Он покачал головой.
— Вы, ребята, действительно делаете это — отношения, открыто и все такое?
Рука Айдена сжалась вокруг моей руки ещё более крепко.
— Мне кажется, прямо сейчас у мира есть гораздо большие проблемы, чем влюбленные чистокровный и полукровка.
Моё сердце совершило счастливый танец, услышав последнюю часть предложения. Достаточно слышать, как он произносит это — слово на букву Л — чтобы прогнать прочь все мрачные предзнаменования и ожидания.
Хриплый смешок Персефоны донесся до нас.
— Это правда? Хотя, они не первые, и не последние.
Глаза Калеба небесно-голубого цвета остановились на Айдене.
— И ты не собираешься даже попытаться скрыть отношения, когда всё устаканится?
Вызов в его тоне заставил меня улыбнуться.
— Этому не бывать, — сказал ему Айден. — Это будет не просто, но мы найдем способ.
— Хорошо, — взгляд Калеба ожесточился. — Потому что, если ты поступишь с ней плохо, я буду преследовать твою задницу до самой смерти.
Я прыснула со смеху, как и Айден, даже несмотря на то, что мы оба понимали, что Калеб говорил серьезно. Выпустив руку Айдена, я обхватила ею Калеба.
— Этого не потребуется.
Богиня остановилась перед бронзовой дверью. От взмаха её руки она открылась. Хорошо, что она поможет нам выйти, так как у меня не было никакого представления, как бы Калеб провернул подобное.
Ощутив порыв холодного воздуха, мы вошли в кольцеобразную камеру. Здесь было так много оружия на стенах — боевые топоры, копья, мечи, и пики. Здесь были и ужасающие вещи, такие как головы давно забытых животных, забитых на охоте, и целый раздел, посвященный отрезанным с жертв «конских хвостиков».
Я прочистила горло.
— Милая… комната.
— Это военная комната Аида, — благоговение наполнило тон Айдена. — Проклятье.
— Оружие принадлежит моему мужу, но… — Персефона окинула пренебрежительным взглядом военную комнату. — Большая часть из этого военные трофеи Ареса, а не моего возлюбленного. У Аида есть склонность к небольшим перепадам настроения в ужасную сторону, но волосы…, — она указала на отрезанные «конские хвосты», пригвожденные к стене. — Это принадлежит Аресу. Он любит срезать волосы тех, кого он завоевал, и затем выставлять их на всеобщее обозрение. Это беспокоит большинство из других богов, поэтому он хранит их здесь.
Калеб вскинул брови.
— Милая декоративная черта, полагаю.
Было нечто до жути знакомое в вопросе волос. Дело было не в части того, что были полностью срезаны волосы и повешены на стены, так как, спасибо богам, это было непонятным для меня. Но в этом было нечто, что отложилось у меня в памяти.
— Вы знаете Ареса, — сказала Персефона, настаивая нам пройти глубже в военную комнату. — Для него, всё вращается вокруг войны и военных трофеев. Общественный порядок практически ослабляет его. Он верит, что никто никогда не должен поворачиваться спиной к войне… — она умолкла и изящно пожала плечами. — Он, должно быть, испытывает трепет сейчас, учитывая, что все висит на волоске.
— Он, вероятно, «словно мальчишка», — сказал Калеб, посылая «какого хрена» взгляд в мою сторону.
Я пожала плечами, но странное ощущение от нахождения здесь, изводило меня. Имела ли в виду Персефона, что нельзя никогда поворачиваться спиной к самому Аресу, иначе называемый «Мистер Война», или просто к войне как таковой?
— Пришли, — она остановилась перед мраморным пьедесталом. Демонические лица были выгравированы в мраморе чаши, и рубиново-красная вода наполняла её. — Все что вам надо, так это встать перед ней и позвать душу, с которой вы хотите поговорить — любую душу — и они будут призваны сюда.
— Любую душу? — моё дыхание сперло, когда образ моей матери заполнил мои мысли.
— Да, но я могу позволить использовать вам это единожды. Поэтому делайте выбор обдуманно, — Персефона льстиво засмеялась. — Чувствую себя, словно нахожусь в фильме «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега…».
