– Так что ты здорово влип, Леонардо. У меня напряженное расписание на предстоящие дни, но я уж как-нибудь выкрою минутку, чтобы переговорить с людьми, которые собирались вложить в тебя денежки. Что они ответят, по-твоему, если я им скажу, что мои высокие профессиональные запросы не позволяют мне появляться на подиуме в твоих моделях? Что эти тряпки просто никуда не годятся?
– Ты не можешь так поступить, Пандора. – В голосе Леонардо звучала паника. Ева видела, что для рыжей чертовки его испуг – все равно что лишняя доза наркотика для наркомана. – Это меня уничтожит. Я все вложил в этот показ: время, деньги…
– Пеняй на себя. О чем ты думал, когда приманивал это ничтожество? – Пандора прищурилась так, что ее глаза превратились в узкие щелки. – К концу недели я, пожалуй, пообедаю с парой людей, у которых водятся средства. В твоем распоряжении два дня, дорогой. Сам решай, как тебе поступить: избавиться от новой игрушки или ощутить на своей шкуре все последствия. Ты знаешь, где меня найти.
Она направилась к двери фирменной походкой манекенщицы и для полноты эффекта громко хлопнула дверью.
– Дьявол! – Леонардо упал в кресло и закрыл своими ручищами лицо. – Вечно она не вовремя!
– Дорогой мой, не позволяй ей так поступать с тобой! – Мэвис присела у его ног, чуть не плача. – Нельзя, чтобы она всю жизнь тобой помыкала, шантажировала… – Внезапно Мэвис вскочила. – Шантаж! Ведь правда, Даллас, это настоящий шантаж? Арестуй ее!
Ева застегнула последнюю пуговицу на блузке.
– Нет, милая, я не могу арестовать ее за отказ надевать его одежду. За применение силы еще можно было бы, но и то она бы тут же вышла.
– Но что же нам делать? Все средства Леонардо вложены в показ. Если он не состоится, все пропало.
– Ничего не поделаешь. Мне очень жаль, поверь, но полиция тут ни при чем. – Ева пригладила волосы. – Может, не стоит так переживать? Ну, понервничал человек, с кем не бывает? Судя по ее глазам, она перед приходом сюда чем-то накачалась. Можно надеяться, что она сама одумается.
– Не одумается. – Леонардо безнадежно махнул рукой. – Она заставит меня платить. Как вы, наверное, поняли, мы были любовниками, но в последнее время наши чувства поостыли. Ее несколько недель не было в Нью-Йорке, и я решил, что наши отношения утратили интимный характер. Потом я познакомился с Мэвис… – Он нашел ее руку и крепко стиснул. – Мне сразу стало ясно: с Пандорой все кончено. Я уже говорил с ней, правда, коротко, пытался ей объяснить…
– Раз Даллас нам не помощница, остается одно средство… – У Мэвис дрожали губы, но она договорила: – Возвращайся к ней. Все равно нам ничего больше не придумать. – Леонардо хотел возразить, но она не позволила. – Мы не должны видеться – по крайней мере до показа. Потом, может быть, удастся что-то придумать. Нельзя допустить, чтобы она отправила псу под хвост все твои усилия.
– Думаешь, я смогу? Быть с ней, прикасаться к ней после всего этого? После тебя? – Он вскочил. – Я люблю тебя, Мэвис.
У нее потекли слезы из глаз.
– Но сейчас мы не можем быть вместе, Леонардо. Я слишком тебя люблю, чтобы видеть, как она тебя топит. Я ухожу. Ради твоего спасения!
Прокричав это, Мэвис выбежала вон. Леонардо проводил ее смущенным взглядом.
– Я в западне. Вот мстительная стерва! Она может лишить меня всего: любимой женщины, работы… Да за одну слезинку Мэвис я готов ее убить! – Он посмотрел на свои руки, тяжело дыша. – И почему мужчины так часто клюют на красоту внешней отделки, не видя подкладки?!
– Может быть, вы напрасно так беспокоитесь? Неужели ее слово так важно для этих людей? Очевидно, они не вложили бы в вас денег, если бы не верили в вашу работу.
