— Вы всё ещё говорите о картине?
— Кто знает.
Голос у "гипнотизера" снова стал бархатным и обволакивающим, и мне стоило больших усилий, чтобы оторвать свой взгляд от его лица. Буду смотреть на скатерть. Так безопаснее.
— Месье Паланок, не надо со мной флиртовать, — не выдержала я. — Говорите, что вам нужно, и уходите. Или уйду я.
Шатен расправил на коленях салфетку, пригладил влажные, и от того еще сильнее вьющиеся волосы, и только тогда ответил:
— Хочу развеять то непонимание, что произошло между нами. В доме месье Савара я вел себя не слишком корректно. Но это была лишь неудачная шутка, не больше. Приношу свои извинения.
— Я их принимаю. Это все? Больше вы не будете меня преследовать?
— Дай мне шанс, Клэр, изменить твое мнение обо мне! У тебя наверняка много вопросов. Я постараюсь ответить на каждый из них.
"Нет более опасной вещи, чем женское любопытство. Оно и сгубило человечество", — любил говорить мой отец. И он был абсолютно прав.
— Тогда расскажите, что это за странный у вас талант — управлять чужой воле?
— Это? Лишь гипноз. Я научился ему у одного из британских докторов несколько лет назад. Он был поклонником Месмера, хотя использовал уже более современную терминологию.
— Значит, просто гипноз?
— А что же ещё? Или ты, как и твоя подруга, думаешь, что я вампир?
Я вздрогнула, и мужчина тихо рассмеялся. Это позволило мне прийти в себя.
— Вы были в пансионе, месье Паланок?
— Михаил. Мне будет приятно, если ты будешь звать меня по имени. Да. Как я и говорил, я хотел извиниться. Но смог поговорить лишь с хозяйкой пансиона, и милой Ален.
— И вы… тоже стерли им память? Как и Савару?
— Это не так легко, как ты думаешь. И нет, я не стал этого делать. Я просто поговорил с твоей соседкой, и кажется, даже ей понравилась. Но ты не ответила. Ты думаешь, я вампир?
— Вы мне скажите, месье, боящийся солнечного света!
— Художники довольно суеверны и впечатлительны, — иронично заметил Паланок. — И если я вампир, то что тогда?
— Не смейтесь надо мной!
Базиль вернулся как раз вовремя. Поставил на стол чашки с кофе, политый медом круассан, и хмуро посмотрев на шатена, спросил лишь одними губами: "все хорошо?". Я кивнула. И когда вернулась к разговору, уже сумела восстановить спокойствие.
— Я не склонна к мистическому мышлению. Но в мире есть много скрытого и тайного от людских глаз. Если есть Бог, то есть и Дьявол. А там, где Дьявол, там и те, кто ему служит.
— Я не служу Дьяволу, и не желаю тебе зла, — неожиданно серьезно ответил Паланок. — Ты имеешь дело с эгоистом, но никак не со злодеем.
— Тогда расскажите сами о себе и своем прошлом. Чтобы я поверила, что вы и в самом деле почти обычный человек.
— Хорошо, — миролюбиво согласился гипнотизер. — Что тебя больше всего интересует?
— Вы ведь иностранец? Русский?
— Не совсем. Я действительно не из Франции, хотя и долго жил здесь когда-то. Как и в России, впрочем. Мой отец оттуда. Но родился я в Венгрии, на родине матери. Впрочем, я считаю себя больше гражданином мира. Мне нравится везде, разве что кроме тех мест, где для меня слишком жарко и солнечно.
— И чем занимаетесь?
— Исследованиями.
Ещё один ученый на мою голову. Хотя… слишком уж это размыто звучало.
— В какой области? Что изучаете?
— Человеческие сообщества и культуры в их развитии.
— Разве на этом можно заработать?
— Как эксперту — вполне. Анализируя те или иные экономические и социальные явления, можно многое узнать. Куда лучше вкладывать деньги, и когда их выводить, например. И о своих счетах не забыть.
— Это касается и политики?
Паланок помедлил.
— В какой-то степени. Но это не то, о чем бы я хотел говорить с прекрасной дамой. Может быть, ты спросишь меня что-нибудь более личное? К примеру, о планах на вечер?
Я вскинула глаза, чтобы отбрить наглеца, и замерла. От взгляда шатена неожиданно закружилась голова, а ладони сделались влажными. В этот момент он показался мне необыкновенно привлекательным. Не просто красивым — самым желанным мужчиной. Почему я была с ним так груба? Он всё, о чем может мечтать женщина.
Нестерпимо хотелось коснуться его губ, попробовать их на вкус, зарыться пальцами в густую шевелюру, прижаться к крепкому мужскому телу как можно теснее. Позволить Михаилу Паланоку сделать себя своей…
Я поняла, что дрожу, лишь когда остывший кофе пролился мне на пальцы. Это отрезвило, как и проснувшаяся злость. Снова гипноз. Но если раньше Паланок просто заставлял меня делать то, что я не хочу, то теперь он покусился и на чувства.
— Мы могли бы пойти ко мне, — в голосе мужчины появилась хрипотца. Он облизал губы неожиданно знакомым жестом и протянул ладонь ко мне через стол.
— Нет!
Я крикнула так громко, что в зале на мгновении стало тихо. Шатен замер, едва заметно нахмурившись.
— Нет, — повторила уже тише. — Вы отвратительны, месье. Что, не можете завоевать девушку, не используя внушение? С меня хватит всего этого!
Меня так сильно переполнял гнев, что я почти себя не контролировала. Резко встала, и схватив чашку, выплеснула ее содержимое в Михаила Паланока.
— Не преследуйте меня больше, и не угрожайте. У меня есть друзья, которые способны за меня постоять.
Сбежать я не успела, замешкавшись, чтобы взять зонт. Совершенно зря. Мокрый и ужасно злой Паланок схватил меня за руку, больно сжав предплечье. Дернул, разворачивая к себе, и зашипел:
— Ты пожалеешь об этом, Клэр.
— Идите к черту, месье!
— Совсем скоро ты будешь шептать моё имя, умоляя не оставлять тебя, — зловеще пообещал гипнотизер.
— Проблемы? — хмуро пробасили рядом. — Эй, почему бы тебе не отпустить девушку, пока я тебе голову не оторвал, месье?
Базиль! Какое счастье. Хватка венгра ослабла, и я вырвалась сама.
— Мой спутник пожелал заплатить за мое кофе, — процедила я. — Базиль, не проводишь?
— Конечно.
Легко угадав мое желание, бариста вывел меня через черный вход.
— Что произошло, Клэр? Никогда не видел, чтобы ты так выходила из себя.
— Не бери в голову, Баз.
— Если он обидел тебя, то я могу помочь. Скажи, где он живет, и найду время, чтобы потолковать с ним.
— Держись подальше от этого человека!
— И ты. Клэр. Мне приходилось видеть, как в Париж приезжали такие же молоденькие и милые девочки, как ты. Связывались со скользкими типами, и влипали в неприятности. Мне не хотелось бы, чтобы тебя нашли с перерезанным горлом в канаве.
Я поежилась.
— Умеешь же успокаивать.
Баз обнял меня, неловко поцеловав в макушку.
— Точно ничего не хочешь рассказать? Ладно, но если будет нужна помощь, ты приходи. Договорились?
— Угу.
Ещё немного так постояв, я выпуталась из медвежьих объятий.
— Мне пора, да и тебе нужно вернуться к работе. Ещё увидимся.
Глава 8. Кровь на белых цветах
Они пили ночное вино
Даже днём ночное вино
Слюдяные бутыли окна
Всегда были полны вина
Оно было сладким как соль
И густым как венозная кровь
Оно было острым как боль
И протяжным как сонная одурь
Оставаться в съемной комнате не было смысла. Гипнотизер знал, где я живу. Можно было снова переехать, но в темноте не хотелось искать себе жилье. Поэтому забрав вещи со съемного жилья, я вернулась в пансион.
Ален не было. Видимо, она снова ночевала у Мориса, поэтому обсудить гипнотизера было не с кем. Другие о моих проблемах не знали. А ведь я сказала упырю, что у меня есть связи. Но кто может противостоять человеку, обладающими такими способностями?