Айден потупил свой взор, его челюсть изогнулась в попытках сдержать ухмылку.
Калеб закатил глаза.
— «Индиана Джонс и последний крестовый поход».
— Ох, — она пожала плечами. — То же самое.
Мой взгляд погрузился в чашу. Имя моей мамы висело на кончике моего языка, и мне не надо было смотреть на Айдена, чтобы понять, что он думал о своих родителях. Каждый из нас видимо готов был отдать все что угодно, чтобы увидеться с ними, особенно после того, как все плохо прошло с теми душами в портале.
Взгляд Персефоны стал понимающим.
— Ах, настолько трудно пройти мимо шанса увидеть того, кого любишь.
— Ты бы поняла, — тихо произнес Айден.
Её улыбка медленно спала.
— Поняла бы. Вероятно, некоторые посчитают меня эгоистичной из-за принятых мною решений и ошибок, к которым они привели.
Вспомнив миф о Персефоне, я покачала головой.
— Нет. Ты была умна. Ты позаботилась, чтобы ты была у обоих — у Аида и твоей матери.
Если она и ощущала самодовольство из-за того, что в итоге из этого получилось, постоянное разделение на время и сезоны, она не показала этого — удивительно, поскольку боги не были смеренной кучкой людей.
Повернувшись обратно к чаше, она сложила руки перед собой.
— Время сделать ваш выбор, и затем вы должны будете уйти.
Я посмотрела на Айдена, который кивнул. В его глазах промелькнул намек на грусть, отражая тоже, что как я понимала, было и в моих глазах. Калеб положил руку мне на плечо. Как бы сильно я не хотела увидеть свою маму, как бы сильно я не хотела подарить Айдену шанс увидеть своих родителей, никто из нас не мог быть таким эгоистичным.
Поднявшись на пьедестал к чаше, я стала всматриваться в спокойную красную воду, которая напоминала мне кровь. Вообще, она была густой, как и кровь, и присутствовал едва уловимый металлический запах. Фу.
Секунду спустя я произнесла:
— Соларис.
Сначала ничего не произошло, а затем вода покрылась рябью, как будто я слегка подула на неё. Часть меня ожидала, что в чаше появится её лицо, но вода снова успокоилась. Затем произошел неожиданный надлом энергии, который прополз вверх по стенам и перекатился по полу. Крошечные волоски на моем теле приподнялись, и дрожь проложила свой путь сквозь всю меня. Послышался тихий вздох удивления, и я повернулась.
Появилась Соларис.
Глава 26
Ступив в Подземное Царство, я не знала, чего ожидать. То же самое можно было сказать о Соларис. У меня действительно не было догадок, и все же я была ошарашена.
Соларис стояла прямо перед Калебом, и она выглядела гораздо лучше, чем я думала. По какой-то причине я ожидала, что она и Первый будут коротать век в Тартаре, но её белоснежное платье было безукоризненно чистым и отглаженным. Длинные кудри цвета платины окружали её тонкие плечи. Она была высокой и стройной, и её глаза были похожи на мои — яркого янтарного цвета. Её хрупкие, словно фарфоровые, черты лица напоминали мне нежный экзотический цветок, и я этого не ожидала. Может быть, у меня было адское эго, но я ожидала, что она будет похожа на меня.
Она была полной моей противоположностью.
Соларис оглядела комнату, её светлые брови поднялись, когда она поняла, где находится. Удивление с примесью страха пронеслось на её лице, но, когда её глаза нашли меня, в них отразилось понимание. Я почувствовала, что знаю её.
Длинными шагами двинувшись вперед, Соларис остановилась в каком-то футе от меня, её голова обвиняющее наклонилась. Когда она заговорила, её голос был мягок.
— Ты — Аполлион.
Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, как она об этом догадалась.
— Я одна из них.
Удивление снова промелькнуло на её лице, его быстро сменила скорбь.
— Вас опять двое?
Я кивнула.
Она взглянула через плечо.
— Никто из них не он. Я догадываюсь. Один из них мертв. Второй — чистокровный.
Я не обратила внимания на оскорбленный взгляд Калеба.
— Нет. Первого здесь нет.
Соларис взглянула на меня, её брови сошлись над переносицей.
— Ты Пробудилась. Я вижу знаки Аполлиона.
— Ты видишь? — я взглянула вниз, удивившись, увидев, что вся моя видимая кожа испещрена знаками. Я их даже не почувствовала.
— Как ты можешь быть не с Первым после пробуждения? Ты не мертва.
Пока еще.
— Это сложно. Поэтому мы пришли поговорить с тобой.
— О, — её скорбь стала заметнее, и ресницы опустились. — Он похож на моего?
Все в комнате, даже Персефона, были сосредоточены на Соларис, но сейчас она, казалось, совершенно этого не замечала. Я сделала вдох и попыталась проглотить внезапно подступивший к горлу комок. Горе, исходившее от Соларис, было осязаемым.
— Да, — мой голос звучал хрипло. — Он похож на твоего.
Отвернувшись, она обхватила себя руками.
— Тогда я ничего не могу для тебя сделать.
Я уставилась на неё:
— Но я еще ни о чем не просила.
— Если он потерял себя в эфире, в зове акаши, ничего нельзя сделать, — её подбородок опустился, от чего её волосы упали вперед, закрывая её лицо. — И для тебя тоже ничего нельзя сделать. Я пыталась… но сила все равно перешла.
— Подожди, — я шагнула вперед, борясь с расстройством, закипавшим во мне. — Я не передала ему свою силу. Он только Аполлион. Не Убийца Богов.
Соларис напряглась:
— Это невозможно.
— Возможно. Меня не было рядом с ним после Пробуждения. У него пристрастие к эфиру и акаше, но он все еще Аполлион, — я прервалась, глубоко вдыхая. — Мне нужно знать, как остановить передачу.
Она молчала.
— И я думаю, я уверена, что ты знаешь об этом.
Её голова резко повернулась ко мне.
— Невозможно. Я заблокировала эти знания, чтобы другие Аполлоны не смогли этого увидеть.
— Ну… я что-то увидела во время Пробуждения. Ты повернулась к нему, пыталась остановить его. Ты знала, как, но Орден нашел тебя до этого.
Соларис рассмеялась сухим горьким смехом.
— Вот что вам говорит история?
Я взглянула на богиню, думая, что она знает, но она выглядела такой же растерянной, как и я.
— Но я видела это…
— Правда? Пробуждение — это то, что предыдущие Аполлионы позволяют тебе видеть. В минуту своей смерти, когда она придет, ты отдашь свои воспоминания. Какие-то из них будут такими, как ты пожелаешь, а не такими, какими они были на самом деле.
Но… демон их побери. Сет знал об этом?
— Тогда что случилось?
Её ресницы снова опустились.
— Когда я впервые встретилась с ним, он был не таким, как в конце. Он был прекрасным, добрым человеком, который оказался Аполлионом, — маленькая, грустная улыбка растянула её губы. — Мы на самом деле не понимали ничего из этого. До нас всегда был только один в поколении. Он даже не понимал, почему он пришел, чтобы найти меня. Это было так, будто я его притягивала, и я не понимала, что происходит, когда Пробудилась. Эта боль… я думала, что умираю.
Я сморщилась, не в состоянии представить себе, что прохожу через это без Айдена и знания того, что происходит.
— Но, когда мы встретились, это было так, словно было предначертано судьбой. В течение многих месяцев мы… мы узнавали друг друга. Я не думаю, что даже боги знали, что могло случиться, — её глаза приняли отстраненное выражение, которое не могло скрыть боль, которая все еще не излечилась. — Казалось, он становится сильнее, когда мы вместе, использовал акашу без усилий и не уставал. Но он был более непредсказуем. Никогда со мной, но я знала, что это из-за меня. Был один случай…
Мой желудок опустился, и взгляд метнулся к Айдену.
— Большая группа демонов напала на один из Ковенантов и во время битвы он… подпитывался от меня. Мощь, которую он показал, была невероятной. Совет обеспокоился и тогда… тогда я встретила Оракула.
Ах, Оракул снова наносит удар.
