Не то чтобы ботаника касалось то, что здесь сейчас обсуждалось, но от безысходности пришлось взять его с собой — еще потеряется где-нибудь, а ничего сверхсекретного в поднимавшихся пока темах не было.
— Достаточно одной капли, — уточнил Макнэлл. — Встроенный компьютер проводит анализ, сверяет полученную кровь с образцом и, если она принадлежит тому же челове… существу, — вновь исправился он, — замок автоматически открывается. В итоге нет риска, что клиент потеряет ключ или забудет комбинацию цифр. Более того, сведена к минимуму вероятность, что до ячейки доберется посторонний. Даже директор хранилища не может открыть сейф, поскольку такого понятия как запасной или мастер-ключ просто не существует.
— А взлом? — не отставала Гайка.
Я заметила, как Хендрейк покачал головой: видимо, тоже разбирался в работе местной системы.
— Практически нереально, — ответил капитан. — Очень прочный сплав, использованы самые крепкие металлы с двух разных планет. Если нет крови клиента, придется ждать истечения срока хранения.
— Но кровь клиента теоретически можно раздобыть, — схватился за зацепку ботаник.
— Можно. — Рэй пожал плечами. — В любой системе, даже самой надежной, найдется лазейка. Конечно, можно ударить человека по темечку, оттащить в темный переулок и там взять у него немного крови. Но при таких обстоятельствах украсть ключ или выпытать секретный код тоже не составило бы труда. И даже отрезать палец, чтобы предоставить нужный отпечаток.
Не знаю, сказал ли он это без задней мысли или специально поддразнил Джекки, но последний заметно побледнел. Я даже испугалась, не понадобится ли парню в срочном порядке какой-нибудь тазик, и неодобрительно посмотрела на Рэя, но он моего взгляда не заметил.
— Если все так серьезно, — вновь подала голос Гайка, — как вы собираетесь открыть ячейку Линды? Вы ведь именно это планируете сделать?
— Если один способ. — Капитан улыбнулся уголками губ. — Но о нем я скажу только тогда, когда мы доберемся до сейфа.
И он снова устремил полный недоверия взгляд в сторону хакера. Тот пренебрежительно усмехнулся, мол, если хотите, держите свои тайны при себе.
— И как мы туда доберемся? — поинтересовалась я. — А главное, дадут ли нам доступ к сейфу Линды, даже если у нас есть средство для его открытия?
— У Брэна здесь хорошая знакомая, — сообщил Рэй, — заместитель директора того самого зала хранения.
— Вот это совпадение! — уважительно присвистнула Гайка.
— Я бы не назвал это совпадением, — возразил капитан. — Нам приходилось много летать по обитаемым планетам, в том числе помогать местному населению решать всевозможные, скажем так, сложные ситуации. Неудивительно, что на Дуэлле одна из них оказалась связана с камерами хранения. А то, что между доктором и замом с тех пор завязалась дружба… — Он усмехнулся. — Это уже вопрос личного обаяния дока.
Гайка одобрительно хихикнула, я улыбнулась, а вот Джекки покосился на капитана непонимающе. Обаятельным он Брэна Уолкса явно не считал.
В скором времени за нами действительно приехала упомянутая заместительница директора, и разговор пришлось отложить.
Да-да, она именно приехала, а не прилетела. Ее флаер передвигался по земле. Вообще на протяжении пути к хранилищу я почти не видела воздушных судов. Перевозивший нас транспорт оказался достаточно длинным, чтобы мы поместились всемером, усевшись в два ряда, и все-таки совсем не походил на флаербус.
Встретившую нас дуэллийку звали Зэоклейя Миакронос. Выглядела она как типичная представительница своего вида — высокая, изящная, женственная. Песочного цвета волосы подстрижены по местной моде, над ушами кокетливо торчали мелкие завитушки. Узкие синие брюки и красная обтягивающая блуза подчеркивали худобу, заставляя пугаться, что их обладательница вот-вот сломается на ветру.
Однако такая внешняя хрупкость совершенно не соответствовала характеру нашей сопровождающей. Обменявшись со всеми приветствиями и расспросив Брэна о его делах, она стала непринужденно болтать, рассказывая о местах, которые мы проезжали, то и дело отпуская ехидные замечания. Женщиной она была явно самостоятельной и уверенной в себе. И флаер вела виртуозно. Честно говоря, ехать по земле поначалу было жутковато. Дома, транспорт, иногда — идущие прямо поперек нашего пути дуэллийцы… Казалось, мы неминуемо попадем в аварию. Но Зэоклейя виртуозно лавировала среди всего этого хаоса, и мы умудрялись постоянно выходить сухими из воды.
— А куда вы подевали всех своих мужчин? — полюбопытствовала Гайка, когда водительница завершила рассказ о круглом семиэтажном здании, выкрашенном в сочно-красный цвет.
Действительно, по улицам ходили исключительно женщины всех возможных возрастов и дети, да и за рулем встречавшихся по пути флаеров сидели сугубо представительницы прекрасного пола.
— Никуда не подевали, — удивилась вопросу дуэллийка. — Они в мужских кварталах.
— В мужских кварталах? — изумилась Гайка. — У вас что же, отдельные районы для женщин и для мужчин?
— Конечно, — откликнулась та, взглянув на собеседницу в зеркало заднего вида. — А разве может быть иначе? Хотя да, я, кажется, слышала. На вашей планете селятся смешанно, ведь так? Нелегко, наверное, вам приходится.
— Кому именно, им или нам? — озорно полюбопытствовал док.
Зэоклейя рассмеялась.
— Да и тем и другим, — заверила она. — Мужчина всегда лучше поймет мужчину, а женщина — женщину.
— Нет, ну а как быть с семьями? — не сдавалась Гайка. — Семьи-то вместе живут?
— Ах, вы про семьи! — воскликнула дуэллийка. — Конечно! Дети живут с нами.
Девушка-механик тряхнула головой, пытаясь найти правильный подход.
— А мужья?
— Кто такие «мужья»? Это сокращенно от «мужчины»? Наш диалект немного отличается от вашего, — повинилась Зэоклейя.
Гайка сделала большие глаза и обернулась к капитану в поисках поддержки.
— Сэм, — попросил тот, — можешь организовать нашему механику небольшой ликбез по устройству дуэллийского общества?
— Мужчины живут здесь отдельно от женщин, — принялась объяснять я. — Понятие семьи принципиально отличается от нашего. Женщины живут большими семьями — мать, дочь, близкие родственницы и подруги, а также их дети. Девочки, когда подрастают, остаются в той же семье. А мальчики по достижении двенадцатилетнего возраста переезжают в мужские кварталы.
Я вопросительно посмотрела на Зэоклейю: все-таки теоретические знания — это одно, а реальная жизнь на планете — другое. Но она одобрительно кивнула, и я продолжила:
— Потом мальчики идут в гимназии и постепенно обзаводятся собственными семьями. У мужчин они меньше, обычно состоят из двух человек. Иногда из трех.
— Они что, все геи? — изумилась Гайка.
— Нет. — Я покосилась на водительницу, надеясь, что ее не обидело такое предположение. — Здесь просто в понятие «семья» вкладывается совсем другой смысл. Эти мужчины — скорее как хорошие друзья.
— Ну хорошо, а дети-то откуда тогда берутся? — не унималась девушка. — Из пробирки?
— Да нет, — рассмеялась Зэоклейя, — дети берутся самым обычным способом. Но семья-то тут причем?
— Мужчины и женщины встречаются в специальных местах, чтобы… — я запнулась, — чтобы сделать детей.
— Чтобы заняться сексом, — назвала вещи своими именами замдиректора и весело подмигнула. — Это называется кадорфэ. Такие специальные кафе для встреч. Мужчины и женщины знакомятся, выбирают понравившихся партнеров и уединяются в отдельных номерах. Мужчины часто ищут девушку не по одиночке, а семьей.
Она в очередной раз виртуозно вписалась между двумя другими транспортными средствами и вывернула на соседнюю улицу.
— Но это же… разврат! — выдохнул, не удержавшись, Джекки.
— Почему?! — Зэоклейя от удивления выпучила глаза. — Денег никто за это не берет, все происходит по взаимному согласию, а в итоге рождаются дети. Как бы иначе мы производили на свет потомство? Правда, что ли, из пробирки?
Ботаник лишь открывал и закрывал рот, не в силах выразить словами зашкаливавшие эмоции. Гайка сидела, задумчиво подперев пальцами подбородок. Явно прикидывала, понравилось бы ей в подобном кафе или все-таки не очень.
— Не забывай, что они — не люди, мы принадлежим к разным видам, — напомнила ей шепотом.
— Это как раз ерунда, — отмахнулась дуэллийка. — С людьми мы сексуально совместимы, хотя общих детей у нас быть не может. Но это даже лучше — не надо заботиться о предохранении!
— А флаеры у вас совсем не используют?
Хендрейк, похоже, предпочел увести разговор от пикантной темы.
— Почему, используют, — улыбнулась Зэоклейя, — но главным образом мужчины. Это они большие любители всех новомодных технологий, а мы предпочитаем машины, по старинке. Зато к земле ближе.
— Но ведь на флаерах летать безопаснее, — вмешалась я, припомнив разговор, свидетельницей которого стала когда-то в ожидании лифта. — Вроде бы на таких… — я споткнулась на непривычном в данном значении слове, — машинах было больше аварий?
— Ну, у нас все-таки современные модели, с автоводителем для желающих, — заметила замдиректора. — И потом, аварии чаще случались у мужчин. Они водят агрессивнее. Еще одна из причин, по которым их районы перешли на флаеры. Поэтому пилотов среди мужчин больше: они с отрочества приучены гонять по воздуху. У каждого своя стихия.
— А женщины-механики у вас есть? — воодушевленно спросила Гайка.
— Конечно! Но тоже в основном по машинам. О! Вот мы и приехали.
Высоченная автоматическая дверь поднялась вверх, впуская нас в огромный ангар, где с легкостью разместилось бы несколько флаербусов или космических катеров.
— Выход из гаража вон там. — Зэоклейя указала в сторону лифтовой кабины. — Идемте.
В лифт уместились с трудом; кажется, он был рассчитан только на шестерых, но, к счастью, не застряли. Замдиректора надавила на кнопку второго этажа, предварительно приложив подушечку пальца к панели авторизации. Помещение, куда мы направлялись, было открыто не для всех.
Выйдя из кабины, сразу оказались в просторном зале, в центре которого зияла большая круглая дыра. В целях безопасности по краю тянулась металлическая перегородка. Задрав голову вверх, я обнаружила люстру, закрепленную непосредственно над проемом. Следуя за Зэоклейей, словно туристы за гидом, мы приблизились к ограждению и посмотрели вниз.
Нашим взорам предстал неохватный шар, слегка напоминающий макет луны или планеты. Точнее сказать, сначала мы увидели лишь верхнюю его часть. Металл пересекали многочисленные линии, словно отмечавшие параллели и меридианы, однако, присмотревшись, можно было понять, что сфера просто разделена на ячейки.
Я не успела заметить, что за кнопки нажала Зэоклейя, но ее действия привели конструкцию в движение. Шар поднялся и завис перед нами, весьма внушительный и по-своему красивый, а затем стал медленно поворачиваться вокруг своей оси. И правда как будто макет космического тела.
— Линда Макнэлл! — звонко произнесла дуэллийка.
Сфера на долю секунды замерла, затем продолжила движение, но уже иначе, постепенно поворачиваясь к нам «южным полюсом». Наконец она остановилась, и одна из ячеек выдвинулась в нашу сторону, словно узкий прямоугольный ящик. Вот только увидеть его содержимое оказалось невозможно, поскольку он был герметично закрыт со всех сторон.
С видом человека, точнее существа, сделавшего свое дело, Зэоклейя повернулась к Брэну.
— Я обещала провести вас в хранилище и показать камеру Линды Макнэлл, несмотря на то, что ее самой с вами нет. Это небольшое нарушение, но в присутствии члена ее семьи и учитывая услугу, которую ты в свое время нам оказал, — простительное. Только открыть ячейку я, как ты знаешь, не смогу даже при желании.
Она отступила от ограждения и сложила руки на груди. Этот жест выглядел очень по-человечески, словно в очередной раз подчеркивая, что мы с дуэллийцами пусть дальние, но все-таки родственники.
Теперь место Зэоклейи возле ожидающего своего часа ящика занял капитан. Снял с безымянного пальца обручальное кольцо и с выражением превосходства покосился на Хендрейка.
— Точно! — Я хлопнула себя рукой по лбу.
— Ну конечно! Обручалка старого типа! — выдохнула рядом Гайка.
Заместительница директора смотрела по-прежнему непонимающе, но мы, новоземцы, знали, о чем речь. Восемь лет назад, когда поженились Рэй с Линдой, еще были в ходу, хотя и не у всех, особые обручальные кольца старого образца, отдававшие дань как полурелигиозной традиции, так и прагматическим соображениям. На вид самые обыкновенные печатки, они в действительности являлись миниатюрными холодильниками, в которых с момента бракосочетания хранилась капля крови супруга. Мистический смысл такого обряда подразумевал единение плоти и душ, но и практическое применение существовало. К примеру, спрятанная в кольце капля могла понадобиться для опознания, а в некоторых случаях — для быстрого определения группы крови пострадавшего.
Однако подобная необходимость возникала все реже, мистическая же составляющая привлекала лишь наиболее религиозных людей. Поэтому использование таких печаток постепенно сошло на нет. И даже восемь лет назад это считалось пусть не редкостью, но и не самым популярным.
— Капитан, а почему вы поженились таким образом? — не удержалась я от вопроса.
Эх, жаль, некому было своевременно меня ущипнуть.
Рэй пожал плечами.
— Линда уже тогда изучала химию и биологию, для нее это была игрушка, в принципе работы которой хотелось разобраться. А я ничего не имел против.
Я молча кивнула. Что ж, в конечном итоге это решение действительно принесло пользу.
Мы машинально подошли поближе, обступив капитана со всех сторон и облепив бортик ограждения напротив выдвинутой ячейки. Держа кольцо пальцами левой руки, капитан поднес его к глазам и приступил к манипуляциям с миниатюрным замочком, используя для этой цели правую руку. Не без труда, но он подцепил крошечный рычажок и потянул на себя, открывая крышечку. Затем потряс печаткой над ящиком, чтобы капля крови упала на панель ячейки, и она засветилась, переливаясь всеми цветами радуги. Несколько равномерных гудков оповестили нас, что система запустила процесс идентификации. А потом все стихло. Панель погасла. Ящик не открылся.
Секунд десять мы просто молча ждали, затем все постепенно обернулись к Зэоклейе.
— Что это значит? — озвучил всеобщий вопрос Рэй.
— Что кровь не совпала с образцом, — развела руками та, ничуть не обескураженная.
По-моему, замдиректора была даже довольна, что не вполне законное открытие сейфа не состоялось.
— Но это абсолютно точно кровь Линды Макнэлл, — возразил капитан, повыше приподняв руку с кольцом.
Зэоклейя лишь пожала плечами, дескать, ничего не ведаю, но компьютер не ошибается.
— Какова вероятность, что камеру арендовал другой человек? — настаивал Рэй.
— Довольно низкая. Документы проверяются у нас очень тщательно.
— К тому же Зэоклейя уже опознала Линду по фотографии, — добавил док, потирая висок так, будто у него болела голова. — Чертовщина какая-то получается.
— Ну почему чертовщина? — вмешался Джекки. — Видимо, эта Линда использовала не свою кровь, а чужую.
Мы разом уставились на ботаника, о присутствии которого успели забыть.
— Рэй, — вкрадчиво обратилась я к капитану, — попробуй-ка капнуть туда свою кровь.
— Мою? — удивленно переспросил он.
— Ну да. Если у тебя было кольцо с образцом Линды, то и у нее…
Я не стала продолжать, поскольку все было очевидно. Тянуть резину Макнэлл не стал. Вытащил нож из кожаного чехла, поморщившись, протер его спиртовой салфеткой, которую успел сунуть ему под нос Уолкс, и уколол острием палец.
Вновь заиграла разными цветами панель, и раздался звуковой сигнал компьютера, начавшего сверять образцы. Мы стояли неподвижно, боясь понадеяться на положительный результат и одновременно не в силах отвести взгляды от сейфа. Мышцы отчего-то напряглись настолько, что задрожали руки. Даже Джекки, для которого, в сущности, итог наших поисков не имел никакого значения, застыл, приоткрыв рот и завороженно следя за выдвинутой ячейкой.
Опять тишина, погасшая панель, и… щелчок, которого не было прежде. Крышка ящика резко отъехала в сторону.