– Двойник?
– Людвиг был совсем в ином месте, но никто не должен знать, что он там был, понимаете?
– Понимаю, – кивнула Ринка. – Алиби. Благодарю вас, Тори. Теперь многие вещи выглядят по-другому. Но зачем вам это? Зачем вы мне это все рассказываете?
– Возможно, мне просто было любопытно на вас посмотреть? Людвиг ради вас рисковал жизнью. Не думала, что он в принципе на это способен. А еще мне до бессонницы любопытно, как вы там оказались, и кто именно рассказал вам, что некромант пойдет к «любовнице»?
Рисковал ради меня… а ведь в самом деле – рисковал. Он мог бы убить того урода сразу, но тянул время, чтобы дать мне шанс. И каким-то образом отвел от меня пулю, но поймал ее сам.
Кажется, я была к нему не совсем справедлива…
Но я не готова обсуждать это с его любовницей, пусть и бывшей, пусть и «по заданию»!
– Чистая случайность. Я всего лишь пошла в лавку к альву за лабораторным прибором! Впрочем, если хотите, я вам расскажу за обедом. Честно говоря, со всеми этими шпионскими страстями я ужасно проголодалась!
Под рассказ об альве, планах на исследование местной флоры и фауны, а заодно и о первом ее представителе, то есть Магде, девушки прикончили изумительно нежное фрикассе. А вот впечатления о магии Людвига уже пошли под легкое белое вино.
Тори слушала очень внимательно, в нужных местах ахала, хмурилась или смеялась. Ринка, пожалуй, впервые почувствовала себя на месте тех самых ученых друзей папы, из которых сама вытягивала всякие истории – именно таким образом. И Ринке это определенно понравилось! Однозначно, Тори – правильная шпионка, ей так и хочется рассказать все и еще немножко больше.
Но не о своем иномирском происхождении. И не о драконьем яйце. Разве что о визите доктора Курта, ведь это не государственная тайна! А главное – о Людвиге. О том, как ей было страшно, когда он едва не обратил в прах всю улицу. О том, что Ринка почувствовала: он колдовал не то что не в полную силу, а даже не в четверть, не в десятую…. Так, полпроцента.
Тори хмуро кивнула:
– Я тоже так думаю. Отчасти поэтому я и пришла. Наши политики забыли, с чем имеют дело.
– То есть?
– Вы не слишком увлекались историей, не так ли? Я понимаю, биология намного интереснее. А вот мне пришлось изучить все, что известно о роде Бастельеро. И знаете, Рина, я буду просто счастлива, если больше никогда не увижу Людвига. Он хороший, добрый и честный, насколько это возможно для аристократа и полковника безопасности, но то, что он устроил… – Тори передернулась и махом выпила полбокала. – Даже после того, как я видела Пустошь, устроенную первым из Бастельеро, даже после того что я читала в отчетах и исторических хрониках, я не могла себе и представить… Вы очень смелая!
– Не уверена насчет смелости, – пожала плечами Ринка. – А вот насчет истории вы правы. Я ничего не знаю ни о Пустоши, ни о первом из Бастельеро. Расскажите, прошу вас! Уж если кто и знает правду, так это спецслужбы. Не Магдиным же сказкам мне верить!
Тори усмехнулась и сделала знак лакею снова наполнить бокал.
– Чуть больше трех веков назад, лет за пятьдесят до того, как от нас отказались драконы, на континенте случилась очередная война. Центром сего действа традиционно стала Астурия – ваша страна хоть и мала по территории, зато находится на перекрестке торговых путей, имеет чрезвычайно удобный выход к морю и богата золотом, медью, оловом и демоны знают чем еще. На тот момент Астурия была независима целых тридцать пять лет, и только потому, что старый король умело стравливал соседей между собой и лавировал в мутных водах политики как заправский карась. Но старый король умер, трон наследовал его сын, всего-то двадцати двух лет от роду – более старшие наследники благополучно поубивали друг друга, ну, вы знаете, как это бывает.
– Знаю, – кивнула Ринка. – И соседские акулы сумели договориться и поделить Астурию, как мясной пирог?
