– Почти сплю. Мне жаль, Петер. Правда, жаль.
– Терять учеников – почти как детей. Надеюсь, тебя минует эта участь. А теперь спи, Рина.
Второй раз она проснулась в нормальной комнате, на нормальной постели. Рядом с ней, поверх одеяла, дремал Фаби. Несколько секунд Ринка рассматривала мальчика – спутанные золотые локоны, тени от длинных ресниц на нежных щеках, блуждающая по губам сонная улыбка. Ужасно трогательная картина! Правда, привычной нежности почему-то не было, а была пустота. Наверное, Ринка слишком хорошо помнила, кто толкнул ее в портал, ведущий в лабораторию.
И разговор с Куртом на вершине сторожевой башни тоже помнила.
И недели, проведенные в чужом мире, тоже.
Все это казалось сейчас сном. Местами веселым, местами страшным, но в целом – совершенно нереальным. Примерно как алая драконья морда, заглядывающая в широкое французское окно.
«С добрым утром, Рина», – прозвучало в ее голове.
– С добрым, господин дракон, – устало ответила она. – Вам ведь что-то нужно? Говорите сразу, без церемоний.
«Могу я зайти?»
– Я не одета… впрочем, не имеет значения. Заходите.
Французское окно распахнулось, и в комнату шагнул мужчина. Ринка отстраненно подумала, что таких красавцев даже в Голливуде трудно найти, причем не сладко-голубой красавчик, а истинный мужчина. Смуглый, с резкими чертами, угольно-черными волосами… не только на голове – в распахнутом вороте белой рубашки тоже виднелась черная поросль. А вот синих джинсов и рыжих мокасин Ринка увидеть никак не ожидала.
– Будем знакомы, Аш, – кивнул дракон, усаживаясь в кресло, стоящее рядом с кроватью. – Кофе? Или чего покрепче?
– Кофе. Вы говорите по-русски?
– Да. Выучил ради вас.
– Какая честь! – хмыкнув, Ринка села на постели, уже без удивления отметив, что одета в свою любимую голубую пижаму с Эйфелевой башней. – Я польщена просто безмерно.
– Счастлив угодить прекрасной леди, – так же ернически кивнул дракон и подтолкнул к ней (по воздуху, выпендрежник хренов) невесть откуда взявшийся поднос с капучино и шоколадным круассаном.
Несколько секунд висело молчание: Ринка задумчиво пила кофе и рассматривала интерьер. Нормальный интерьер богатого европейского или американского дома: максимум света и пространства, кожаные диваны, плазма на стене, колонки по углам. Светлый ковер на паркетном полу. Навесные потолки со скрытыми светильниками.
Вот вам и драконы.
– И никаких вопросов? – нарушил затянувшееся молчание Аш.
Ринка лишь пожала плечами и отпила еще кофе. Зачем задавать вопросы? Она зачем-то понадобилась драконам, значит, сами все скажут. Или не скажут, но тогда и спрашивать не имеет смысла.
– Вы удивляете меня, Рина. В Виен вы вели себя совершенно иначе.
– А в Москве – совсем по-другому, чем в Виен, – снова пожала плечами Ринка. – Это или высокая адаптивность, или стресс. Выбирайте сами.
– Адаптивность, – кивнул Аш. – Свойство потомком драконов.
– Сейчас будет сцена «Люк, я твой отец»?
– О нет, мы не такая близкая родня.
– Ладно, выкладывайте, за каким чертом вы все это устроили. Научный эксперимент? Подопытные кролики? Сказку про избранную деву я уже слышала, повторяться не стоит.
– Упрямая, вредная колючка.
– Именно. Совершенно непригодная для нормальной работы. По этому случаю предлагаю отнести меня обратно в Москву, выплатить компенсацию, командировочные и подъемные, и на этом распрощаться.
Дракон рассмеялся. Искренне, заразительно. Впрочем, Ринка не заразилась. Ей совершенно не было смешно. Грустно тоже. Ей было никак.
– Прекрасный ход, браво. Но вернуть вас в родной мир нельзя.
Врет, поняла Ринка. Нагло и беззастенчиво.
– То есть не хочется.
– Вы нужны здесь. Контакт цивилизаций невозможен без слышащей. Видите ли, люди и драконы…
– Отлично могут общаться и без меня, чему свидетельство – Людвиг и Фаби. Кстати, он как-то слишком крепко спит.
