Вот уж не думала, что я настолько нестабильна в глубине души. Полагала, что я само спокойствие и невозмутимость, принимаю всё, свалившееся на меня, мудро и терпеливо. Что ожесточилась и очерствела, защищая так свое сознание.
Оказалось, нет, я ранима, мне больно, мне все так же небезразлично отношение Дара, бросившего меня. Разумеется, я переживу, вновь успокоюсь и стану жить дальше.
Но… было неприятно.
Пару дней я вообще не выходила из дома. Либо бездумно и бесцельно бродила по комнатам, либо смотрела в окно, либо играла на рояле в гостиной. А перед сном, уже перебравшись в спальню, меланхолично перебирала струны гитары.
Но всё проходит, моя психика стабилизировалась, взбаламученные страхи и обиды улеглись, и на третий день поутру я встала решительно настроенная на дальнейшее устройство своей жизни.
Совет старейшин.
Ознакомившись с законами моей новой страны, а также с устройством жизни и общей психологией драконов, я уже была в курсе, что Тьяринда является не королевством с одним монархом, а государством, которым управляет Совет из старейших и мудрейших представителей народа. Причем драконы поступили мудро. Учитывая, что на этих территориях проживают большие общины гномов, эльфов, оборотней и людей, то и в Совет старейшин включены их представители. Разница заключалась в количестве и в сроках участия. От драконов выступало три наиболее древних и мудрых существа (кстати, пол старейшины роли не играл, бывали среди них и женщины), от остальных рас — по одному. И если драконы и эльфы заседали на своих должностях уже не одно столетие, учитывая сроки их жизни, то гномы и оборотни меньше, и на место одних в Совет периодически приходили другие. А люди живут совсем мало, поэтому от этого народа представители менялись регулярно. Возможно, раньше и сидхе участвовали в управлении Тьяриндой (впрочем, тут спорно, так как Силиария — это город-государство, хоть и прямо посреди земель драконов), но ныне, как понятно, Совет старейшин состоял из семи разумных существ: три дракона, эльф, гном, оборотень, человек.
Подать прошение можно было в городской Ратуше, его ставили в очередь на рассмотрение. Когда подходил срок, то либо прошение удовлетворяли, либо присылали обоснованный отказ. В некоторых случаях просителя могли пригласить прийти на Совет лично и обосновать свои просьбы и претензии, представить доказательства или даже привести свидетелей. Почти как на суде.
Отсидев в Ратуше небольшую очередь, я подошла к секретарю, принимающему жалобы и прошения.
— Что угодно, леди? — равнодушно поинтересовался немолодой мужчина, даже не подняв глаз на очередного посетителя, а продолжая сортировать бумаги.
— Мне угодно написать прошение о политическом убежище и присвоении статуса гражданки Тьяринды, — четко изложила я суть.
Похоже, такие запросы звучали нечасто. Секретарь даже отвлекся от своего, несомненно, важного занятия и с интересом уставился на меня.
— Простите? Я, кажется, не расслышал.
— Вы всё правильно расслышали, — вежливо подтвердила я. — Мне требуется именно то, о чем я сообщила.
— Но вы же несовершеннолетняя, леди, — всё никак не мог он поверить.
Вместо слов, я поддернула выше манжет на правой руке и продемонстрировала ему запястье, на котором красовались три браслета — два материальных и один в виде божественного рисунка.
— Мое желание не шутка, не каприз, не нечто необдуманное. Поэтому дайте мне нужный бланк, и не будем друг друга задерживать.
— Да… Да-да, простите, — осознал: он свой непрофессионализм. — Просто такие просьбы звучат крайне редко, а я ведь тут уже пятьдесят лет работаю. Вот и позволил себе удивиться.
— Бывает, — прохладно ответила я.
Нужного мне бланка не оказалось. Его просто вообще не существовало, ибо ситуации таковые возникали достаточно редко, и в каждом случае требовался индивидуальный подход. Поэтому мне выдали несколько чистых листов, писчие принадлежности и предложили присесть за соседним столом, который пустовал.
— Прошу в свободной форме изложить ваше пожелание, леди, а также обосновать причины, побудившие к нему. Если сможете указать перечень имеющихся у вас документов и имена свидетелей, подтверждающих вашу личность и какие-либо важные события, то лишним это не будет.
