— Теперь ты можешь прекратить воровать их у Мор, — сказал он, подмигивая.
Я ухмыльнулась, обернув шарф вокруг шеи. Каждый сантиметр кожи, к которой он прикасался, таяла в ощущениях.
— Спасибо, — сказала я, поглаживая прекрасный материал. — Цвет очень красивый.
— Мммм. — Еще один взмах рукой, и появился третий подарок.
— Это становится чрезмерным.
Рис только выгнул бровь, и я усмехнулась открывая третий подарок.
— Новая сумка для моих принадлежностей для живописи, — вздохнула я, перебирая пальцами по тонкой коже, восхищаясь всеми различными карманами и ремнями. Набор карандашей и углей уже лежал внутри. На лицевой стороне также были мои инициалы-вместе с крошечными символами Ночного двора. — Спасибо, — сказала я снова.
Улыбка Рисанда стала шире.
— У меня было чувство, что драгоценности не входили в твой список желаемых подарков.
Это правда. Какими бы прекрасными они ни были, я мало интересовалась ими.
— Это именно то, о чем я бы попросила.
— Если бы ты не надеялась, что твой мэйт забудет о дне рождения.
Я фыркнула.
— Если бы я только могла на это надеяться. — Я поцеловала его снова, и уже желая отодвинуться, он скользнул рукой за мою голову.
Рис поцеловал меня глубоко, лениво, словно у нас был весь день. Я могла бы об этом только мечтать.
Но вырвавшись из объятий, я села скрестив ноги и потянулась за своим новым альбомом и сумкой с припасами.
— Я хочу нарисовать тебя, — сказала я. — В качестве подарка на день рождения.
Его улыбка превратилась в кошачью.
Я добавила, приготовив первую страницу альбома.
— Ты как-то упоминал про обнаженную натуру.
Глаза Риса засветились, и волна его силы прошла через комнату раздвигая занавески, наполняя пространство солнцем. Обнажая каждый прекрасный дюйм его тела, лежащего на кровати, освещая красные и золотые прожилки его крыльев.
— Сделай это, развратная, Разрушительница проклятия.
Моя кровь заискрилась, когда я вытащила кусок угля и приступила.
***
Было уже около одиннадцати, когда мы вышли из спальни. Я заполняла им страницы альбома-изображая его крылья, глаза, Иллирийские татуировки. И много обнаженного, красивого тела, зная, что никогда не поделюсь этим альбомом ни с кем, кроме него. Рис пропел свое одобрение, рассматривая мои рисунки, удивляясь их точности относительно определенных областей его тела.
В доме по-прежнему было тихо, когда мы спускались по лестнице, мой мэйт выбрал Иллирийскую кожаную форму — по какой-то странной причине. Словно утро Солнцестояния включало одну из изнурительных тренировок Кассиана, но я бы с удовольствием осталась и попробовала праздничный завтрак, запахи которого витали по коридору.
Мы вошли в столовую, обнаружив накрытый стол, но никого там не было, Рис помог мне сесть на обычное место и скользнул на стул рядом со мной.
— Я предполагаю, что Мор еще спит. — Я положила шоколадное печенье на свою тарелку, а затем на его.
Рис нарезал пирог с луком-пореем и ветчиной и положил кусок на мою тарелку.
— Она выпила даже больше, чем ты, так что я предполагаю, что мы не увидим ее до заката.
Я фыркнула и протянула свою чашку Рису, который предложил налить чаю.
Но две крупные фигуры появились в арке столовой, и Рис замер.
Азриэль и Кассиан начали подкрадываться на цыпочках, также одетые в Иллирийскую кожаную форму.
И от их чертовской усмешки, я поняла, что это не к добру.
Они двинулись раньше, чем Рис, и только вспышка его силы удержала чайник от падения на стол, прежде чем они вытащили его с места. И потянули прямо к входной двери.
Откусив печенье, я сказала.
— Пожалуйста, верните его в целости и сохранности.
— Мы позаботимся о нем, — пообещал Кассиан, коварство играло в его глазах.
Даже Азриэль ухмылялся, когда сказал:
— Если он сможет идти.
Я приподняла бровь, и как только они исчезли из входной двери, все еще таща за собой Риса, мой мэйт прокричал мне:
— Традиция.
Словно это все объясняло.
А потом они ушли, только Мать знала куда.
Но, по крайней мере, ни один из Иллирийцев не вспомнил о моем дне рождения — спасибо Котлу.
И когда Мор все еще спала, а Елейн, вероятно, помогала на кухне готовить эту вкусную еду, аромат, которой теперь наполнял дом, я наслаждалась праздничным завтраком в одиночестве и тишине.
Действительно традиция.
Чтобы скоротать время до торжества, я поднялась в спальню желая разобрать бумаги скопившиеся на столе.
Очень празднично, сказал Рис по связи.
Я практически видела его ухмылку.
И где именно вы находитесь?
Не беспокойся об этом.
Я хмуро посмотрела на глаз на ладони, хотя знала, что Рис больше не использует его.
Это звучит так, будто я должна начать волноваться.
Темный смешок.
Кассиан сказал, что ты можешь его побить, когда мы вернемся домой.
И когда же вы вернетесь?
Слишком долгая пауза.
Перед ужином.
Я усмехнулась.
Я действительно не хочу знать правды, не так ли?
На самом деле нет.
Все еще улыбаясь, я позволила нити между нами померкнуть, и вздохнула над бумагами, глядящими на меня. Счета, письма…
Я приподняла бровь в последний раз, потянувшись к кожаному журналу. Список бытовых расходов-только для меня и Риса. Капля воды по сравнению с богатством, содержащимся в его различных активах. Наших активах. Я начала считать расходы до сегодняшнего дня.
Там были деньги, которые я могла бы использовать. Чтобы купить эту студию.
Да, я могла бы купить ее в одно мгновение с таким-то состоянием. Но потратить эти деньги, даже на студию, которая была бы не только для меня…
Я закрыла бухгалтерскую книгу, записав свои расчеты на страницах, и встала с кресла. Бумажная работа может и подождать. Такие решения могут подождать. Солнцестояние, сказал мне Рис, было для семьи. И пока он проводил время со своими братьями, я должна была найти хотя бы одну из своих сестер.
Элейн встретила меня на полпути к кухне, неся поднос с пирогами и вареньем к столу в столовой. Где располагалась различная выпечка, многоуровневые торты и печенье. Сахарные булочки и карамельно-фруктовые пироги.
— Это выглядит прекрасно, — сказала я ей вместо приветствия, кивая в сторону печенья в виде сердца. Все было очень красиво.
Элейн улыбалась, ее коса качалась с каждым шагом.
— Они на вкус так же хороши, как и выглядят. — Она поставила поднос и вытерла покрытые мукой руки о фартук, который она носила поверх своего пыльно-розового платья. Даже в середине зимы она выглядела цветущей и солнечной.
Сестра вручила мне кусочек пирога, посыпанный сахарной пудрой. Я откусила без колебаний и промычала от удовольствия. Элейн просияла.
Я рассматривала угощения, которые она расставляла и спросила.
— Когда вы начали готовить?
Она пожала плечами.
— Когда я приступила на рассвете, — добавила она, — Нуала и Керридвен уже были на кухне несколько часов.
Я видела премию в честь Солнцестояния, которую Рис дал каждой из них. Это было больше, чем большинство семей получали в год. Они заслужили каждую проклятую медную монету.
Особенно за то, что они сделали для моей сестры. Общение, цель, нормальную жизнь. Она купила им эти уютные, пушистые одеяла у ткачихи, одно малиново-розовое, а другое сиреневое.
Элейн наблюдала, как я пробовала все пироги.
— Ты что-нибудь слышала от нее?
Я знала, про кого она говорила и уже открыв рот, чтобы сказать ей нет, кто-то постучал в переднюю дверь.
Элейн двигалась достаточно быстро, я едва поспевала за ней, когда она открыла затуманенную стеклянную дверь в прихожей, а затем и тяжелую дубовую входную дверь.
Но на передней ступеньке стояла не Неста, с раскрасневшимися щеками от холода.
Элейн отступила на шаг назад, выпуская дверную ручку, открывая для меня широко улыбавшегося Люсьена.
— С праздником, — сказал он.
