И потом её уже не было, но её прощальные слова запали глубоко, обернувшись вокруг души и сердца. Её слова не были предупреждением, а больше констатацией факта. Я взглянула на свою левую руку и почувствовала, что мой приговор был подписан задолго до того, как я узнала, кто я.
Я прерывисто выдохнула.
— Ну, это было депрессивно, — Калеб провел пальцами по волосам. — Если бы я уже не был мертв, я бы захотел покончить с собой.
— Без сомнений, — пробормотала Персефона. — Но мертвые люди, не хочу никого обидеть, часто смотрят на всё с плохой стороны.
Калеб пожал плечами:
— Я не обиделся.
Каждый раз, когда я видела Калеба, он не казался подавленным. Как будто прочитав мои мысли, он улыбнулся, и я вспомнила, что он сказал мне, когда я была в лимбе. — Ты сказал, что для него еще есть надежда.
Калеб с важным видом повернулся ко мне, показавшись мне таким живым, что это было больно видеть. Обхватив меня руками, он крепко меня обнял.
— Всегда есть надежда. Может быть не такая надежда, о которой ты думаешь, но надежда есть.
Я поначалу не поняла, поэтому прижалась к нему крепче, зная, что наше время быстро приближается к концу. Вдохнув свежий запах Калеба, я поняла, что мне нужно узнать что-то, что возможно разорвет меня на лоскуты.
Отстранившись, я повернулась к Персефоне:
— Где её Первый?
Прошла целая минута прежде, чем она ответила.
— Он в Тартаре.
Я прижала пальцы ко рту прежде, чем комок в горле вырвется наружу. Это было не столько из-за судьбы Первого, сколько из-за того, что это означало. Если я преуспею и смогу убить Сета, его судьба будет такой же. И моя тоже.
Я липла к Калебу следующие пятнадцать минут или около того, пока Айден занимал себя разглядыванием оружия, а Персефона подтачивала ногти или что-то в этом роде. Пока мы сидели на полу в военной комнате с коленями, прижатыми друг к другу, Калеб рассказал мне о том, что делает здесь внизу, чтобы провести время, а я рассказала, как сильно Оливия хочет его видеть. Мы не говорили о том, что будет дальше. Я была уверена, что Калеб знал о сумасшествии, которое творится наверху, и никто из нас не хотел портить эти драгоценные минуты.
— Ты сказала ей то, о чем я просил? — спросил он.
Я кивнула.
— Она плакала, но, думаю, это были слезы счастья.
Улыбка Калеба была широкой.
— Я скучаю по ней, но ты можешь оказать мне еще одну услугу?
— Что угодно, — и я действительно имела это в виду.
— Не говори Оливии, что видела меня.
Я нахмурилась.
— Почему? Она бы…
— Я хочу, чтобы она двигалась дальше, — Калеб взял мои руки в свои и встал, утягивая меня за собой. — Мне нужно, чтобы она продолжала дальше жить, и я думаю, что новости обо мне мешают ей. Я хочу, чтобы она жила и не хочу преследовать каждый её шаг.
Боги, я ненавидела мысль о том, что буду лгать Оливии, но я понимала слова Калеба. Оливия никогда не забудет его, зная, что, в каком-то смысле Калеб в твердом уме и настолько жив, насколько он может быть жив в Подземном Царстве. Как будто он существовал, недоступен, но существовал. Зная это, сможет ли она на самом деле жить дальше?
Поэтому я согласилась. Я обещала сказать всем, что нас нашла только Персефона. Даже если Аполлон узнает правду, это не важно, если не узнает Оливия. В каком-то смысле это был его подарок ей.
— Спасибо, — сказал Калеб и обнял меня еще раз. Отчасти, я хотела остаться с Калебом, потому что он всегда на меня так влиял. Калеб был моей разумной стороной. И больше того, кроме моей матери он был первым человеком, которого я по-настоящему любила.
Калеб всегда будет моим лучшим другом.
— Пора, — тихо сказала Персефона, и когда я отстранилась и посмотрела на неё, в её взгляде было сочувствие. Бог, который может сочувствовать, казался чем-то ненормальным.
Айден вернулся ко мне, надевая рюкзак на плечи, потом передавая мне оружие, которое сняла с меня стража, и мою колючую мантию. Персефона проплыла к центру военной комнаты и помахала рукой. Появилась черная пустота, совершенно непрозрачная.
— Врата приведут вас обратно к тем, через которые вы вошли.
— Спасибо, — сказала я Персефоне.
Она грациозно кивнула.
Пока я прощалась и в последний раз смотрела через плечо, моя грудь сжималась, когда я встречалась с синими-синими глазами Калеба. Я знала, что смерть может остановить множество вещей, но она никогда не сможет разорвать узы дружбы.
Калеб улыбнулся, и я слабо улыбнулась в ответ, потом повернулась обратно к пустоте, ожидающей нас. Переплетя свои пальцы с пальцами Айдена, мы ступили сквозь ворота, вооруженные знанием, которое нам было необходимо, но неся груз того, что нам придется добиться невозможного.
Глава 27
Хаммер был там, где мы его оставили, и, судя по часам на приборной панели, только три часа прошло — три часа в мире смертных, сорок восемь часов в Подземном мире и жизни Айдена и моей.
Я предложила вести машину назад, но Айден настаивал, что он в порядке, и я знала, что он хочет дать мне поспать. Я знала, что мне следовало сделать это — чтобы избежать связи с Сетом — но это было не честно. Айден был измотан.
Но это было сражение, которое я не выигрывала, так что я устроилась на пассажирском сиденье и попыталась уснуть. Проблема была в то, что мой мозг не отключался. С тех пор, как я стояла в военной комнате, что-то тревожило меня. То, что сказала Персефона, срезанные концы на стене — все это выглядело знакомым, но я не могла понять, что и как. И было что-то большее. Напутствие Соларис было тревожащим, и оно крутилось в голове.
Чего я никогда не понимала, так это почему Аполлон вернул меня к жизни, когда Сет выступил против Совета. Или почему Артемида не позволила Аиду забрать меня в Подземный мир. Боги — по крайней мере, все, кроме одного — опасались передачи силы, если бы это случилось, ничто не остановило бы Сета. Вытащить меня из происходящего до Пробуждения или обезвредить меня, это имело смысл.
Продолжать позволять мне оставаться живой, нет.
Но я вспоминала, что сказала Артемида в магазине, встретившись с Аидом. Пророчество может измениться, и не надо много ума, чтобы понять, если я стану Убийцей Богов, пророчество может измениться.
Беспокойство расцвело у меня в груди. Аполлон и другие знали, что это возможно? Я почувствовала себя тупой, даже спрашивая об этом. Оракулы принадлежали Аполлону, и даже думая, что он не знал всех их видений, часть того, что оракул сказала Соларис, была известна Аполлону. Какой смысл Аполлону поддерживать мое путешествие вниз к Соларис.
Часть меня была достаточно наивна, чтобы надеяться, что дело не в этом, и у Аполлона есть объяснения этому. Другая часть была рассудительна и более разумна. Прежде Аполлон говорил, что им нужно остановить бога, который, очевидно, работает с Люцианом. И как они могли его остановить?
Им был нужен Убийца Богов.
Самое неприятное в этой паршивой ситуации, что Люциан контролировал Сета, Бог — кем бы он ни был — контролировал Люциана, и, следовательно, он/она контролировал Сета и всех последователей Люциана. Итак, если бы Сету повезло, и он смог бы забрать мою силу, этот Бог контролировал бы Убийцу Богов. Рискованно, Сет всегда мог повернуться против него, но, в конце концов, Бог, позволивший Сету делать то, что он хочет, я была уверена, он был бы достаточно креативным и нашел бы способ держать его под контролем. Возможно, это означало, держать члена Совета в целости и сохранности.
Мои мышцы рефлекторно напряглись, пока я думала об этом. Ничего не выглядело хорошо. В любом варианте Сетом манипулировали, а он об этом не подозревал. Черт, он отказывался даже думать об этом.
По мере того, как сокращались мили между Канзасом и Иллинойсом, я не могла отделаться от того, что сказала Соларис, что боги используют меня и что это значит. Также я не могла избавиться от ощущения, что знание как мне забрать силу ставило знак на моей судьбе.
Внезапное ощущение руки Айдена на моем колене, заставило обратить мое внимание на него. Его глаза были направлены на темную дорогу.
— Ты не спишь.
Я улыбнулась и накрыла его руку своей.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю.
Он коротко усмехнулся.
— О чем ты думаешь?
Все было на кончике языка — мои подозрения, мои опасения о том, что сказала Соларис, что скрывал Аполлон — но, когда Айден снова посмотрел на меня, я обнаружила, что не могу ему сказать.
Он не слышал, что сказала Соларис, и я не хотела обременять его всем этим. Если мои подозрения были верны, если все шло к одному…
Сделав глубокий вдох, я сосредоточилась на белых линиях, разделявших темноту.
— Я просто думала, как подобраться близко к Сету, чтобы забрать его силу. Кажется, это невозможно, правда?
— Я так не думаю, Алекс. Если быть честным, я думаю это безумие. Для меня, это как подкрадываться к кобре. Это не сработает.
— Я знаю, но у нас нет выбора. С другой стороны, мы даже не можем выяснить, как к нему близко подобраться. Там все Стражи и охрана, которые поддерживают его.
Айден сжал мне руку.
— Нам нужна армия.
Я медленно посмотрела на него.
— И мы собираемся ее откопать?
— Хороший вопрос.
Он коротко рассмеялся.
— Что нам действительно нужно откопать, так это сколько людей поддерживают Люциана.
— Я могу попросить Диониса посчитать их, — раздался голос Аполлона с заднего сиденья.
Взвизгнув, я шарахнулась вперед, ударяясь коленями о приборную панель. Рука Айдена дернулась на руле, посылая Хаммер на левую полосу, которая, слава Богу, была пустой.
Айден выругался под нос.
— Тебе нужен чертов колокольчик.
Я развернулась на сиденье, готовая сбить ухмылку с божественного лица. Я уже была готова наброситься на него, пока он не довел нас до сердечного приступа.
— Ты мог быть причиной аварии!
Аполлон наклонился вперед, положив руки на наши сиденья.
— Но этого не произошло. У Айдена рефлексы адской гончей.
Сделав гримасу, я покачала головой.
— Как ты просто… втиснулся сюда?
Он посмотрел на меня, как на глупую.
— Твоя защита делает тебя невидимой для Богов, но она не может сдержать нас. Ты носитель моей крови. Я могу найти тебя, когда хочу.
— Ну, это не жутко.
Айден посмотрел в зеркало заднего вида.
— Ты хочешь знать, что мы выяснили?
Когда Аполлон кивнул, Айден нахмурился.
— И ты не мог подождать, когда мы вернемся в Эппл Ривер?
— Смотри…
Аполлон постучал пальцами по подбородку.
— Весь мир находится на краю божественного апокалипсиса. Могу я ждать еще шесть часов?
— Шесть часов ничего не изменят.
Когда Айден ответил, его глаза стали стального серого цвета.
— Надеюсь, нет.
Аполлон повернулся ко мне.
— Что ты узнала?
Я раздумывала, сказать ли ему, что я ни черта не узнала, но решила, что это бессмысленно.
— Я узнала, как забрать силу себе.
Аполлон никак не среагировал, я правда думала, что просто ненавидела его за это.
— Ты думаешь, сможешь это сделать?
Я посмотрела на Айдена.
— Есть маленькая проблема, чтобы подобраться к Сету.
— Как я уже сказал, я могу попросить Диониса провести подсчет. Посмотрим, что можно сделать с ними, ответил он.
— У нас все еще нет армии.
Я развернулась на моем сиденье вперед, ощущая все виды стервозности.
— Вообще-то…
Я не стала разворачиваться, чтобы клюнуть на наживку.
— Что?
Когда он не ответил, Айден застонал.
— Что, Аполлон?
— Через час после вашего отъезда, появился один из Стражей, которые пользовались домиком Солоса, пока вы их так некрасиво не выставили. Он принес новости.
Айден был полностью неподвижен, я даже удивилась, как он так может вести машину.
— Ты доверяешь этому Стражу?
Бог хмуро засмеялся.
— Скажем так, я убедился, что он играет за нашу команду.
Любопытно, я уже собиралась спросить, как, но Аполлон усмехнулся мне.
«— Используй свое воображение», — сказал он, и мое воображение понеслось в, по-настоящему, странных направлениях.
— В любом случае, — продолжил он.
— Многие из чистокровных спасаются бегством из Ковенантов и их общин, направляясь в Университет в Южной Дакоте. Итак, они его охрана. Это имеет смысл — расположение Университета достаточно отдаленное и почти наверняка он не может быть завоеван. Стражи, которые не пошли за Люцианом, оставили свои посты и направляются в Университет.
— А что демоны? — спросила я.
— А что они? Они идут туда, где есть чистокровные, а чистокровные хорошо защищены. Также есть демоны, которых Люциан кормит чистокровными. С этим ничего нельзя сделать.
Аполлон откинулся назад, глядя на крышу Хаммера, будто он никогда не видел ее до этого. Он постучал по внутреннему светильнику и включил его, затем выключил. Светящиеся вещи должно быть тоже отвлекают богов. Он сделал это снова, нахмурив брови.
— Аполлон, — ощетинилась я.
Его взгляд остановился на мне.
— Существует возможность, что Люциан и Первый завладеют Нью-Йоркским Советом, поэтому члены Совета и Стражи тайно покидают Ковенант.
Мое сердце перевернулось.
— Мой -
— Я не знаю, находится ли твой отец среди тех, кто уже прибыл в Университет, или направляется туда и жив ли он. Прости.
Мои плечи опустились.
— Итак, что они делают? Двигаются на оперативную базу?
— Да. Их сотни, если не тысячи, Стражи и охранники. Те, кто видел своих друзей и других Стражей убитыми теми, кто перешел на сторону Люциана. Те, кто хочет разорвать его на куски.
Айден медленно кивнул.
— Армия — наша армия.
— Маркус и Солос уже собираются ехать в Университет. Чем быстрее вы все доберетесь туда, тем лучше.
Я поддерживала план. И да, были личные причины поддерживать его. Если был хоть малейший шанс, что мой отец был там, для меня этого было достаточно.
— Это будет безопаснее для Дикона и других, — сказал Айден.
— Это будет лучше.
Теперь я чувствовала себя лучше, только подумав о том, что я от этого выиграю.
— Как скоро мы можем отправляться в путь?
— Как можно быстрее, — ответил Аполлон.
— В Университете мы сможем обратиться к тем, кто хочет положить этому конец. Потом мы можем выступить против Люциана -
— А Бог, который дергает за ниточки? — сказала я, не в силах помочь себе.
— Ну, мы хотим выступить против него или нее, так?
Живые голубые глаза Аполлона встретились с моими.
— Да. Мы хотим.
Именно тогда я хотела назвать его, но единственное, что останавливало меня, это Айден… и часть меня, маленькая часть меня, которая, по словам Лаадан, взрослеет и делает меня более зрелой. Она понимает.
— Но мне надо встретиться с Дионисом.
Аполлон все еще смотрел на меня, и я знала, что мы скоро увидимся.
— Встретимся позже, ребята.
И затем он ушел.
Айден покосился на меня.
— Иногда я его просто ненавижу.
— Ты и я, мы оба, — пробормотала я.
Мы прибыли в Эппл Ривер как раз, когда небо изменило цвет с черного на темно-синий. Домик был темный, когда мы вышли из Хаммера и далекий крик птиц был единственным звуком.
Айден потянулся, выгибая спину и делая наклоны. Он остановился, заметив, что я смотрю на него из-за машины.
— Иди сюда.
Он, возможно, был единственным человеком в мире, который мог потребовать меня, и я бы послушалась. Все очень послушно, я направилась вокруг передней части Хаммера и остановилась перед ним.
— Что? — спросила я, подавляя зевок.
Айден обхватил мои щеки и наклонил мою голову назад.
— Ты так и не спала.
— Также, как и ты.
Он устало улыбнулся.
— Я вел машину.
Я взяла его за запястья. Наши глаза встретились.
— Я не могу поверить, что мы сходили в Подземный мир и вернулись обратно.
— Я тоже.
Он провел пальцами по моим скулам.