Это его слабость и моя сила.
Мешок лежал у подножия скалы: там, где я его и оставила. Подхватила, закинула на плечо и зашагала к берегу. Деревья расступились, открывая мне Даармархского во всей красе, но я не остановилась. Подошла ближе к воде, сбросила туфельки и принялась раздеваться. Ставшая свободной туника скользнула по плечам, когда я стянула ее через голову. Спустя мгновение к ней присоединились шаровары.
— Красивый танец, — хриплый голос за спиной прокатился по телу дрожью. — Мне понравилось.
Обернулась через плечо, чтобы встретить его взгляд: ласкающий, жаркий, текущий по коже жидким пламенем. С трудом справилась с желанием обхватить себя руками, дернула поясок, и волосы окутали тело.
— Я танцевала не для вас.
Взгляд Даармархского потемнел еще сильнее, а я медленно, словно в продолжении танца шагнула к реке. Две стихии схлестнулись, обжигая мое тело, я же сложила ладони лодочками и текучим рывком пущенной из арбалета стрелы разом ушла под воду.
[1] Двенадцатиструнный музыкальный инструмент изогнутой формы, за счет которой струны издают особый резкий, звенящий звук. На нем играют двумя руками, используется наравне с барабанами для создания музыкального сопровождения танцев.
Глава 9. Танни
Зингсприд, Аронгара
Может, я и рухнула с высокой скалы, но в шесть утра уже торчала в аэроэкспрессе. Шесть утра в аэроэкспрессе, идущем в центр, напоминает нашествие зомби (цель у которых не мозг, а любое свободное место), и я не была исключением. Такая же красноглазенькая, с «осмысленным» выражением лица и совершенно точно не понимающая, зачем я вышла из дома в такую с… рань.
Впрочем, в Зингсприде утро начинается гораздо раньше, чем в Мэйстоне, точно так же, как и вечер, поэтому солнце уже вовсю раскаляло хвост поезда, летящего между небоскребами на огромной высоте. Я смотрела на него, отчаянно стараясь не зевать и не думать о том, светит ли мне кофе. Все, что я успела дома — это сходить в душ, вытащить полусонную Бэрри на прогулку (она тоже явно не понимала, что за чешуйня происходит), и выскочить на остановку.
М-да. Кому-то определенно надо больше спать.
На новой станции в вагон ввалилось гораздо больше народу, чем обещала его вместимость, поэтому сплющило меня основательно. Причем одна моя нога умудрилась оказаться между тощим, беспрестанно зевающим парнем в наушниках, и солидным мужчиной в возрасте, а вторая служила опорой. Хотя упасть мне все равно не грозило, я цеплялась за растущую с потолка петлю-подвеску с такой силой, словно от этого зависела моя жизнь. Не хотелось, чтобы меня унесло от двери, потому что через несколько станций мне выходить.
Одноименная остановка «Варшеррские холмы», от которой еще вприпрыжку скакать до «Гранд Пикчерз», а потом искать гримерную, и все такое. Наверное, я до конца не могла поверить, что еду туда. Наверное, на трезвую голову такое решение не принимают, но назвать меня трезвой можно было относительно. Судя по тому, что я собиралась отдаться Гроу… ну ладно, я собиралась отдаться не ему, а истории, которая въелась мне под кожу, так оно и есть.
Я пьяна.
Я пьяна Теарин Ильеррской.
Женщиной яростной, огненной, настолько живой, что ее образ пламенем срывался со страниц записей. Танцующей в ту минуту, когда любая другая бы вздернулась и мирно раскачивалась на той самой ветке, с которой она взлетела на опасную высоту.
В эту минуту я вдруг отчетливо поняла, что действительно хочу ее сыграть.
Или, по крайней мере, попробовать.
— Эй, вы там заснули что ли! — Меня пихнули в спину так, что я чуть не поцеловала стоявшего впереди мужчину в затылок. — Выходите, или как?
— Или как, — буркнула я, усиленно моргая.
Учитывая, что спала я от силы час, и то исключительно потому, что уже не могла не спать. Закрыв записи Ильеррской, я еще недолго пялилась в пустоту, потому что мне хотелось ругаться грязными словами. Это в нашем мире я могу нарисовать дракона и свалить в закат. В том мире и в те времена у женщины было чуть больше прав, чем у табуретки.
На следующей станции меня бодренько вынесло людским потоком прямо в кондиционированный воздух закрытого перрона. Стальные нити протянулись от него до земли, по ним сновали капельки лифтов, в один из таких я и нырнула. Чувствуя, как впервые за последние часы меня посещает одна умная мысль.
Какого дракона ты творишь, Танни?
Нужно было мирно спать в своей постельке и не думать обо всяких глупостях.
Не думать о том, что… что?
Что я не смогу сыграть Теарин?
«Никто не сыграет ее так, как ты».
Этот голос тоже въелся под кожу: точно так же, как обжигающий, срывающий крышу поцелуй со вкусом кофе и сигарет. На этой мысли я чуть не повернула обратно, но вовремя напомнила себе, что я иду туда не ради Гроу. Не ради «Гранд Пикчерз» и ее миллиардов, которые кинокомпания рассчитывает поиметь с этого фильма.
Ради Теарин.
Удивительно сильной женщины, оказавшейся во власти чешуйчатого драконорыла с раздутым до небес самомнением. Иду, потому что хочу прикоснуться к миру, в котором живет моя сестра, почувствовать себя (пусть даже ненадолго) его частью.
Почувствовать горящий в Теарин огонь.
Почувствовать частичку этого огня в себе.
Хочу танцевать и гореть вместе с ней.
Шагнула в раскрывшиеся двери высотки и протянула охраннику документы (пропуск сдавали в конце каждого рабочего дня). Основательный статуй компании (или статуй основателя?) взирал на меня с высоты своего роста: в меру строго, не в меру пафосно (видимо, не забыл мой трюк с кроссовкой). Варшеррская улыбка на его лице сверкала белизной зубов, и в тот момент, когда я вглядывалась в нее, со стороны хромированной стойки донеслось:
— На вас не выписан пропуск, эсса Ладэ.
Что за…
— То есть как не выписан? Я вчера сдавала рабочий, но…
— Ваш рабочий пропуск был закрыт. На временный заявок не оставляли.
Охранник выразительно смотрел на меня, я — на него. Наверное, спросонья до меня просто долго доходило, что он не шутит.
Ну супер. Класс. Зашибись в полете с переворотом.
Я стянула карточку со стойки и вылетела за двери. С этой стороны отлично было видно те самые холмы, имя которых гремело на весь мир и давно стало нарицательным.
Ну и что это вообще было?
Гроу помимо мании величия страдает еще и склерозом? Или это типа был реверанс за дракона? Ну в самом деле, почему бы и нет. Есть такая девочка Танни Ладэ, которая очень любит танцевать и которая наверняка поведется на чешуйню о том, что может сыграть в кино (какая же дура не мечтает сыграть в кино). Проснется она рано утром, вся в мечтах и розовых соплях, приедет на киностудию…
Так, стоп.
Я прервала полет мысли, пинком отправив дракона Додумайся Фиг Знает До Чего на землю и вытащила мобильный. Пару секунд скептически созерцала экран мобильного, после чего пролистала контакты до номера Ширил.
Прости, Шири, но выбора у меня особого нет.
— Танни? — Голос коллеги говорил о том, что я нагло украла у нее часа полтора законного сна.
— Сейчас ты захочешь меня убить еще сильнее. Мне нужен номер Гроу.
— Что?!
Я подождала пару минут, пока Шири высказала все, что думает, после чего сообщила:
— Слушай, мне он реально нужен. Я сейчас торчу под дверями «Гранд Пикчерз» без пропуска.
— Ты разве не уволилась?
М-да, быстренько новости расходятся.
— Уволилась, но это к делу отношения не имеет. Так у тебя сохранился номер?
Шири снова выругалась.
— Сохранился, Ладэ, — прорычала она. — Надеюсь, вечером ты позвонишь мне, чтобы все объяснить.
И отключилась, прежде чем я успела сказать, что обязательно позвоню, если не попаду в тюрьму. Потому что при мысли о том, что это была маленькая месть большого постановщика, во мне просыпалось кровожадное чудовище.
Мобильный пиликнул сообщением, и я набрала номер.
Надеюсь, он спит. А еще лучше — трахается, и сейчас у них самый ответственный момент.
На последнем я чуть не выронила телефон (придет же в голову такое!), но все-таки поднесла мобильный к уху.
— Надеюсь, у вас очень серьезный вопрос, — донеслось хриплое из трубки.
Хриплое и очень-очень недоброе.
Судя по всему, спал.
— Очень, — сообщила я. — Потому что я сейчас стою у «Гранд Пикчерз» и думаю, почему на меня не выписан пропуск.
Шорох (не то извилин режиссера, не то простыней), грязное ругательство и емкое:
— Пару минут, — немного поумерили мой пыл.
В трубке что-то щелкнуло, и наступила тишина удержания вызова.
Судя по всему, Гроу либо реально страдал склерозом и сейчас вспомнил о том, что произошло, либо он тут ни при чем. А кто при чем, хороший вопрос. Вообще его реакция на произошедшее была достойна как минимум уважения: если меня так разбудить, я пару минут только соображать буду, о чем речь, и кто мне звонит.
Гм.
Это он меня так сходу узнал, что ли?
Особо подумать на этот счет не успела, потому что мобильный снова ожил.
— Путь свободен, Зажигалка. — Самодовольные нотки в хриплом голосе (еще бы, он уже решил, что я с потрохами его) заставили чудовище нервно шевельнуть хвостом.
Хотя, наверное, если я — она, то внутри меня не чудовище, а чудовища.
— Риинский дракон тебе Зажигалка, — сообщила я в трубку. — И к слову, я еще не решила окончательно. Сегодняшний день за твой счет, так и знай.
Оставив великого режиссера досыпать с этой мыслью, решительно шагнула за двери. На этот раз охранник даже мне улыбнулся: открытой, располагающей улыбкой. Его коллеги за стойкой многозначительно переглянулись, из чего я сделала вывод, что Джерман Гроу не каждый день лично звонит по поводу пропуска.
— Хорошего дня, эсса Ладэ, — пожелали мне.
— И вам хорошего дня, эсстерд Соркс.
По такому поводу можно даже побыть милой и вежливой. Настроение у меня вообще стремительно шло в гору, особенно пока я сама шла по дорожкам съемочного городка. Солнце растекалось по крышам павильонов, но большинство из них еще оставались в тени. Свежесть — та самая, которая весенне-летним утром «по-зингспридски» ударяет в сознание и бодрит не хуже, чем кофе, заставляла дышать полной грудью. И я дышала, чувствуя, как раннее утро втекает в меня удивительной и необъяснимой силой. Пожалуй, так себя я чувствовала разве что в детстве, когда вскакивала, едва начинало светать.
Летом я вставала раньше, чем мама. У нас в квартире было особо не развернуться, а из окна особо не на что смотреть (в нашем районе дома были натыканы так тесно, что все виды терялись даже на самых высоких этажах). Впрочем, мы жили всего лишь на девятом, в квартирке, по размерам чуть больше загона для виаров. И все равно я взлетала на подоконник, распахивала окно и не могла надышаться этой свежестью.
Однажды я обернулась, а мама стояла и смотрела на меня с улыбкой. Мама, которая вечно хмурилась, потому что забот было слишком много и всегда торопилась, потому что отца нужно было собрать на работу, Леону в школу, а меня в садик.
Мама…
Возможно, поэтому я так отчетливо-остро чувствовала утрату Теарин.
По сути, когда мама умерла, я тоже лишилась обоих родителей.
Тряхнула головой, отгоняя ненужные воспоминания. Определенно, сегодня какой-то странный день. Начать хотя бы с того, что я даже без наушников.
Без кофе.
И не сплю.
Чем ближе я подходила к павильону, тем острее чувствовала нарастающее покалывание в кончиках пальцев, да и во всем теле, пожалуй. Чувство, сравнимое с тем, когда я танцевала на перилах или на подвесных поручнях во время тренировок. Тело казалось легким и разве что не искрило, как провод под током.
Ладно.
Как я и сказала Гроу, это всего лишь проба пера. Ничего серьезного.
Да и о чем серьезном можно вообще говорить? У меня даже планшета нет.
То есть контракта.
Да, мне определенно нужно больше спать.
