Смерть и девушка из соседнего дома (ЛП) - Джонс Даринда

Прежде всего я хочу поблагодарить моего потрясающего агента — Александру Макинист, которая постоянно доказывает, что атомные электростанции, оказывается, могут существовать в крошечном масштабе. И, конечно же, благодарю моего потрясающего редактора — Джен Эндерлин. Спасибо, что поверили в эту серию и дали ей шанс!

Спасибо всем из «St. Martin’s Press», кто помогал мне с этим проектом. И особенно — Эли Торрес, во всех смыслах выдающемуся корректору, которой с текущего момента я пообещала пореже пользоваться словом «уставиться». И словом «момент» тоже.

Огромное спасибо Никки Хаятт за то, что сидела рядом со мной с дубинкой, пока я много лет назад писала черновик этой книги. Твои пыточные навыки в кого угодно способны вселить благоговейный ужас. Спасибо, что не давала расслабиться.

Благодарю своих первых читателей — Никки, Тэмми, Кит, Дэн-Дэн, Кики, ДиДи, Лиз, Сиенну и Эшли, которая Эшли Pot Pie.

Спасибо моим племянницам, Эшли и Сидни, за то, что разрешили использовать их имена. У нас эти девчонки из разных семей, а вовсе не близнецы, как в этой книге, но ничем не уступают по красоте героиням. И спасибо Лорелее Кинг за то, что тоже разрешила мне украсть ее имя. Надеюсь, она не очень по нему скучала. А еще спасибо за то, что она вдыхает жизнь в моих героев.

Большущее спасибо моим родным за постоянную поддержку. Благодаря вам вращается мой мир.

Благодарю свою помощницу — Даниэль «Дэн-Дэн» Своупс. Ты просто бомба!

От всей души говорю спасибо писателям, которые подарили этой серии свое драгоценное время и поделились мнением: Ф.К. Каст, Роксане Сент-Клэр, Ши Беркли, Гвен Хейс, Тере Линн Чайлдс, Инаре Скотт, Морин Макгоуэн, Ларе Чепман и Рэйчел Хоторн/Лорейн Хит. Спасибо, спасибо, спасибо!

Благодарю Лиз Бемис и всю команду «Bemis Promotions» за шикарно проделанную работу.

Особое спасибо шлю Сиенне Конди за то, что она в прямом смысле слова придумала название для этой книги. Я влюбилась в него в ту же секунду, как услышала! По-домашнему милое, толковое и интригующее, как и ты сама.

Гигантское спасибо моим единомышленницам из LERA, моим сестричкам по агентству, с которыми мы вместе растем, моим сестрам по оружию из «St. Martin’s» и великолепным дамочкам из «Общества Красных Туфелек». Все, как одна, вы удивительные создания!

И последнее по списку, но не по значимости сердечное спасибо тебе, дорогой читатель. Без тебя все это было бы невозможно. Спасибо, что воплощаешь в жизнь мои мечты!

В маленьком городке Райли-Свитч, штат Нью-Мексико, кофейня всего одна. Само собой, там я и сидела с двумя лучшими друзьями, причем ни секунды не сомневалась, что один из них живым отсюда не выйдет. Хотя, конечно, имеется у меня склонность все преувеличивать.

Свежий запах сосен, растущих на окружающий городок горах, смешивался с богатым ароматом кофе, но сейчас об этом все забыли. За столиком царила напряженная тишина, от которой сгустился воздух. Апогеем не на шутку разыгравшихся эмоций стала кипящая ярость, с которой я смотрела на сидевшего напротив меня предателя. Смотрела и ждала, когда же он наконец скукожится под моим взглядом. Ей-богу, даже если это станет последним моим поступком, я превращу жизнь этого гада в фигов ад. Фигов, а не чертов, потому что мне нельзя произносить вслух слово «черт». Как-никак, я внучка пастора. Так или иначе, Кейси Нийолу[1] Синему-Пауку, известному в некоторых кругах под прозвищем Глюк, крышка.

— Клянусь, Лорелея, — наконец выдавил он, когда бусинка пота красноречиво стекла по его виску, — ничего у меня не было.

Он нервно поерзал и стал оглядываться по сторонам в «Ява Лофте»[2]. Видимо, хотел узнать, не обращает ли кто-нибудь внимания на бессовестный беспредел за соседним столиком. Кроме нас, посетителей не было, так что вряд ли.

