— Конечно. Лет пятьсот у тебя на это ещё есть.
— Триста, — поправил его король, успокаиваясь и вытирая выступившие от смеха слёзы. — Не надейся, что получится отлынивать дольше, сынок. А ты, Элай, подумай об этом предложении, хорошенько подумай. Ты мудр не по годам. Уверен, что тебе всего девятнадцать?
— И ещё четыре месяца, — уточнила я.
Если все драконы живут по тысяче лет, то в девятнадцать они, наверное, ещё совсем дети. А нам, как и людям, некогда, нам приходится взрослеть раньше. И, конечно, спасибо Руби, которая дала мне настолько хорошее образование, насколько могла, и всегда учила меня думать головой, использовать логику и самостоятельно принимать решения. Правда, не ожидала, что это настолько впечатлит драконов. Что я такое особенное-то предложила?
Или они просто никогда с чем-то подобным не сталкивались, вот и опыта нет? А я, пусть и понаслышке, с разными преступлениями знакома. И с наказаниями тоже.
Король снова поднялся, за ним все остальные.
— Отец, мама, я хотел бы поговорить с вами наедине. Сынок, если хочешь полетать, делай это сейчас, пока я здесь, потом не получится. Сегодня вечером возвращаюсь домой. Нужно ещё с Гровером поговорить. — Тяжёлый вздох. — И как я скажу брату, что его сын — убийца?
— Может, мне полететь с тобой? — услышала голос старшего величества, пока мы выходили из столовой, а потом дверь закрылась, и что ответил король, я не узнала.
— Хочешь полетать? — спросил Вэйланд. — Давно мечтал размять крылья, к тому же, неизвестно, сколько ещё придётся отказываться от этого удовольствия.
— А почему?
— Нельзя, чтобы кто-то раньше времени узнал, что я здесь и вообще жив. А с отцом мы настолько похожи, что издали никто не отличит. Но когда его здесь не будет, придётся мне сидеть дома и с тоской смотреть на облака.
— Я полечу с вами, ваше высочество, — предложил стоящий рядом Савьер. — Для достоверности.
Лихнис уже куда-то ушёл, а вот начальник охраны остался с нами. Он был даже выше Вэйланда, прежде я этого не замечала, они почти не стояли вот так, рядом, чтобы сравнить. Теперь мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть на обоих, а ведь мой Элай был среднего роста, отнюдь не коротышкой. Всё же интересно, все драконы такие высокие, или просто совпадение? Никак не получалось понять — я то орком была, то сидела. Ладно, я здесь, похоже, надолго, всё узнаю.
— Тогда вперёд! — Вэйланд схватил меня за руку и чуть ли ни бегом потащил через просторный холл к высоким дверям. — Не хочу терять время!
— Погоди! — я упёрлась пятками, притормаживая его бег. — Я так не могу. Чтобы летать, мне нужно раздеться. Иначе я просто запутаюсь в одежде. Или порву её.
— Так раздевайся.
— Здесь? — я оглядела безлюдный холл, где кроме нас троих никого не было.
— Ваше высочество, не думаю, что Элаю понравится, если какая- нибудь горничная случайно выйдет и увидит его обнажённым.
Спасибо за поддержку, Савьер, но я не только горничных стесняюсь. Пусть я выгляжу парнем, но вообще-то я девушка, и перед вами тоже показаться голой не смогу. И это не считая того, что кое-какие моменты мужской анатомии я точно упустила, поскольку просто не знала о них. Может, зря я не подглядела за Вэйландом, когда он купался?
— Ладно, беги в свою комнату. Жду тебя во дворе.
Хорошо, что я догадалась запомнить картину, висевшую напротив двери в мои комнаты, а то по дороге, что туда, что обратно, не сообразила подсчитать, какая из дверей моя. Забежав в гардеробную, быстренько разделась, обратилась в орла, доковыляла до окна — и поняла, что поспешила. Окно было закрыто, причём петли я видела, значит, оно как бы должно открываться, а вот никакого запора так и не нашла.
Вспорхнув на широкий подоконник и видоизменив часть крыла в руку, подёргала ручку, пошарила вокруг неё в поисках какой-нибудь незаметной кнопочки или рычага, и поняла, что выходить придётся через дверь. А это проблема: лететь я там не смогу — хоть коридор и просторен, а картины или статуи немногочисленны, но шанс сбить что-нибудь крылом был слишком велик.
