– Не волнуйся, я просто погуляю и поймаю бабочку. А некоторые… да, если его светлость спросит, то скажи: к озеру пошла. В расстроенных чувствах. Вот настолько расстроенных, что ты прямо не знаешь. Поняла?
– Ага! – радостно закивала новообретенная сообщница. – Все скажу! Вы только шалю возьмите, холодно же!
На шаль Ринка милостиво согласилась. И, подмигнув Магде, пошла прочь – искать заднюю калитку. И только найдя ее, вспомнила, что не взяла с собой ничего, что могло бы послужить контейнером. Ну и ладно! Она просто прогуляется и нарвет немного растений для гербария. Магомодифицированной конопли! Интересно, а этот сорт можно курить?
Ринка никогда не пробовала наркотиков, но сейчас ей вдруг захотелось затянуться и уйти в нирвану! Просто чтобы не думать о чудовище чешуйчатом, от которого она только что сбежала. И была совершенно не уверена, что хочет возвращаться.
На кладбище было тепло, солнечно и тихо. Ринка неторопливо шла по утоптанной дорожке между надгробий, наслаждаясь тишиной и свободой. Глазела по сторонам. Как же ей этого не хватало! Хоть немного побыть одной. Подумать. Ей даже дышать стало легче, будто с плеч сняли груз. Можно было расслабиться, побыть самой собой.
Итак, что мы имеем?
Рабское положение, мужа тирана и бабника, сотрудничество с госбезопасностью на правах лабораторной мышки, свекровь ведьму и интригана короля, который преследует свои цели. Это пассив.
А в активе что? Она жива, имеет титул и неплохой счет в банке, муж постоянно занят на службе, у нее есть верная Магда и вредная Собака. В комоде лежат три учебника и все еще рабочий планшет, что может повернуть любые переговоры с ГБ в гораздо более конструктивное русло. А еще в ней заинтересован один из академиков, доктор Петер, и за эти учебники он тоже если не душу продаст, то уж точно сможет предложить что-то полезное.
Неплохо.
А вот и кладбище закончилось. Маленькое, меньше Ваганьковского, видимо только для всяких графьев.
За кладбищем была узкая полоска деревьев, потом заросли боярышника и шиповника. В живой изгороди довольно скоро нашелся пролом, и Ринка, пригибаясь и закрыв волосы шалью, в него пролезла. За кустами была выжженная трава. Пахло сладковато и дымно, и от запаха немного кружилась голова. Тут не пели птицы, не стрекотали насекомые, только на несколько гектаров простиралось пожарище.
Идти по нему Ринке что-то расхотелось, хотя до слегка обгорелой опушки леса – или ботанического сада? – было по прямой всего метров триста.
Вот и прогулялась. Ринка уже шагнула назад, в кусты, когда услышала тихий-тихий скулеж. Она замерла, прислушиваясь. Скулеж слышался слева, из-под кустов. Щенок? Похоже…
Ринка на мгновение замерла и решительно пошла по краю пожарища, присматриваясь к кустам. Да, да, она помнила, куда ее завела спасательная операция по поимке кошки, но не могла пройти мимо! Вдруг малыш попал в яму или угодил в капкан? Голосок такой тихий, что если не прислушиваться, то и не уловить. Удивительно, как она смогла его услышать.
Боярышник с шиповником вдоль поля явно высадили, чтобы никто не лазил во владения академиков. Сплошные колючки! Скулеж стал чуть-чуть громче. Ринка остановилась, присела на корточки и попыталась раздвинуть ветки у земли. Тут же оцарапалась до крови и, помянув Ктулху, сунула край ладони в рот.
Видел бы ее сейчас муж драгоценный, явно бы не одобрил. Длинная юбка зацепилась за колючку, но Ринка только нервно дернула его, с какой-то злобной радостью слушая звук рвущейся материи. Еще бы он одобрил! Леди не лазит по кустам в поисках щенков, а сидит томная под окном, вышивая портрет любимого мужа. А она не леди! И поэтому полезет!
Скулеж прекратился, и Рина испуганно замерла. Только бы не опоздать.
– Куть-куть-куть, где ты, малыш?
– Мяу! – недовольно отозвались сзади.
– А ты здесь откуда? – Ринка оглянулась на кошку, брезгливо поджимающую то одну, то другую испачканную сажей лапку.