Глава 18
Фейра
— Ты хорошо выглядишь, — сказала я Люсьену, когда мы расположились в креслах перед камином, Элейн молча села на диван неподалеку.
Люсьен погрел руки в пламени огня, свет отбрасывал красные и золотые блики на его лице, которые подходили к механическому глазу.
— И ты тоже. — Он взглянул в сторону Элейн, быстро и мимолетно. — Вы обе.
Элейн ничего не ответила, но, по крайней мере, она склонила голову в благодарность. В столовой, Нуала и Кирредвен продолжали готовить еду, их присутствие походило на тени, когда они проходили через стены.
— Ты принес подарки, — сказала я, кивнув в сторону небольшой стопки, которую он поставил у окна.
— Здесь это традиция Солнцестояния, не так ли?
Я сдержала себя и не поморщилась. Последнее Солнцестояние, которое я пережила, было в Весеннем дворе. С Иантой. И Тамлином.
— Ты можешь остаться на ночь, — сказала я так, как Элейн, конечно, не собиралась этого предлагать.
Люсьен опустил руки на колени и откинулся на спинку кресла.
— Спасибо, но у меня другие планы.
Я молилась, чтобы он не заметил слегка облегченного проблеска на лице Элейн.
— Куда ты направляешься? — спросила я, надеясь, что он сосредоточится на мне. Зная, что это невыполнимая задача.
— Я… — Люсьен подбирал слова. Не из-за какой-то лжи или оправдания, я поняла минуту спустя. Поняла, когда он сказал: — Я время от времени бывал на Весеннем дворе. Но если я не был в Веларисе, то проживал у Юриана. И Вассы.
Я выпрямилась.
— На самом деле? Где?
— На юго-востоке есть старый особняк, на территории людей. Юриану и Вассе его… подарили.
Из сказанных им слов, я поняла, кто, вероятнее всего это организовал. Грейсен — или его отец. Я не посмела взглянуть на Элейн.
— Рис говорил, что они еще в Притиане. Я не знала, что это на постоянной основе.
Короткий кивок.
— Пока. Пока все не наладится.
Мир без стены. Четыре человеческие Королевы, которые все еще правили по всему континенту. Но сейчас не время говорить об этом.
— Как они-Юриан и Васса? — Я узнала достаточно от Риса о Тамлине и не хотела больше ничего слышать о нем.
— Юриан… — Люсьен выдохнул, рассматривая резной деревянный потолок. — Спасибо Котлу за него. Я никогда не думал, что скажу это, но это правда. — Он провел рукой по своим шелковистым рыжим волосам. — Он держит все под контролем. Я думаю, он бы уже был коронован, если бы не Васса. — Подергивание губ, блеск в рыжеватом глазу. — У нее все хорошо. Наслаждается каждой секундой своей временной свободы.
Я не забыла о чем она просила меня в ту ночь после битвы с Хэйберном. Разрушить проклятие, которое превращало ее ночью в человека, а в Жар-птицу днем. Некогда гордая королева-все еще гордая, да, но отчаянно желающая вернуть себе свободу. Ее человеческое тело. Ее Королевство.
— Она и Юриан поладили?
Я не видела, как они взаимодействуют друг с другом, могла только представить их вместе в одной комнате. Оба пытались привести людей, проживающих на клочке земли в южной части Притиана, который так долго оставался неуправляемым. Слишком долго.
На этих землях не осталось ни короля, ни королевы. Никто не помнил их имен и происхождения.
По крайней мере, среди людей. Фейри могли знать. Рис мог знать.
Но в южной части Притиана были только Лорды и Леди. Больше ничего. Никаких герцогов или эрлов или каких-либо титулов, о которых я слышала, когда мои сестры обсуждали людей на континенте. В землях Фейри таких титулов не было. Не в Притиане.
Нет, были только Высшие Лорды. А теперь и Высшие Леди.
Я задумалась, использовали ли люди титул Лорд к Высшим Фэ, которые скрывались за стеной.
Скрывались, но не теперь.
Люсьен ответил на мой вопрос.
— Васса и Юриан-две стороны одной медали. К счастью, их видение будущего человеческих территорий в основном совпадает. Но методы о том, как достичь этого… — хмурый взгляд на Элейн, затем на меня. — Это разговор не для Солнцестояния.
