Скользящая во снах - Ника Ёрш

глава 1

Скользящая во снах

Глава 1

В которой Агата покидает родные места

Агата

...Я снова падаю. На этот раз подняться сил не хватает, приходится ползти. Царапая голые руки о мёрзлую землю, до боли прикусываю потрескавшиеся губы и подтягиваю своё уставшее тело вперед. Сил не осталось даже на слёзы, и только одна мысль бьется в голове: "Не останавливайся!". Всем своим существом я стремлюсь дальше, но усталость одолевает меня...

- Агата! - крик матери заставляет меня очнуться. - Не сдавайся!

Чувствую, как внутри зарождаются новые силы. Мама! Как бы мне хотелось увидеть ее... Тело трясет мелкая дрожь, но я, упираясь руками в каменистую землю, рывком поднимаюсь и делаю глубокий вдох. Холодный воздух обжигает мои лёгкие, кашель с жуткими каркающими звуками прорывается наружу. Надежда подпитывает меня, не дает окончательно пасть духом, и я снова делаю рывок. Бегу почти вслепую на ее голос, глаза застилает пелена. Во рту абсолютно сухо, дыхание сбивается. Чувствую, что она уже близко, и глупейшая улыбка невольно появляется на моем лице. Еще совсем немного... Но вот новый шаг, и проклятые ноги снова подводят! Мир вокруг медленно наклоняется вбок, эхо разносит по лесу мой хриплый выкрик: "Мама...".

Последнее, что вижу - желтые глаза, наблюдающие за мной из темноты. Мгновение боли, затем блаженная пустота поглощает меня полностью...

Резко дернувшись на кровати, я, наконец, просыпаюсь и тут же накрываюсь одеялом с головой. Солнце уже встало и заглядывает прямо в мое окно, раздражая неимоверно.

- Проснулась, Гатька?

Я делаю вид, что не слышу бабулю и, продолжая изображать спящую, старательно зажмуриваю глаза.

- Вставай, лентяйка! Сегодня луна идет на спад, Хаим приедет, а у тебя дела не переделаны, - бабуля одним движением сдёргивает с меня одеяло и треплет за плечо. - Давай-ка, милка, поднимайся!

- Еще немного... - я пытаюсь накрыть голову подушкой, но и ее немилосердно отбирают.

- У тебя две минуты, Гатька! Делов много. Хлеб на столе, молоко в бадейке: для тебя и Кролика. Я в лес пошла, скоро вернусь.

Вытянувшись на кровати во весь рост, я потянулась и сладко зевнула. Хлопнула дверь - бабуля ушла, и я решила еще немного полежать. Но не тут-то было: Кролик с разбегу прыгнула мне на грудь и стала перебирать на моем животе своими лапищами. Скинув наглую кошку на пол и обреченно вздохнув, встала.

До отвалу наевшись хлеба с земляничным вареньем и запив всё это дело хорошим количеством парного молока, я отправилась во двор. Кролик, опередив меня, уже была там, сидела на скамейке и намывала свою наглую полосатую моську. Следующий час я занималась делами: кормила кур, чистила у козы, таскала воду в бочки на огороде, чуток задержалась у грядок с клубникой... Потом смыла с себя грязь и, забравшись на забор, уставилась вдаль в ожидании Хаима. Просидев так несколько минут, которые показались мне вечностью, я заскучала.

От нечего делать стала припоминать последний свой сон. Снилась мама. Удивительно то, что во сне я точно знала, как она выглядит, узнавала ее голос, полный грусти и тревоги, но стоило проснуться и всё - не могу вспомнить даже цвет ее волос. Так же было и с отцом.

Недавно мне исполнилось десять, и сны стали ярче. Теперь я видела не только наше болото и окружающий его лес, но и близлежащие селения, города, реки. Стоило прикрыть глаза и отдаться во власть дрёмы, как моё сознание тут же уносилось прочь, не испросив разрешения. Я смирилась с этим своим даром, а вот бабуля называла мои способности драконьим проклятьем и ждала от них много бед.

Тоскливо оглядев дворик, я спрыгнула с забора и, сморщившись, потерла отсиженное место. Хаима по-прежнему не было, бабули тоже, Магалыч - мой старый учитель - должен был прибыть только послезавтра. Скукота. Снова осмотревшись, остановила взгляд на Кролике:

- Кис, кис, кис, а ну-ка иди к мамочке... - запричитала я и стала подкрадываться к кошке. Кролик приоткрыла глаза и с интересом уставилась на меня. За шаг до кошки я резко пригнулась и схватила ее, но это нехорошее животное успело извернуться и, цапнув меня за палец, кинулось куда-то за дом. Взвыв от боли, с боевым кличем бросилась за кошкой. И вдруг в глазах всё поплыло, резко остановившись, я начала усиленно моргать и щуриться. В следующее мгновение свело руки, и ужасная боль пронзила грудь. Я резко выдохнула и упала на землю. Не было сил даже шевельнуться, теперь свело и ноги.

- Гатька! - судя по звукам, ко мне бежала бабушка. - Что, милка, что такое?

- Больно... Так больно... - я закашлялась, захлёбываясь кровью, стало нечем дышать. Испуганно открыв рот, уставилась в чистое небо, чувствуя, как прощаюсь с сознанием. В следующий миг моё тело выгнулось дугой от жуткой боли, словно кто-то резанул грудь изнутри. Слёзы градом полились из моих глаз, меня затрясло. Бабушкины руки резко опустились мне на плечи, вжимая в землю; её губы коснулись моего уха, громом разнёсся в голове шёпот: - «Эссэне моранэ диэл», и наступила блаженная темнота.

Сновидений не было, но приходила я в себя очень тяжело. Открыв глаза, сразу попыталась приподнять руку, чтобы от души потереть зудевшие веки, по ощущениям - они были полны песка. Но, оказалось, сил во мне совсем не осталось: рука, так и не достигнув цели, безвольно упала назад. Никогда не чувствовала себя такой слабой.

- Гатька, ну как ты? - надо мной возникло обеспокоенное лицо Хески. - Всё еще больно? Может, снова усыпить тебя?

- Не... - прохрипела я и зажмурилась.

- Сейчас водички принесу, - шорох её шагов. Спустя девять ударов моего сердца, передо мной возникла сухощавая рука с кувшином. Выпив целую кружку воды, я почувствовала себя немного лучше:

- Бабушка, в глазах песок, - мой голос просто не узнать, он похож на скрип нашей кухонной дверцы, - чешется сильно и щипит.

- Сейчас, милка, погоди.

Снова я осталась одна в комнате, Хеска сбежала в горницу и стала перебирать свои заготовки, громко обсуждая с собой, что же именно мне подойдет. Затем послышался звон посуды - это значит, бабуля определилась и запаривает мне нужную, по ее мнению, травку. Несколько лет назад я просила ее научить меня тому, что она умеет, но Хеска сказала: пока я не определюсь с даром, духи земли и воды не услышат меня.

- Пей, Гатька, а это вот на глаза сейчас положу, всё и пройдет. Ох, что ж это будет, где этого нерадивого бражника-то носит? Дурья Хаимова башка! Остолоп никчемный...

Так, причитая, Хеска снова удалилась в горницу и там тяжело осела на старый топчан, громко бубня что-то о судьбе, сироте при живых родителях, и триклятых драконах, чтоб им...

Я лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Слабость по-прежнему давила, но боль стала медленно отступать: жжение из глаз ушло, и горло больше не горело огнем. Внезапно что-то привлекло мое внимание. Какие-то звуки совсем рядом, я прислушалась - будто ветер шумит. Нет, не шумит... шепчет:

- Агааатааа... найдиии егоо... сейщаааас...

Резко распахнув глаза, я скинула с себя примочки и закрутила головой:

- Баааа!!! Хескааа!

Дверь распахнулась, бабуля вбежала в комнату с какой-то палкой в руках:

- Что? Кто??? - Хеска приблизилась ко мне, посекундно озираясь и выставив перед собой печную кочергу.

- Кто-то шептал мне, ба. Кто-то прямо здесь мне шептал!!! - я прижалась к Хеске всем телом и зарыдала.

- Ну-ну, милка, ты же видишь, никого здесь нет, может, Кролик вон мурлыкала, а ты и напугалась.

Я с усилием замотала головой:

- Нет-нет, это как в моих снах! Это как... Как мама, понимаешь? Голос требовал от меня, чтобы я нашла его, сказал, что мне пора. Это мама? Она что, умерла?? Она меня за собой зовёт?

Хеска молча гладила меня по голове и крепко прижимала к себе, прислушиваясь к своим ощущениям. Через какое-то время она сказала:

- Нет, милка, тебе предстоит долгая и интересная жизнь, я точно знаю. Но зачем-то Видящая приходила с ветром, а это неспроста.

С этими словами бабуля усадила меня на кровать и, обеспокоенно посмотрев в мои глаза, зашептала что-то очень тихо и быстро. Я, не мигая, смотрела на нее и уже хотела спросить, что происходит, когда почувствовала: засыпаю. Очень странные ощущения пришли ко мне: в голове был туман, я вроде как всё еще смотрела на бабулю, но в тоже время сквозь нее видела что-то другое. Присмотревшись, поняла - вокруг меня лес. Он был очень похож на наш, только я точно знала, у нас нет засохших деревьев, и земля в нашем лесу сплошь покрыта травой и цветами, а не оголена. И запах... Я чувствовала, там воняло чем-то неприятным. Хотелось отвернуться, закрыть нос рукой, но тут внимание привлек маленький холм неподалеку, и меня накрыла тошнота. Это была отнюдь не насыпь, а лошадь Хаима, его верная Рылька! Она вся в запекшейся крови лежала, неестественно согнувшись, а глаза ее напоминали два круглых застывших стёклышка... Я отпрянула назад и закричала. Видение тут же прекратилось.

- Ну, вот и всё, Гатька, не кричи, не до тебя сейчас! - Хеска отпрянула от меня и побежала к полкам с лекарствами собственного приготовления, схватила несколько пузырьков, распихала их по многочисленным карманам и устремилась к выходу.

Я за ней.

- А ты назад! Когда смогу - вернусь! И чтоб носу на улицу не казала! - бабушка с силой оттолкнула меня и захлопнула дверь перед моим носом. Я замерла, затем огляделась по сторонам и снова зарыдала.

Может быть, Хеска решила уйти? Что означали ее странные слова? И где сейчас Хаим? Вспомнив видение и Рыльку в крови, и этот запах, я почувствовала, как страх накатил на меня с новой силой. Где прячется ребенок, когда испытывает ужас? Я залезла под свою кровать и, подтянув к груди коленки, прижалась к холодной стене.

Воспоминания и рассказы бабушки о прошлом ядовитой змеёй прокрались в мои мысли, разгоняя остатки веры в лучшее, поглощая последние частицы тепла.

Чуть больше десяти лет назад мама вернулась в отчий дом беременная мною. Девушка всё время твердила, что скоро за ней приедет жених, Тиирон, по совместительству мой отец, и заберет ее с собой. Но время шло, а он не приезжал. Живот у мамы рос, а вместе с ним росло ее безразличие ко всему вокруг. На последнем месяце беременности впервые приехал мамин друг - сатир по имени Хаим - он привез маме письмо от отца. Мария прочла его и долго плакала. А потом начались роды.

Так, душной летней ночью, появилась на свет я. Утром мама позвала Хаима и взяла с него клятву, что он не оставит меня, чтобы не произошло в дальнейшем. Тот долго отнекивался, но она умела уговаривать.

А через восемь месяцев мама ушла, оставив меня в домике Хески.

В день, когда мне исполнилось два года, снова появился Хаим, сказал, что его кошмары замучили. Главным действующим лицом в его страшных снах была маленькая девочка: я стояла возле домика Хески и горько плакала, а рядом никого не было, кто бы меня утешил. Бабуля только руками развела и предложила навещать меня, когда у мужчины будет возможность.

Так и повелось: раз в месяц Хаим стал приходить к нам и привозить мне игрушки, книги, вещи. Он же, когда настала пора, нанял для меня учителя: Магалыч должен был обучить меня чтению, правописанию, математике, истории и географии, а также нескольким языкам. Сутулый старичок с неизменной своей спутницей - доброй улыбкой на морщинистом лице - сразу вызвал у меня безграничное доверие и живой интерес.

Приходил Магалыч три раза в неделю порталом и с усердием пытался впихнуть в мою головушку всего и побольше. Но голова у меня маленькая, и занимать ее всякой ерундой я не позволяла. Поэтому всё чаще вместо лекций о нашей стране я слушала невероятные истории из жизни старика; а вместо заучивания точного расположения рек и озер в Эндорре, мы изучали лес, окружающий дом Хески, и растения в нем. Лет пять назад, во время очередной прогулки. учитель решил немного поколдовать, чтобы показать мне настоящего кролика. Но, видно, со словами старик где-то напутал, так у меня появился дикий лесной котенок. Я уговорила бабулю оставить его у нас и назвала Кроликом. Позже оказалось, что это не кот, а кошка, но кличку менять не стали, привыкли уже все.

Так и получилось, что к десяти годам всем моим миром был маленький бабулин домик, окружающий его лес и непроходимые болота... Кроме того, у нас было хозяйство - курятник, и кошка Кролик. Немногочисленными существами, близкими мне, стали: "болотная ведьма" (так бабулю называли те редкие гости, кто порталами приходил к ней за травками-отварами), "чертов бражник" (так Хеска называла сатира. Видимо, это было связано с его затуманенным взглядом и вечно веселым настроением), и Магалыч - бывший архимаг, добровольно-принудительно выбывший из Верховного Совета магических существ в связи с наступлением пенсионного возраста и участившимися провалами в памяти...

Не помню, сколько пролежала под своей кроватью, вспоминая былую жизнь, но ничего ужаснее тех часов в моей жизни еще никогда не было. В какой-то момент я решила, больше никто не придет, в нос снова проник запах гниющей Рыльки, и я готова была впасть в отчаяние, как вдруг мне в коленку что-то уткнулось. Я дернулась и раскрыла сжатые от ужаса глаза -Кролик стояла и смотрела на меня не мигая. Прижав к себе кошку, я очень тихо стала рассказывать ей о своих опасениях и через некоторое время почувствовала: страх отступает, уступая место усталости...

...Бегу и снова падаю. Подняться сил уже не хватает, и тогда я ползу вперед. Мне больно, чувствую, как что-то острое впивается в ладони и колени, но останавливаться нельзя! Меня гонит вперед дикий страх, затмевающий разум. Отчаяние наполняет душу, переливается через край, я начинаю рыдать. Непослушные ноги снова подводят свою растерянную хозяйку, я падаю и больно ударяюсь бровью о камень. Приподняв голову, понимаю, по глазам течет что-то горячее и липкое...

- Агата, - шепот матери доносится до меня откуда-то спереди, - прости...

Мне все равно, ее нет рядом и никогда не было. Больше не хочу слушать. Подтаскиваю руку к лицу и стираю кровь с глаз. Впереди, совсем рядом, спиной ко мне стоит мужчина, мой отец...

- Тиирон, - я удивляюсь, как слабо звучит мой голос. Мужчина не оборачивается. Собираю последние силы и кричу: - Папа! Ну пожалуйста!..

Плечи мужчины вздрагивают, секунда, и он оглядывается назад. Наконец-то, я вижу его лицо и... ничего. Чуда не происходит. Просто мужчина: высокий, красивый и совсем чужой. Смотрит на меня с затаенным любопытством. А я вдруг начинаю злиться. Злюсь на себя за свой страх перед неизвестностью. Злюсь на этого мужчину, который все еще смотрит на меня и ничего не делает. Злюсь на маму, которая бросила меня здесь такую беспомощную. И когда уже, кажется, готова закричать от разрывающей на кусочки ярости, в меня тыкается холодный мокрый нос Кролика. Поворачиваю голову и вижу свою наглую кошку. В самое мое ухо тихий женский голос шепчет:

- Вставай, Гатька, они - твое прошлое, а будущее уже наступает тебе на пятки... - кошка разворачивается и спешит назад, в ту сторону, откуда я так долго бежала. Я смотрю в том направлении и вижу немигающие желтые глаза, пытливо разглядывающие меня из-под чёрного капюшона. Оставшаяся часть лица этого человека словно закрыта маской, но мне и не нужно его видеть, потому что время еще не пришло...

- Я больше не боюсь, мы обязательно встретимся, обещаю, - слова сами срываются с моих губ.

В желтых глазах мелькает удивление, человек нагибается и поднимает меня на руки. Чувствую, как боль и страх окончательно отступают, а душу наполняют долгожданные мир и покой. Глаза закрываются сами, усталость по-хозяйски обустраивается в замученном теле. Прижимаясь к сильной груди моего спасителя, уже на грани реальности и сна я прошептала ему: «Теперь я успею, что бы ни случилось, я больше не буду убегать, скоро...»

...Хлопнула дверь, в горнице раздались голоса. Я проснулась, сонно огляделась, вспоминая, где нахожусь, и тут же выползла из-под кровати, прижимая к себе Кролика. В комнату вошли бабуля и Хаим, сатир был изранен, но все равно улыбнулся, увидев меня: