сыном. В делах мне это очень на руку, вот только в путешествиях я немного ограничен.
Зато могу помочь советом.
На холмах, под которыми ведутся раскопки, по приказу короля посадили виноград. Осенью его собирают и делают на продажу вино, а вырученными деньгами расплачиваются с рабочими. Там можно легко устроиться на первое время, пока не найдешь работу на какой-нибудь вилле, так как половина «тружеников» там каторжане, приличные католички избегают работать рядом с подобными отбросами и женские руки там очень нужны. Но думаю, ты им не по зубам. Или тебя пугает будущий образ вайяссы?**
Но, помниться, Кларк отзывался о тебе в превосходной степени, так что я в тебя верю! Первоначально пребывающего историка хотели устроить именно туда, но теперь мне кажется, что мысль работать почти на месте раскопок, не очень удачна, так как там постоянно ошиваются люди короля.
Так что первым делом попробуй устроиться на виллу Эммануила-Мориса Лотарингского, герцога д’Эльбефа, французского дворянина. Да-да, того самого, который все это начал*. Его наследник занимает построенную дедом виллу с тщательно ухоженными садами и террасой на крыше, откуда открывается вид на Неаполитанский залив. И там наверняка требуется прислуга.
*Выкупив участок земли вокруг колодца Нучерино, герцог на протяжении 9 месяцев на свои средства проводил там раскопки путем пробивания штолен. Он нашел первых 9 статуй
**Вайяссами назывались женщины из неаполитанского простонародья, говорившие на местном диалекте
Я на миг отложила послание Кристиана, оглядывая Сент Джовани. Итак, впереди еще два поселка: Тедучио и Пиетра Бланка.
Несмотря на жару, мы довольно быстро передвигались по дороге. Навстречу мне ехала с открытыми окнами роскошная коляска, внутри обитая шелком, с лакеем на козлах, одетым в дорогую, отделанную золотой тесьмой зеленую ливрею и напудренный парик с косичкой.
Я c интересом их рассмотрела и вновь вернулась к письму:
«Но если тебя все-таки прельщает жизнь простой крестьянки, то советую переоблачиться в юбку и пиджак»…
И это он предлагает мне там, где красота в одежде возведена в ранг высшего из достоинств? Вот не повезло…
Я тяжело вздохнула и принялась читать окончание письма:
«…насчет Сирены, она обожает гонять своих помощников в хвост и гриву, так что лучше быть от нее подальше. Дел в этой эпохе не меряно, но помни, в одних руках пять арбузов не унесешь, так что не пытайся ей угодить, занимайся только своим заданием.
Кстати, как ты относишься к свиданию под луной на берегу Неаполитанского залива? Надо кое-что передать по работе. Жди мою записку.
И, как говорится, целую ваши пальчики, синьорина Лаура.
P.S. Кстати, это имя тебе тоже очень подходит.
Кристиан
Устало свернула письмо. Не понимаю, что еще ему надо передать мне, ведь я только прибыла и все необходимое при мне?
Предложение Кристина насчет раскопок мне понравилось больше, чем решение работать в особняке. И каторжане не пугали, вот только работая на новом месте, обрастаешь знакомствами.
Значит, на вилле герцога, если мне придется туда идти, обязательно будут знать, что до этого я работала в столь сомнительной компании, и могут не взять на службу в особняк. Ведь у служанки в доме куда выше статус, чем у крестьянки собирающей виноград.
Ладно, буду решать проблемы по мере появления. Кажется, мне придется эти занятия, работу на вилле и на раскопках, совмещать. А вообще-то мне хотелось найти себе место, с которого можно незаметно отлучаться по любым делам.
Это ведь нечестно! У меня как у ребенка в магазине игрушек разбегались глаза! Хотелось остаться в Неаполе, который в это время рос и развивался как никогда, в нем работали лучшие художники и скульпторы. Хотелось попасть в Геркуланум в правильный момент, чтобы прочесть ту самую, пропавшую надпись из накладных медных букв, которую, по приказанию Алькубьерре*, сняли по буквам и отправили в музей с указанием их общего веса. А поскольку никто не фиксировал буквы в момент находки, то смысл надписи не сохранился. Как было здорово прочесть ее, ту надпись, целиком! Хотелось побывать в Помпеях… Там, как и в Геркулануме, мне здесь все интересно!
*Занимался раскопками, вошел в историю как невежественный вандал.
Глава десятая
«К Неаполю непосредственно примыкает Гераклова крепость, лежащая на мысе, выдающемся в море, и настолько открытая дуновению юго-западного ветра, что это делает поселение удивительно здоровым. Этим городом и следующим за ним, Помпеей, мимо которого протекает река Сарн, когда-то владели оски, затем тирренцы и пеласги, а потом самниты. Однако и последние были вытеснены из этой области».
Джил
Наконец мы прибыли в Портичи.
Мой «трон» поставили на землю. Тот парень, которого Кристиан назвал Марио, приподняв крышу, галантно подал мне руку. Я выпорхнула на землю, раздала слугам по монете и осмотрелась на месте.
Чудесно! Вокруг светило солнце, внизу плескалось теплое Средиземное море, впереди ждала любимая работа… Почти здорово, еще был рядом был тот, кто мог разделить со мной эту радость.
Я прошла по улице, жадно рассматривая Портичи. На тот момент довольно крупный поселок, в котором был большой музей, открытый пару лет назад королем.
С момента прибытия в Портичи, больше руководствуясь нестерпимой жарой, чем доводами рассудка, — как хорошо, что в этот момент они совпадали! — я спустилась к морю, где рядом с пристанью, в ряду торговок рыбой и овощами, купила новую большую корзину. Затем нашла укромное местечко и переоделась в прихваченные из дома вещички, уложив фижмы на дно корзины, прикрыла их платьем.
На себя быстро натянула тонкую белую блузку, юбку и лиф на шнуровке, укрыв слишком открытый вырез на груди белоснежной косынкой.
Прислуга в особняке не жила, так что, прежде всего, мне пришлось найти себе комнату в доме одинокой торговки рыбой, с которой я сговорилась за одну монету в месяц.
— Лусия… — Седая и досадно тощая, в выбеленной на солнце рубашке и темной дранной юбке из непонятной ткани, старушка хозяйка, которая в этот момент под деревом вытряхивала из корзинки рыбью чешую, обернулась на мой зов.
— У меня здесь рядом на винограднике в Резине подруга работает. Там недалеко еще статуи копают. Вы мне подскажите, как пройти к тому месту?
Торговка вышла из тени и подставила ладонь к глазам, чтобы солнце не слепило.
— Лаура, уж не красавчик ли черноглазый тебя там ждет? — засмеялась старушка скрипящим смехом. Прищурившись, она пристально вглядывалась в мое лицо. Зубы у нее были желтые, сточенные, но все на месте.
Я опустила глаза и покраснела. Так как работать придется ночью, то пусть думает, что красавчик.
— Насмотрелась я на таких дурех, доженихаешься на свою голову. Пусть сам к тебе прибегает. Я оставлю вас в доме одних, ты мне за это монетку, а старушке радость… А потом и я пригожусь, скажу, что он и есть отец ребенка. — Старушка нервно сжала сморщенную и надубленную от постоянной работы с солью руку в кулак.
— Не может он бегать сюда… Да и монет нет, мне еще надо работу найти…
— Не жадничай, твой черноглазый еще принесет! Или он у тебя каторжник? Я слыхала, что эти там землю копают…
Дабы не высказать торговке чего лишнего, я крепко зарыла рот и только молча покачала головой. Вот никогда не мечтала поживиться за чей-то счет. Но что я знаю об их жизни, чтоб осуждать?
Я вновь улыбнулась старушке, и продолжила расспрос:
— Так вы знаете, как туда добраться?
— Знаю, у меня там крестная жила, работала в услужении самого графа!
Я с преувеличенным уважением на нее взглянула, простые нравы требуют простой реакции, и склонила голову, ожидая продолжения рассказа.
— Так вот, когда она была жива моя крестная, — старушка нервно перекрестилась. — Вечный покой даруй ей, Господи, и да сияет ей свет вечный*.
*Католическая молитва, что-то вроде нашего «Царства небесного вечный покой»…
Я перекрестилась за ней.
— Так вот… Когда жила покойница, я каждое воскресение после мессы ходила к ней вдоль берега, мимо леса. Можно и лесом, но там дорога тяжкая, да вся в норах. Так что, хоть лесом, хоть полями, приходила к ужину. Крестная меня, ну угощать, а у них там виноград сладкий, что нектар небесный…
Я поняла, что старушка Лусия решила пересказать мне все воспоминания юности, связанные с долиной Геркуланума, так что пришлось ее прервать.