Кивнув, я принялась за работу. Рассказывать подробно всю свою биографию письменно я не собиралась. Изложила сухие факты: гражданка Дагры и подданная ее короля. Урожденная графиня, унаследовавшая по завещанию отца титул, состояние, замок, земли. Вынуждена была бежать из графства и страны в целом, спасая свою жизнь. Обладаю сильным магическим даром, намерена учиться в академии магии. Вернуться на родину не могу и не хочу, так как это — подписать себе смертный приговор ввиду политики Дагры в отношении магически одаренных существ. Семнадцать лет, сирота, несовершеннолетняя по меркам всех рас, но прошла испытание на подтверждение своей зрелости, как личность. В опекунах не нуждаюсь. Финансовая помощь не требуется. Жильем обеспечена. Согласна официально подписать отказ от своих земель и родового замка в Дагре в пользу дальних родственников отца и полностью отказаться от претензий в их отношении. Нуждаюсь в официальном статусе политического беженца, а также в гражданстве Тьяринды. В случае необходимости присяги новому правительству — готова ее принести.
Я составила прошение в двух экземплярах. Отдала их секретарю и полюбовалась на то, как у него глаза лезут на лоб по мере прочтения.
— Дагра?! — одними губами прошептал он, глядя на меня, словно я призрак.
Отвечать я не посчитала нужным. Всё написано четко и по существу.
— Когда примерно мне ждать решения Совета старейшин? — спросила вместо этого.
— Затрудняюсь ответить, сиятельная. Все прошения немедленно передаются выше по инстанции, но срок их рассмотрения колеблется.
— Что ж. Прошу вас заверить оба экземпляра прошения и подтвердить сегодняшней датой, господин секретарь. Свой я заберу.
У него чуть дрогнули губы, словно он хотел что-то сказать, но нет, промолчал. Выполнил требуемое и без слов отдал мне один из листов.
Покончив с насущными вопросами, я вновь направила свои стопы в академию. На этот раз я не стала проситься на прием к ректору, решив, что мне вполне достаточно его секретаря.
Дама хоть и удивилась моему повторному визиту, но выслушала внимательно. А я попросила рассказать, как проходит вступительный экзамен, что требуется знать к этому времени, а также список литературы для первого курса.
— А последнее-то зачем? — удивилась она.
— Я иностранка, мне нужно хотя бы примерно представлять, в каком направлении проходит обучение магии. Если окажется, что первые же главы для меня что-то непонятное и непосильное, то мне имеет смысл найти учителя и подтянуть свои знания за оставшиеся месяцы.
Немолодая женщина подперла подбородок рукой и посмотрела на меня задумчиво и оценивающе.
— Вам точно всего семнадцать лет? — спросила, наконец, с сомнением. — Вы удивительно сдержанны, серьезны и ответственны для столь юного возраста. Вы и ваши ровесники — это ведь, в сущности, ещё дети.
— Мое детство внезапно и бесповоротно закончилось год назад, госпожа секретарь. Детям в этом жестоком мире не выжить, если они не повзрослеют хотя бы психологически.
Приняв мой ответ, она кивнула и выдала мне требуемый список литературы.
А через два дня Марша, прибирая постель в моей спальне, спросила:
— Вы поедете на казнь, леди Рэмина?
— На какую казнь? — растерялась я и замерла с расческой в руках.
— Ну как же? В городе везде объявления, что сегодня она публично состоится. Драконице какой-то вынесли смертный приговор за преступление перед народом, интриги, убийство и за то, что она оговорила почтенного лорда.
— Что?! Какие объявления? Я вообще ничего не видела и не слышала.
— Ох, леди, — покачала головой служанка. — Всё-то вы в своих книгах и музыке. Ничего не замечаете. Пятнадцать лет назад при непонятных обстоятельствах погиб один из старейшин, почтенный магистр Лудиус. Он представлял в Совете нас, людей. Было проведено расследование, нашли доказательства, что его убил аристократ из драконов, лорд какой-то там. Я не помню, еще ребенком была тогда. Ну, этого лорда осудили, приговорили к смертной казни. А вот на днях появились объявления, что тот дракон оправдан, его подставили, а нашли настоящую преступницу. Суд был закрытый, всё же высшее сословие, да и пострадавший — из старейшин. Ну и вот, сегодня состоится казнь той леди и ее сообщника из эльфов.
— Вот как? — Я напряженно размышляла, сопоставляя факты.
Ведь Дарио мне так и не признался, за что его приговорили к смертной казни и лишили титула и состояния. Только проговорился, что его подставила некая женщина, которую, он думал, что любил. Так не о ней ли и об ее сообщнике сейчас речь? Ведь прошло несколько месяцев, за это врет Дар мог суметь добиться настоящего правосудия и найти доказательства своей невиновности. Может, я и его сегодня увижу?
У меня внезапно задрожали руки, и я положила расческу на туалетный столик.
— Во сколько состоится казнь и где?
Выяснив информацию, я попросила помочь мне с прической. Обычно я себя не утруждала: заплетала просто две толстые косы, перекидывала их на грудь и так и ходила. Но если сегодня на площади, где будет проходить казнь, соберется весь цвет общества Тьяры, помимо простого люда и нелюда, то мне надлежит выглядеть как истинная леди.
Впрочем, надевать обычное платье и ехать в бричке я всё равно не планировала. Просто выбрала один из наиболее эффектных и дорогих костюмов для верховой езды. Да и с волосами сегодня чуть больше повозились. Плетение начиналось прямо от пробора, чтобы лоб обрамляло подобие венца, а сами косы сложные. Красивая шляпа, украшенная перьями и с густой вуалью, драгоценности, которые позволительно надевать днем, тонкие кожаные перчатки. Я готова.
В городе не было такого ажиотажа и жажды посмотреть на чужие мучения, как я наблюдала когда-то в прошлой жизни в Дагре. Скорее, народ был возмущен самим фактом преступления. Жители шли, чтобы лично убедиться в справедливости правосудия, в том, что злоумышленница понесет заслуженное наказание. Огромное значение для них имело и то, что эта женщина являлась высокородной аристократкой, драконицей, а убила достойного магистра, человека. И не просто магистра, а одного из старейшин. Да ещё и подставила своего соплеменника, тоже, к слову, из благородных.
Такое не прощает ни знать, ни простой народ.
На одной из центральных площадей возвышался эшафот, застеленный красным сукном. Все же преступница из высшего сословия, да еще из расы вечноживущих.
Люди, эльфы, гномы, оборотни и, вероятно, драконы в человеческой ипостаси обступили возвышение плотным кругом. Поэтому мы с Ирмой не стали подъезжать ближе, а остановились вдали. Благодаря тому, что сидели на лошадях, нам хорошо видно было место, на котором скоро всё свершится.
Четко в назначенный час под охраной дюжины стражников и мага, растянувшего над смертниками защитный купол, к месту казни прошли дивной красоты молодая женщина и белокурый надменный эльф. Боятся самосуда? Зачем магический щит?
Смертники поднялись по лестнице эшафота и замерли, гордо подняв подбородки и выпрямив спины. И не скажешь, что это — осужденные. Красивые дорогие одежды, у леди роскошная прическа, драгоценности в ушах и на руках.
Народ хранил молчание. Никто не улюлюкал, не кричал оскорблений, не пытался швырять гнилые овощи. Нет. Все просто стояли и, не издавая ни звука, смотрели. И это было по-настоящему страшно. Отчего-то намного страшнее, чем если бы это напоминало те казни, которые мне уже доводилось видеть. Там было мерзко, отвратительно, жестоко и гадко. Здесь же атмосфера была настолько гнетущая, что мурашки по коже бегали.
Я чувствовала эмоциональный фон собравшихся. Ненависти не ощущалось. Зато презрение и осуждение зашкаливали.
На эшафот поднялся судья в серой мантии, отороченной черным мехом. Развернул свиток и стал зачитывать обвинения. Вероятно, его голос усилили магически, так как отлично слышно было каждое слово и даже то, как мужчина набирает воздуха, чтобы продолжить речь.