Обратно в человека? А смысл был в спальню уходить? Собакой? А как дверь комнаты открывать? По наитию обратилась в дракончика. Пусть крылья у меня в этой ипостаси почти бесполезны, но лапки вполне шустрые, да и дверную ручку повернут без проблем.
Бодрой рысью преодолела коридор и лестницу, впереди уже маячил выход, но вдруг сбоку послышался звук открываемой двери и восхищённый женский голос:
— О, небо, какая лапочка!
Влипла…
* * *— О, небо, какая лапочка!
Влипла…
Притормозив, потому что проигнорировать сразу трёх величеств, вышедших из столовой, было бы неудобно, я замерла на месте. И практически тут же мои щеки обхватили мягкие ладони — несмотря на твёрдую чешую, я всё прекрасно чувствовала, — и надо мной заворковали:
— И откуда же взялась такая красавица? Какая же ты крошечка и очаровашечка!
— А ведь я предупреждал, — раздался рядом ехидный голос Реардена. Взглянуть на него я не могла, не решаясь повернуть голову, чтобы ненароком не поранить чешуёй ладони королевы. Всё, что смогла, это пропищать:
— Ваше величество, это же я, Элай. Мы с Вэйландом полетать хотели.
— Тебя же эти крылья едва держат, — удивлённый голос короля.
— Я орлом буду. А драконом — только чтобы из комнаты выйти.
Вот я дурёха! Могла бы и собакой выйти, изменила бы лапу и спокойно открыла бы дверь. Верно говорила Руби — все мы задним умом крепки.
А руки королевы в это время гладили мою мордочку, чесали под горлышком, оглаживали гребень. Если честно — это было приятно, и хотелось мурлыкать, как кошка. И ещё — чтобы взяли на ручки, как маленькую. Кажется, она точно знала, где именно приласкать, чтобы доставить удовольствие.
— Какая же из тебя прелестная девочка получилась, просто глаз не оторвать! — королева сюсюкалась со мной, словно я и правда была младенцем, хотя мы с ней были почти одного роста, точнее — были бы, если бы я встала на задние лапки или она — на четвереньки.
— Просто на картинке в книге был именно такой дракон, а я взял его за образец, — пояснила, почти не соврав. Я ведь и правда взяла картинку за образец, кто же знал, что результат с ним не совпадёт. — А крупнее у меня не получается, только так.
— Мама, не забывай, что Элай — взрослый парень, а не маленькая девочка, — напомнил король. — Не нужно так его заласкивать.
— Да ты только посмотри на эту прелесть! Неужели у самого руки не чешутся приласкать?
Интересно, это только королева так по детям, точнее, маленьким девочкам, с ума сходит, или у них тут у всех культ младенцев?
— Чешутся, бабуль, — в огромную дверь заглянула не менее огромная чёрная морда. — Сам едва сдерживаюсь, когда вижу её такой. То есть, его таким. Приходится напоминать себе, что это Элай. Угораздило же тебя, дружище, такую очаровашку за образец взять.
— У этого рисунка качество лучше остальных было, — кажется, я это уже говорила, и не единожды.
— Ладно, бабуль, отдай мне Элая. — Здоровенная лапа протянулась ко мне, подхватила под живот и вынесла наружу. — Не обижайся, нанянчишься ещё, а я обещал ему, что мы полетаем. — И чёрный дракон, так и держа меня в лапе, взлетел и закружился над замком. — Я покажу тебе окрестности, они очень красивые.
Они, и правда, были красивыми. Вэйланд показал мне реку, куда они с кузенами бегали купаться, лес, в котором играли в детстве в шерифов и разбойников, огромное поле, всё в проплешинах и ямах, на котором молодёжь оттачивала своё владение боевой магией. Было видно, что Вэйланд любит это место, в детстве он проводил у деда с бабушкой едва ли не половину времени, да и когда вырос, часто их навещал.
— Королевский дворец — это всё же королевский дворец, — пояснил он. — Этикет, протокол и так далее. Там я — наследник трона, и должен соответствовать, а здесь могу быть просто самим собой.
— Как я тебя понимаю.
Да, я его действительно понимала. Когда Руби уводила меня на прогулку, подальше от дома, в раннем детстве, ещё до того как проснулась моя магия, то переодевала в простую одежду и давала просто побыть ребёнком. Я бегала босиком, валялась на траве, лазила по деревьям, возилась в песке у небольшой реки, плескалась на мелководье. А домой возвращалась маленькая леди, в чистеньком отглаженном платье и с аккуратным букетиком полевых цветов — якобы, именно их сбором я чинно занималась всё время нашей прогулки.
Эти часы полной свободы — самые яркие и счастливые воспоминания моего детства. И я рассказала об этом Вэйланду, лишь с поправкой на платьице и букетик.
Я так и осталась дракончиком. Рассудила, что вровень с драконом, пусть даже он никуда не торопится, орлом мне лететь будет сложно, решила не меняться. Тем более, так я могла с ним разговаривать.
Лишь подтянула лапки и теперь сидела на ладони чёрного дракона, обвив его запястье хвостом, а его большие пальцы бережно удерживали меня от падения. Подумалось ещё, что можно было вообще парнем остаться, не попалась бы на глаза королеве, но теперь уже поздно сожалеть о произошедшем.
И вообще — может, я ещё полетать попробую. Немного, чтобы не выдохнуться. Может, дело не только в том, что крылышки у меня младенческие, но и в том, что они совсем не тренированные, слабые. Буду понемногу летать, глядишь и окрепнут. А пока решила задать возникший недавно вопрос:
— Почему твоя бабушка в таком восторге от меня? Словно я первый дракончик, которого она видит?
— Не первый, конечно. Но детёныши у нас — большая редкость. Мы живём очень долго, а наши дети растут так же быстро, как ваши или человеческие. Но если люди, родив ребёнка, лет через двадцать-двадцать пять получают от него внука, то нам внучат приходится ждать по несколько сотен лет. Да и дети у нас рождаются в далеко не юном возрасте. Моему отцу более пятисот лет, деду — восемьсот с небольшим. Представляешь, как долго бабушка ждала первого внука?
— А уж внучку вообще получила единственную, да и та уже лет сто как взрослая, — рядом с нами появился ещё один дракон, точнее — появилась, судя по голосу. Да и отличия самцов от самок я запомнила и теперь видела очень чётко.
Расцветка королевы — а кого же ещё? — была странной, приглядевшись, я поняла, что часть чешуек у неё была темно- коричневой, а часть — серебристо-белой, наверное, от седины. Интересно, Лихнис, вообще весь белый? Или серебристый?
— Два сына, четыре внука, два правнука, и всего одна- единственная внучка! — пожаловалась мне драконица, а потом решительно протянула лапу. — Дай! Понянчил сам, дай другому!
— Бабуль, Элай вовсе не маленькая девочка. И я не нянчил его, мы общались. Извини, но не дам.
— А бабушка тебе пирожные перед обедом давала, — тяжело, даже как-то слишком тяжело вздохнула королева. — Дедову корону поиграть давала. На стене в тронном зале рисовать давала. А ты бабушке отказываешь. — Ко мне протянулись уже две лапы. — Да-ай!
— Прости, Элай, но она моя бабушка.
И меня пересадили в огромные ладони.
— Ты ж моя лапочка, ты ж моя красавица, — заворковала драконица, баюкая меня и прижимая к огромной щеке. — Как же давно я мечтала подержать такую вот крошку в руках.
А знаете, может, это и странно, но мне понравилось. Да, я уже давно взрослая, но так уж вышло, что прежде обнимала и ласкала меня только Руби. К родителям меня выводили по вечерам, вместе с остальными детьми, и мы стояли в ряд, в то время как они интересовались у кормилиц и гувернёров, хорошо ли мы себя вели. Лично мне доставалось максимум: «Я довольна тобой», когда Руби докладывала о моих успехах. Потом реверанс, сказанное хором: «Спокойной ночи, милорд, миледи», — и всё, визит закончен.
А бабушку свою я вообще увидела впервые на одном из званых ужинов, на которые допускалась с пятнадцати лет. Меня оглядели в лорнет и вынесли вердикт: «Тощая какая-то, а в целом ничего, сойдёт. О, третья категория? Это хорошо, много денег принесёт семье». Я же стояла истуканом, потому что нельзя заговаривать со взрослым, если к тебе не обратились напрямую. Вот и всё моё общение с бабушкой по материнской линии, другая вообще умерла до моего рождения.
Для меня это было нормально. Я привыкла к подобному с детства. Руби рассказывала, что в простых семьях всё иначе, там женятся по любви, и детей заводят, потому что их хотят, а не потому, что нужны наследники и дочери, чтобы выгодно продать их замуж. Я слушала об этом так же, как волшебную сказку о драконах.
А теперь я попала в эту сказку. Я среди драконов, летаю вместе с ними, точнее — на них. И вижу те самые сказочные отношения, в которые и не верила особо.
Члены семьи не скрывали своей привязанности, улыбались, прикасались друг к другу. Дети обращались к родителям на ты — и это воспринималось как должное. И это отношение распространялось и на меня тоже. Меня хлопали по плечу, трепали по волосам, приобнимали — последнее только Вэйланд, но делал он это так легко и свободно, что мне и в голову не приходило посчитать это неправильным. Лишь потом удивлялась, но не в тот момент.
А уж что со мной делала королева! И как же это было приятно! Может, это и неправильно, ведь на самом деле я вовсе не маленькая девочка, но пусть хотя бы так. Руби далеко, и порой мне так не хватает её объятий. Так пусть их получит хотя бы маленький дракончик — кому от этого будет хуже?
— Вот так случайно и узнаешь то, над чем ломал голову более сотни лет, — раздался за спиной королевы насмешливый голос, и я, оглянувшись, увидела серого дракона, который обращался к коричневому.
Всё время нашего полёта Савьер держался в стороне, не мешая, но держа нас в поле зрения. И лишь сейчас подлетел ближе.
— Ой, как будто ты не знал! Сам же запретил отмывать его каляки со стены.
— Я там такой красивый был. В короне, больше меня самого, — серый дракон рассмеялся. Я заметила, что драконы часто смеются или просто улыбаются, они вообще были очень жизнерадостными. Интересно, а в королевском дворце тоже так? Или там этикет и протоколы, и все строгие и важные, как у нас?
— Вэйли, вот скажи, сколько ещё я должна ждать, когда ты женишься и подаришь мне вот такую же лапочку? — драконица снова прижала меня к своей щеке.
— Бабуль, а почему сразу я-то?
— Ты в семье старший среди холостяков.
— Не-а. Старший у нас отец. Вот к нему, пожалуйста, с этим вопросом и обращайся. А я молод ещё, не нагулялся.
— А ведь действительно, — задумалась королева. — Хорошая мысль. Пока не улетел — нужно будет с ним поговорить. Больше ста лет уже вдовеет, сколько можно одному-то?
— Влип сынок, — серый дракон перетянулся с коричневым, и они заулыбались.
— Ах, Элай, — вздохнула вдруг королева. — И почему ты не девушка? Вышла бы замуж за Вэйли, ну, или за Эверилла, и была бы у меня сразу внученька. И ждать не нужно. Как жаль, что ты мальчик.
— Действительно, как жаль, — хитро глядя на слегка напуганную этим неожиданным предложением меня, хихикнул Реарден.
— Но ведь вы, метаморфы, можете менять пол! — осенённая идеей, радостно воскликнула драконица. — Может, станешь девушкой, а?
Глава 9. Магия
— Может, станешь девушкой, а?
Что?
Не зная, как реагировать на подобные слова, я просто застыла в ступоре. Стать девушкой — не проблема, но все уверены, что я — парень, который просто притворится девушкой. И как теперь сказать — если вообще сказать, — что я девушка на самом деле? Ведь получится, что я всё это время всех обманывала? Но я же не специально, я просто не думала, что окажусь у драконов, думала — верну им Вэйланда, и снова в путь. И не было смысла говорить им правду, раз уж морочила голову Вэйланду все эти дни. И чем дальше — тем сложнее было признаться, а теперь это вообще невозможно, я даже не представляю, как это сделать, я просто плыла по течению, и всё. Не думала — что же будет дальше? А признаться после слов королевы — это вообще… не знаю… вот как?
Мысли метались, я не знала, как выйти из этого неловкого положения, что ответить, но Вэйланд меня выручил.
— Бабуль, ты хоть сама понимаешь, что предлагаешь?
— А что? Метаморфы ведь могут менять пол.
— Но это не меняет их суть. Другая внешность — это всего лишь «маскарадный костюм», просто более правдоподобный. Это всё равно, как нарядить дедушку в платье, уложить ему волосы в причёску, назвать Реарденой и попытаться выдать за Савьера замуж.
— Я представил. Это жутко, — пробормотал Савьер.