Вспомнился почему-то Рейнард Эмбер, учитель Клода. Среди масонов наверняка много сведущих в тайных искусствах и магических практиках людей. Должно же быть какое-то спасение от гипнотического внушения! Два раза мне удалось уйти от Михаила Паланока. Третья встреча может обернуться совсем не в мою пользу. Эмбер был мне нужен. Это не означало, что я собиралась полностью ему довериться, но лучше быть с ним милой. И если нужно, пойти на бал.
Уж хуже гипнотизера он вряд ли окажется.
Перед тем, как лечь спать, я спрятала под подушку крест, простынь и одеяло окропила святой водой.
— Совсем сдурела, девка, — задумчиво сказала Анна Шольц. — Обычно когда мужик появляется, моги на место встают, а у тебя все не как у людей.
— Какой мужик?
— Ну, ухажер твой. Приходил который, искал…
— Он не мой мужик, — огрызнулась я.
Когда свет потушили, я ещё долго ворочалась, не в силах уснуть. Но усталость взяла свое, и уде за полночь я провалилась в сон.
Я почти бегу по улице, придерживая на груди куртку, когда буквально ниоткуда появляется темная высокая фигура.
— Ночь прекрасна, смертная дева. Позволь мне отведать твоей крови.
Незнакомец улыбается, демонстрируя неожиданно острые клыки. И я, поняв, кого встретила, пытаюсь сбежать. Но тщетно.
— Твой запах, Клэр, — теперь он совсем близко, и шепчет мне на ухо. — Так неожиданно. В нем нет примесей алкоголя и табака. Ты даже не пахнешь другими мужчинами. Лишь чистотой и невинностью.
Его прикосновения холодны и равнодушны. То, как он держит меня за подбородок, как запрокидывает голову… так страшно. И так знакомо.
Вздрогнув, я проснулась с колотящимся от ужаса сердцем. Это был не просто сон. Это было воспоминание. Ален была права. Я встречалась с Михаилом Паланоком гораздо раньше, чем мне казалось. И тогда он выпил моей крови.
— Вспомнила? Что ж, я подозревал, что так может произойти.
Он здесь. Вампир здесь. Неподвижно сидит на моей кровати, склонившись и разглядывая мое лицо. Прежде, чем успеваю закричать, он запечатывает мне рот ладонью.
— Не поможет. Твои соседки спят так крепко, что их не разбудит и труба Гавриила. Но что мне делать с тобой? С каждым разом внушение действует на тебя все хуже и хуже. Даже если я заберу тебя сейчас, ты будешь рваться на волю.
Хватка ослабла, и мужские пальцы пробежались по испуганно приоткрытым губам, медленно очертили подбородок, изучили линию скул и арки бровей. Я почти не дышала. Однажды в детстве я была в зоопарке. Самым ярким впечатлением стал тигр, напряженно наблюдающий за мной из стальной клетки. Только теперь между мной и хищником нет преграды. И все же его что-то сдерживало от того, чтобы сожрать раздражающую и столь слабую человечку.
— Красивая, — задумчиво протянул вампир. — Будет жаль, если смертный тлен коснется этого лица.
— Я никому ничего не скажу, клянусь… — прошептала прерывистым дрожащим голосом, почти готовая сорваться на жалкие мольбы.
— Если бы дело было только в тайне. В этот рациональный век ты можешь во всеуслышание назвать себя чудовищем, но тебя сочтут лишь чудаком. Меня беспокоит другое. Я не хочу тебя отпускать, даже в мыслях не могу расстаться с тобой. Но держать рядом того, кто испытывает лишь страх и ненависть… Что ж, надеюсь, когда я утолю жажду крови, мое наваждение исчезнет.
Было бы глупо думать, что он просто уйдет, лишь немного попугав. Паланок приподнял меня над кроватью, придерживая ладонью голову. Дыхание щекотало шею. Я услышала, как он тянет носом воздух, будто впитывая запах. И только затем вампир пронзил клыками тонкую кожу.
Вскрикнула, панически цепляясь за каменные плечи. Изогнулась в бессильном протесте, попыталась оттолкнуть, но все мои трепыхания остались незамеченными. Боль, такая невыносимая в начале, по мере того, как он тянул из меня кровь, постепенно стихала, оставляя лишь жжение и пульсацию. От накатившей слабости мысли путались и уплывали. И в какой-то момент мне стало все равно, что со мной происходит, и чем все закончится.