Следуя указателям, свернула в коридор, ведущий к гримерным. Не совсем отдавая себе отчет в том, что делаю, вцепилась в ремень перекинутой через плечо сумки и тут же его отпустила. Вытерла вспотевшие ладони о джинсы, сжимая и разжимая пальцы остановилась перед дверью, где пока еще было тихо.
Да что ж меня так кроет-то, а?
Я когда на собеседование к Нилу ходила, так не волновалась. Ну ладно, будем честны, я вообще мало по какому поводу волнуюсь. А тут…
Надо водички попить что ли.
Глубоко вздохнула и подошла к кулеру, зажатому между диванчиками для отдыха. Опрокинула в себя содержимое стаканчика залпом и закашлялась, когда ледяная вода обожгла горло. Как раз в ту минуту, когда раздался стук каблуков и раздраженный голос Мелоры:
— … представляешь? А я должна все это терпеть!
Она влетела в небольшой холл вместе с невысокой светловолосой женщиной, которая едва за ней поспевала. Зажимая телефон между щекой и плечом, местрель Ярлис рылась в сумочке.
Наши взгляды встретились, и Мелора остановилась, словно впечаталась в стену. Следом за ней женщина, очевидно, ее ассистентка.
— Я перезвоню, — раздраженно бросилась иртханесса. Глянула в сторону сопровождающей, и ту сдуло в гримерную. Только щелчок замка напомнил о том, что здесь был кто-то помимо нас.
Мелора убрала телефон в сумочку, а потом медленно приблизилась ко мне. Очень медленно.
— Ладно, Танни, давай начистоту. — Она указала на диванчик и опустилась на него с грацией, с которой обычно садятся модели в рекламе.
— Танна, — сказала я и сложила руки на груди. — Можно эсса Ладэ.
У нее шевельнулись ноздри, будто она принюхивалась — загрызть меня сразу или чуть попозже. Платье алого цвета, смягченное нитками белого золота украшений, туфли на шпильке, укладка, макияж. Местрель Ярлис выглядела так, словно собиралась на предпоказ, а не в гримерную.
— Как скажешь, — холодно сказала Мелора. К снисходительным ноткам в голос примешалось раздражение.
Еще бы, ей приходилось смотреть на меня снизу вверх, потому что я так и не села.
— Джерман — человек искусства, — при всем при этом местрель Ярлис умудрялась говорить свысока. Мне же захотелось плюнуть ей на макушку. То ли потому, что она сказала «Джерман», то ли потому, как она это сказала. Своим низким, хриплым супер-пупер мегаиртханским голосом, от которого драконы должны высаживаться стройными шеренгами. — Поэтому у него… бывают перепады настроения.
Ну с этим не поспоришь. И все-таки что-то мне подсказывало, что конструктивного диалога у нас не получится.
— Ты знала, что после этого фильма он собирается уйти из бизнеса? — Мелора приподняла свои идеальные брови и улыбнулась, словно мы были лучшими подружками и собрались за чашечкой кофе. Я же пыталась переварить новость и не выдать своей реакции отвисшей до груди челюстью. Гроу уходит?! — Так я и думала. Поэтому кроет его в два раза больше, чем обычно. В том, что касается режиссуры он гениален, но еще он живет сиюминутными порывами. Можешь мне поверить, я достаточно его изучила.
Иртханесса поправила свое без преувеличения роскошное платье, которое на ее коленях собиралось волнами, а не складками, как у всех нормальных людей.
— Ему нужна звезда, которая сделает этот фильм. И видишь ли, Танна, это не ты. Поэтому послушай моего совета: уходи по-хорошему, пока он тебя не размазал окончательно. Потому что когда Джерман попросит меня вернуться, тебе будет очень-очень неприятно.
Что со мной не так, если на имя Джерман у меня шерсть на загривке дыбом?
— Да ну? — я сунула руки в карманы. — Это как сейчас тебе?
Глаза Мелоры сверкнули, а идеальный маникюр впился сумочку с такой силой, что на ее месте я бы заорала от боли. Ноздри иртханессы дрогнули, на миг делая ее похожей на наблиху. Такую противную, жаль клыки из пасти не торчат в разные стороны, то-то было бы зрелище.
— Я тебя предупредила, а дальше как знаешь. Только учти, что фамилия Ладэ в этом случае вряд ли тебе поможет.