— А если бы и было, чего я не утверждаю, — добавил Глюк, тыча в мою сторону указательным пальцем, — то кому, блин, какая разница?

Я говорила тихим, выверенным тоном и четко произносила каждое слово, каждый слог. И все для того, чтобы придать себе максимально угрожающий вид. Учитывая, что в вертикальном положении я занимаю в пространстве несчастных полтора метра с копейками, угрожающий вид дается мне далеко не всегда.

Я загадочно улыбнулась:

— Ты же понимаешь, что, как только я коснусь твоей руки, сразу узнаю правду?

Глюк тут же покосился на руку, в которой держал миндальный капучино с ирисками, взбитыми сливками и обезжиренным молоком, и тут же убрал. Руку, не капучино.

Моя лучшая подруга Бруклин подалась ко мне и прошептала:

— Ты ведь помнишь, как он случайно удалил семнадцать песен из твоего плей-листа с классическим роком? А еще однажды без спроса пользовался твоей зубной щеткой. — Она смерила Глюка презрительным взглядом. — По-моему, предатель не заслуживает пощады.

Глюк стиснул зубы, и я прямо-таки почувствовала, как он вот-вот неизбежно потерпит поражение. Так собаки чуют страх.

— Решили числом задавить? — возмутился он. — А вам не кажется, что это слегка не по-спортивному?

— Таким бессердечным дамам, как мы, не кажется, — заявила Бруклин.

Я повернулась к ней с улыбкой:

— Господи, обожаю, когда ты говоришь, как в бульварных детективах!

— Сама балдею, — отозвалась она, и в карих глазах отразился тот же восторг, который она источала каждой порой темной кожи.

Мы с Брук познакомились в третьем классе, когда подрались. После первой и единственной в моей жизни девчачьей драки я недосчиталась парочки волосинок, сломала ноготь и обрела лучшую подругу. К тому же мы с ней практически близнецы. Люди ни за что бы нас не различили, не будь у Брук соболино-черных волос, каштанового оттенка кожи и светло-карих глаз, а у меня — рыжих кудряшек, бледной, как побелка, кожи и глаз смешного цвета дыма из дымохода. А все потому, что мы с ней абсолютно одинакового роста — ровно пять футов, то бишь сто пятьдесят два сантиметра. Ни сантиметром больше, ни сантиметром меньше. Если подумать, это даже жутковато.

Словно сговорившись, мы одновременно уставились на заразу, сидевшую напротив.

— Колись, — коротко велела Бруклин.

— Ладно-ладно! — хмыкнул Глюк, отодвинул по столу капучино и сложил на груди руки — то есть изобразил защитный жест, из-за которого мои подозрения только окрепли. — Признаюсь. У меня была копия теста, но я ее не крал.

— Так и знала, что ты мухлевал! — Я наклонилась через стол и треснула его по руке.

Слава богу, Глюк не намного больше нас с Бруклин. А значит, мой удар наверняка зафиксировался где-то в пугающих глубинах его мальчишеского сознания. По крайней мере я на это надеялась.

— Ты нас подставил, Глюк.

По тому, в какую тонкую линию сложились его губы, и как стыдливо поникла голова, было ясно: его поедом ест чувство вины.

— Какой же ты козел! — подлила масла в огонь Бруклин. — Мне бы очень пригодились дополнительные баллы.

— Где, бога ради, ты вообще раздобыл копию?

Стоит признать, я была поражена. И слегка изводилась от зависти.

— И не мечтайте, — покачал головой Глюк. — Свой источник я не сдам. К тому же вы получили по «четверке», а значит, вовсе не завалили дурацкий тест.

Наклонившись над столом, Бруклин схватила Глюка за футболку и подтянула к себе, пока они не оказались нос к носу.

— Ты определенно не догоняешь, какими врожденными закидонами и зачастую нелогичными мотивами руководствуются помешанные на оценках фрики. — Сморщив нос от отвращения, она отпустила предателя. — Ненавижу тебя всеми фибрами души.

— Неправда, — беззаботно отозвался Глюк и так же беззаботно глотнул капучино.