– Пандора – одна из знаменитейших топ-моделей планеты! У нее власть, престиж, связи… Стоит ей шепнуть пару словечек в нужное ушко – и человеку в моем положении крышка. – Леонардо потрогал декоративную сеть с камнями, свисавшую со стены. – Если она заявит во всеуслышание, что мои модели никуда не годятся, сбыт немедленно упадет. Уж она-то знает, как этого добиться! А этот показ… Я на него жизнь положил! Пандора знает, как я старался, и сумеет оставить меня с пустыми руками. Но, боюсь, она и на этом не остановится… – Леонардо удрученно покачал головой. – Мэвис еще не поняла всего. Пандора способна всю жизнь держать на мушке и меня, и ее. Я никогда от нее не избавлюсь, лейтенант, пока она сама не захочет прекратить наши отношения.
Ева добралась до дома вконец измотанная. Мэвис залила ее слезами и вычерпала до дна ее энергию. На успокоение несчастной ушла тонна мороженого и многочасовая видеопрограмма на старой Евиной квартире.
Мечтая забыть о всплесках чужих чувств и о высокой моде, вернувшись в дом Рорка, Ева направилась прямиком в спальню и упала ничком на кровать. Кот Галахад с громким урчанием пристроился рядом. Его попытки обратить на себя внимание ни к чему не привели, и он погрузился в сон. Вернувшийся Рорк нашел обоих лежащими неподвижно.
– Как прошел выходной?
– Терпеть не могу заниматься одеждой.
– Ты просто еще не вошла во вкус.
– Кому это надо? – Ева перевернулась на спину. – Разве что тебе. Это ты у нас любитель совершать покупки.
– Еще какой! – Рорк растянулся рядом с Евой и стал гладить кота, залезшего ему на грудь. – Покупать – почти так же приятно, как просто обладать. У бедности одни только недостатки, лейтенант.
Ева обдумала его слова. Раньше и она была бедна, но напрягла все свои силы для того, чтобы вырваться из трясины. Ей было нечего возразить Рорку.
– Ладно, сдаюсь. Тем более что худшее, кажется, уже позади.
– Как быстро! – В его голосе звучало не только удивление, но и беспокойство. – Надеюсь, ты не слишком поторопилась?
– Нет, я была очень осторожна. Оказывается, с Леонардо вполне можно договориться. – Глядя через окно в крыше на белесое небо, Ева нахмурилась. – А знаешь, Мэвис в него влюблена…
– В самом деле?
Рорк лежал с полузакрытыми глазами, поглаживая кота, и слушал Еву рассеянно. Она тяжело вздохнула.
– Знал бы ты, какой у меня выдался денек!
Голова Рорка была забита цифрами, относившимися к трем крупным сделкам, но он отвлекся от дел и придвинулся ближе.
– Расскажи.
– Леонардо – крупный мужчина и, должна признать, чертовски привлекательный, сама не знаю почему. Наверное, в нем много индейской крови. Об этом говорит телосложение, цвет кожи. Бицепсы у него каменные, а голос сладкий-сладкий… Я, конечно, не специалистка, но его наброски, по-моему, свидетельствуют об одаренности. В общем, стою я перед ним в чем мать родила…
– В чем, в чем? – Рорк сбросил кота и навалился на Еву.
– Он же должен был снять с меня мерку! – пояснила она со смехом.
– Дальше.
– Мэвис вышла налить чай…
– Как удобно!
– И вдруг вбегает незнакомая баба – злющая, так и брызжет слюной. Собой хороша: высокая, стройная, изящная, как статуэтка, длинные рыжие волосы, в общем, картинка. Как начала орать на этого детину! У него поджилки затряслись. А потом, представь, прыгнула на меня… Пришлось ей врезать.
– Ударить женщину?!
– А что, лучше было позволить ей разодрать мне ногтями лицо в клочья?
– Моя ненаглядная Ева! – Он поцеловал ее в щеку, потом в другую, потом в ямочку на подбородке. – Что-то в тебе все-таки есть: в твоем присутствии в любом просыпается зверь.
– Просто мне везет. В общем, эта Пандора…
– Пандора? – Рорк насторожился, прищурился. – Модель?
– Она самая. Говорят, от нее вся планета без ума.
Рорк засмеялся – сначала тихонько, потом все громче и громче и наконец неудержимо захохотал. Он повалился на спину, ловя ртом воздух.
– Ты ударила бесценную Пандору по личику стоимостью в миллиард долларов?! А по попке ты ее, случайно, не нашлепала?
– Пришлось. – Ева сразу смекнула, что дело нечисто, и задохнулась от ревности. – Ты ее знаешь?