– Именно. Наступление с трех сторон, крохотная армия, смута… Фридриха Второго почти спихнули с трона, он с остатками армии героически сдерживал объединенные силы Испалиса и Шварцвальда, его «преемник» вовсю торговался с Франкией за условия присоединения в качестве провинции. И тут, накануне решающей битвы за Волчий перевал в ставку Фридриха завился Маркус Бастельеро. Никто не знал, кто он и откуда, но он каким-то образом проник в палатку Фридриха. Историки говорят на эту тему много красивых слов, но суть была проста: в процессе совместной попойки они побратались, Фридрих поделился своими бедами, и Маркус пообещал вымести поганых завоевателей поганой же метлой… вон он, кстати, Маркус Бастельеро, – Тори указала на полотно на стене.
Вот и познакомились, подумала Ринка глядя на полотно. Которое, кстати, раньше как-то не замечала. Не привыкла рассматривать настенную живопись.
На скале стоял некто, безумно похожий на Людвига, только синеглазый и одетый крайне странно для заснеженных гор: в белую старинную рубаху с широкими рукавами и кружевным жабо, узкие синие штаны, заправленные в кавалерийские сапоги, и лазурный, вышитый золотом жилет. Распахнутый. Длинные черные волосы – завитые! – развевались по ветру. На открытой ладони, протянутой над долиной, Маркус Бастельеро держал сгусток Тьмы. За спиной Маркуса виднелись измученные солдаты и астуриский штандарт: золотой лист конопли на бело-синем фоне. А сам Маркус улыбался почти как Людвиг, спускающий с цепи смертоносных призрачных тварей, только еще веселее.
– Говорят, он был безумен, потому что только безумец способен превратить целую долину с городом и деревнями в Пустошь. Из армии нападавших не выжил никто, но мертвые… – Тори так сжала бокал, что ее пальцы побелели. – Немертвые офицеры этой армии отправились с посланиями. Всем королям, всем генералам, всем, кого назвал Фридрих. Одно единственное послание: Астурия неприкосновенна. Им не нужны были верительные грамоты, ничего, они… вы видели, ЧЕМ управляет Людвиг. Это – они. Твари Пустоши. Воплощение смерти.
– Вы хотите сказать, те люди – немертвы до сих пор?
– Не знаю. Честно, не знаю. Хочется надеяться, что они упокоились с миром, но Пустошь… Она не растет, но и не исчезает. Там все не так, как в нормальном мире. Волчий перевал не используется вот уже двести семьдесят лет, даже контрабандисты туда не лезут. Но три века – очень долгий срок, и некоторые умники возомнили, что легенда о Побратиме Смерти это просто легенда, понимаете? Они не верят, что живой человек способен на такое! Они не видели Людвига!
Они не видели и Маркуса Бастельеро, подумала Ринка. А ведь он до сих пор тут. Тот самый синеглазый призрак в лазурном жилете, явившийся в первый же день.
По нему не скажешь, что он – безумный маньяк. Молодой красивый парень, едва ли старше Людвига. Веселый.
Великий Ктулху! Куда она попала, а? Кажется, теперь она будет бояться выходить ночью из комнаты. Вдруг тут и твари Пустоши разгуливают?
– Ненавижу политиков, – совершенно искренне сказала Ринка. – Тори, но вы же не хотите сказать, что сейчас… что сейчас тоже может быть война?
– Не хочу. Но скажу. Дай Единый, чтобы Людвигу удалось то, что он делает! Тогда есть шанс, что войны все же не будет. Но, наверное, вашему королю придется все же припугнуть соседей. Испалис, пожалуй, единственная страна, которая не тянет лапы к Франкии и Астурии, их короли резко поумнели после того, как испалийские офицеры вернулись домой немертвыми. Один из них до сих пор иногда является на королевский совет с докладом.
Представив этакую тварь на королевском совете, Ринка поежилась и тоже схватилась за бокал. Правда, она бы не отказалась послать этакого посла не только в Испалис, но и в сопредельные державы. С лекцией о вреде войны и пользе разума.
Эту мысль она и озвучила.
– Вот да! Если бы ваш супруг!.. – мечтательно протянула Тори: судя по морщинке между бровей, она не питала никакого сочувствия к слушателям подобной лекции, а скорее стояла бы с пистолетом у дверей, чтобы никто не посмел прогулять. – Но он слишком серьезен для таких дел.
– А пусть подойдет к делу серьезно! – Ринка стукнула пустым бокалом по столу и велела лакею наполнить его снова. – Дело мира… дело мира – серьезно! Серьезнее некуда!
– Выпьем за это! – согласилась Тори. – А вот я хотела у вас спросить! Вы это серьезно – лаборатория, оборудование?
– Серьезнее некуда! У Людвига – чешуя! – Ринка доверительно склонилась к новой подруге, едва не расплескав вино. – Фена… фима… фено-ме-нально, вот! Мой долг перед мировой наукой – исследовать, да! Вот доктор Курт сказал, что возьмет меня к себе в академию, чтобы исследовать фема… фе-но-мен.
– Сам доктор Курт? Вы знакомы?
– А то! Мой папа… короче, доктор подарил мне… не знаю, что, но очень полезное! Целых пять коробок, я еще не успела… а пойдем смотреть? Надо распа-ко-вать! Ценное лари… лабо-ра-тор-ное об… оборудование!
И они пошли. Распаковывать. Захватив с собой початую бутылку белого и обсуждая по дороге, какой доктор Курт душка и вообще самый завидный холостяк Астурии.
– Почему не король? Гельмут красивый! – Ринка от возмущения остановилась и уперла палец в грудь Тори. Для убедительности.
– Король?! Мне что, жить надоело?! По-ли-тика – дерьмо! – Тори для убедительности воздела бутылку, как статуя Свободы свой факел.
– Выпьем за это… то есть за… то есть против! Мы выпьем против политиков!
Тори согласилась. А потом пообещала Ринке непременно пойти с ней к доктору Курту для моральной поддержки. И вообще. А то что это он до сих пор не женат?!
– Женим! – согласилась Ринка. – А ты не боишься, он же – маг! Ты представь, настоящий маг! (4c4d)
– Не боюсь! Я… я стрелять умею, вот! – в доказательство Тори вытащила из-за подвязки маленький пистолет.
– Ваша светлость, прошу вас, не здесь! – откуда-то взялся Рихард и попытался закрыть собой чей-то портрет, в который целилась Тори.
– Вы – глупец, герр Рихард, – заявила Тори. – Разве вы не видите, пистоль на предохранителе. Надо сначала снять…
– Во дворе делать это намного удобнее, поверьте, мадемуазель. Там летает изумительная ворона!
– Ворона? Не люблю ворон, они каркают!
– Спорим, я попаду ей в глаз?
– Не попадешь…
Последним воспоминанием Ринки о чудесном вечере было обиженное карканье, спланировавшее прямо на нее воронье перо и сильные, но почему-то холодные руки Рихарда, несущие ее… куда-то несущие.
Глава 7, о неожиданностях приятных и не очень
Брийо, резиденция императора Франкии
Людвиг
Стабилизировать контур и окончательно перенастроить его на Черного Карлика удалось лишь перед самым рассветом. Людвиг никогда не думал, что умертвия могут быть настолько непослушными! А что тут творилось с магией и техникой!
И ладно, если бы он мог работать спокойно, но ведь приходилось то и дело отвлекаться – к их императорскому величеству то и дело рвались какие-то придворные, послы, газетчики и министры, и всем нужно было срочно убедиться, что император жив, здоров и снова правит твердой рукой! Они с Д`Амарьяком замучились, играя в проклятые политические игры, больше, чем если бы весь день кололи дрова.
– Надеюсь, он не сбежит откусывать головы придворным, едва я усну, – пробормотал Д`Амарьяк, настраивая портал к Людвигу домой. – Потому что если я не посплю, то пооткусываю всем головы сам.
– Несварение будет, – Людвиг душераздирающе зевнул. – Если что, звоните. Завтра!
– Если завтра этот дворец все еще будет стоять на своем месте, – буркнул карлик, делая очередной кривоватый пасс.
– Да ладно, не такой уж он и страшный.
Они с Д`Амарьяком, не сговариваясь, поглядели сначала на мирно спящего «императора», а затем на покореженную и погрызенную мебель, расплавившееся зеркало, разбитый паркет и троих связанных идиотов, складированных в углу. Кажется, один из них – какой-то там граф, а то и герцог, честно говоря, Людвиг сейчас забыл не только имена и лица соседских аристократов, но и себя бы в зеркале не узнал.
Плевать.
Д`Амарьяк передохнет, восстановит силы, сотрет всем троим память и вообще разберется. Сам. Без Людвига!
– Готово, – не то сказал, не то зевнул Черный Карлик. – Можете отправляться домой.
Людвиг почти шагнул в портал, когда до него дошло, что что-то тут не то. Запах, что ли, или звук. Откуда на вилле «Альбатрос» рокот волн?
– Вы уверены, что это – мой дом? – он замер в полушаге от портала.
– Разуме… Проклятье! Почему рядом с вами все ломается?! – Карлик, горестно сморщившись, одним движением уничтожил недоразумение. – Так, отойдите, что ли. Только не засыпайте, прошу вас! Ваши сны…
Людвиг пожал плечами: Карлик что, хочет его устыдить? Смешно. Хотя, конечно, когда Людвиг от усталости уснул прямо в кресле за императорским троном – спрятанный каким-то хитрым заклинанием невидимости – что-то в тронном зале началось не то. Какие-то статуи ожили, что ли. Или казначей начал каяться. В общем, страсти-мордасти.
Сугубо здешние мордасти! Людвиг тут совершенно ни при чем! Вот дома, когда он спит – никакие страхомордия из пола не лезут и ничьих туфель не съедают.
– Давайте уже скорее, что ли.
– Да уж никакого желания и дальше созерцать вашу герцогскую физиономию.
Они синхронно зевнули. Сил не было даже переругиваться, хотя последние несколько часов только это и помогало обоим держаться на ногах. Что Людвиг, что Д`Амарьяк узнали о себе много нового и интересного, правда, Людвиг все тут же забыл – в голове совершенно ничего не желало держаться.
– Проваливайте уже с глаз моих! – выдохнул, наконец, Д`Амарьяк и невежливо ткнул пальцем в портал. Кривоватый, да и демоны с ним. – Я проверил, ваша вилла.
– Точно?
– Точно! Хотите, вон того идиота запустите вперед, – карлик махнул рукой в сторону вращающих глазами и дергающихся то ли придворных, то ли послов. – Должна же быть польза от любопытного носа, который суется, куда не просили.
К концу реплики все три идиота замерли, зажмурились и, кажется, дышать перестали. И правильно. С Д`Амарьяком никогда не поймешь, шутит он или нет. Впрочем, его шутки были очень даже ничего. Почти как у Людвига – с выдумкой и смешные.
– Хочу, а то мало ли. – Людвиг, снова зевнув, подошел к сваленным в кучу идиотам, наугад схватил за ворот ближайшего и вздернул на ноги. – Этого?
Д`Амарьяк прищурился, оглядел идиота и кивнул:
– Забирайте. Можете чучело из него сделать. Журналистишка, тьфу!
– Ах, журналистишка, – Людвиг аж почти проснулся. – Статеечки, значит, пописывает?
Щуплый человечек в его руках внезапно ожил, замотал головой и что-то замычал, пытаясь вытолкнуть кляп изо рта. В его выпученных глазах читалось: нет, никаких статеечек, никогда! В монастырь уйду, герр некромант, только отпустите, Единым прошу!
– Пописывает, – злорадно кивнул карлик. – В светскую хронику и политические новости. Вам, случаем, зомби-дворник не нужен ни? Язык у этого, что помело.
– Может, и нужен, – Людвиг ласково улыбнулся человечку. – Помело – это хорошо, это правильно. Люблю чистоту.
Поняв, что мычание и дерганье не помогло, человечек сделал вид, что сомлел. Разумеется, Людвиг не поверил. Подтащил его к порталу и, поставив на ноги, скомандовал:
– Шагай. Туда и обратно, доложишь, что там. А не хочешь идти живым, пойдешь мертвым. Мертвые, знаешь ли, никогда не врут. Даже в газетах. Так что, идешь?
Человечек тут же пришел в себя и мелко закивал, кося глазами на кляп, мол, как же я доложу-то?
– Вернешься – выну, – так же ласково пообещал Людвиг и толкнул его в портал.
Что-то затрещало, задымилось…
Людвиг с Д`Амарьяком переглянулись с одинаковым научным интересом.
– Похоже, не срабо… – начал карлик, но тут снова затрещало, задымилось, и из портала вывалился журналист, которого держала за воротник знакомая бледная рука. – Сработало.
– Он вам нужен, герр Людвиг? – проскрипел Рихард, наполовину выглядывая из портала.
Человечек отчаянно замотал головой и попытался вырваться. Рихард презрительно дернул бровью и выпустил его ворот: человечек, упав на пол, тут же пополз прочь, извиваясь и поскуливая.