– А, пусть спит, ему полезно. Вы не совсем правы, Рина. Сейчас Людвиг и Фаби понимают друг друга…
– А также Фаби прекрасно понимает всех, кого хочет понимать.
– Да, не перебивайте меня, – тон Аша стал жестче. – Благодаря вам общение стало возможным, но сейчас в этом мире только один всадник, этого категорически недостаточно для гармоничного взаимодействия. У вас с Людвигом сложилась прекрасная пара, и ваши потомки положат начало…
– Нет, – оборвала его Ринка. Спокойно, не повышая голоса.
– Почему, Рина? Вы получили все, о чем мечтали. Вы снова поете, у вас появились друзья, семья, интересное дело, невероятный простор для научной работы. Живите и наслаждайтесь!
– Все, кроме свободы выбора, Аш. Но без нее все это ничего не стоит.
Ринка хотела было добавить «и без любви», но не стала. Таким несерьезным материям нет места в деловом разговоре.
– Вот это вы зря, Рина. Вы любите Людвига, он любит вас. Разве не об этом вы мечтали? Вспомните, как были счастливы с ним.
– Сказал дьявол-искуситель, – Ринка покачала головой. – Хватит с меня обмана. Нужны слышащие – размножайтесь сами. Ваши дочери, Аш, будут куда сильнее меня. Так что мой ответ: нет.
– Не надо так резко, Рина. Вы устали, перенервничали, вам надо отдохнуть и подумать. Встретиться с Людвигом. Поговорить. Он уже второй день рвется к вам, весь извелся, бедняга. Еще немного, и от его нетерпения пострадает мой дом.
– Плевать я хотела на ваш дом и ваши интриги. Я сделала то, что от меня требовалось, все, эксперимент окончен. Верните меня домой.
– Вы уверены? В родном мире вам не стать герцогиней. Да что там герцогиней, ваш потолок – старший научный сотрудник или учительница ботаники в средней школе.
– Зато я выберу это сама. Честно.
– Участь старой девы?
– А вам не плевать, Аш? Старой, молодой, деревянной, лишь бы подальше от вас. Я наелась приключений и интриг на всю жизнь. Верните меня домой.
– Хорошо. Одевайтесь, и пойдем.
Ринка на миг опешила. Что, вот так просто? Не будет сказок об избранности, песен о предназначении, истинной паре и прочей лабуде для озабоченных дев? Даже коммерческого предложения не будет?.. Не то чтобы хотелось, но…
– Выйдите. Я буду готова через десять минут. И позвольте Фаби проснуться, некрасиво уйти, не попрощавшись с ребенком. Хоть он и такой же манипулятор, как вы.
– Ну что вы, Рина. Фаби – специалист куда более высокого класса, – улыбнулся Аш.
Глянув на сопящего мальчишку, Ринка тоже невольно улыбнулась. Все же приключение было интересным. А когда у нее родится сын – она назовет его Федей. Особенно если он выйдет таким же белобрысым.
Фаби проснулся, как только Аш покинул комнату – через то же самое окно, выходящее на террасу.
– Мама! Мама! – взвизгнул он и бросился ей на шею.
Обняв его, Ринка поцеловала пахнущую цитрусовым шампунем пушистую макушку.
– Привет, малыш.
– Наконец ты проснулась! Идем, я тебе что покажу! Ну идем же! – Фаби уцепил ее за руку и потянул к окну. – Я теперь совсем большой дракон! Я Людвига принес! И Тори! А как мы тебя спасали! А как…
– Тише, Фаби. Прости, но покажешь как-нибудь… в общем, я возвращаюсь в свой мир.
– В смысле возвращаешься? Ты что, бросаешь нас с папой? – на глазах мальчишки показались слезы, крупные, как вишни.
– Не бросаю, а возвращаюсь домой. История окончена.
– Но как же я? Как же мы? Ты же обещала!
– Ты дракон, Фаби, и можешь приходить ко мне, когда захочешь. Я по-прежнему тебя люблю, но не могу тут оставаться. Этот мир мне чужой.
– Не чужой! Он наш! Наш мир! Не бросай нас, мама!
– Упрямый мальчишка, я тебя не бросаю. Хочешь, пошли со мной? Я покажу тебе университет, познакомлю со своим папой. Покатаю на быстром мобиле. Хочешь?
– Не хочу, – надулся Фаби. – Это все потому что Людвиг, да? Потому что он тебе не сказал про задание, да?
– Нет. Это потому что я хочу домой. Нельзя вот так просто взять и вырвать человека из его родного дома, даже не спросив, а хочет ли он. Это не лучше, чем управляющий контур, который изобретал доктор Берцель. Ты же не хотел, чтобы тобой кто-то управлял?
– Это совсем не то! Как ты можешь сравнивать! Ты свободна и сама решаешь, что делать!
– Вот именно. И я решила вернуться домой. К папе. К своей учебе. К своей жизни. Ты же понимаешь меня, Фаби?
– Я не понимаю тебя, Рина.
Ринка вздрогнула и подняла глаза на Людвига. Когда он вошел, почему она не услышала?
– Все ты понимаешь, – сжав кулаки за спиной, Ринка вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. Черные, холодные некромантские глаза. – Можешь засунуть брачный контракт себе в задницу. Себе, Гельмуту и Герману. Вместе с моим планшетом и учебниками, которые лежат в комоде. Твое задание выполнено, полковник Бастельеро.
– Рина, причем тут задание? Какое это вообще имеет значение? Ты моя жена, я…
– Замолчи, Людвиг. И не приближайся! Черт вас знает, магов, что вы там мухлюете. Я не хочу так! Слышишь, не хочу! Я сама решаю, за кого мне выходить замуж и выходить ли вообще! Я не хочу, чтобы меня охмуряли только потому, что я знаю что-то ценное или могу дать нужное родине потомство! Я… Я возвращаюсь домой, и точка.
– Рина, послушай меня, пожалуйста. Рина! – Людвиг решительно зашагал от дверей к ней, и Ринка машинально попятилась, чтобы не допустить снова, опять…
– Не прикасайся ко мне! – вскрикнула она, выставив вперед ладони, и Людвиг вдруг остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду. – Уйди, просто уйди. Я не хочу тебя видеть.
– Мама, зачем ты так? – всхлипнуло рядом.
– Затем, что так надо, Фаби. Прости, – она погладила мальчишку по голове, но он отдернулся. – Ладно. Выйди, Людвиг, мне надо одеться.
Некромант, глядящий на нее с каменным лицом, молча развернулся и вышел прочь, аккуратно прикрыв за собой дверь. Следом за ним, через две секунды, выбежал Фаби.
Ринка едва не рванула вслед за ним, такая острая жалость полоснула по сердцу. Ее сын, ее маленький дракончик, страдает!..
Тот самый дракончик, который пихнул ее в портал ради своих шпионских игр. Который и словом не обмолвился о своем собственном задании.
Он ее пожалел? Когда ее чуть не убили заговорщики, где они все были? Интриговали? Шпионили? Расследовали? Приключались по полной?
К черту. Хватит. Она хочет жить спокойной нормальной жизнью без лжи. И с нормальным мужчиной, а не чешуйчатым монстром, взглядом роняющим люстру и превращающим дворецких в зомби.
Быстро натянув нашедшиеся на вешалке у кровати джинсы, рубашку и куртку, обув кроссовки и повесив на плечо сумку с невесть как тут оказавшимся бумажником и паспортом, Ринка позвала:
– Аш! Я готова, идем!
Дракон даже не показался. Просто перед Ринкой возник зеркальный эллипс, чуть потрещал, показал знакомую обстановку папиной квартиры… и Ринка, запретив себе оборачиваться, шагнула в него.
Глава 24, об одной и той же реке
Научный городок РАН Черноголовка. Дом ученых
Рина
Большой зал Дома Ученых сверкал и переливался новогодними гирляндами, из колонок звучали «Абба», Тото Кутунью, «Бони-М» и прочее милое сердцам докторов и кандидатов ретро, звенели бокалы и гудели радостные голоса. Ринка бездумно фланировала по залу, то и дело здороваясь со старыми знакомыми. Она вернулась в родную Черноголовку впервые с окончания школы, и вернулась совершенно неожиданно для себя самой.
Оказалось, что ей совершенно не с кем провести новогоднюю ночь. От Петра она, разумеется, съехала – он слишком напоминал ей доктора Курта, при этом слишком уж до него не дотягивал. Попытка завести роман с аспирантом родной биологической кафедры провалилась с треском: первый же поцелуй убедил Ринку, что они друг другу категорически не подходят. В общем-то, ей было неплохо и без мужчины. Конечно, пришлось найти работу и снять комнату на двоих с едва знакомой первокурсницей из Липецка, но это были такие мелочи! Как и то, что пришлось нагонять программу за почти месяц отсутствия. Учиться Ринке нравилось, тем более что после визита в Астурию ее отношение к науке резко изменилось. Даже, пожалуй, отношение к жизни. Она научилась радоваться тому, что имеет и не мечтать о волшебных принцах. Зачем ей принцы, точнее, когда ей принцы? Учеба, работа и параллельно занятия вокалом с консерваторским педагогом занимали все ее время, так что на принцев не оставалось ни секунды. Она едва успевала спать.
Остановившись напротив темного окна, за которым взблескивали редкие фейерверки, Ринка осторожно потрогала пальцем загоревшиеся щеки. Вот зачем она подумала о сне? То есть о снах?
Она очень старалась их не помнить. Даже освоила методику очищения сознания. Вот только тело не желало ничего забывать, и каждое утро Ринка просыпалась на влажных сбившихся простынях, в жаркой истоме и с чужим именем на губах.
Нет. Она не произнесет этого имени даже шепотом. Все, эта страница ее жизни перевернута, а книга закрыта. И вообще, Астурия ей приснилась.
Опустив взгляд на левую руку, Ринка вздохнула. Поверить в сон было бы куда проще, не останься на ее запястье фамильный браслет Бастельеро. Платина, черные сапфиры и хризолиты. Продав браслет, она могла бы купить скромную однушку на окраине Москвы. Она не раз тянулась его снять, и каждый раз что-то ее останавливало. Может быть, простое женское желание иметь невероятно прекрасное украшение? Правда, однокурсницы все как одна твердили, что подобная бижутерия сейчас не в моде, но что бы они понимали в драгоценностях!
Проведя по браслету пальцем, Ринка вздохнула. Да, не блистать ей больше на королевских балах. Но чем хуже Дом Ученых? Тем более, очередная папина разработка внезапно заинтересовала правительство, папа получил грант немыслимых размеров и его чуть ли не собрались номинировать на Нобелевскую премию. Тема была настолько сложная, что Ринка даже не взялась бы ее произнести, но в смысл был прост донельзя: ген вечной молодости. Ну, так его назвали газетчики, а на самом деле – всего лишь препарат, дающий возможность жить несколько дольше. В теории – лет на тридцать. И стареть гораздо медленнее. Разработка пока была в стадии апробации на животных, жутко засекречена, к папе постоянно наезжали какие-то комиссии, чиновники, депутаты и иностранные шпионы, называющиеся инвесторами, и ему было совершенно не до дочери. Он, кажется, даже не заметил толком ее отсутствия. По крайней мере, когда Рина вернулась домой, он даже ничего не спросил.
Она тоже не стала выяснять подробности. Доктор Курт обещал, что папа не будет волноваться – и папа не волновался. Все хорошо.
Все просто отлично.
Она молода, красива, талантлива и уверена в себе. У нее прекрасные научные перспективы…
«Ваш потолок – учительница биологии в средней школе», – как наяву, прозвучали слова алого дракона.
А вот хрен тебе во всю чешуйчатую морду! Никакой школы. Ее ждет работа в папиной лаборатории. Потому что она не знает слова «невозможно» и учить его не собирается! У нее получится все, что только захочется, и безо всякой магии.
– Прелестная незнакомка, позвольте пригласить вас на танец, – раздался позади нее смутно знакомый тенор.
Ринка обернулась с вежливой улыбкой и несколько мгновений рассматривала смазливого юнца, своего ровесника, блистающего голливудской улыбкой. Его модная стрижка и манера небрежно носить оксфордские пиджаки казалась такой знакомой…
– Рина? – его улыбка от удивления едва не погасла, но тут же засияла еще ярче. – Я тебя не узнал, богатая будешь.
Его взгляд скользнул по ее браслету, и судя по заинтересованно сверкнувшим глазам, он не принял его за бижутерию.
– Я тебя тоже не сразу узнала, – совершенно честно сказала Ринка, до которой наконец дошло, кто же это такой. – Не ожидала тебя увидеть в нашей глуши, Влад. Ты же должен быть в США.
– Приехал на каникулы к родителям. Ты, я вижу, тоже?
– Только на Новый Год. Папа…
– Я слышал, Николаю Васильевичу собираются дать институт. Поздравляю.
– Собираются, – пожала плечами Ринка. – Но вряд ли он возьмет, административная работа ему скучна.