– Вроде того. – Он насмешливо приподнял одну бровь.
Ева села и устремила на него негодующий взгляд. Рорку еще не приходилось видеть ее такой. В глазах Евы заблестела сталь.
– Это было недолгое знакомство. – Он почесал подбородок. – Не стоит об этом вспоминать.
– Не пудри мне мозги.
– Как можно! Так ты сказала, что она…
– Слушай, найдется хоть одна красотка, с которой ты не спал?
– Если хочешь, я составлю список. Значит, ты засветила ей промеж глаз?
– Что-то вроде этого. – Ева уже сожалела о своих упреках. – Она начала стонать и причитать, но тут появилась Мэвис. Пандора сразу переключилась на нее, они вцепились друг другу в волосы и покатились по полу. А Леонардо знай заламывает руки, как дешевый трагик. Пришлось мне самой их разнимать.
Рорк обнял ее за плечи.
– Видишь, какая у тебя насыщенная жизнь!
– То ли еще будет! Пандора поставила Леонардо ультиматум: либо он бросает Мэвис и возвращается к ней, либо она запорет показ моделей, на который он очень рассчитывает. Кажется, он все поставил на эту карту, назанимал денег… Если она испортит ему игру, он просто разорится.
– Это на нее похоже.
– После ухода Пандоры Мэвис…
– Ты все это время оставалась голой?
– Конечно, нет. Так вот, Мэвис трогательно решила пожертвовать собой. Просто слезоточивая драма! Леонардо клянется в вечной любви, она, рыдая, убегает… Клянусь, Рорк, я чувствовала себя извращенкой, подглядывающей в замочную скважину. Я отвезла Мэвис на свою квартиру – пусть проведет там хотя бы одну ночь, придет в себя. Ей надо явиться в клуб только завтра.
– Продолжение следует, – пробормотал Рорк и улыбнулся, но Ева осталась серьезной. – Мыльная опера: домохозяйки с замиранием сердца ждут, чем все кончится. А как настроен главный герой?
– Тот еще герой! – махнула рукой Ева. – А вообще-то он мне симпатичен, хоть и размазня. Он настроен размозжить Пандоре башку, но, скорее всего, задерет лапки. Может, пригласим Мэвис провести несколько дней здесь, если это ей поможет?
– Пожалуйста.
– Правда?!
– Конечно, правда. Ты же сама все время повторяешь, что этот дом слишком велик. К тому же Мэвис мне нравится.
– Знаю. – Ева редко улыбалась, тем ценнее была эта ее мимолетная улыбка. – Спасибо. А как провел время ты?
– Купил небольшой остров. Шучу, шучу, – успокоил он Еву, разинувшую от изумления рот. – Просто завершил переговоры о создании фермерской коммуны неподалеку от «Олимпуса».
– Фермерской?
– Людям надо есть. А кроме того, коммуна сможет снабжать продовольствием курорт. Ты же знаешь, я вложил в строительство немалые средства. Как говорится, рука руку моет.
– Не сомневаюсь. А все-таки как насчет Пандоры?
Вместо ответа Рорк сорвал с нее блузку, на которой уже успел расстегнуть пуговицы.
– Перестань сейчас же! Ты нарочно меня отвлекаешь. Сколько времени займут твои показания?
Он передернул плечами и нашел губами чувствительное местечко у нее на шее.
– Все понятно: ночь, неделю… Месяц? Я же просила меня не отвлекать!
Но Рорк начал осыпать поцелуями грудь Евы, и все ее тело вспыхнуло огнем.
– Сейчас я разбужу в тебе интерес, – пообещал он – и сдержал обещание.
Ева была согласна начать день с чего угодно, но только не с посещения морга… Она брела по безмолвному в этот ранний час вестибюлю, выложенному белой плиткой, стараясь не думать о предстоящей процедуре. Ей нужно было опознать выуженный из воды труп.
Остановившись перед запертой дверью, Ева нажала кнопку, назвала себя, и через несколько секунд дверь открылась.
У стены с ячейками Еву поджидал работник морга. Ева подумала, что почти все ячейки, наверное, заняты: летом люди мрут как мухи.
– Лейтенант Даллас?
– Да.