Разумеется, она не ответила, только чихнула и, пробежав по подолу Ринкиной юбки, проскользнула под ветку приземистой елки, невесть как затесавшейся среди кустов.
– Мяу! – потребовала Собака оттуда.
Это было настолько явное «не тормози», что Ринка, наплевав на колючки, полезла за ней, подняла еловую ветку и заглянула в зеленый полумрак.
– Мать твоя Ктулху, – только и смогла сказать она.
Под елкой среди россыпи желтых иголок лежало яйцо. Большое. Очень большое. Больше страусиного. Насыщенного голубого цвета.
– Какого же размера этот дрозд?
Собака мяукнула и осторожно тронула лапкой бок яйца. Оно энергично запульсировало и отозвалось тихим не то звоном, не то поскуливанием.
– Это драконье? – шепотом спросила Ринка у кошки, будто та могла ей ответить.
– Мяу! – сообщила паршивка с такой гордостью, словно она была минимум крестной матерью дракончика.
Рина протянула руку и осторожно потрогала яйцо. Теплое! Даже горячее! Но как так может быть? Яйцо тихонько замурлыкало.
– И что с ним делать? Может быть, нельзя трогать? Может, мамка рядом?
– Мяу! – решительно произнесла кошка и толкнула яйцо к Ринке. Оно легко покатилось прямо ей в ладони.
– Ну если ты так считаешь, то ладно. Мне оно тоже нравится.
Осторожно прижав яйцо к груди, Ринка задом выбралась из кустов, встала и огляделась. На всякий случай. А то мало ли, драконья мама уже нашлась и сейчас как поджарит Ринку вместе с остатками конопли! Но небо было чистым и ясным, по-прежнему светло солнце, а из перелеска вдоль кладбища доносился стук дятла.
Вот и хорошо. То есть, конечно, дракончику без мамы будет не очень хорошо, но Ринка очень-очень постарается его правильно кормить и воспитывать! А пока – хорошенько спрятать, чтобы всякие некроманты и прочие контрразведчики не нашли.
– Идем домой, шпионская твоя морда. И про яйцо – никому!
Собака презрительно фыркнула, мол, чтобы она – и разболтала? Да за кого вы принимаете честную кошку! И вообще, она героически помогла, можно сказать, рискуя жизнью, привела к сокровищу, все лапки перепачкала!
Трагический взгляд кошки и нервное потряхивание то одной, то другой лапкой выглядело так… смешно, что Ринка едва не рассмеялась в голос. Но вместо этого чихнула, подняв облачко сажи.
Ой-ой-ой. Вот только на платье не смотреть! – подумала она и тут же опустила взгляд на юбку. Лучше бы она этого не делала.
– Ладно. Иди на руки, Собака мохнатая, только сначала яйцо завернем. А то мало ли!
Замотав яйцо шалью, а поверх посадив кошку-наседку, Ринка отправилась обратно вдоль кустов. Где-то тут был пролом, через который она вылезла на поле.
– Магда! – шепотом позвала Ринка, благополучно миновав кладбище и проскользнув мимо занятого стрижкой кустов садовника. Не хотелось, чтобы слуги видели ее грязной оборванкой, да и за погубленное платье было ужасно стыдно. – Эй, Магда!
– Мрр-мя! – поддержала ее зов Собака, в саду спрыгнувшая с рук и шедшая рядом.
– Да, мадам!.. ой!.. – верная камеристка тут же высунулась из окна и едва не упала от ужаса. – Что с вами? Кто ж вас так?! Я сейчас, сейчас, мадам!..
Через полминуты она прибежала из-за дома, держа в руках какой-то куль. Как оказалось, длинный бархатный халат нежно-персикового цвета.
– Ох, мадам, что случилось? Неужто чудовище встретили? А что это у вас?
– Тише! Не суетись, – велела ей Ринка и аккуратно размотала шаль, чтобы видно было немножко голубой скорлупы. – И не вопи!
Магда зажала рот обеими ладонями и закивала. При этом она так таращилась на яйцо, что сразу было ясно: предосторожности не лишние. Отнимет руки – заорет, как сирена. От восторга.
– Пошли, показывай черное крыльцо.