ГЛАВА 8
Леди Хéльга и лорд Эндариль совершили тяжкое преступление пятнадцать лет назад. Был жестоко убит один из старейшин, магистр Лудиус… Свидетельские показания дали… К делу приобщили документы и рассказы, полученные от… Я не запоминала имена, мне они ни о чем не говорили. Их пособников не нашли, вышеозначенные лорд и леди позаботились о том, чтобы оборвать все нити, ведущие к ним. Но нашлись неопровержимые улики и доказательства, Тайная стража подняла дело… Лорд, который был осужден пятнадцать лет назад по обвинению в этом преступлении, признан невиновным и полностью оправдан судом божественным, магическим (после ментального считывания), светским и решением Совета старейшин.
Я внимательно слушала, надеясь, что произнесут имя Дарио, но названная фамилия мне была незнакома. Надеюсь, это всё же он. Ведь всё сходится!
— Суд и Совет старейшин приговорили леди Хельгу и лорда Эндариля к смертной казни через отсечение головы. От предложенной замены смертной казни на ссылку в рудники и рабство лорд Эндариль отказался. Приговор обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение немедленно.
Договорив, судья свернул свиток, развернулся и в гробовой тишине спустился с эшафота. А наверх тут же четверо крупных мужчин втащили две колоды и установили их по центру. Следом поднялся палач.
— Можете сказать последнее слово, лорд Эндариль, — снизу разрешил судья.
Я думала, услышу, что эльф раскаивается, что ему жаль, но…
— Я делал всё это ради тебя, Хельга, — четко выговаривая каждое слово, произнес длинноухий лорд. Склонился в поклоне перед драконицей, нежно взял ее безвольно повисшую руку, поцеловал и спокойно прошел к колоде.
Когда палач занес топор, я зажмурилась.
Толпа не ахнула, не дрогнула, и стук упавшей отрубленной головы слышен был особенно четко.
— Леди Хельга, можете сказать последнее слово, — повторил судья, и я открыла глаза.
— Я ни о чем не жалею, — вздернув подбородок, драконица обвела тяжелым взглядом притихшую толпу. Я напрягла свои ощущения, пытаясь издалека прочитать ее эмоции.
О да. Она ни о чем не жалела. Она презирала всех, кто окружал ее, словно грязь, недостойную находиться даже под ее ногами. Слишком много гордыни.
Что же побудило эту женщину, явно очень богатую, роскошную, успешную, бессмертную, на такое странное убийство? Чем не угодил ей смертный человек, пусть и старейшина? Понятно, что она не собиралась сама отвечать за совершенное и нашла козла отпущения, подставив кого-то.
Но ведь какая-то причина у нее была. Жаль, что этого никто нам не расскажет, было бы хорошо узнать, что сломало жизнь тому, кто ответил за ее преступление. Хотя не удивлюсь, если ею двигали вовсе не какие-то высокие или политические мотивы, а что-то вроде мести за личную обиду. Слишком надменна, презрительна и высокомерна леди Хельга. Такие, как она, не прощают даже косо брошенного взгляда.
Ненадолго взгляд преступницы замер на мне, и словно мелькнуло узнавание в больших серых глазах и в эмоциях.
Впрочем, мне наверняка показалось, ведь мое лицо скрыто под тонкой вуалью. Да и я ее никогда не встречала, иначе запомнила бы. Она невероятно красива. Если она действительно та, в кого был влюблен Дар, я его понимаю. Столь совершенные черты редко встретишь. Пожалуй, эффектнее ее только моя мама, Альенда Шохард. Но она была сидхе, а мой истинный народ, по легендам, был удивителен и прекрасен. Возможно, когда повзрослею и полностью сформируюсь, и я смогу стать красивее леди Хельги. Но пока что мне до нее далеко. Я еще подросток, она же взрослая женщина в самом расцвете.
Было ли мне жаль, что такая красота сейчас погибнет? Пожалуй, нет. Мне было горько, что столь восхитительное внешне создание оказалось таким подлым и низким.
Драконица же величаво подошла к палачу, даже не взглянув на обезглавленное тело своего сообщника и любовника, опустилась на колени, тщательно расправив складки на подоле платья, и брезгливо стряхнула кончиками пальцев с деревянной поверхности колоды невидимую нам соринку. После чего, вздернув подбородок, надменно обронила, обращаясь к тому, кто должен сейчас лишить ее жизни:
— Побыстрее, любезный. Вы меня задерживаете.
Я снова смежила веки, не желая видеть, как покатится отрубленная голова.