– Для вас тут небольшой подарочек. Прошу. – Работник морга шагнул к одной из ячеек и набрал на пульте код. Несколько лампочек замигали, и ячейка, окутанная холодным паром, выехала из стены. – Сотрудница полиции, первой обнаружившая труп, узнала вашего осведомителя.
Ева старалась дышать ртом, хотя в этом не было необходимости: никакого запаха не ощущалось. Зрелище насильственной смерти было для нее далеко не новым, но одно дело – труп на месте убийства, и совсем другое – здесь, в стерильном морге. Среди девственно-белых стен смерть выглядела еще отвратительнее, хотя Ева не сумела бы объяснить почему.
– Да, это Картер Йохансен по кличке Бумер. Последний известный адрес – ночлежка на Бикон-стрит. Мелкий воришка, профессиональный стукач. Изредка предоставлял сведения о торговцах наркотическими веществами, влачил жалкое существование. – Она со вздохом осмотрела тело. – Черт, Бумер, как же они тебя отделали…
– Тупой инструмент, – отозвался патологоанатом. – Кусок трубы или бейсбольная бита. Мы еще не закончили анализы. Удары наносились изо всей силы. Тело пробыло в воде не больше двух часов. Все повреждения налицо…
Ева отключилась: пусть себе бормочет, она и так все видит собственными глазами.
Погибший никогда не был красавцем, а теперь на его лицо лучше вообще не смотреть – так мало от него осталось. Сломанный нос, изуродованный ударами рот. Страшный синяк на шее – след удушения; о том же говорили лопнувшие сосуды под кожей лица – если это месиво еще можно было называть лицом.
Тело представляло собой сплошной кровоподтек. На левой руке отсутствовал один палец, но это была старая боевая травма, которой погибший при жизни гордился.
Ясно было одно: над несчастным хиляком Бумером потрудился злобный и жестокий убийца. А то, что оказалось не под силу ему, успели доделать за два часа рыбы.
– Сотрудница полиции опознала его по отпечаткам. Вы подтверждаете опознание?
– Да. Направьте мне копию рапорта о вскрытии. – Ева двинулась к выходу. – Кстати, как фамилия нашей сотрудницы? – спросила она, не оборачиваясь.
Мужчина вынул из кармана пачку бумаг и порылся в них.
– Делия Пибоди.
– Пибоди? – Ева чуть заметно усмехнулась. – Всюду я натыкаюсь на нее! Если кто-то будет наводить о нем справки, немедленно сообщите мне.
По пути в Центральный участок Ева связалась с сержантом Пибоди и услышала спокойный, серьезный голос:
– Слушаю, лейтенант.
– Это вы обнаружили Йохансена?
– Так точно. Я уже заканчиваю рапорт. Могу направить вам копию.
– Направьте. Как вы его опознали?
– Когда его вытащили из воды, я сняла отпечатки пальцев. На правой руке пальцы были почти не повреждены. Вернувшись в участок, я проверила отпечатки. Я слыхала, что он был вашим осведомителем.
– Был. Хорошая работа, сержант.
– Рада стараться!
– Хотите участвовать в расследовании?
Ева помнила, какую неоценимую помощь оказала ей Пибоди в недавнем деле Морса.
– Так точно! Расследование поручено вам?
– Он работал на меня, – лаконично ответила Ева. – Мне и разбираться. Жду вас в своем кабинете через час.
– Слушаюсь! Спасибо, лейтенант.
– Даллас, – проворчала Ева. – Просто Даллас.
Но Пибоди уже выключила связь.
Ева покосилась на часы и решила, что успеет заехать по дороге в кафе для автомобилистов. Здесь поили не таким мерзким кофе, как у них в участке. Подкрепившись кофе и изделием, по недоразумению обозначенным в меню как сладкая булочка, она приготовилась предстать перед начальством.
Уже в душном лифте она почувствовала, что волнуется. Сколько она ни уговаривала себя, что переживает по пустякам, что пора все забыть, от прошлого дела остался неприятный осадок. Каждая встреча с шефом теперь давалась ей с трудом.
Родной вестибюль встретил ее перемигивающимися пультами, темными стенами, протертыми коврами. Она доложила о себе в приемной майора Уитни. Секретарша бесцветным голосом предложила ей присесть и подождать вызова.
Она так и сделала, хотя в другое время предпочла бы, наверное, подойти к окну или полистать старый журнал. Экран у нее за спиной демонстрировал без звука круглосуточные новости, нисколько ее не интересовавшие.