Каган пожал плечами:
— Моя любимая жена сильно расстроится, если я откажу человеку дать шанс исцелиться. — императрицу нигде не было видно. — Поэтому я, конечно, разрешаю вам войти в Торре. Согласятся ли целители работать с вами — зависит от них. Даже я не контролирую волю Торре.
Башня Торре. Она была видна с каждого уголка Антики. Возвышалась на вершине самого высокого холма и спускалась к бирюзовому морю — дань Сильбе, богине целителей, которая подарила им такой дар. Из всех богов империи Сильба была королевой.
Шаол выглядел так, будто глотал горячие угли, но милостиво сумел склонить голову:
— Благодарю за Вашу щедрость, Великий Каган.
— Я сообщу им, что завтра вы будете готовы. Если не можете прийти к ним, они придут к вам. Если согласятся.
Шаол сопротивлялся тому, чтобы сжать пальцы в кулаки. Несрин затаила дыхание.
— Я в их распоряжении, — сказал Шаол.
Каган закрыл последний сундук:
— Можете оставить свои подарки, Правая Рука короля и посол Аэлины Галантии. Они сейчас совсем не уместны.
— Почему?
Несрин едва не съежилась вновь. Такой тон против человека, который правил всем здесь, в глазах которого танцевали огни.
Но сейчас в глазах кагана отразилось возмущение и грусть, когда он обменялся взглядами с детьми.
Желудок перевернулся, когда пришло понимание. Белая ткань повсюду не просто так.
Она пересчитала наследников еще раз.
Не шесть.
Пять.
Этот народ не уходил в траур — не так, как они в Адарлане. Даже когда погибал кто-то из королевской семьи. Жизнь продолжалась, мёртвые не были зарыты под землёй и не томились в каменных катакомбах, а лежали под открытым небом в священном заповеднике в далёких степях.
Несрин посмотрела на наследников. Пять присутствовали.
И Тумелун, самой молодой, которой едва исполнилось семнадцать, не было в зале.
Каган сказал Шаолу:
— Ваши шпионы действительно бесполезны, раз вы не слышали.
Он пошагал к своему трону, позволяя Сартаку шагнуть вперёд и сказать:
— Наша любимая сестра, Тумелун, неожиданно погибла три недели назад.
О боги. Сколько всего они нарушили, прибыв сюда, требуя помощи на войне…
Шаол встретил взгляд каждого наследника и сказал, разрушая тишину:
— Примите мои самые глубокие соболезнования.
Несрин выдохнула:
— Пусть северные ветра перенесут её на благословенные равнины.
Только Сартак склонил голову, принимая слова, а остальные стали холодными.
Несрин бросила предупреждающий взгляд на Шаола, запрещая спрашивать о смерти.
Он прочёл выражение лица и кивнул.
Каган сел на трон из слоновой кости, тишина была очень тягостной и печальной.
— Мы были в море в течении трёх недель, — мягко сказал Шаол.
Каган сказал:
— Это также объясняет, почему вы не слышали другие новости. Эти драгоценности могут быть более полезны вам. — губы кагана растянулись в мрачной улыбке. — Сегодня утром шпионы Аргуна сообщили, что королевская казна Рафтхола недоступна. Герцог Перингтон и драконы захватили Рафтхол.
Пульсирующая тишина наполнила Несрин. Она не была уверена, что Шаол вообще дышит.
— У нас нет новостей о местонахождении короля Дорина, но он уступил им Рафтхол. Убежал ночью, если верить слухам. Город пал. Всё к югу от Рафтхола принадлежит Пергинтону и его ведьмам.
Несрин привиделись лица племянников.
Лицо её сестры. Отца. Затем и кухня, пекарня, пирог…
Дорин оставил их. Оставил их всех… зачем? Чтобы найти союзников? Выжить? Убежать к Аэлине?
А если бы королевская гвардия осталась сражаться? Кто-нибудь вообще боролся за спасение невинных в городе?
Руки задрожали, но ей было плевать. Как и то, что эти богатые люди ухмыльнулись.
Дети её сестры — единственная радость в жизни…
Шаол посмотрел на неё. Ничего не отразилось на его лице. Никакого сокрушения, шока.
Золотисто-красная форма душила её.
Ведьмы и драконы. В её городе. С железными зубами и когтями. Потрошение людей, кровь, мучения… боги… её семья…
— Отец, — Сартак шагнул вперёд. Глаза цвета оникса скользнули между Несрин и каганом. — Это было долго путешествие. Политику в сторону. Мы всё еще гостеприимный народ. Пусть они отдохнут несколько часов, а потом присоединятся к нам за ужином.
Хасар подошла к Сартаку и хмуро посмотрела на Аргуна.
— Пусть ни один гость не уйдёт из нашего дома, не узнав его уюта.
Несмотря на то, что слова были дружелюбными, тон Хасар не предвещал ничего хорошего.
Их отец согласился:
— Действительно, — Урус махнул рукой, призывая слуг у колон. — Проводите их в комнаты. И отправьте посланника в Торре с просьбой пригласить Хафизу.
Несрин почти ничего не слышала. Если ведьмы захватили город, то Валг, с которым они сражались этим летом… никто не будет бороться против него. Никто не защитит её семью.
Если они выжили.
Она не могла дышать. Не могла думать.
Несрин не должна была уходить, не должна была принимать эту должность.
Они могут быть мёртвыми или страдать прямо сейчас. Мёртвыми.
Мёртвыми.
Она не заметила служанку, которая подошла к инвалидной коляске Шаола и руку, которую он ей протянул.
Несрин поклонилась кагану и ушла.
Она не могла перестать видеть их лица.
Дети.
У её сестры были милые, счастливые дети.
Несрин не должна была уходить.
Глава 3
Несрин была в шоке.
И Шаол не мог подойти к ней, обнять и успокоить. Поддержать.
Не тогда, когда она быстро шла к своей комнате, как привидение. Будто ей казалось, что никого в мире больше не существует.
Он не винил девушку.
Шаол позволил слуге, молодой женщине, вести его в комнату. Каштановые волосы падали на плечи и узкую талию тяжёлыми кудрями.
Комната была поистине достойной королевского замка. Вид на прекраснейший сад фруктовых деревьев и сверкающие фонтаны. Неимоверное количество розовых и фиолетовых цветов, свисающих с горшков, закреплённых на балконе выше — они создавали живые шторы.
Служанка пробормотала что-то о том, что подготовит ванну, стараясь говорить как можно понятнее. Но её адарланский был ужасен в сравнении с правильной речью кагана и его детей. Шаол не мог судить девушку — он и сам едва мог говорить на каком-то другом языке.
Она повезла его к резным раздвижным дверям, которые, без сомнения, вели в ванную. Шаол взглянул на закрытые двери спальни Несрин.
Они не должны были уходить.
Он не мог ничего исправить, но… знал, что неизвестность сделает с Несрин. Что уже сделала.
Дорин не умер, повторял он себе. Он выжил, убежал. Если бы был схвачен Перингтоном-Эраваном, они бы узнали. Принц Аргун узнал бы.
Его город захвачен ведьмами. Он размышлял о том, возглавила ли нападение Манона Черноклювая. Шаол пытался понять — уплачены ли все долги между ними? Аэлина пощадила Манону в храме Темис, но ведьма рассказала важную информацию о Дорине, захваченном Валгом. Должны ли они еще что-то друг другу? Или, возможно, они уже союзники?
Зря надеяться, что Манона пойдёт против Мората. Но он помолился всем богам, которых знал, и попросил, чтобы они защитили Дорина, чтобы вывели его к безопасности.
Дорин слишком умён, чтобы попасться. Других вариантов не было — Шаол не принял бы этого. Дорин был жив и в безопасности.
Или на пути к безопасности.
Когда у Шаола будет время, он собирается разузнать информацию у старшего принца. В трауре он или нет. А потом попросит чтобы служанка порасспрашивала про Аэлину. Где она сейчас? Что делает?
Он сжал зубы, услышав стук в дверь комнаты. Дверь открылась и перед ним оказался высокий, широкоплечий мужчина.
Принц Кашин один и не вооружён, хотя и двигался с лёгкостью человека, уверенного в своей силе и возможностях.
Так, вероятно, и Шаол ходил по замку в Рафтхоле.
Шаол склонил голову в знак приветствия, когда принц закрыл дверь и осмотрел его — как воин воина. Когда карие глаза принца встретились с Шаолом, он сказал на адарланском:
— Травмы, подобные твоим, не редкость здесь. Я видел многих раненных, особенно среди племён, которые постоянно ездят на лошадях. Людей моей семьи.
Шаолу совершенно не хотелось разговаривать о травмах с принцем, или вообще с кем-либо, поэтому он только кивнул.
Кашин поднял голову и посмотрел на Шаола. Тёмная коса скользнула по его мускулистому плечу. Взгляд предупреждал Шаола не соваться в это дело.
— Мой отец действительно хочет, чтобы вы оба присоединились к нам за ужином. И, более того, чтобы так было всегда.
Это была странная просьба для посланников другого королевства, и для него это была бы честь, но отправить сына, чтобы сообщить об этом… Шаол внимательно обдумал все слова, после чего выбрал самый очевидный вопрос:
— Зачем?
Разумеется, семья хотела быть вместе, потеряв младшего ребёнка. Но приглашая незнакомцев присоединиться к ним…
Челюсть принца сжалась. Он не привык скрывать свои эмоции, как его старшие братья и сёстры.
— Аргун сообщает, что наш дворец не может быть во власти шпионов герцога Перингтона. Я не верю. И Сартак… — он поморщился, будто не хотел ввязывать своего брата. — Была причина, по которой я решил жить среди воинов. Двойные игры этого двора…
Шаол боролся с искушением сказать, что понял. Но вместо этого спросил:
— Вы думаете, что силы Перингтона проникли в этот двор?
Знали ли они всю правду о силах Перингтона — о короле Валге, который носил его кожу? Или о армиях, которых нельзя представить даже в кошмарном сне? Но эта информация будет полезной позже.
Кашин потёр шею:
— Я не знаю, Перингтон это, или кто-то из Террасена, Мелисанды, Вендалина. Всё, что знаю, так это то, что моя сестра теперь мертва.
Сердце Шаола глухо стукнулось о рёбра. Но он осмелился спросить:
— Как это произошло?
Горечь мелькнула в глазах Кашина.
— Тумелун всегда была немного дикой, безрассудной. Поддавалась настроению. В один день счастлива, как никогда, а в другой безнадёжная. Они… — его горло дёрнулось. — Говорят, что из-за этого она выпрыгнула с балкона. Дува и её муж нашли Тумелун позже той ночью.
Любая смерть в их семье была бы ужасной, разрушительной, но самоубийство…
— Простите, — тихо сказал Шаол.
Кашин покачал головой, солнечный свет танцевал на его чёрных волосах.
— Я не верю в это. Моя Тумелун не пригнула бы.
Моя Тумелун. Слова достаточно сказали о близости принца к его младшей сестре.
— Вы подозреваете, что это чьи-то игры?
— Всё, что знаю, это то, что, в независимости от настроения, Тумелун… Я знал её. Как знаю своё собственное сердце, — он положил руку на сердце. — Она бы не прыгнула.
Шаол ответил:
— Мне очень жаль, что вы потеряли её, но… есть ли у вас причины подозревать, почему иностранному королевству нужно было рисковать, подстроив это?
Кашин подошёл на пару шагов:
— Никто в наших землях не был бы достаточно глуп, чтобы сделать это.
— Ну, никто из Террасена или Адарлана никогда не сделает этого.
Кашин изучал его пару мгновений.
— Даже королева, которая когда-то сама была убийцей?
Шаол не позволил гневу пробраться наружу:
— Она действительно была убийцей, но у Аэлины есть жёсткие правила, которые она ни за что не нарушит. Одним из них является запрет убивать или причинять боль детям.
Кашин подошёл к комоду:
— Я знаю. Читал об этом в отчётах брата. Подробности об убийствах, — принц вздрогнул, когда добавил:
— Я вам верю.
Конечно же. Иначе принц даже не разговаривал бы с ним.
Кашин продолжал:
— И это оставляет не так много других иностранных королевств, которые могли бы это сделать. И Перингтон на вершине этого краткого списка.
— Но зачем убивать вашу сестру?
— Не знаю, — Кашин шагнул еще на пару шагов вперёд. — Она была молодой, бесхитростной. Ездила со мной среди Драгана — клана воинов. У неё не было собственных целей… Даже собственной судьбы… Все в клане поддерживают одну традицию. Мы заплетаем косы из гривы наших любимых лошадей и завязываем на рукояти меча. Наши предки верили, что там, куда они улетают, если случайно отцепятся, ожидают наши судьбы. Некоторые по-прежнему верят в такие вещи, но, даже те, кто считает это простой традицией… Мы проводим такие ритуалы повсюду. Мы с братьями часто слушаем ветер. Но на счёт смерти… — в глазах появилась тень печали. — Это единственный предмет от человека, который сохраняется после смерти. Они несут душу драганского воина в вечность, а отпускают их на вершине степей в священном месте. — принц прикрыл глаза. — Теперь её душа будет блуждать по ветру.
Шаол повторил:
— Мне жаль.
Кашин открыл глаза:
— Некоторые не верят в Тумелун. Некоторые верят. Наш отец пока не решил… А мать не покидает свою комнату от горя. — он потёр челюсть. — Итак, я убедил отца, чтобы вы присоединились к нам за ужином в качестве дипломатического жеста. Но я хотел бы, чтобы вы посмотрели посторонними глазами. Возможно, увидите то, чего не вижу я.
Помочь им… и, возможно, получить помощь взамен. Шаол пожал плечами:
— Если ты доверяешь мне настолько, что рассказал всё это, то почему бы не присоединиться к нам в этой войне?
— Я не могу приказывать армии. Отец приказывает — мы слушаем.
Если силы Перингтона уже здесь, если Морат действительно убил принцессу… Было бы слишком просто убедить кагана начать войну. Перингтон умнее этого.
Но если Шаол сможет убедить командира…
— Я не играю в эти игры, лорд Вэстфол, — сказал Кашин, прочитав все мысли в глазах Шаола. — Можете попытаться убедить остальных, но не меня.
Шаол постучал пальцем по перилу кресла:
— Совсем все слушают его приказы?
Кашин фыркнул, чуть улыбнувшись:
— Другие королевства, побогаче вас, тоже мечтали заключить с нами союз. Некоторые преуспели, некоторые — нет, — его взгляд метнулся к ногам Шаола, в глазах мелькнула жалость. — Пожелать удачи — это всё, что я могу вам предложить.
Затем принц пошагал к дверям.
— Если у Перингтона есть шпионы, — окликнул его Шаол, — тогда вы уже знаете, что всё в этом дворце находится в серьёзной опасности. Вы должны принять меры.
Кашин остановился, положив руку на дверную ручку и посмотрел через плечо:
— Почему, по-твоему, я попросил иностранного лорда помочь?
Затем принц исчез, его слова повисли в воздухе. Тон не был жестоким или оскорбительным, но эта откровенность…
Шаол изо всех сил пытался спокойно дышать, даже когда мысли закружились в голове. Он не видел чёрных колец и ошейников, но тогда он и не искал их. Даже не подумал, что тень Мората может проникнуть так далеко.
Шаол потёр грудь. Нужно быть осторожным во дворе. С тем, что он сказал публично — и в этой комнате тоже.
Шаол всё еще смотрел на закрытую дверь, обдумывая всё, о чём говорил Кашин, когда появилась служанка. Она переоделась в лёгкую ткань из тончайшего шёлка, завязанную в виде платья.
Это не оставляло ничего для воображения.
Он сдержал желание убежать и попросить Несрин помочь ему.
— Только покупайте меня, пожалуйста, — сказал он, как можно яснее и твёрже.
Она не нервничала и не дрожала. Он знал, что она делала это раньше, бесчисленное количество раз, когда спросила:
— Разве я тебе не по душе?
Это был суровый, честный вопрос. Ей хорошо заплатили за услуги — за все услуги.
Она предпочла быть здесь.
— Ты, — сказал Шаол, не отводя взгляда от её глаз, — очень красивая. Но я хочу просто покупаться. Больше ничего от тебя не потребуется.
Он ожидал «спасибо», но служанка только кивнула, невозмутимо. Даже с ней он должен быть осторожен.
За закрытыми дверями спальни Несрин не было ни звука, ни намёка на движение.
И её тоже не было.
Поэтому он жестом пригласил служанку подтолкнуть стул в ванную.
Комнату с белой и синей плиткой заполнял пар.
Инвалидное кресло скользило по коврам и плитке, обходя всю мебель. Несрин сама выбрала это кресло, у лучших лекарей Рафтхола.