Маркус не удержался и скользнул взглядом по пакету, но тут же перевел его на лицо Нелл. Она выглядела так, словно почти не спала последнее время: под воспаленными глазами залегли тени, портящие ее в общем-то миловидное лицо.
— Даже ты не похожа на человека, у которого день — добрый.
— Это потому что ты не помогаешь нам.
— А я и не вызывался вам помогать.
— Не предложишь мне чашку?
— А ты пришла выпить со мной чая?
— Да, и даже кое-что принесла с собой. — Она кивнула на пакет. — Хочешь узнать, что там?
— Нет, — слишком быстро ответил он, вызвав у нее слабую улыбку.
— Врешь, — со вздохом констатировала Нелл и зашуршала пакетом.
Засунув руки в карманы брюк и всем своим видом демонстрируя скуку, Маркус наблюдал за тем, как она вытащила из пакета другой пакет. На этот раз яркий, с большой картинкой, изображающей аппетитные горячие оладьи. У него вырвался непроизвольный нервный смешок, который он попытался скрыть за кашлем, когда узнал смесь, из которой он готовил завтрак у нее на кухне.
— Ты пришла сюда приготовить мне оладий? — с сарказмом поинтересовался он.
Нелл покачала головой.
— Нет, я надеюсь, что ты мне их приготовишь. Один раз ты уже делал это, мне понравилось.
Он недоверчиво прищурился, глядя на нее. За кого она его принимает?
— С чего ты взяла, что я стану это делать?
Она пожала плечами и невинно посмотрела на него.
— А у тебя что, было много других планов?
Маркус посмотрел на книжный шкаф, на телевизор, который почти не включал, потому что он его раздражал, на проклятых рыбок в аквариуме. Он уже сходил с ума от однообразия ежедневных занятий. Еду ему, как и прежде, приносили, кухня предназначалась только для приготовления напитков и хранения перекусов разной степени полезности.
Он понимал, что это манипуляция, способ наладить контакт, спровоцировать его на действия, сотрудничество. И все же взял пакет и полез в шкафчики в поисках подходящей посуды. Нелл улыбнулась и принялась доставать из пакета другие продукты: упаковку свежих ягод, баночку джема, сладкий йогурт.
Вскоре они сидели за стойкой друг напротив друга, окруженные аппетитным запахом корицы и ванили, а между ними на столе стояли тарелка оладий, чайник с чаем и два комплекта посуды.
— И как это называется? — поинтересовался Маркус, поливая одну оладью йогуртом и посыпая ягодами. — Я слышал про последний ужин для приговоренных, но второй завтрак — это как-то необычно.
— Потому что ты ни к чему не приговорен, — спокойно ответила Нелл.
— Разве монстр не должен быть уничтожен? Таков протокол.
— Да, но тебя пока не признали монстром. И если ты немножечко нам поможешь, то до этого и не дойдет.
Сердце болезненно ударилось о ребра, но Маркус усилием воли подавил вспыхнувшую вдруг надежду. Это просто иллюзия. Нелл воспроизвела ситуацию с их завтраком — одно из немногих событий, произошедших за короткий период его недолгой свободы. Напомнила ему, как это здорово быть обычным человеком, чтобы поманить и заставить сотрудничать. Умно. Маркус отчасти был ей благодарен за это, но не хотел погружаться в те же иллюзии, в которых явно жила она.
— Дойдет рано или поздно. Я химера, гибрид. В моей основе даже не Маркус Фрост, а хамелеон. Ящерица.
— Это не точно, — возразила Нелл, ковыряя вилкой румяную оладью. Было непохоже, чтобы она испытывала голод или хотя бы аппетит. — Мы не знаем, как тебя создали. Возможно, все было иначе.
— Не знаете? — он не смог скрыть удивления. — Разве материалы Рантор не у вас?
Она покачала головой.
— Их выкрали, поэтому ты в равной степени можешь оказаться и хамелеоном с кровью Маркуса, и Маркусом с кровью хамелеона. Ведь другого Маркуса нет. И тела тоже нет.
— Так вот как ты убедила их не убивать меня.
Он смотрел на нее, не веря собственным ушам. Маркус прекрасно понимал: уж она-то точно знает, что это чушь собачья. Нелл еще тогда зацепилась за то, что он не помнит их последний разговор, он видел это. Поэтому ему и пришлось отвлечь ее поцелуем. Она наверняка разговаривала с Линой и знает, что у той чужие воспоминания обрываются тем днем, когда сама Нелл сдала кровь, которую потом использовали в ритуалах. Так же было и с ним. Нелл достаточно умна, чтобы понимать все это.
Но она солгала, чтобы дать ему шанс. Дать ему шанс выжить после того, как он пытался обречь ее на смерть.
По ее взгляду он понял, что она прекрасно знает, о чем он подумал. Она всегда была наблюдательна и умна, за это он и ценил ее. Тот, другой.
Это действительно его шанс. Предопределенность исчезла. Маркус понял, что теперь все зависит от того, как он поведет себя дальше.
— Мы бредем в темноте, Маркус, — словно соглашаясь с его мыслями, заметила Нелл. — И вариантов очень много. Подумай об этом.
Он кивнул, давая понять, что услышал. И то, что она сказала, и то, что она имела в виду. Сердце снова билось быстро и неровно, надежда, которую он старательно хоронил в себе последний месяц, конвульсивно дрыгала всеми частями тела, как просыпающийся зомби.
Нелл перешла на другие темы. Говорила о погоде, политике и рекомендовала ему фильм, который будут показывать вечером по одному из центральных каналов. Он поддерживал разговор. Сначала через силу, потом — почти не напрягаясь. Против воли мысленно проваливаясь в чужие воспоминания, которые жили в его голове. О том, как они порой болтали, завтракая вместе во время расследований. Не хватало только Берта и его несмешных шуток. От воспоминаний в груди что-то болезненно заныло, хотя Маркус был уверен, что Рантор избавила его от этих сантиментов.
В конце внезапного второго завтрака Нелл предложила помочь с мытьем посуды, но он отказался. Прежде чем уйти, она спросила, нет ли у него вопросов или пожеланий. Маркусу до боли хотелось узнать, что с Линой, но он промолчал, не желая лишний раз демонстрировать привязанность к ней и к ребенку. То, что Нелл относится к нему как к человеку, еще не значит, что все остальные относятся так же. И давать им в руки средство манипуляции Маркус не хотел.
Лучше он придумает, как успешно манипулировать ими, чтобы наконец вырваться отсюда.
Глава 15
За его спиной клацнул замок, и дверь почти бесшумно отворилась. Маркус не шевельнулся, как будто не услышал этого. Он продолжал сидеть на небольшом диванчике лицом к аквариуму с крошечными рыбками и читать.
— Добрый вечер, — поприветствовал вошедший Антуан. Дверь за ним так же бесшумно затворилась, снова клацнул замок.
— У вас там какое-то расписание? — поинтересовался Маркус, не поворачиваясь и не отрываясь от книги. — Вы приходите строго по очереди.
— Да, — не стал отпираться Антуан, проходя и садясь на стул за крохотным обеденным столом без приглашения. — У нас расписание.
— Надеюсь, ты пришел сказать мне что-нибудь приятное, — предположил Маркус, все-таки откладывая книгу.
— Едва ли я пришел сказать тебе то, на что ты рассчитываешь, но, возможно, новость все равно покажется тебе хорошей.
Маркус очень постарался сохранить невозмутимый вид. После того визита Нелл он изменил свое поведение, стал сотрудничать, надеясь, что это поможет обрести свободу. Две недели он послушно проходил психологические тесты, интервью, обсуждал различные этические задачки, прислушиваясь к своей человеческой половине и стараясь угодить тем, кто за ним наблюдал. Его самого тошнило от такого поведения, но он очень хотел выбраться отсюда.
Но, похоже, никто не торопился отпускать его. Антуан по-прежнему смотрел на него так, как смотрят через микроскоп на причудливый одноклеточный организм.
— Зачем вы вообще приходите? — вырвался у Маркуса вопрос, и тон прозвучал довольно едко. — Чего вы от меня хотите?
— Ты имеешь право на общение с другими живыми людьми. Полная изоляция от мира может свести тебя с ума.
— Как трогательно, — процедил Маркус, снова не сдержавшись. — Что еще мне положено? Может, пришлете мне проститутку за хорошее поведение? Я ведь был паинькой последние две недели. Если Донован добровольно вызовется на эту роль, то я тоже возражать не стану. Или ее фантазии на мой счет ограничиваются совместными завтраками?
— Ты зря пытаешься меня разозлить, — спокойно заметил Антуан. — Решение по тебе пока не принято. Ты все еще можешь отправиться в гораздо менее приятное место.
— Какая разница? Тюрьма есть тюрьма. Опыты есть опыты. У Рантор, конечно, исследования были менее приятные, но сути это не меняет.
— Меняет. Мы пытаемся тебе помочь.
— Помочь? Как именно? Держа меня в изоляции?
— Мы ищем способ подавить в тебе хамелеона, вернуть твою человечность.
Маркус сощурился, чувствуя, как гнев разрастается внутри, но все еще пытаясь сдерживать его. Если он сорвется, две недели притворства пойдут насмарку.
— Другими словами, вы ищете способ меня уничтожить. Часть меня, во всяком случае. Хотите вернуть того, кому принадлежит это лицо? — он ткнул в самого себя указательным пальцем. — Того, другого. Кем я был когда-то.
— Мы хотим быть уверены, что не выпустим отсюда чудовище. И мне плевать, что думает по этому поводу твоя нечеловеческая половина. Если в ее понимании это уничтожение, пусть так оно и будет. Но я предпочитаю называть это помощью. Ты ведь пытался сделать с Линой то же самое с помощью ритуала.
— Не то же самое, — возразил Маркус машинально. — Ритуал стабилизировал бы ее в том состоянии, в котором она была создана. Я не пытался уничтожить хамелеона в ней. Я пытался остановить его доминирование, чтобы она осталась собой.
— И ради этого ты готов был принести Нелл в жертву? На что вообще ты рассчитывал? Если Лина не остановила бы тебя, вас обоих бы убили, едва открылась бы дверь ритуального зала.
Маркус почувствовал неприятный укол внутри. Возможно, это была совесть его человеческой половины. Или стыд. Что бы это ни было, это заставило его снова взять в руки книгу, бессмысленно перелистывая страницы, только чтобы не смотреть на Антуана.
— Не убили бы. Потому что Лина — это почти Нелл, как я почти тот Маркус, которого вы знали. Я уже не он, но я все, что от него осталось. Поэтому вы не убиваете меня. И Лину поэтому не убили бы. Потому что после смерти Нелл осталась бы только она. А я всего лишь защищал… — он осекся, стиснул на мгновение зубы, проглатывая слова, которые едва не сорвались и не выдали его. — Всего лишь защищал свой вид. Это нормально.
— В этом ты прав, — вздохнул Антуан. — Но именно поэтому мы будем искать способ максимально тебя очеловечить. Потому что мы тоже защищаем свой вид.
— Вы не сможете этого сделать, — очень четко проговорил Маркус, снова поднимая на него тяжелый взгляд.
— С Линой все получилось.
— Неужели?
— Да, это и есть та хорошая новость, с которой я пришел. Пересадка костного мозга от Нелл восстановила доминирование человеческой половины. Даже усилила его. Лина успокоилась, вспышки гнева прекратились. И теперь она обрела свободу. Корпус сделал ей документы, нашел жилье, даже обеспечил работой. Она теперь полноценный член общества. Ну, почти.
Маркус внезапно резко отвернулся и презрительно рассмеялся.
— Вот оно что! Тогда я определенно в шаге от спасения. Всего-то нужно сделать пересадку костного мозга от моего прототипа. Ах, нет, — театрально вздохнул он, изображая, что вдруг вспомнил что-то, — как я мог забыть? Его же больше нет в живых.
— Будешь ерничать, я превращу это место в настоящую тюрьму, — пригрозил Антуан. — И ты почувствуешь разницу, я тебе обещаю.
— Тебе все равно не переплюнуть доктора Рантор, — заверил Маркус с издевательской ухмылкой. — Кишка тонка, она знала толк в таких делах.
Антуан недовольно нахмурился и вздохнул. Он сверлил Маркуса взглядом, который тот не мог понять. Нелл обычно смотрела на него с надеждой, ее он понимал. Берт вел себя сдержанно, но вежливо, как будто допускал, что однажды ему придется снова работать с Маркусом бок о бок, но не исключал и того, что его ликвидируют. Антуан чередовал режим строгого начальника с заботливым папашей, но сегодня он явно играл другую роль. Однако какую именно, Маркус пока определить не мог.
— Странно, что ты не спрашиваешь про ребенка, — как бы между делом заметил Антуан после продолжительного молчания.
Маркуса обдало холодом, но это был не холод страха. Это была холодная ярость, пришедшая на смену разгорающейся злости. В глубине души уже по одному тону этого замечания он понял, что с ребенком, но все равно задал вопрос вслух.
— Увы, его мы сохранить не смогли, — спокойно ответил Антуан, подтверждая его догадку. — Пересадка костного мозга — серьезная операция. Лина — не совсем обычный человек, а потому риски и так были высоки. Мы могли потерять обоих. Это была разумная осторожность.
— Разумная осторожность? — почти прорычал Маркус, подаваясь вперед. — И вы называете монстром меня? В зеркало на себя посмотрите!
— У нас не было выбора, — спокойно повторил Антуан. — То, что она носила, могло не быть человеком. И его бы все равно пришлось уничтожить со временем. Сам же понимаешь: каждый вид защищает прежде всего себя.
Маркус почти услышал, как лопнули невидимые нити самоконтроля, которыми он старательно опутывал себя последние две недели. Он рванул с места с такой скоростью, что ровно через две секунды его пальцы должны были сомкнуться на шее Антуана, а еще через одну — она бы хрустнула под ними. Но что-то толкнуло его вбок. Невидимая сила швырнула его в стену и сковала по рукам и ногам.
Только тогда он заметил, что Антуан пришел не один. Все это время с ними в комнате под мороком был третий человек — боевой маг. Антуан знал, как он отреагирует и подготовился заранее. Потому был так спокоен и даже немножечко надменен.
— Что ж, так я и знал, — хмыкнул Антуан, и только теперь Маркусу почудилась в его голосе горечь. — Ты искусно притворялся, но монстра в себе не спрячешь, как ни старайся.
— Тогда что же вы медлите и от меня никак не избавитесь? — голос снова был больше похож на звериное рычание. Даже понимая всю тщетность попыток, Маркус все равно пытался пошевелиться, сбросить с себя сковавшее его проклятие, освободиться и добраться до шеи бывшего друга и начальника.
— У нас пока еще есть надежда. По крайней мере, она была до этого дня.
Он повернулся и направился к двери. Снова тихо клацнул замок. Молчаливый маг ушел следом за Антуаном. Лишь когда замок клацнул еще раз, запирая дверь, к Маркусу вернулась подвижность. Он оторвался от стены и в первый момент потерял равновесие от неожиданности освобождения. Пришлось схватиться рукой за ту же стену, чтобы устоять.
Грудь разрывало. То ли от гнева, то ли от боли. Глаза жгло и заволакивало кровавой пеленой. Нечто подобное однажды уже случалось с ним. Там, в особняке Рантор, когда он наконец смог добраться до нее. Только сейчас он не мог направить гнев на того, кто его вызвал. На того, кто лишил права на жизнь его ребенка. И кому он не смог помешать.
Маркус закричал и ударил кулаком стену. Стена, конечно, оказалась прочней. Хрустнули пальцы, на гладкой светлой поверхности остались следы крови. Боль обожгла руку, но не продлилась долго: все зажило в считанные секунды. Секундное облегчение тут же прошло и забылось, внутри продолжала клокотать ярость. Следующим стал стул: Маркус схватил его и швырнул в книжный шкаф. Следом повалил сам шкаф. За ним на пол полетел аквариум вместе с мелкими рыбками. Одну из них Маркус затоптал каблуком туфли, практически размазав по полу.
Монстр бушевал внутри, и, повинуясь его воле, Маркус громил то, что почти месяц служило ему домом. Глазки скрытых камер равнодушно наблюдали за этим, записывая каждое его движение.
Глава 16
Я хотела навестить Маркуса сразу после его срыва, но мне, конечно, не позволили. В тот день к нему заходил только обслуживающий персонал и только под усиленной охраной. Они убрали последствия его вспышки и принесли еду, но Маркус не обратил на них никакого внимания. Его даже не было в зоне видимости камер. Мы оставили зону спальни и ванную комнату без наблюдения, считая, что у него должна оставаться какая-то приватность.
Антуан был против того, чтобы я шла к Маркусу и на следующий день. Мы понимали, что это может быть опасно. Даже если он не кинется на меня, его язык умел жалить больнее всего. Но я все равно настояла. В глубине души мне даже хотелось его гнева, мне казалось, что я его заслужила за то, что допустила.