Определенно нет, но я не стала возражать. А что касается Элейн…
Моя сестра поднялась на ноги.
— Я приготовлю прохладительные напитки.
Люсьен тоже встал.
— Не нужно беспокоиться. Я…
Но она уже вышла из комнаты.
Когда ее шаги стихли, Люсьен упал в кресло и выдохнул.
— Как она?
— Лучше. Она не упоминает о своих способностях. Если они, конечно же, остались.
— Хорошо. Но она все еще… — мышцы заиграли на его челюсти. — Она все еще оплакивает его?
Слова были не более чем рычанием.
Я прикусила губу, взвешивая, сколько правды раскрыть.
— Она была глубоко влюблена в него, Люсьен.
Его рыжеватый глаз вспыхнул от кипящей ярости. Неконтролируемый инстинкт-для партнера-устранить любую угрозу. Но он продолжал сидеть. Даже когда его пальцы впились в подлокотники кресла.
Я продолжила:
— Прошло всего несколько месяцев. Грейсен ясно дал понять, что помолвка разорвана, но ей может потребоваться некоторое время, чтобы прийти в себя.
Опять эта ярость. Не из-за ревности или какой — либо угрозы, но…
— Он такой же мудак, с какими я когда-либо сталкивался.
Каким-то образом, проживая с Юрианом и Вассой в том поместье, он виделся с бывшим женихом Элейн. И сумел оставить человеческого Лорда живым.
— Я бы с тобой согласилась, — призналась я. — Но помни, что они были помолвлены. Дай ей время принять это.
— Принять жизнь, связанную со мной?
Мои ноздри раздулись.
— Это не то, что я имела в виду.
— Она не хочет иметь со мной ничего общего.
— Чтобы ты сделал, оказавшись на ее месте?
Он не ответил на вопрос.
Я продолжила.
— После Солнцестояния, почему бы тебе не остаться на неделю или две? В смысле, не в твоей квартире. Здесь, в городском доме.
— И что я буду делать?
— Проведешь с ней время.
— Я не думаю, что она вытерпит и две минуты наедине со мной, так что забудь о двух неделях. — Его челюсть сжалась, когда он отвернулся к огню.
Огонь. Подарок его матери.
Не его отца.
Да, это был подарок от Берона. Весь мир думал, что этот дар от Лорда Осени. Но не от Гелиона. Его истинного отца.
Я до сих пор никому не рассказывала об этом. Только Рису.
Сейчас было не время для этого разговора.
— Я думала, — отважилась я сказать, — что когда ты снял квартиру, это означало, что ты будешь здесь работать. С нами. Станешь нашим человеческим эмиссаром.
— Разве я не делаю этого сейчас? — Он выгнул бровь. — Разве я не отправляю дважды в неделю отчеты вашему Говорящему с тенями?
— Ты можешь жить здесь, это все о чем я говорю. Останься в Веларисе дольше, чем на несколько дней. Мы найдем для тебя чудесную квартиру…
Люсьен встал на ноги.
— Мне не нужны твои подачки.
Я тоже поднялась.
— Но для Юриана и Вассы-это нормально?
— Ты удивишься, увидев, как мы втроем прекрасно ладим.
Друзья, я поняла. Они каким-то образом стали его друзьями.
— Так ты предпочитаешь оставаться у них?
— Я не остаюсь у них. Усадьба наша.
— Интересно.
Его золотой глаз зажужжал.
— Что интересного?
Не в праздник такое говорить, но я резко сказала:
— Теперь ты чувствуешь себя более комфортно с людьми, чем с Высшими Фэ. Если ты спросишь меня…
— Я не такой.
— Похоже, тебе лучше с двумя людьми и без собственного дома.
Люсьен смотрел на меня, долго и упорно. Когда он заговорил, его голос был грубым.
— С праздником, Фейра.
Он повернулся к коридору, но я схватила его за руку, останавливая. Мышца его предплечья сжалась под тонкой шелковой тканью его сапфирового пиджака, но он не стряхнул мою руку.
— Я не это имела в виду, — сказала я. — У тебя здесь будет дом. Если ты этого хочешь.
Люсьен изучал гостиную, коридор и столовую с другой стороны.