– Ну ладно, – смирилась она. – А как мне сесть? Может, я повернусь в профиль? Так интересней.
– Сиди, как сидишь.
Лариса обиделась. Никто не разговаривал с ней так. Она решила не обращать на Ивана никакого внимания, уставилась на траву и принялась рассматривать ползающих там жучков. На первый взгляд в траве никого не было, но после того, как Лариса глядела туда полчаса, она увидела, что там живет и движется целый мир. "А те, наверное, пошли в дом, – думала она, чувствуя, как высокое солнце начинает припекать ей голову. – Вон какая-то букашка лезет прямо ко мне. Интересно, кусается она или нет?
А этот все чиркает своим карандашом… Может, я пить хочу? Или вообще в туалет? Хоть бы спросил…
А те, наверное, целуются…"
– Не горбись так, – попросил ее Иван. Вернее, даже не попросил, а небрежно пробурчал, так что Лариса с трудом разобрала слова. Тут она не выдержала:
– Слушай, я устала! Пойдем погуляем, а потом вернемся.
– Свет уйдет. – Иван посмотрел на небо.
– Да куда он уйдет! Ни одного облачка!
Парень вздохнул – он видел, что объяснять долго, а спорить бесполезно. Лариса уже встала и отряхивала свой запачканный белый сарафан.
– У Вики была сумка с бутербродами, там есть лимонад к пиво, – сообщила она. – Пойдем поедим?
Они обогнули дом и обнаружили, что входная дверь отперта. Лариса толкнула ее и вздрогнула от длинного, ржавого скрипа:
– Будто у зубного врача, даже зубы заболели! Ты уже был в доме?
Иван ответил, что в дом никогда не заходил. Они вошли в захламленные сени и убедились, что здесь сумки с продуктами нет. Сени вели в большую комнату с низким, просевшим потолком из серых досок.
Видно было, что комнату пытались прибрать, но так и бросили это занятие. Из окон открывался вид на малинник и гнилой, зеленый от ряски пруд. Лариса вздохнула:
– Ой, наверное, комарья здесь – тучи… Не стоит оставаться до вечера. А где же они?
В дальнем углу колыхалась от сквозняка темная ситцевая занавеска. Пока Лариса оглядывалась, Иван прошел туда, отодвинул занавеску и тут же ее задернул. Ларису поразило его лицо – оно будто окаменело.
– Что… – начала она, но Иван в три шага оказался рядом, крепко взял ее под руку и потащил в сени. Только там ей удалось вырваться.
– Да пусти, что ты все время Меня таскаешь!
Кто там?
– Твоя сестра, – шепотом ответил он.
Лариса почувствовала, что и ее лицо каменеет.
Она слабо шевельнула губами, но Иван подтолкнул ее к двери:
– Идем, идем. Наверное, сумка в машине.
Так оно и было. Они ясно увидели сумку в окошко «Москвича», но дверцы были заперты, стекла подняты. Лариса ни о чем не спрашивала парня. Да и как спросить о таком? Она догадывалась, что Вика была за занавеской не одна. С кем она там была – вопрос ненужный. А вот чем они занимались…
Она снова сидела на бревне, но уже не чувствовала жары. Пить и есть тоже расхотелось. Лариса вяло рассматривала траву у себя под ногами и думала, что Вика ей врала, что, наверное, кроме поцелуев, было что-то еще.
«Мне она никогда правды не скажет, – подумала девушка. – Я ведь могу проболтаться родителям. Как же ей не противно! С таким… Таким…»
– Ты давно знаешь Дениса? – резко спросила она, поднимая голову.
Чирканье карандаша не прекратилось ни на секунду. Иван спокойно ответил:
– Недавно. Нас Вика познакомила.
– А что ты о нем думаешь?
– Ничего.
– Совсем ничего? – У Ларисы не было никаких сомнений. Иван просто не хочет с ней откровенничать. – Не может быть! Должно же у тебя появиться хоть какое-то мнение о человеке!
– Оно появилось, – сдержанно ответил Иван.
– И какое оно?
Молчание. Лариса снова опустила голову, но тут Иван отложил карандаш:
– Ты переживаешь за сестру?
Девушка только плечами пожала. Она и сама не знала, что тут сказать. Переживать за Вику глупо – та не просит ни помощи, ни советов. Наоборот, всегда подчеркивает, что она уже взрослая и Лариса – ребенок. Но и наплевать на то, с каким человеком связалась Вика, девушка не могла.
– Она хочет выйти за Дениса замуж, – сказала Лариса, немного помолчав. – Вот если выйдет, тогда буду переживать. Он мне совсем не нравится. Не хватало еще, чтобы такой тип стал членом нашей семьи! И так постоянно у нас торчит!
– А она не выйдет за него замуж, – уверенно сказал Иван.
– Почему?! – оторопела Лариса.
– Потому что он женат.
Девушка секунду смотрела В его синие, но уже совсем невеселые глаза и вдруг рассмеялась:
– Послушай, ты шутишь?!
– Ничуть. Он сам мне сказал.
– Тебе?! – Она вскочила. – А почему тебе, а не ей?!
– Да потому, что я мужчина. Я его прямо спросил, он мне прямо ответил. Если бы она его спросила – он бы, наверное, тоже ответил правду.
Иван коротко рассказал, что, когда они в прошлый раз ехали на дачу. Вика попросила высадить ее у продовольственного магазина – забыла купить хлеба. Пока девушка отсутствовала, Денис стал копаться в сумке, проверяя, не забыто ли еще что-нибудь. Когда он нагнулся, из нагрудного кармана его рубашки выскользнуло гладкое золотое кольцо.
– Я его машинально спросил, что это за кольцо, хотя сам уже все понял. А он посмотрел на меня… Я видел, что ему не хотелось ничего объяснять. Но думаю, он не боялся, что я что-нибудь ляпну Вике. Сказал что-то пошлое. Вроде того, что позолота очень быстро слезает с супружеских цепей.
Спрятал кольцо, а я… Я ему ничего не сказал…
– И ей ничего? – возмущенно перебила Лариса.
– И ей.
– А, вот она эта ваша мужская солидарность, – издевательски воскликнула девушка. – Нашел с кем сговориться! С такой мразью! Я этого фарцовщика видеть не могу! Он же лысый, ты только приглядись – у него уже лысина на макушке! Он ее зачесывает, чтобы не видно было! Он же мерзкий!
И девушка неожиданно расплакалась. Она и сама не знала почему. Лариса чувствовала такую горечь, будто ее только что тяжело оскорбили. И презирала Вику за то, что она лебезит перед негодяем, который, наверное, над ней смеется… А Дениса – за то, что он вообще существует на свете.
Она плакала до тех пор, пока не почувствовала, что Иван гладит ее по голове. Это окончательно добило ее. Слезы сразу высохли, и она выпрямилась:
– Я не ребенок, нечего меня утешать! Пусть Вика делает что угодно, мне плевать!
– Мне тоже, – честно сказал Иван.
Еще пять минут назад Лариса бы возмутилась, услышав такое заявление. Вика представила Ивана как своего друга и одноклассника. А ему, оказывается, плевать на нее? И все, что этому парню нужно, – так это чтобы его отвезли на природу? Но теперь, наплакавшись, Лариса и сама почувствовала, что ей безразлична дальнейшая судьба сестры. Если она сделает глупость – тем хуже для нее! Может, та перестанет шпынять ее по самому ничтожному поводу? Во всяком случае, станет сдержаннее!
– Есть все-таки хочется. – Лариса тщательно вытерла слезы и улыбнулась:
– И пить тоже; Слезами не напьешься! Знаешь что? Мне все равно, чем они там занимаются. Пойду и попрошу ключи от машины.
Иван хотел что-то сказать, но она развернулась и побежала к дому. Нарочно погромче хлопнула дверью, нарочно что-то запела, вбегая в большую комнату. Она не хотела подкрадываться. Если им есть что скрывать – пусть скрывают быстрее!
– Вика! – крикнула она, подойдя к самой занавеске.
Секунду ей никто не отвечал, потом послышался сдавленный и ненатурально спокойный голос сестры:
– Что тебе нужно? Гуляй.
– Я и гуляю, но ужасно пить хочу, – пояснила Лариса. – Дайте ключи от машины, там лимонад заперт.
– Попей воды, – сердито ответила Вика.
– А где вода?
– Здесь – везде!
Лариса не ожидала такого ответа. Она помялась у занавески, борясь с искушением внезапно отдернуть ее. Вот крику-то будет! Вот взбесится Вика, вот покраснеет ее женатый ухажер! Но она не сделала этого. Хмуро осведомилась, где же все-таки вода, и получила ответ, что Ваня все знает. Ей пришлось уйти.
Вика только сказала, чтобы они не скучали.
– Гады. – Лариса вышла на крыльцо, сорвала лопух и обмахнула горящее лицо. – Сволочи.
– Ты их видела? – спросил Иван. Он стоял у ступенек, будто на посту, и вовсе не собирался заходить в дом.
– Я их слышала. То есть только ее. Она сказала, чтобы мы попили из лужи.
Лариса вздохнула:
– Ладно, любовь любовью, шутки шутками.
А пить я хочу ужасно. Где эта лужа?
– Она, наверное, имела в виду колодец. Пойдем, покажу.
Иван повел ее сквозь малинник. По пути Лариса обрывала яркие, но еще твердые, кислые ягоды малины и набивала ими рот. Она старалась не отстать от Ивана, но все-таки задержалась у одного куста. На нем ягоды были крупнее и, казалось, слаще, чем на других. Она увлеклась сбором малины и поэтому вздрогнула, увидев, что Иван вернулся и стоит рядом.
– Я сейчас, – кивнула она, продолжая обирать куст.
– Не торопись, колодец засыпали, – сообщил Иван.
– Да? – разочарованно протянула она. – Какая же дура моя сестрица… Наверное, оттуда и пить было нельзя. Хочешь?
Она показала парню горсточку малины, и он послушно, как маленький, раскрыл рот. Лариса осторожно высыпала туда ягоды, стараясь не касаться ладонью его губ.
– Кисло? подношение. спросила она, когда он прожевал – Ужасно, – согласился он.
– А этот гад сказал бы, что из моих рук все сладко, – задумчиво припомнила Лариса. – Как-то я налила ему спитого чаю. Меня так ругали… Я, оказывается, должна была ради него бегать мыть чайник, заваривать по новой… А он сказал, что из моих рук все кажется этим.., нектаром. – Она вздохнула и добавила:
– Я ему, между прочим, нравлюсь.
Иван не ответил. Он молча обирал ягоды с куста и, казалось, не слушал Ларису. А она рассказывала, как Денис появился у них в доме, как начал ухаживать за Викой, но всегда смотрел своими наглыми глазками только на нее, на Ларису…
– Хочешь?
Иван показал ей полную горсть. Лариса засмеялась. Она заметила, что парень очень торопился нарвать побольше ягод – срывал даже зеленые.
– Это есть нельзя, – сказала она.
– Тогда я выброшу.
Он уже сделал резкое движение, будто хотел высыпать ягоды, но Лариса закрыла глаза:
– Ну, давай!
Она открыла рот и в ту же секунду почувствовала мягкие и горячие его губы на своих губах. На вкус они были как малина – кислая, недозрелая малина этого долгого июля. Лариса приоткрыла глаза, увидела его лицо совсем близко. Он целовал ее жадно и неловко, и она вдруг подумала, что, может быть, ее он целует первую.
– Пусти, – прошептала она, отвернувшись в сторону. Он се вовсе не держал, но ей нужно было хоть что-то сказать. – Я тебя знаю два часа. – Лариса вытерла губы тыльной стороной ладони и вдруг ахнула:
– Всю малину… Все подавил!
Малина, которую собрал Иван, валялась у них под ногами. Половина ягод и в самом деле была незрелая, белая или бледно-розовая.
– Лариса… – Он взял ее за плечи.
Девушка поняла, что сейчас он снова будет ее целовать, – достаточно было взглянуть в его глаза.
Она задергала плечами, будто плясала цыганочку, и вдруг развеселилась:
– Ну ты даешь! Ты всех целуешь подряд, сразу, да? Как только познакомишься?
– Не всех! – выдохнул он и притянул ее к себе.
Она не вырывалась. Мир, который скрывался за ее закрытыми веками, был огненно-красным, горячим, солнечным. В детстве она любила смотреть на солнце, закрыв глаза, и удивлялась – почему веки у нее такие красные? Ведь в зеркале они нормальные! Она стояла с закрытыми глазами и вдруг начинала смеяться. Родители пугались. Они не понимали, что ее смешит. А Лариса смеялась от радости. В какой-то момент ей вдруг начинало казаться, что она попала в другой мир – красный, огненный мир, где всегда светит солнце, где все смешно и непонятно.
Она и сейчас начала улыбаться, но целоваться и улыбаться одновременно было очень трудно. В конце концов Лариса прыснула от смеха, уткнулась лбом в грудь Ивана и пробормотала:
– Слушай, а ты дурак!
Он тоже смеялся, и смех у него в самом деле был какой-то дурацкий. Лариса посмотрела на него и захохотала от души:
– Видел бы ты себя! Ты что – влюбился?!
– Ага! – просто ответил он.
– Серьезно?
– Нет, шучу!
И тут Лариса резко оборвала смех и повернулась в сторону дома:
– Слышал?
Их звали – нетерпеливый визгливый голос Вики доносился из-за угла:
– Ларка! Ларка, Ваня! Где вы там?! Идите есть!
…Сообща решили, что устраиваться в доме не стоит. Лариса брезгливо сказала, что там ужасно грязно и неуютно и, наверное, водятся всякие гады (тут она очень выразительно посмотрела на Дениса). Тот сидел красный и злой и сказал, что он может вообще не есть. Вика позвала на помощь Ивана, они вытащили из дома расшатанный столик и поставили его перед крыльцом. Постелили большой лист чистой бумаги – его пожертвовал Иван. Стульев не было. Каждый подходил, брал что хотел и располагался где хотел. Лариса взяла огурец, кусок колбасы без хлеба и уселась на крыльцо. Иван сел на нижнюю ступеньку, возле ее ног. Время от времени Лариса, незаметно для всех, легонько упиралась ему в спину пальцами ног и начинала его щекотать. Иван смеялся с набитым ртом. Наверное, со стороны все это выглядело по-дурацки, потому что Вика в конце концов раздраженно заметила:
– Больше вам делать нечего, да?
– А что прикажешь делать? Мы кушаем, – ангельским голосом ответила Лариса.
Денис открыл пиво и присосался к горлышку бутылки. Вика протянула ему бутерброд, но он будто не заметил ее руки. «Поссорились. – Лариса исподволь посматривала на них, не переставая щекотать Ивана. – Слава тебе Господи! Может, Вика поумнее, чем я думала…»
– Доедайте скорее, и поехали! – Вика бросила бутерброд обратно в общую кучу. Она тоже не стала есть.
– Куда это? – лениво спросила Лариса.
– В город! Уже поздно!
– Да мы только что приехали, – возразил Иван. – Я еще только начал рисовать.
– Чем же вы занимались два часа? – ядовито спросила Вика.
– А вы чем? – немедленно парировала Лариса.
Тут Денис сделал какой-то особенно большой глоток и закашлялся. Но Вика даже не двинулась, чтобы похлопать его по спине. Ларисе стало ясно, что размолвка произошла серьезная. Она готова была визжать от счастья! Наверное, Вика отшила этого гада, и он больше никогда, никогда у них не появится!
– Так вы едете? – Вика начала укладывать в сумку остатки еды. И тут Лариса собралась с духом и все тем же ангельским тоном попросила не убирать еду.
– Нам еще пригодится, – сказала она. – Вы поезжайте, если хотите. А мы тут останемся.
Вика бросила на нее убийственный взгляд, но он пропал впустую. Лариса занималась тем, что ловила на крыльце лягушку.
– Вы не можете тут остаться, – ледяным голосом сказала Вика.
– Почему? До станции дойдем пешком, а билеты стоят копейки. – Лариса по-прежнему занималась лягушкой. Казалось, она с ней и разговаривала.
Лягушка во всем с ней соглашалась, во всяком случае, ни слова не возразила.
– Вы сейчас же соберете свои манатки и поедете с нами. – Вика упаковала последний бутерброд и взглянула на Дениса:
– Ты готов?
Тот молча пошел к машине. Как только он скрылся за калиткой, Лариса шепотом спросила сестру:
– Что случилось? Вы поссорились?
– Собирайтесь! – зло бросила Вика.
– Ну, поссорились вы, а мы-то здесь при чем?
На нас-то что злость срывать? Мы останемся. Ваня будет меня рисовать.
– Немедленно собирайтесь! – сказала Вика. Такого злого, серого лица Лариса у нее никогда не видела. Сестра будто постарела лет на двадцать. Было видно, что она изо всех сил старается сдерживаться, но Лариса поняла – Вика близка к истерике.
– Он обидел тебя? – Иван встал со ступеньки. – Что он сделал?
– Ничего. Мы просто едем домой. – Вика взяла сумку со стола. – Да, что-то еще нужно сделать…
Ваня, вот ключ, запри дверь. Что же еще… Забыла…
Она нервничала – Лариса видела, что Вика места себе не находит. Кусает губы, бессмысленно оглядывается, теребит в руках сумку. Что с ней? Она подошла к Вике и уже серьезно спросила: