— Знаешь, — вздыхает Эш, — я думаю, он наслаждается ситуацией.
И затем, как и в случае со слезами, я закатываюсь истерическим смехом, мой желудок так сильно сжимается, что становится больно, и Эш тоже смеется, только его смех переходит в судорожный кашель.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, целуя его во все места.
— Я в порядке — ох, — отвечает он, когда мои губы попадают на его ушибленную щеку. — Что именно произошло? Последнее, что я помню, как герцогиня входит в мою комнату.
Я рассказываю ему об аркане с голосом Гарнета на другом конце, и о герцогине, связавшей меня, и Аннабель…
— Я оставила ее там, — говорю я. — В полном одиночестве.
— Ты должна была, — шепчет Эш. — Вайолет, у тебя не было выбора.
Мы молчим некоторое время. Чувство вины, боли и горя, которые мне удалось подавить на время нашего побега из дворца, возвращаются. Я все еще вижу ее лицо в темноте, чувствую лилейный запах ее волос.
— Это моя вина, — шепчу я. — Если бы я не… если бы мы…
— Нет. — Здесь в темноте это слово звучит громко и властно. — Герцогиня убила Аннабель, Вайолет. Не ты. И не я.
Я кладу голову ему на плечо и даю себе молчаливое обещание – не забывать ее, никогда. Оставить ее в живых единственным возможным способом.
— Ты знаешь, куда мы едем? — спрашивает он.
— Нет.
Теперь, когда мы на дороге, поездка довольно спокойная. Извернувшись, я снимаю пиджак и набрасываю его на Эша.
— Вайолет, я не…
— Мы оба им воспользуемся, — настаиваю я, прижимаясь к нему как можно ближе. Его кожа ледяная.
Эш гладит меня по волосам. Вибрации автомобильного двигателя успокаивают и расслабляют.
— Ты спасла мою жизнь, — шепчет он, я ощущаю его теплое дыхание на виске.
— Я не собиралась просто оставлять тебя там.
Он мягко смеется. — Я благодарен.
— Ты бы сделал тоже самое для меня.
Кажется, что мы едем так уже несколько часов, как вдруг машина резко останавливается, и багажник открывается. Луна, должно быть, вышла снова, потому что силуэт Гарнета окутан серебристым светом.
— Вы двое хорошо прокатились? — спрашивает он с ухмылкой.
Эш выбирается из багажника и помогает мне, накидывая пиджак поверх моих плеч. — Где мы?
Я оглядываюсь. Это какой-то темный проулок между двумя неприметными прямоугольными зданиями.
— Морг, — отвечает Гарнет.
Я начинаю дрожать.
Он ведет нас к железной двери, окрашенной в белый цвет, такой же, как и само здание.
— Она не заперта? — спрашиваю я.
— Это морг для слуг и суррогатов, — объясняет Гарнет.
— Ясно, — бормочу я.
Внутри морга прохладно и пахнет антисептиком. Гарнет достает из-за пояса маленький фонарик, освещая несколько длинных коридоров с унылыми зелеными стенами. Мои ноги прилипают к натёртому воском полу.
— Куда мы идем? — шепчу я.
Он светит лучом фонарика влево, а затем вправо.
— Хороший вопрос. Люсьену не представилось случая рассказать тебе, где именно вы собираетесь с ним встретиться?
— Я должна была умереть, — говорю я.
— Верно.
— Мы можем следовать указателям. — Эш стоит у угла, где пересекаются два коридора, пристально глядя на стену. — Гарнет, посвети.
Гарнет освещает фонариком стену, где есть указатель.
СУРРОГАТЫ
ФРЕЙЛИНЫ
СЛУГИ
Мы сворачиваем в зал по правой стороне, проходя через распашные двойные двери в другой коридор. Эш пробует дверь впереди нас.
— Закрыто, — говорит он.
— Эта открыта, — говорит Гарнет, открывая дверь. Он щелкает выключателем, и взору предстают стоящие у стен блестящие серебристые отсеки, ряды и ряды квадратных дверей.
— Это для… — Я не могу заставить себя произнести слово “тел”.
— Да, — шепчет Эш.
— Они все… заняты?
От мысли о таком большом количестве мертвых суррогатов мне становится еще холоднее. Я ощущаю застывшую кровь Аннабель на коленях.
— Надеюсь, что нет, — отвечает он.
— Думаешь, Рейвен уже здесь? — спрашиваю я. Рейвен фактически оцепенела, когда я дала ей сыворотку днем на ленче у герцогини. Но она очнулась, когда услышала мой голос. Я должна надеяться, что она меня поняла.
Эш сглатывает ком в горле. — Есть только один способ узнать.
— Рейвен — это кто? — спрашивает Гарнет.
— Моя лучшая подруга, — отвечаю я. Ноги начинают трястись, когда я подхожу к одному из отсеков. — Суррогат герцогини Камня. Я дала ей сыворотку Люсьена.
— Что ты сделала? — Гарнет качает головой. — Знаешь, если бы Люсьен не был нацелен на спасение твоей жизни, думаю, он тебя убил бы.
Я игнорирую его; пальцы трясутся, пока я поворачиваю ручку и распахиваю дверь.
Пусто.
Я выдыхаю.
— Один есть, — говорит Эш, подходя ко мне. — Осталось еще несколько дюжин.
Вместе с Эшем мы методично начинаем открывать все дверцы. Гарнет ошеломленно смотрит на нас. Мы открыли семь пустых отсеков, как вдруг Эш тихо произносит: — Вайолет.
Я иду к нему и, следуя за его взглядом, вижу черный мешок, заполняющий длинное прямоугольное пространство. Вместе мы выдвигаем металлический лист, на котором он находится. Эш тянется, чтобы расстегнуть мешок.
— Нет, — говорю я. — Я это сделаю.
Очень осторожно я расстегиваю молнию, обнаруживая бледное, закоченевшее лицо. У меня перехватывает дыхание.
— Это не Рейвен, — говорит Эш.
Я качаю головой, глаза наполняют слезы.
—Ты знала ее?
— Нет, — говорю я. — Но встречала однажды.
Это девушка с похорон Далии, которая искала свою сестру. Я положила руку на ее ледяной лоб. Она выглядит такой юной.
Меня потрясает вся несправедливость этой ситуации. Что делает меня особенной? Почему я заслуживаю спасения, а не эта девушка, львица или Далия? Я чувствую, как во мне закипает злость на Люсьена за то, что заставил меня признать эту ужасную правду, а не показал, как справиться с этим.
Ты спасла Рейвен, шепчет голос у меня в голове.
Думаю, что еще нет. И этого недостаточно.
Я застегиваю мешок и возвращаю девушку, имя которой я никогда не узнаю, назад в ее металлическую гробницу.
— Давай продолжим искать, — говорю я Эшу.
Мы находим еще четырех девушек, ни одну из которых я не узнаю.
— Что если она не приняла ее? — говорю я. К моему горлу начинает подкатывать паника.
— Она приняла, — уверяет меня Эш, но его слова бессмысленны, и я могу сказать, что он это знает. Невозможно узнать, поняла меня Рейвен или нет.
— Вероятно, они еще не нашли ее, — говорит Гарнет. Он небрежно с руками в карманах стоит у стены, как будто он бывает в моргах ежедневно.
— Почему ты все еще здесь? — спрашивает Эш.
Гарнет пожимает плечами.
— Хочу посмотреть, что произойдет, когда Люсьен узнает, что ты здесь. — Затем он ухмыляется. — Кроме того, я давно так не развлекался. Быть королевской особой так скучно. Я хватаюсь за любой шанс насолить своей матери. Украсть суррогата прямо из-под носа? Из ее собственного дома? Слишком хорошая возможность, чтобы упустить.
— Почему ты так ее ненавидишь? — спрашиваю я.
— Хм, да ладно, Вайолет, ты прожила с ней два месяца, — говорит Гарнет. — И как ты относишься к ней?
Он прав.
— Теперь умножь это на всю жизнь. — Гарнет чешет затылок. — Чудо, что я сумел хорошо приспособиться.
Раздается эхо от закрывания тяжелой железной двери, от чего мы все замираем на месте.
— Свет! — шипит Эш. Гарнет бросается к стене, и мы погружаемся в темноту. В течение нескольких секунд не слышно ничего, кроме тишины. Затем раздаются безошибочные звуки шагов и голоса.
— Мы должны спрятаться, — говорит Гарнет.
— Где? — спрашиваю я. — Я ничего не вижу.
Слева от меня раздается щелчок, и включается фонарь Гарнета. Луч света падает на Эша. Он присел возле одного из отсеков, находящегося в углу по левой стороне в самом низу. Дверца открыта, и наши взгляды встречаются.
— Нет, — шепчу я.
— У тебя есть идея получше? — говорит Гарнет, хватая меня за руку и подтаскивая к Эшу. Я присаживаюсь у черной квадратной дыры, где хранилось множество мертвых суррогатов, и в моем желудке поднимается что-то сильнее отвращения и острее страха. Прятаться здесь кажется настолько неправильным, что мои конечности немеют и не слушаются.
— У нас нет выбора, — говорит Эш. Я открываю дверцу рядом с его отсеком и заставляю ноги двигаться, а тело изогнуться и проскользнуть внутрь – и вот я лежу лицом вниз на холодном металлическом листе. Голоса настолько близко, что я почти могу разобрать отдельные слова, а также слабый писк. Фонарик погас. Гарнет закрывает свою дверцу, затем Эш.
Я делаю глубокий вдох и запираюсь изнутри.
Глава 4
ТЕМНОТА ВНУТРИ ЭТОЙ МЕТАЛЛИЧЕСКОЙ ГРОБНИЦЫ КУДА, КУДА хуже, чем чернота в багажнике Гарнета.
Я прижимаюсь лбом к холодной стали и пытаюсь представить, что я где-то еще, что Эш со мной, или что все это сон, и я скоро проснусь в Болоте.
В комнате включается свет.
В мое укрытие проникает бледный желтый свет. На дверце нет ручки с внутренней стороны, поэтому я оставила ее немного приоткрытой. Доносятся приглушенные голоса двух мужчин.
— …не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, я полагаю.
— Не думаю, что кому-то есть дело. Сколько суррогатов уже она изжила за эти годы? Двадцать?
— Ты не на том месте, чтобы считать, парень. Мы делаем то, что нам говорят. — Первый голос определенно старше. — Они говорят, — Дом Камня, подъем в полночь, — и мы это делаем.
Дом Камня! У них Рейвен! Я почти плачу от облегчения.
Снова раздался странный шум, затем дверь распахнулась. Я слышу шуршание.
— Она не очень тяжелая, правда? — спрашивает второй голос.
— Они все легкие, парень. Вот увидишь.
Слышно, как по металлу двигается пластиковый мешок. Дверь закрывается.
— Теперь, — грубо говорит первый голос, — обратно спать, и будем надеяться, что сегодня звонков больше не будет.
Когда они уходят, слышно, как их обувь прилипает к полу. Свет выключается.
Я стараюсь не шевелиться как можно дольше, едва позволяя себе дышать, прислушиваясь, не возвращаются ли они. Наконец, я не могу больше этого терпеть. Я царапаю дверь ногтями, открывая ее. Я выскальзываю из отсека так быстро, как могу, и падаю на полированный пол, когда Эш и Гарнет открывают свои дверцы. Я поднимаюсь на ноги, вскидываю вверх руки в своем большом пиджаке и шарю ладонями по стене, пока не нахожу выключатель.
После такой темноты свет кажется мучительно ярким. Лицо Эша лишено цвета, и он медленно поднимается на ноги. Гарнет остается на полу, прислонившись к шкафам и приглаживая свои светлые волосы, выглядя более напуганным, чем я его когда-либо видела.
— Она здесь, — говорю я Эшу.
— Я знаю, — отвечает он.
У меня на лице появляется улыбка, и я с целеустремленной свирепостью начинаю открывать двери, отталкивая Гарнета, пока не нахожу ту, что была пуста раньше.
Я выдергиваю металлический лист, и выскальзывает тело Рейвен, скрытое в толстом черном мешке. Эш и Гарнет присоединяются ко мне, когда я тяну за молнию и открываю мешок.
Лицо Рейвен холодное и безжизненное, как и у всех остальных девушек в этом месте, и на одно парализующее мгновение я боюсь, что она на самом деле мертва. Ее красивая карамельная кожа выглядит восковой, ее глянцевые черные волосы тонкие и спутанные. Она голая. Я быстро стягиваю пиджак ратника и набрасываю на тело, но прежде я замечаю, насколько она болезненно и отвратительно худая – видны все ребра, и ее бедра выступают по обе стороны от ее небольшого живота.
Я прижимаю руку к ее щеке. Ее кожа словно лед.
— Рейвен, — говорю я; мой голос дрожит. Я ожидаю увидеть трепет ресниц или шевеление губ, но ничего нет. Моя лучшая подруга все еще мертва.
— Рейвен, это я, — говорю я. — Это Вайолет. — Мне больно глотать. — Пожалуйста, проснись. Я спасу тебя. Пожалуйста, вернись ко мне.
Последовавшее молчание просто сокрушительно. Я разваливаюсь на куски под его тяжестью.
— Может быть, она действительно… — начинает Гарнет, но я оборачиваюсь и бью руками его в грудь, заставляя его оступиться назад.
— Она не мертва! — шиплю я. Я поворачиваюсь к Рейвен и встряхиваю ее. Ее голова мотается по металлу. — Проснись, Рейвен! Давай, ты приняла сыворотку, я знаю, что ты сделала это, так что, пожалуйста, ПРОСНИСЬ!
Я бью ее по лицу.
Но ничего не происходит.
Я чувствую руку Эша на своем плече. — Вайолет, мне очень жаль.
Я отдергиваю руку. В данный момент я не хочу ничьей жалости. — Она…
Внезапно глаза Рейвен открываются. Ее тело сгибается, глазные яблоки вылезают из орбит, затем она наклоняется на бок и ее рвёт на пол. Эш и Гарнет отскакивают назад, когда тело Рейвен сводит судорогой в кашле и рвотных позывах, но я кидаюсь к ней, прислонившись лбом к ее плечу, моя рука гладит ее волосы, и я безмерно благодарна за то, что я чувствую, как она дышит, двигается и живет. Она ложится на спину, тяжело дыша. Ее глаза мечутся, пока не находят меня.
— Вайолет? — хрипит она. Слезы текут по моим щекам, но я не хочу их вытирать.
— Я здесь, — отвечаю я. — Теперь ты в безопасности.
Она поднимает глаза к потолку. — Я видела свою маму, — говорит она. — Она расчесывала мне волосы. Потом с нее сняли кожу.
— Что? — говорю я. — Твоя мать жива и она в Болоте.
— С нее сняли кожу, — повторяет она. — Они показали мне ее кости.
Ее взгляд мутнеет, а тело расслабляется. Она становится очень спокойной.
— Рейвен? — шепчу я. Я касаюсь кончиками пальцев ее щеки. Она дышит, но, кажется, будто внутри нее выключили свет.
— Что они сделали с ней? — спрашивает Эш приглушенным голосом.
— Я…. я не знаю.
Я зарываюсь руками в волосы Рейвен и нахожу небольшой шрам на скальпе, может, полдюйма. Затем еще один. И еще.
— Что же, — говорит Гарнет, хлопнув в ладоши, — это была великолепная ночь, просто побила все рекорды, и я очень хотел бы остаться и посмотреть, как Люсьен отреагирует на все это, но, думаю, мне пора возвращаться.
— Конечно пора, — бормочет Эш.
— Эй, я спас тебе жизнь, что еще ты от меня хочешь? — огрызается Гарнет.
— Совершенно ничего, — говорит Эш.
— Ладно, — говорит Гарнет. — Удачного побега и все такое.
— Спасибо, — говорю я.
— Пожалуйста.
Гарнет держится за дверную ручку, как вдруг Рейвен садится. Это движение настолько неожиданное и внезапное, что я едва успеваю подхватить пиджак, спадающий с ее плеч.
— Ты трус, — говорит она, мрачно смотря на Гарнета. Ее глаза подернуты дымкой, будто она пытается сфокусироваться на двух предметах одновременно.
Мы все потрясенно уставились на нее.
— Рейвен? — неуверенно говорю я.
— Он трус, — произносит она. — Он нарушает не те правила. Только простые. Он боится.
Затем ее лицо становится вялым, взгляд возвращаются в норму. — Я устала. Еще не время для доктора.
Она ложится обратно и начинает бормотать что-то сама себе. Я не могу понять, что она говорит, но слышу ее имя раз или два.
Гарнет наблюдает за ней несколько секунд, затем качает головой. — Неважно. Она – ваша проблема.
Безразлично махнув рукой, он выходит за дверь. Я кладу руку на лоб Рейвен, но она, забывшись, снова глядит в потолок.
— Что теперь? — спрашивает Эш.
— Теперь мы ждем Люсьена, — отвечаю я. — Люсьен придет.
ПРОХОДЯТ ЧАСЫ.
Точнее чувствуется, будто проходят часы. В этой комнате нет возможности определить время. Мы выключили свет ради безопасности. Мы с Эшем сидим на полу у стены, прижавшись к друг другу, чтобы не замерзнуть. Рейвен не двигалась и не говорила с тех пор, как ушел Гарнет.
Интересно, что случится, когда герцогиня узнает, что я пропала. Что Эш пропал. Сможет ли Гарнет заставить Карнелиан молчать. Вдруг разболтает сам Гарнет. Он не кажется особо заслуживающим доверия – понять не могу, почему Люсьен попросил его помочь. На Карнелиан хотя бы можно положиться за счет того, что она не сделает ничего, что подвергнет жизнь Эша опасности.
Я вспоминаю их разговор в подземелье. — Что ты ей сказал? — спрашиваю я. Прошло много времени с тех пор, как кто-то из нас говорил, мой голос звучит хрипло и громче, чем должен. Эш лежит щекой у меня на макушке.