Или кого-то еще?
Солгар понял, что ему не хватает информации. На ближайшем привале надо подробнее расспросить наставника о том, что могло заставить Иву так упорно прятаться от Гелсарта.
И о чудовище.
***
Говорят, утро вечера мудренее. Проснувшись утром, Геста уже несколько иначе смотрела на вчерашнюю легенду, да и на жизнь вообще. Нет, впечатление не рассеялось, наоборот, оно очищающей душу грустью так и осталось на сердце. И все это прочно связалось у нее с Язом. А мысли о нем заставляли ее смущаться и краснеть.
Но возникло другое.
Она впервые задумалась о том, что тот огромный страшный ящер, которого она, к слову сказать, не боялась, в действительности ее МУЖ. Геста помнила брачную церемонию, и зачарованные свитки пергамента, которые она подписывала кровью. Все было проведено строго по закону, как это бывает при оформлении договорных браков.
У Гесты в голове не укладывалось, ЗАЧЕМ?
И все же...
Пока прибиралась, прокручивая все это в голове, появился ящер. Геста невольно вздрогнула, как раз думала о нем, а он неожиданно возник. В первый момент растерялась, краска бросилась в лицо. Полезли в голову панические мысли: а вдруг он заметил нить, а что он мог подумать?
Однако ящер если и заметил что-то, не подал вида. Он осторожно опустил на пол накрытую скатеркой корзину, от которой одуряюще пахло свежими булочками. От этой его странной заботы девушка растрогалась, стала благодарить. А ящер в ответ только кивнул, как-то странно отворачивая голову, потоптался на месте.
И уже повернулся, чтобы уйти, как Геста неожиданно для себя спросила:
- Тебя ведь зовут Зэйн?
***
Зэйна как будто прострелило всего. Он замер от неожиданности. Было что-то великое и сильное в том, что она назвала его по имени, словно дала новую жизнь. Заколотилось сердце сумасшедшей надеждой. Захотелось сбросить все это чудовищное, показать ей себя настоящего, быть с ней...
Но. Он сам лишил себя этой возможности. Проклятое обещание.
Душа возмущалась, цепляясь за свое безумие еще несколько секунд, Потом он обернулся к девушке и глухо пошелестел:
- Да, Зэйн мое имя. - И решился взглянуть ей в глаза, пытаясь понять, ЧТО она видит, когда смотрит на кошмарного монстра.
Светящиеся голубые глаза были чисты.
Когда-то давно в покоях Зэйна был бассейн с прозрачной голубой водой, в нем среди лотосов жили золотые рыбки. Глаза девушки напомнили ему воду. И как под гладкой поверхностью виделись ему в воде юркие рыжие рыбки, так и сейчас он улавливал в ее глазах обрывки мыслей. Он искал брезгливость, неприязнь. А видел скрытую печаль и какое-то непостижимое понимание.
Девушка улыбнулась чуть виновато и смущенно, пожала плечиками и сказала:
- Спасибо тебе, Зэйн.
У него сдавило горло, Смог только кивнуть, шумно выдохнув. И к чертовой матери сбежал, не понимая, что с ним творится.
***
После вчерашнего разговора с отцом, Зэйн очень многое передумал. Тайна его рождения, ужасная смерть матери, тройное предсказание... Он все пытался сопоставить в уме фразы Оракула. Искал в них скрытый смысл, понимая, что главное, скорее всего, так и осталось неузнанным.
Но это только отбрасывало его в болезненную гущу несбыточных надежд и глухого отчаяния. А когда наступило эмоциональное истощение, душа потянулась к единственному светлому, что сейчас было в его жизни.
Зэйн едва смог дождаться утра. Хотелось поскорее покончить с обязательным визитом ящера. Оставить ей еду, а потом наконец явиться самому. Чтобы...
И тут она назвала его по имени.
Его. Чудовище.
Когда буря в душе немного улеглась, он пошел к ней, стараясь привести в порядок свои чувства и мысли. Она не должна видеть, знать, что с ним происходит. Нельзя.
Однако с трудом достигнутое хрупкое душевное равновесие тут же испарилось, стоило ему увидеть, что она стоит, оглядываясь по сторонам, на нижних ступенях лестницы. Ждет его.
И снова сердце выпрыгивало из груди, а кровь стучала в висках.
- А, Яз! - махнула она ему рукой. - Иди скорее.
И завозилась, стараясь зацепить второй конец нити:
- Помоги.
Пришлось безжалостно подавить волнение. Зэйн сказал, пряча глаза:
- Давай я, а ты неси свои оковы.
Понимал же, что голос звучит неестественно глухо и резко, но ничего не мог с собой поделать.
Убежала. Мужчина выдохнул несколько раз, надо успокоиться. Через полминуты раскрасневшаяся Геста вернулась, неся соединенные цепочкой ножные браслеты.
- Вот. Уффф, они такие тяжелые!
- Да, уж, - пробормотал Зэйн, пристраивая их аккуратно над самым полом, чтобы не сильно оттягивали нить.
А она уже щебетала:
- Пошли, мне Зэйн сегодня такие булочки принес!
Зэйн замер, словно его ударили. Внутри все кричало:
«Я Зэйн. Это я Зэйн!»
Но вслух он сказал, скептически выгнув бровь:
- Ну что ж, посмотрим, что там за булочки.
***
Он смотрел, как прикусывают румяный колобок ее белые зубы, а на губах остается сладкая пудра, и с ним творилось что-то непонятное.
- Ты ешь, бери еще, - проговорила она с набитым ртом и прищурилась, смахивая пальцем сладкую крошку из уголка губ. - Интересно, где Зэйн берет все эти вкусные штуки?
Его от ее слов словно морозило и жгло одновременно. Какая-то часть души молила:
«Узнай же меня. Это я Зэйн. Догадайся».
А другая мрачно насмехалась, наполняя его горечью:
«Помни о своем проклятом обещании».
Не выдержав этого гнетущего состояния, Зэйн просто отбросил все мысли. Отбросил все, кроме одного. Дано ему наслаждаться этими минутами здесь и сейчас, он будет. Он возьмет от каждого мгновения все.
Это было ущербно, но на душе стало легко. Мужчина даже смог смеяться. А девушка опять разговорилась, вспоминая свою жизнь в Белоре.
- Знаешь, - шевельнула бровками Геста и принялась за очередную булочку. - Мне еще никогда не приходилось вести такую праздную жизнь. Царица Фелиса, она ведь меня не жаловала, наверное, потому для меня всегда находилась самая грязная работа. Ну... там, навоз вычистить, печи от золы. Снова навоз...
Она хихикнула:
- Представляешь, на что я была похожа?
И тут же смутилась:
- Ой, прости, ты кушаешь, а я про такие неаппетитные вещи...
- Да ладно, - махнул рукой Зэйн, что-что, а это уж точно не могло отбить ему аппетит.
А Геста потерла сладкие руки и сказала задумчиво:
- Мой настоящий отец, государь Мелиар, вообще в мою жизнь никогда не вмешивался, словно меня и нет. Но я не в обиде, у него своя жизнь. А у меня зато были папа Ким и мама Селла. И Ти, - улыбнулась и мечтательно протянула: - Мама Селла иногда пекла булочки...
И, словно очнувшись, добавила:
- Ну что, моемся и читаем? Сегодня моя очередь выбирать легенду!
глава 27
Она убежала мыть руки, а Зэйн отвернулся, уставившись в угол. Задели его слова Гесты про ее непростую жизнь, про родного отца, который пренебрегал ею с самого рождения, про приемную семью. Несправедливая судьба. Впрочем, мужчина понимал, что судьба редко бывает справедливой.
Это помогло усмирить огонь в крови. Теперь он мог находиться рядом с девушкой относительно спокойно.
А потом они устроились читать.
Под тем предлогом, что ему нужно убедиться, правильно ли она читает, Зэйн уселся не на пол, а рядом с ней на кушетку. Это было очередным испытанием для его самообладания, но он решил, что выдержит. Во всяком случае, какое-то время.
Легенду Геста выбрала интересную и символичную*. О том, что у одного короля было семь сыновей и одна дочь, самая младшая. Но король овдовел, а его новая жена оказалась злой колдуньей, она хотела избавиться от детей и прокляла всех сыновей короля, превратив их в птиц. В орлов.
В ту же ночь братья улетели из дворца в горы, забрав с собой и сестру. Не трудно было ей жить в горах, потому что братья приносили пищу, но девушка горевала, глядя на них, вспоминала, какими они были. И вот как-то раз в те края пришел странник, а девушка как раз была одна, братья улетели. Он сказал ей, что проклятие можно снять.
- Но как? - спросила девушка.
- Нужно сплести для братьев рубашки из крапивы. Как только наденешь, они снова станут людьми. Но учти, - сказал ей странник. - Ты должна делать это голыми руками. И ты не можешь произнести ни слова с той минуты, как начнешь работу, иначе твои братья умрут...
Геста самозабвенно читала, полностью уйдя в книгу, а Зэйн сидел рядом, забыв дышать. Весь мир для него сейчас сузился до легкой прядки ее волос, соскользнувшей на шею над тоненько подрагивавшей жилкой. Остальное просто исчезло.
Коснуться этой прядки незаметно, притянуть к себе, вдохнуть.
Полностью поглощенный этими ощущениями, он не почувствовал бы, наверное, если бы его стали резать. Только мысль, стучавшая кровью в сердце.
Назови МЕНЯ по имени, просила душа, наплевав на все запреты, узнай МЕНЯ...
***
Громом среди ясного неба прозвучал насмешливый скрипучий голос:
- Как интересно!
***
Не один Зэйн вчера плохо спал ночью. У властителя Гелсарта от разговора с сыном остался крайне неприятный осадок. Всколыхнулись старые воспоминания, будя в нем острую досаду.
Возвращаться к прошлому Гелсарт не любил, в прошлом не было ничего интересного. Он никогда не сожалел о содеянном, что сделано, то сделано. И о жене, убитой по его приказу, Гелсарт не вспоминал. Это было то, что он переступил когда-то, и пошел дальше. Однако сейчас вопрос мальчишки оказался неприятен, тот неожиданно влез ему в душу. Гелсарт не был к этому готов, потому и ударил в ответ.
Властителя корежило от мысли, что он оправдывался перед мальчишкой, именно это и было неприятным до крайности. Вопрос застиг его врасплох, а оправдание есть проявление слабости. Властитель ни перед кем не отчитывается.
Хуже было другое.
Он не сомневался, что мальчишка хитрит. Сколько бы Зэйн не пыжился, изображая расслабленность и довольство, его поведение было наигранным, а сам он казался каким-то напряженным и озабоченным.
Итак, Зэйн ему врет. Но в чем?
Эти мысли не давали покоя всю ночь, а уже утром неожиданно пришла догадка, заставившая Гелсарта похолодеть. Девушка.
Что если он растерзал девушку, а теперь пытается спрятать концы?!
Понимая, что такое вполне могло случиться, Гелсарт в ярости ударил кулаком по столу. Наивно было с его стороны забыть, что Зэйн прежде всего животное! ЧУДОВИЩЕ!
Понимая, что доверившись чудовищу, совершил глупость, Гелсарт потянулся магией к тем обручальным браслетам, что собственноручно застегнул на ее запястьях. Никакого отклика. Тысяча чертей. Почему? Неужели... Мертва?!
Он не мог в это поверить, должен был убедиться.
И тут же сорвался с места, чуть не бегом направляясь в Лабиринт.
Зэйн недооценивал своего отца, полагая, что может не пустить его дальше гостиной. Гелсарт был великий маг. Заклинание сделавшее его невидимым для чудовища, отнимало много сил, но сейчас властитель даже не задумывался об этом, ему нужно было найти девушку, удостовериться, что она жива.
Властитель убеждал себя, что ему нужна древняя кровь Катхов. Он рассчитывал получить дракона, это сделало бы его в полном смысле этого слова всесильным властелином неба. Но с не меньшей алчностью он хотел получить девчушку в свою постель. Она вызывала в нем давно забытыеассоциации, смутные воспоминания,
Другую девушку, смазанным пятном мелькнувшую на грани сознания когда-то. Она оставила неизгладимый след в душе, с тех пор Гелсарт искал ее во всех женщинах и не находил. А увидев невесту сына понял, что нашел. И потерять ее вот так, потому что опростоволосился и доверился мальчишке?! Он готов был с досады грызть свою печень.
Но сначала надо было проникнуть незамеченным в в Лабиринт, чтобы не спугнуть чудовище. А потом Гелсарт настроился на энергию жизни Зэйна.
Он быстро его нашел. И не только.
Осознавая, что видит отвратительную идиллию, только подтверждавшую его уверенность, что Зэйн притворялся и хитрил, Гелсарт испытал облегчение. Девушка была жива. Но тут же волной желчи поднялась из глубины души черная ревность. Гелсарт увидел, что его обручальных браслетов нет на ее запястьях. Сама она их снять не могла, значит, постарался Зэйн. Зэйн... Глухое рычание вырвалось из глотки Гелсарта.
***
- Как интересно!
Геста вздрогнула, застыв с расширенными от внезапно нахлынувшего ужаса глазами. Этот насмешливый скрипучий голос, она узнала бы его из тысячи. Властитель!
Подскочила, глядя, как он раскачивает на пальце ее ножные браслеты, и залепетала:
- Приветствую вас, властитель Гелсарт...
Девушка умолкла, понимая, что ее только что застукали на чем-то недостойном, хотя на самом деле ничего плохого не делала. Кровь бросилась в лицо от стыда, однако властитель смотрел не на нее. Он смотрел на мужчину рядом с ней, на Яза. А тот напрягся, словно зверь изготовившийся к прыжку.
- Интересно, - снова протянул Гелсарт, делая к ним еще один шаг. - Зэйн, сынок, как успехи? Ты уже показал НАШЕЙ девочке себя? Нет?
Зэйн??? Этого не может быть...
В первый момент Гесте показалось, что она ослышалась, отказывалась понимать, верить, Но мужчина рядом с ней молчал, не возразил ни слова. Только глядел на властителя исподлобья каким-то мрачно горящим взглядом. А Гелсарт продолжал, скрипуче посмеиваясь:
- Не можешь пересилить себя и прикоснуться к своей невесте? Сочувствую.
Слова ледяными иглами впивались в мозг, заставляли внутри все съеживаться от холода. Ей казалось, душа умирает. Получалось, Зэйн... Ящер и Яз одно лицо?
Нет, не получалось сделать последнее усилие и признать, что этот мужчина и есть муж, которому ее отдали. Яркими вспышками высвечивались в памяти отдельные моменты. Сейчас Геста невольно припоминала, как мужчина каждый раз от нее шарахался.
А она еще рассказывала ему, что не настоящая царевна. Про конюшнюи про навоз...
Боже... Наверное, его выворачивало от отвращения.
Геста готова была провалиться сквозь землю, понимая, что ничего страшнее этого ей в жизни еще переживать не приходилось. Сквозь шум в ушах она услышала, как Гелсарт выплевывал слова, все больше раздражаясь:
- Хорошо, хоть символ девственности снял. Что ж, это тоже достижение. А вот мои браслеты ты снял зря. Верни как было.
А под конец швырнул им под ноги ее ножные браслеты, рыкнул резко, словно хлыстом щелкнул:
- Обещание. Я жду!
И ушел.
Примечание:
* - за основу для легенды, которую читает Геста, взята сказка Ганса Христиана Андерсена "Дикие лебеди"
глава 28
Зэйну казалось, он задохнется от бессильной злости, пока отец, будь он трижды проклят, все говорил и говорил. А он ничего не мог поделать. Ничего!
Ничего!!!
Руины. Все раздавлено. Смерть видел Зэйн вокруг себя.
Он идиот. Расслабившийся безмозглый идиот. Как он мог прозевать Гелсарта?! Как мог допустить его СЮДА?! Он же...
И тем не менее, это случилось.
Гелсарт жестко дернул за поводок. Безжалостно поимел его, показал настоящее место. Господи Боже... Он думал, его унизили, когда навязали невесту? Нет.
Вот это было унижением, жестоким и страшным.
Ощущать себя ничтожеством у нее на глазах.
Он ведь не был ангелом, не мог считать себя даже добрым. Зэйн прекрасно осознавал, кто он на самом деле. Чудовище. Жестокое, избалованное вседозволенностью и правом сильного, циничное, развращенное. Но даже у такого как он могло быть в душе нечто сокровенное, бесценное, тайное!