Осенью утром особенно холодно и промозгло, поэтому спали мы под шерстяными одеялами. Но когда я проснулась, ощущение, что спала я голой и на крыше. Ноги и руки просто окоченели, хотя я и была укутана почти по шею.
— Никогда так не высыпалась, — потягиваясь, заявила Анна.
— Угу, — отозвалась Карен, сидевшая на краю кровати, и расплетавшая косу. — Мне снилось что-то такое хорошее… Клэр, ты встаешь? Учителя уже начали о тебе беспокоиться.
— Нет, останусь дома. Чувствую себя не очень хорошо.
Это была абсолютная правда. Голова кружилась, да и ещё подташнивало. Ночь я абсолютно не помнила, но простыня сбилась так, будто во сне я выплясывала на кровати канкан. Карен, проходя мимо, пощупала мне лоб.
— Температуры нет, хотя ты все же бледновата. Принести тебе завтрак?
Благодарно кивнула, почесывая шею.
— Слушай, а ты клопов случайно не принесла? — с подозрением спросила Анна. — Эй, ты себе шею уже до крови расчесала. Фу!
Я замерла, а затем посмотрела на свою руку. Под ногтями виднелись красные полоски. К горлу тут же подкатилась тошнота, и я, спотыкаясь, рванула в ванную комнату.
— Если ты залетела, то я знаю хорошего доктора, который тебе поможет!
Замечательно. Теперь еще пойдут сплетни, что я беременна. Карен, отлично знающая мою слабость перед видом и запахом крови, зашла минут через пять с пластырем и мазью.
— На что похоже? — зажав нос, спросила я, пока соседка обрабатывала мне шею.
— Не на клопов. Скорее, на аллергию. Расчесы, краснота, и какие-то пятнышки. У тебя уже было что-то похожее. Лучше и вправду показаться доктору.
Когда девушки ушли, я снова заснула, так и оставив завтрак на тумбочке около кровати. Проснулась уже ближе к трем пополудни, такая же разбитая, и в придачу ужасно голодная. Мадам Жабер заглянула в комнату, где я бродила растрепанным призраком в халате и шерстяных носках, недовольно поцыкала языком, но так ничего и не сказала. А спустя час принесла мятный чай и пирожков с повидлом. К вечеру вернулась Ален, с затуманенным взглядом и горящими губами.
— Влюбленность тебе к лицу, — с легкой завистью сказала я.
— А тебе не очень. Чего у тебя шея заклеена? Твой страстный вампир заходил, кровушки попить?
— Месье Паланок не вампир, он подонок, — скривилась я. — И у меня аллергия.
— Ого-го! Что там между вами произошло? Он, кстати, тебя искал несколько дней назад.
— Вчера нашёл. Я выплеснула на него кофе, а он обещал со мной поплатиться.
Улыбка Ален увяла.
— Звучит как-то не очень романтично. А ведь показался таким приятным мужчиной. Даже не слишком обиделся, когда я на него святой водой побрызгала.
— И что?
— Ты же сама сказала, что он не вампир, а подонок, — подколола меня художница. — Но ты не думала, что он не упырь, а оборотень?
— Оборотни в Париже? Звучит как очень плохая идея для романа.
В коридоре послышались тяжелые медленные шаги, и в комнату без стука зашла хозяйка пансиона.
— Клэр, тебя там спрашивает один месье.
Мы с Ален переглянулись. В её взгляде было предвкушение, в моем — паника.
— И кто? — первой спросила подруга.
— Представился как месье Эмбер… Рихтер, Райан?
— Рейнард?
— Как-то так. Его прогнать, или ты спустишься? Я не собираюсь пускать всяких хлыщей в пансион, — сурово поджав губы, сказала мадам Жабер.
— Да, пусть подождет!
В этот момент я осознала, что совершенно неподобающе выгляжу, и начала поспешно переодеваться.
— Так, и кто этот Рейнард? — наблюдая, как я, пыхтя, натягиваю чулки, спросила Ален.
— Учитель… Ты не поможешь с пуговицами на платье?
— Повернись, — скомандовала подруга. — И чему же он тебя учит, дорогая?
— Не меня, это учитель Клода, моего братишки. — И не удержавшись, похвасталась: — Он пригласил меня на Бал белых хризантем.