Все так же зажимая рот одной ладонью, Магда сунула Ринке под нос халат и сделала просительные глаза. Пачкать персиковую прелесть было отчаянно жаль, но показываться слугам в таком виде – нельзя. Потому, доверив Магде подержать яйцо, Ринка надела халат прямо поверх изгвазданного платья, решительно завязала его поясом и пошла вперед. Герцогиня она или где? Хочет – гуляет в халате, вот. Изволит гулять. Именно изволит!
На черном крыльце уже ждал Рихард. С идеально невозмутимой физиономией. С такой же невозмутимой мордой рядом сидела копилочкой чумазая кошка по имени Собака. Вот как будто весь день тут и была! Отвесив поклон, Рихард отворил дверь.
– Благодарю, – так же невозмутимо кивнула ему Ринка.
– Ваш супруг изволили интересоваться, где вы, – доложил дворецкий, идущий на полшага позади Ринки.
– И что же вы ответили?
– Правду и только правду, ваша светлость.
Ринка обернулась к Магде. Та невинно похлопала глазками и сделала книксен, продолжая прижимать к груди замотанное в шаль яйцо:
– Я все сказала, как вы велели, мадам.
– Весьма старательная девушка, – с совершенно серьезным видом подтвердил Рихард.
– Прелестно. Какие еще новости?
– Приезжал граф Энн, спрашивал вас.
– И ему вы тоже сказали чистую правду?
– Разумеется, ваша светлость, – дворецкий со сдержанной гордостью поклонился.
– Вы великолепны, Рихард.
– Благодарю, ваша светлость. Будут ли указания?
– Будет просьба.
– Все, что угодно вашей светлости.
– Рихард, вы же видите, что я вернулась с пустыми руками.
– Разумеется, ваша светлость!
– Вы так и скажете графу. И моему супругу тоже. Правду, только чистую правду!
Рихард едва заметно покосился на грязные следы ее туфелек на ковровой дороже, и торжественно ответил:
– Ничего, кроме правды!
– А не знаете ли вы, Рихард, может быть в доме есть место для… скажем так, частных исследований? Такое, чтобы не пришлось беспокоить моего дорогого и невероятно занятого супруга всякими женскими пустяками?
– Конечно же, ваша светлость. Там ваши частные изыскания никоим образом не потревожат герра Людвига. Я провожу вас, как только вы пожелаете. А пока распорядиться о легком втором завтраке? Свежий воздух весьма способствует аппетиту.
На второй завтрак Ринка благодарно согласилась. После ванны, разумеется. Но сначала надо было спрятать яйцо! И не перемазать сажей все свои комнаты. Поэтому они с Магдой остановились на пороге, едва закрыв за собой дверь, принялись избавляться от улик в виде угвазданного платья и туфелек. Быстро и молча, как хорошо сработавшиеся подельники.
Глава 4, о нервной работе и жуках-оленях
Виен, Астурия. Кроненшутц. Тот же день, чуть раньше
Герман Энн
Фониль, номер которого знало от силы десять человек, затрещал, когда Герман Энн просматривал отчет о работе полковника Бастельеро во Франкии и душевно крыл дохлого маразматика на троне. О чем он только думал? Теперь Герман на пару с Черным Карликом проводили массированные зачистки на своей территории и планировали несколько совместных операций в гостях у соседей. Людей отчаянно не хватало, но если не принять меры срочно, Астурия и Франкия окажутся втянуты в масштабную войну.
Барготовы подштанники, кто так не вовремя? Только бы не Гельмут, хороших новостей для него нет! А плохие королю лучше не сообщать.
– Ты ее нашел?
Бастельеро, не к ночи будь помянут!
Герман кинул тоскливый взгляд на отчет и приложенную к нему вырезку из утренней газеты, и мысленно пообещал де Флеру уши оборвать за такую «помощь».
– Добрый день, Людвиг. Как продвигается твое лечение? – Герман старался говорить спокойно, но фониль от уха на всякий случай отодвинул.
– Судя по статейке в газете, великолепно, – ехидство в голосе герцога можно было разливать в бочки и продавать вместо яда наемным убийцам. – Если Рина это увидит…
Герман только вздохнул. Дал же Единый союзничков, с такими и врагов не надо.
– Все претензии к де Флеру. Но не вздумай проклинать, тебе с ним еще работать. Между прочим, его стараниями операция по прикрытию удалась на отлично. Он же и нашел тебе двойника в кратчайшие сроки…
То есть вынул из рукава заранее подготовленного туза, и Герман даже представлять не хотел, для какой подлости данный туз был де Флером припрятан.
– От вида которого даже не сгорела камера, – хмыкнул Людвиг, на заднем фоне него что то грохнуло, раздался вопль и чей-то визгливый голос.
– Что у вас происходит? – Герман бросил скептический взгляд на отчет, в котором никакого грохота, воплей и прочих неподобающих для сведения начальства дел не значилось.
– Император происходит! – гаркнул Людвиг. – Найди мою супругу, или займешь его место!
И отключился.
Граф Энн осторожно пустил трубку на рычаг, от всей души пожелал демонами дранным интриганам сдохнуть, а Людвигу – караулить их вечно, чтоб было чем заняться, и, нажав кнопку переговорного аппарата, велел:
– Мобиль мне!
– Слушаюсь! – отозвался адъютант из приемной.
Взяв трубку второго фониля, Герман велел соединить его с виллой «Альбатрос».
– Рихард, где ее светлость и что у вас происходит?
Выслушав доклад старого умертвия, больше похожий на монолог из водевиля, Герман зажмурился и поднял голову к потолку:
– За что, о Единый?! Мне что, нечем больше заняться, только мирить этих двух идиотов? Ставлю свои погоны, фрау Рина «сбежала» не дальше ближайшей ювелирной лавки! Ох уж эти женщины…
Герман едва успел сунуть недочитанные отчеты в сейф, потому что считал непозволительной глупостью оставлять их на столе, пусть даже в отлично защищенном собственном кабинете в самом сердце Кроненшутц, как фониль снова зазвонил. Судя по легкому дымку от трубки, это был опять Людвиг. И он был еще злее, чем три минуты назад.
Герман мысленно застонал и малодушно решил сделать вид, что уже уехал. Имеет он право не отвечать своему подчиненному? Еще как имеет!
Но дымок над фонилем стал гуще, запахло горелой проводкой. Послал Единый подчиненных!
– Какого еще демона тебе надо?
– Ты ее нашел?
– Святой каннабис, по-твоему, я должен бросить все дела и бежать искать твою жену? Ты обнаглел!
– Ты будешь жить вечно, Герман. Птицы будут вить гнезда у тебя на голове, жуки поселятся в твоем теле, твои ноги врастут в землю, и кроты будут строить ходы вокруг них… – голос некроманта звучал спокойно и плавно, и Герман воочию увидел себя стоящим в саду Бастельеро с шестом в руках. – Не бойся, мой друг, тебе не будет скучно…
– Заткнись, придурок, пока не натворил дел, – устало попросил Герман. – Ну, проклянешь ты меня, самому же потом возиться, проклятие снимать. Или еще лучше: кто у нас следующий кандидат на должность главы Оранжереи, не знаешь ли такого полковника Бастельеро? Так что нет, я передумал. Давай, проклинай. Я уже пять лет в отпуске не был, а у тебя в саду птички поют, жучки летают, цветочками пахнет…
– Люби тебя Баргот! – уже вменяемым тоном ответил Людвиг и бросил трубку.
А Герман, наконец, выдохнул. Иногда, к примеру сегодня, он испытывал невыносимое желание перевестись на спокойную, мирную и здоровую работу главврача дурдома. Честное слово, окружение там намного адекватнее!
Перед тем, как ехать на виллу «Альбатрос», Герман позвонил в исследовательский отдел. Как и следовало ожидать, ничего внятного на тему «смартфона» ему не сказали – ученые мужи подходили к загадочному устройству со всех сторон, сто раз его собрали и разобрали, провели все возможные опыты…
– И он почему-то перестал работать? – оборвал Герман начальника отдела.
Тот замолк на секунду, но тут же оптимистично сообщил, что просто заряд кончился, и пообещал, что они все равно откроют все иномирские тайны, потому что наука – это сила! А также отделу очень поможет открывать научные тайны присутствие того иномирянина, которые это все принес.
– Оставить словоблудие, – велел Герман. – К пяти часам чтобы отчет был у меня.
– Так точно, – вздохнул ученый муж.
Герман был более чем уверен, что в отчете минимум треть текста будет на тему «почему нам необходим на опыты иномирянин», и еще треть – о недостатке оборудования и финансирования, потому что «если бы у нас было все то, что есть в Академии Наук – мы бы им давно нос утерли!».
Определенно, начальником дурдома быть спокойнее.