— Она сказала мне что произойдет. Что он вытянет из меня силу и нападет на Совет. Я не поверила ей, потому что это было бы безумием, — Соларис тихо рассмеялась. — Но она настаивала, что я должна остановить его. Что если я не найду сил убить того, кого люблю больше всего, я должна забрать силу.
У меня перехватило дыхание, и казалось, стены закружились.
— Я никогда не думала, что он будет действовать, но Совет предпринял шаги против нас. Они хотели разделить нас, и никто из нас, в нашем наивном эгоизме, не мог вынести такой мысли. Мы оставили безопасность Совета, и вышли в мир сами по себе, — Соларис покачала головой. — Они последовали за нами, отправив самых лучших Стражей. Когда они не преуспели, пришел Орден Таната.
Она с трудом сглотнула.
— Он тогда стал угрожать Совету, и я поняла, что все, что сказал Оракул, сбывается. Она дала мне средства остановить его, но было слишком поздно.
Я прикусила губу.
— Что он сделал?
Её глаза встретились с моими.
— Он никогда бы не сделал это, если бы его не опьянила сила, непревзойденная мощь. Но так случилось. Прежде, чем я смогла остановить его, он забрал мою силу. Было мгновение, сразу после того, как он забрал силу, когда он еще не мог пользоваться ей. Как Ахиллесова пята, и Орден напал. Остальное… остальное это история.
Я не знала, что сказать. Скорбь жгла мое горло. Очевидно, что Соларис любила своего Первого, так сильно, что она ни разу не назвала его по имени. Я не могла заставить себя спросить, как его звали, чтобы удовлетворить свое любопытство, потому что я знала, что это принесет ей только боль.
— Я сожалею, — это всё, что я могла сказать.
Соларис кивнула.
— Что делает твой Первый?
Я рассказала ей обо всем, о разрушениях, о приближающейся войне, о надежде, что мы как-нибудь сможем сделать так, чтобы история не повторилась. Если она удивилась, то она этого не показала. Соларис просто подошла ко мне.
— Я скрыла это от остальных Аполлионов, — снова сказала Соларис. — Я даже не знаю, как ты это увидела. Может быть, это была Судьба?
Боги, хоть один раз Судьба играет на моей стороне. Хорошая перемена.
— Может быть.
— Это проще, чем ты думаешь, — Соларис протянула руку, положив свою холодную ладонь поверх моей. — Ты должна повторить порядок, в котором знаки появились на твоем теле. Сначала. — Соларис сжала мою правую руку. «Θάρρος.»
Смелость.
Потом она накрыла своей ладонью мою левую руку.
— «Ισχύς.»
Сила.
Отпустив мои руки, она положила ладони мне под ребра, над пупком.
— «απόλυτη εξουσία.»
Абсолютная сила.
Наконец, она вытянула руку и накрыла мой затылок.
— «αήττητο.»
Неуязвимость.
Воздух покинул мои легкие и Соларис кивнула.
— Ты должна прижать свою плоть к его и назвать каждый знак его настоящим именем.
— Подожди, — сказал Айден. — Разве не таким же образом он может забрать силу себе?
Я уже знала, поэтому, когда Соларис отступила и повернулась к Айдену, я едва смогла посмотреть на него.
— Да, — сказала она. — Ей придется сделать это раньше него.
Айден открыл рот, но не произнес ни слова. Мы узнали, как получить силу, и это было кое-что, но это будет почти невозможно.
— Это все? — спросила она. — Я хочу уйти.
Персефона откашлялась.
— Я думаю, что да.
На мгновение глаза Соларис встретились с моими, и я подумала, что снова увижу её. И скорее, чем ожидаю. Я не знала, откуда взялась эта мысль, брала ли она начало в чем-то реальном, или это просто паранойя.
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросила она тихим голосом, чтобы только я могла услышать. — Сила Убийцы Богов перейдет к тебе. И хотя ты возможно и чувствуешь силу и думаешь, что можешь контролировать её, она может захватить и тебя тоже.
Она выглядела так грустно, словно знала эту великую тайну, и вздохнула.
— И для какой бы цели боги ни искали возможности тебя использовать, когда они это сделают, ты думаешь, они оставят тебя в покое? Как предупредил меня оракул, двоих в одном поколении быть не может.