Как и Бруклин, Глюк — истинное дитя любви двух наций. Темная, медного оттенка кожа досталась ему от отца-индейца, а зеленые глаза — от матери-ирландки. И в качестве компромисса между двумя происхождениями он мог похвастать самым классным на свете именем. Кейси Нийол Синий-Паук. Благодаря такой ядреной этносмеси он обладал безусловной, невероятно загадочной привлекательностью. Как будто этого мало, он осветлил кончики черных как смоль волос, чтобы придать своему виду дикости и непредсказуемости. А это всегда было для нас прекрасным поводом от души посмеяться. В Глюке столько же дикости и непредсказуемости, как в морковке. Впрочем, он страдает неестественным страхом перед черепахами, а это уже как минимум любопытно.

— Тебя просто пугает мое мужественное телосложение.

Брук фыркнула:

— И это говорит мальчишка, которому едва хватает роста, чтобы попасть на американские горки без записки с разрешением от родителей.

— Зато меня туда берут, коротышка, — злорадно ухмыльнулся Глюк.

— Ах так? Зато меня не номинировали на выгодную должность рождественского эльфа!

— Ребята, — вмешалась я и подняла руки в знак перемирия, — бесполезно подкалывать друг друга по поводу роста. Мы все карлики. Толку от подколок не будет.

— Тоже верно, — разочарованно вздохнула Бруклин.

— Ничего подобного. Я на семь с половиной (и даже половина, прошу заметить, важна) сантиметров выше вас обеих. — Глюк показал нам семь пальцев. — Поверить не могу, что добровольно появляюсь с вами на людях.

— Глюк, — угрожающе процедила Бруклин, — еще раз со мной заговоришь — и я тебе врежу.

Ни капельки не впечатлившись угрозой, он покосился на нее, а потом повернулся ко мне:

— Бабушка разобралась с компом?

— Нет. Придется тебе как-нибудь заехать и посмотреть, что к чему.

— Лады, — улыбнулся от нетерпения Глюк. — Что на ужин?

Так и знала, что этим все закончится. Брук уже сама себя пригласила под предлогом, что ей нужно загрузить на сайт домашку, а интернет дома отрубили. Теперь явится и Глюк, починит бабушкин компьютер за каких-нибудь десять минут, и в итоге весь вечер я проведу в компании двух своих лучших друзей.

И так каждый год. Неделю до и неделю после годовщины исчезновения моих родителей друзья стремятся быть рядом со мной каждую секунду. Присматривают, заботятся, стараются предугадать все мои желания. Честное слово, они у меня потрясающие. Понятия не имею, что, по их мнению, я могу натворить, если оставить меня одну. Суицидальными наклонностями я никогда не отличалась. Но у меня самые лучшие на свете друзья, о каких только можно мечтать. В это время года воздух как будто сгущается и становится тоскливым и тяжелым. Поэтому компания друзей действительно приходится очень кстати. А еще… кому не нравится, когда с ним носятся как с писаной торбой? Само собой, я стараюсь выжать из этого все до последней капли.

Ответить Глюку я не успела — звякнул колокольчик, оповещая о появлении нового посетителя. Да я и так была занята — пыталась разделить склеенные пальцы. Надо же было умудриться залить себе руку моккачино! Да еще и горячим! А всего-то и хотела — добавить щепотку корицы в чашку. Мало что беспокоит больше, чем липкие пальцы. Лесные пожары, например. Или люди, заявляющие, будто их похитили инопланетяне.

— Сполосну руки, и пойдем.

— О’кей. — Бруклин полезла в сумочку, достала сотовый и наспех проверила, нет ли там чего новенького.

А я встала из-за стола, тихо радуясь, что нашла себе оправдание уйти на пару минут. В этом году исполняется ровно десять лет, как исчезли мои родители. Может быть, из-за того, что дата круглая и, можно сказать, эпохальная, я почему-то грустила больше обычного.

— За предателем присмотрю, — добавила Бруклин, — пока не решим, что с ним делать.

— Подсказать пару идей? — приободрился Глюк. — У меня куча вариантов того, что вы могли бы со мной сделать.

— В какой-нибудь из твоих идей фигурируют рояльная струна и лезвие?

Усмехнувшись себе под нос, я пошла в тылы нашего любимого и, из-за отсутствия выбора, единственного притона. «Ява Лофт» буквально в квартале от нашей школы, Райли-Хай, и мы втроем практически живем за своим угловым столиком. Пройдя мимо буфета с закусками, я оказалась в узком темном коридоре. Вдоль стен стояли коробки и ящики. Чтобы дойти в темноте до комнаты для маленьких сеньорит, нужно было буквально рискнуть жизнью. Пришлось похлопать по обшитой вагонкой стене. Будь я выключателем, где бы я была? Как только мои пальцы наткнулись на выключатель, в тенях появился какой-то силуэт и промчался мимо меня.

От неожиданности я подскочила и, прижав ладонь к груди, выдохнула:

— Извините.

— Пардон, — послышался мужской голос.

Его обладатель на секунду притормозил и пошел дальше. Но за эту секунду я увидела то, что воплощало абсолютное совершенство. На длинной руке танцевали тени вокруг крепких мышц. К руке прилагалось широкое плечо намного выше, чем можно было ожидать. Над ухом игриво завивался локон, а чуть ниже мелькнула четкая линия сильной, мужественной челюсти. Что-то во мне перевернулось от желания увидеть лицо этого человека, но он прошел мимо слишком быстро, а в коридоре было слишком темно.

Через пару секунд до меня дошло, что я успела ненароком коснуться его руки. Этого хватило, чтобы вспышкой ядерной бомбы, ярко и неумолимо, на меня нахлынули видения. Я сглотнула привкус удивления (видений у меня не было уже давно), прижала ко лбу дрожащие пальцы и стала ждать, какие же сокровища прибьет к берегу знакомый шторм в этот раз.

То, что я увидела, было нереально, невозможно и на все сто не от мира сего. Передо мной лежала пустыня с обожженными облаками в бушующем фиолетовом небе. Воздух был таким затхлым и густым, что каждый вдох давался с трудом. Вдруг послышался звон металла. Я обернулась и с ужасом увидела, как парень, лет шестнадцати-семнадцати, свирепый и, уж не знаю почему, не совсем похожий на человека, сражается с жутким чудовищем. На руках парня бугрились мышцы и сухожилия от веса меча, которым он защищался. Снова и снова он наносил удары, но монстр был ловким и быстрым, и оружием его были острые как бритва когти и смертоносные, сверкающие в отблесках света зубы. Парень знал, как эти зубы разрывают плоть, и был знаком с ослепительной болью поражения. Но знал он и то, каким обладает могуществом, какая невероятная сила насыщает каждую молекулу его тела.

Очередной колоссальный удар меча рассек плечо чудовища и могучую грудь. Взвыв, монстр упал у ног победителя. Какое-то время парень смотрел, как корчится от боли зверь, пока он не застыл, окончательно распрощавшись с жизнью. А где-то на задворках сознания парня зудела мысль, что с каждым вдохом, дающимся с таким трудом, легкие горят.

С пальцев победителя, проходя путь по всей длине лезвия меча, капала кровь в похожую на пепел землю. Я посмотрела выше, чтобы узнать, откуда идет кровь, и увидела три глубокие раны на груди хозяина меча. Видимо, когти чудовища не промахнулись, оставив противнику зияющие кровавые полосы. Ахнув от увиденного, я прикрыла рот обеими руками, и в этот самый момент парень повернулся ко мне с поднятым мечом. Щурясь от заходящего солнца, я пыталась рассмотреть его черты, но не успела — видение рассеялось. Один удар сердца — и я снова в темном коридоре. Едва дышу и прижимаю одну руку к виску, а другой держусь за стену, чтобы не упасть.

Крепко зажмурившись, я попыталась стереть из памяти видение, чтобы больше не чувствовать страха, от которого желчью жгло в горле, и чтобы забыть о том, как с пальцев парня капала кровь.

Сколько себя помню, я всегда время от времени видела то, чего нет на самом деле. А это, естественно, может указывать на кучу психических расстройств. Но я точно не шизик и не какой-то там экстрасенс. Я не вызываю видения произвольно. Образы сами по себе как будто кристаллизуются у меня в сознании, словно из ниоткуда. Причем часто и густо в очень неподходящее время. Так бывает с солнечным светом, который отражается от поверхности воды и слепит внезапно. Чаще всего это просто-напросто ничего не значащие вспышки, проблески невозможного, как будто средь бела дня в ясном небе появляется раскол, откуда виднеется черная ночь. Чушь и только.