***
Девушка брела, терзаясь волнением и беспокойством. И так увлеклась, полностью уйдя в свои мысли, что буквально налетела на вчерашнего мужчину. Удар вышел сильным, Гесту отбросило бы в сторону, не успей он перехватить ее за руку.
Она только и смогла, что ойкнуть и уставиться на него, думая, что все вышло нелепо до крайности. И ведь понимала, что надо уже перестать так на него пялиться, потому что это неприлично, а ничего не могла с собой поделать. Мужчина выглядел ошарашенным не меньше. Как будто сам не знал, как и зачем тут оказался, а Гесту так и вовсе в первый раз видел.
- Здравствуйте, - девушка отмерла и нашла в себе силы отодвинуться.
Мужчина несколько секунд морщил брови, потом прокашлялся и произнес:
- Привет.
***
Она опять что-то говорила, а Зэйн видел только шевелящиеся губы. И думал, что его только что чуть не застигли врасплох. Он слонялся тут с самого утра, ее поджидал, знал же, что обязательно придет поливать свои цветочки. Но девушка почему-то все не шла, а он и не заметил, как обернулся ящером, и уселся, прикрыв глаза. И только в последний момент, когда она на него чуть не налетела, успел обернуться.
А сейчас от идиотизма ситуации сердце колотилось как бешеное. Наконец понял, что она что-то повторяет уже, наверное, в третий раз.
- ...Тоже тут близко живете?
- Я? Да.
- А. - Девушка шевельнула бровями и отвела глаза
Она пошла вперед, Зэйн немного выдохнул и пошел рядом. Откровенно говоря, он уже перестал понимать, зачем все это затевает, но игра затянула, и теперь обратного хода не было.
- Меня зовут Геста, - вдруг проговорила она.
- Я З... - чуть не выпалил свое имя. Но вовремя опомнился. - Меня зовут Яз.
- Красивое имя, - сказала девушка, взглянув на него из-под ресниц.
А потом они болтали о всякой ерунде, вернее, болтала она, а Зэйн иногда осторожно вставлял реплики. За это время девушка успела полить мох, а он узнал, что она провела всю жизнь на конюшне и больше всего любит лошадей. Зэйн ничего не имел против лошадей, просто удивился. Однако, когда когда его невеста стала вспоминать какого-то белогривого красавца, принадлежавшего некоему царевичу Солгару, почему-то основательно разозлился.
Как ни странно, злость принесла ясность мышления и помогла вернуться к тому, с чего он и собирался начать сегодняшнее общение.
- Я могу помочь снять э... эту цепочку, - проговорил Зэйн, показывая на ее ноги.
- Да? - девушка даже растерялась.
И вдруг заозиралась по сторонам. Зэйн нахмурился, не понимая причин ее внезапной тревоги, вроде только что щебетала и вертела головой, как птичка. У него когда-то давно жила птичка в клетке. Птичка ему нравилась, но она быстро сдохла. Ассоциация Зэйну не понравилась.
- А чудовище, в смысле, мой муж не рассердится?
Вот это был вопрос.
Зэйн даже завис слегка, не зная, что отвечать. Потом выдал:
- Мы ему не скажем.
- Что? - наморщила она лоб. - Так вы с ним знакомы?
- Э... нет, это было образное выражение, - прокашлялся он.
- Тогда... - девушка озиралась по сторонам, явно испытывая сомнения.
А потом сказала, показывая обручальные браслеты на своих запястьях:
- Может вы и это поможете мне снять?
Прямо как будто мысли его прочитала. Конечно мог, он этого и хотел!
- Тогда придется идти ко мне, потому что все это надо хорошенько спрятать, - озабоченно проговорила девушка и спросила, заглядывая ему в глаза: - А это для вас точно не опасно?
Боже милосердный... Она опять за него переживала?! Зэйн криво усмехнулся:
- Не беспокойтесь, ваше злое чудовище ничего мне не сделает.
- Он не злой, - ответила девушка, неожиданно мягко улыбнувшись, - Он просто...
И пожала плечами.
Мужчина Зэйн не знал, что ему чувствовать.
В его бывшую спальню, ставшую теперь комнатой этого странного существа, его невесты, от которой, казалось, исходил невидимый свет и аромат душевной невинности, Зэйн шел молча. Девушка, сосредоточенно сведя бровки, шла рядом. Она все время тревожно оглядывалась, так и хотелось сказать ей:
- Не бойся, черт побери, я же с тобой!
Но она не за себя, она за него боялась. А чудовище не злой. Он не злой...
Господи, Боже.
Все это трудно было зараз сварить в голове.
***
В жилище Зэйна часто бывали женщины. Много разных, приходили и исчезали, сменяясь. Но никогда еще он сам не входил в жилище женщины. Впечатление оказалось настолько новым и волнительным, что у него свело горло.
- Хотите, у меня тут фрукты? - спросила девушка.
Фрукты? Нет, он хотел...
- Давайте я помогу вам избавиться от этих оков, - проговорил он, запрещая себе идиотские мысли.
- Да. А как? Может, мне сесть?
- Да, - проговорил Зэйн, показывая на кушетку.
Он старался держаться невозмутимо, а на самом деле едва владел голосом. Девушка уселась где он сказал, и тоже явно смутилась и покраснела. Наверное, это было слишком интимно для нее. А для него?!
Черт бы его побрал! Это было слишком интимно для него!
Мужчина опустился на корточки у ее ног и чуть приподнял юбку. Главное никуда не смотреть и ничего не чувствовать. Главное не чувствовать, пока руки нащупывают ключом крохотную замочную скважину. Не смотреть и делать все быстро.
Вскоре один ножной браслет щелкнул, а за ним следом и другой.
- Спасибо, - тихонько пробормотала девушка.
- Дайте руки буркнул Зэйн, - стараясь не смотреть на нее.
Она робко протянула запястья, на которых хищно посверкивали проклятые отцовские браслеты. Однако эти браслеты не отпирались ключом, они держались магией. Вспыхнувшая ярость на Гелсарта заставила его зло выдохнуть.
- Она принадлежит мне, не тебе. Ты не имеешь на ее права! - мысленно произнес он, обращаясь к отцу и сжал внутреннюю сторону браслетов.
Он и сам не ожидал, но браслеты раскрылись сразу. И со звоном упали на пол.
- Ой! - пискнула девушка, потирая запястья. - Спасибо!
Потом смущенно завозилась, и пробормотала, протягивая к нему тонкую как веточка ручку:
- Не знаю, как вас благодарить!
А Зэйн просто кивнул и стремительно вышел. И еле смог добежать до угла, на ходу обращаясь огромным ящером. Слишком много впечатлений. Ощущений, мыслей. Слишком интимно! Слишком!
Немного придя в себя, мужчина понял, что его переполняют странные чувства, которых он прежде не знал.
глава 20
Подземный Лабиринт, выстроенный специально, чтобы держать в своих стенах чудовище, был поистине огромен. Бесконечная череда перетекающих друг в друга залов и переходов, ответвления, тупики. Все это в разных уровнях, соединявшихся между собой широкими лестницами под размер чудовища. Однако было здесь и множество мелких ниш, камер, нор.
По-хорошему, Лабиринт напоминал гигантскую сеть карстовых пещер, но только рукотворную. Стены его были укреплены магией, иначе даже они не смогли сдержать могучего зверя, вздумай он вырваться на свободу. Магия ограничивала перемещения чудовища, а отнюдь не каменные стены.
Руны, заложенные в кладку при строительстве, несли разнообразную нагрузку. Были очистительные, убиравшие любой мусор и очищавшие воздух, руны для освещения, заливавшие все синеватым магическим светом, но были и охранные, заграждающие. Они стояли вдоль периметра, который чудовище не могло пересечь.
Однако, заграждающие руны не были рассчитаны на людей. Люди с легкостью могли пересекать этот магический барьер там, где стены Лабиринта переходили в грунт. Именно там и находилось поселение людей, живущих в Лабиринте.
Изначально было просто несколько плохо заделанных технологических проходов в кладке уже за переделами охранных рун, иными словами халтура строителей, как мрачно шутили по этому поводу старожилы людского поселения, а потом это все превратилось в еще один пещерный городок. Тут не было такой чистоты, как в самом Лабиринте, но были водоносные слои, встречался древесный уголь.
Поселенцам даже однажды повезло наткнуться на золотоносную жилу. У них, конечно, был шок. Заперты под землей, под боком бродит злобное чудовище, зато озолотились. Еще тут были хранилища. А в хранилищах чудовища всегда полно еды, правда, за ней надо было делать охотничьи рейды, выбирая моменты, когда ящер, наводивший ужас на всех, был далеко.
В принципе, тут можно было жить, и население этой части Лабиринта в настоящий насчитывало чуть больше трехсот человек. Но отсутствие солнечного света и жизнь в постоянном страхе делали свое дело. Болезни, высокая смертность. Не удивительно, что каждый их этих людей жил мечтой уничтожить чудовище и вырваться когда-нибудь на свободу.
Именно сюда и попал Тигард, а следом за ним по одному добрели остальные парни из Белора. И сразу же, когда его на адреналиновой встряске все еще выкручивало от возбуждения, выступил перед советом поселенцев и выложил свой секрет.
- Я... Мне... - проговорил парень, здорово волнуясь. - Известно, как убить чудовище. Мне рассказали.
- Кто? - спросил вожак.
Грузный и костистый мужчина, которого жизнь в подземелье сделала мертвенно бледным. Однако мощи он не потерял.
- Это не важно, - отмахнулся Тигард, чтобы смягчить ответ, добавил: - Теперь уже не важно.
- Напрасно ты так думаешь, но дело твое, можешь оставить его имя в тайне.
Тигарда поразило, что все остальные слушали молча. Под их пристальными взглядами хотелось поежиться, тем более что его все еще трясло от возбуждения.
- Я знаю, - начал Тигард. - Что в сердце Лабиринта, в центральной его части, есть смертельная магическая ловушка. Надо только загнать туда чудовище.
На его слова отреагировали странно, точнее, никак. Опять молчание. Вожак потер лоб и сказал:
- Ты думаешь, мы об этом не знаем? Я сам своими глазами видел эту проклятую ловушку. А ящер отирался рядом с ней. И ничего.
- Как это ничего? - Тигард по-детски обиженно развел руками, он просто не мог поверить.
- А вот так.
- Но он же просто животное! Загнать его! Если мы все соберемся, мы сможем! Я слышал...
- Он не просто животное, - проговорила одна из присутствующих на совете женщин. - Он еще и мужчина. Человек.
- Мужчина... - потрясенно пробормотал Тигард. - То есть, этот кошмарный ящер обладает разумом и способен менять обличье?
Ясно теперь стало, зачем ему была невеста. Тигард с отвращение представил, что чудовище своими лапами будет касаться Гесты, и его чуть не вывернуло. Но хуже всего, теперь он даже не знал, как спасти девушку.
Зато новость о невесте чудовища с большим интересом восприняли другие.
***
Ночью Зэйн ходил туда, где ему лучше всего думалось. У этого места была особая магия, он ее чувствовал, как сжатую пружину или взведенный механизм. Здесь была ожидающий своего часа магическая ловушка. Его отложенная, законсервированная смерть.
Отец скрыл этот инструмент сдерживания в сердце Лабиринта и считал, что Зэйн никогда о нем не узнает, а Зэйн считал, что отцу незачем знать, что он знает. Это был их маленький общий секрет. По первости, когда только обнаружил, юношеский кураж заставлял Зэйна пытаться активировать ее. У подростков бывают суицидальные наклонности, тем более с такой, как у него, неустойчивой раздвоенной психикой.
Однако тогда это ему не удалось. С тех пор он привык к существованию ловушки и приходил сюда, когда нужно было что-то обдумать. В этом было что-то философское, примерно так же человек ищет уединения на кладбище среди могил, чтобы разобраться с самим собой.
Вот и теперь огромный ящер в задумчивости стоял против покоившегося на возвышении каменного ларца и пытался привести в порядок мысли.
Конечно же все вертелось вокруг нее, его невесты.
Много новых противоречивых впечатлений.
Он хотел изучить ее и подобрался на максимально близкое расстояние. И теперь, получив дикий заряд эмоций, не знал, что с этим делать.
- Хотел ближе?! Куда уж ближе! - чертыхался Зэйн, на все лады обзывая себя идиотом. - Ближе некуда!
Мужчина лгал себе. Просто в его жизни все опять перевернулось с ног на голову. Когда узнал, что отец решил навязать ему какую-то непонятную невесту, сделать из него примитивного осеменителя, был готов разорваться от злости и унижения. Ярый протест вызывала мысль, что ему придется к ней приблизиться.
Теперь же наоборот, он испытывал необъяснимое желание приблизиться.
И это тоже вызывало протест.
Все началось с того, что ему вздумалось облегчать ей жизнь!
Какого черта! Пусть бы и таскала эту проклятую цепочку, символ своей девственности! Ему-то что. Ходила же, вот и ходила бы дальше. Незачем было приближаться, смотреть в ее глаза, вдыхать запах волос, чувствовать под пальцами тонкую золотистую кожу.
А теперь ощущения не желали уходить из сознания, вызывая волны огненных искр где-то под ребрами и трепет на коже.
Глупо и бессмысленно.
Зэйн глухо рычал про себя, понимая, что все началось гораздо раньше. С того самого момента, когда он впервые ее увидел. Эти светящиеся глаза, в которых не было страха, одно какое-то восторженное детское любопытство. Еще тогда задело его, засело занозой.
Да она и была ребенком, эта его блаженная невеста. Сказать ему, что он не злой...
Спросила бы у тех, кого он растерзал в приступах животной ярости, когда был зверем. У женщин, которых пользовал и выбрасывал, как грязь, как объедки. Бессмысленно было сожалеть об этом. Да он и не сожалел, потому что нельзя исправить прошлое. Зэйн испытывал досаду. Это угнетало и раскалывало его, заставляя желать влезть ей в голову, разобраться, почему она видит его таким, эта девочка с чистыми светящимися глазами.
Он хотел понять, осмыслить, дойти разумом до ответов. А вместо ответов получил жар и необъяснимое болезненное томление, словно укололся грудью об острый шип, и теперь это место саднило.
Надо дистанцироваться, дать себе передышку и пространство.
Решение не приближаться к девушке созрело так же внезапно, как и осознание, что она на него слишком непредсказуемо действует.
Пространства! Чего-чего, а уж этого в Лабиринте было много, можно хоть месяцами бродить. Но ему почему-то стало тесно, а все дороги, куда бы он ни направлялся, вели в одно место. К ней.
***
На следующий день незнакомец не появился.
Сначала Геста огорчилась, а потом сказала себе, что у него наверное, дела. Побродила внизу, убеждая себя, что вовсе его не ждет и не ищет. Можно было зайти немного дальше, но девушка побоялась, вдруг не найдет дорогу назад. И,если честно, не хотелось сердить лишний раз чудовище.
Ящер приходил утром, приносил еду. Но выглядел каким-то замкнутым и избегал сталкиваться с ней взглядом. Геста уже научилась читать по его физиономии, каменное выражение, сжатые челюсти, как будто он обижен. Ей даже почудились в его свистящем голосе рычащие ноты.
А сама она чувствовала себя неловко, вроде как нарушила запрет, и тоже старалась лишний раз не смотреть в его сторону. В общем, утреннее общение с чудовищем оставило у нее тяжелый осадок, а то, что незнакомец (Яз, как она называла его про себя) так и не появился, было еще более огорчительно.
Придя в свою комнату, Геста уселась на кушетку, сложив руки на коленях, и уставилась в угол. Как глупо все вышло, не успела даже толком поблагодарить того мужчину. Но,во всяком случае, теперь хоть ходить нормально можно, и руки ничего не сковывает. Избавившись от дорогих и пугающих статусных украшений, Геста словно почувствовала себя свободнее.
Грустно, конечно...
Странная из нее вышла невеста, подумалось Гесте. А потом она пожала плечами, усмехнувшись про себя, и тихонько запела венчальную песню. Эту песню иногда певала ее приемная мать Селла, посматривая на старину Кима, и глаза ее при этом таинственно блестели.
Сейчас войду я в дом, где ты живёшь,