— Нет, раз уж вы пришли. А Силби нужно работать.
— Смотри, как официально. Обычно он ведет себя по-другому. — Она многозначительно улыбнулась Эбигейл. — До встречи, Брукс.
— Очень красивая, — отметила Эбигейл.
— Да, всегда была красавицей.
— Простите, что помешала, но женщина, наверное, ваш…
— Диспетчер?
— Да. Она сказала, что можно зайти.
— Вот и замечательно. Присаживайтесь.
— Можно закрыть дверь?
— Конечно.
Усевшись в кресло для посетителей, Эбигейл некоторое время молчала.
— Что-то вас тревожит? — прервал затянувшуюся паузу Брукс.
— Да. Понимаю, что сегодня утром вела себя невежливо. А когда вы пришли ко мне домой, то застали врасплох.
— Значит, вам нужно подготовиться к разговору?
— Я человек необщительный и редко разговариваю с людьми, особенно с незнакомыми, и в магазине мне стало не по себе из-за внезапного интереса, проявленного к моим покупкам.
— Мой интерес был лишь предлогом, чтобы завязать беседу.
— Я догадалась.
Все в этой женщине дышало ледяным спокойствием. Полная противоположность неугомонной Силби с ее бурными эмоциями и жизнью в вечном движении.
— Понимаете, Эбигейл, у нас маленький курортный городок, где полно представителей новомодных течений, престарелых хиппи, хиппи во втором поколении и художников всех мастей. И мы — люди дружелюбные и открытые.
— А я — нет. Простите за грубость, но это факт. Я не отношусь к числу дружелюбных людей и переехала сюда, чтобы обрести покой в уединенной жизни. Поэтому я так разнервничалась и вышла из себя, когда вы после разговора в магазине неожиданно явились ко мне домой. У меня есть свои причины для ношения оружия, и я не обязана их сообщать. Ведь ничего плохого я не совершила.
— Отрадно слышать.
— Мне нравится купленный дом и участок земли вокруг него, и сам город тоже. Мне здесь уютно и комфортно и хочется лишь одного: чтобы все оставили меня в покое.
— По поводу любопытства Силби сказала чистую правду: чем больше напускаешь на себя таинственности, тем людям интереснее узнать, что за ней скрывается.
— Ничего таинственного в моем поведении нет.
— Да вы просто ходячая загадка. — Брукс поднялся и обошел вокруг стола, отметив мимоходом, что оружие Эбигейл находилось в боевой готовности, даже когда он вернулся на прежнее место.
Так и подмывало спросить, кто так сильно ее обидел и чего она боится. Однако момент был упущен, и некое подобие доверительной атмосферы уже улетучилось, словно дым.
— Подумайте сами: красивая женщина живет за городом одна, в компании огромного пса устрашающего вида. Никто не знает, откуда вы приехали, зачем и каким образом зарабатываете на жизнь. А поскольку мы живем на Юге, о ваших родственниках также ничего не известно. Вы — янки, и следовательно, люди проявляют к вам определенную терпимость. Здесь любят чудаков, при условии, что они вписываются в местный уклад и не нарушают общественного порядка. Если люди решат, что вы чудачка, их интерес угаснет.
— В некотором роде я, пожалуй, действительно чудаковата и могу постараться и начудить еще больше. Только бы все остались довольны.
Брукс невольно улыбнулся.
— Вы и правда отличаетесь от остальных. Расскажите, Эбигейл, чем вы зарабатываете на жизнь? Если это не секрет и не связано с государственной безопасностью, такую информацию мне можно доверить. И тогда у нас получится незатейливая беседа.
— Я программист и разработчик программного обеспечения, а также занимаюсь разработкой новых систем защиты и усовершенствованием тех, что уже имеются. Главным образом получаю заказы от корпораций.
— Интересно. И говорить об этом совсем несложно.
— Моя работа в высшей степени деликатная, а вся информация конфиденциальная.
— Понятно. Должно быть, вы большая умница.
— Я действительно очень умная.
— Где же вы учились?
Эбигейл устремила на Брукса холодный невозмутимый взгляд:
— Видите ли, судя по вопросам, что вы задаете, получается не разговор, а скорее допрос.
— Справедливое замечание. Тогда спросите и меня о чем-нибудь.
— У меня нет вопросов, — нахмурилась Эбигейл, опуская глаза.
— Ну, если вы так умны, как говорите, то уж хотя бы один вопросик можно придумать. — Он снова встал из-за стола, подошел к внушительных размеров холодильнику и достал две банки колы, одну из которых протянул Эбигейл, а у второй открыл крышку. — Я сказал глупость? В чем дело? — поинтересовался Брукс, поймав пристальный взгляд Эбигейл, которая застыла с банкой колы в руках.
— Нет-нет, все нормально. Хорошо, вот мой вопрос: почему вы решили пойти работать в органы правопорядка?
— Вопрос хороший, — одобрительно усмехнулся Брукс, прислоняясь к столу. — Люблю решать разные проблемы. У меня есть принципы. Вопросы веры всегда неоднозначны, но я твердо знаю одно: на свете есть добро и зло. Не все понимают их одинаково, и субъективные мнения имеют право на существование. Хотя для полицейского эти понятия иногда выглядят как черное и белое, порой надо еще погрузиться внутрь проблемы и проанализировать: является ли это злом в данной ситуации и именно для этих людей или просто случилось недоразумение. Обязательно нужно как следует разобраться и помочь.
— Очень уж запутанно.
— Вовсе нет. Это как решать оперативные задачи. Нужна голова. А еще мужество.
— Ум — куда более точный прибор по сравнению с эмоциями, ведь он имеет дело с фактами. А эмоции — вещь переменчивая и ненадежная.
— А еще человечная. Что толку в законах, если они негуманны?
Брукс отставил в сторону свою банку с колой и, открыв вторую, протянул Эбигейл.
— Принести стакан?
— Нет, спасибо. — Она сделала маленький глоток. — Шеф Глисон…
— Просто Брукс. А не хотите узнать, каким образом мне досталось имечко Брукс?
— Полагаю, это семейное имя.
— Вот и ошиблись. Разве вам не любопытно узнать всю историю?
— Пожалуй… Немножко…
— Брукс Робинсон.
— Простите?
— Этого я и боялся. Все дело, Эбигейл, в бейсболе. Брукс был одним из лучших игроков, защищающих «горячие точки». Моя мать родом из Балтимора, где он играл. Мамочка страстная болельщица и, даже когда она переехала сюда в конце семидесятых, продолжала увлекаться бейсболом и обожала «Балтимор Ориоулз». Если верить ее словам, когда Брукс в 1970 году заслужил звание лучшего игрока на чемпионате страны по бейсболу в игре против «Цинциннати Редз», она поклялась назвать в честь него сына.
— Должно быть, она серьезно увлекалась бейсболом.
— И увлекается до сих пор. А почему вас назвали Эбигейл?
— Просто так. Обычное имя.
— Мне нравится. Звучит несколько старомодно.
— Благодарю. — Эбигейл поднялась с места. — Мне пора. Сегодня надо закончить срочную работу. Прошу прощения за грубое поведение сегодня утром и надеюсь, что недоразумение исчерпано.
— Хорошо, что пришли. Кстати, мои слова остаются в силе: если что-то понадобится — звоните.
— Не буду. А за колу и приятную беседу спасибо. — Она вернула Бруксу пустую банку. — До свидания.
После ухода Эбигейл Брукс занялся изучением банки. Что он за параноик такой, если всерьез думает отправить банку для снятия отпечатков пальцев и на анализ ДНК?
В конце концов Брукс пришел к выводу, что это выглядит некрасиво со всех точек зрения, и отнес банку в туалет. Вылив в раковину остатки содержимого, он вернулся в кабинет и поместил ее в пустой пакет для хранения вещественных доказательств, а потом положил в нижний ящик письменного стола.
Так, на всякий случай.
До конца дня Брукса не покидало чувство беспокойства, совершенно не свойственное его натуре. Проводить вечер в одиночестве не хотелось, а поскольку он, вместо того чтобы прямо сказать Силби «нет», соврал по поводу накопившейся срочной работы, возможность заглянуть в паб Макгрю, где можно выпить кружку пива, сыграть в пул и поболтать с приятелями, отпадала сама собой.
Вместо того чтобы отправиться домой, Брукс доехал до конца Шоп-стрит, повернул налево и остановился у разросшегося за счет пристроек, да так до конца и не достроенного дома, перед которым стояла «Тойота Приус» его матери.
К одной из стен прилепились строительные леса, за которыми виднелись наброски фрески — очередного шедевра матери. Соблазнительного вида феи с развевающимися кудрями и изящными крылышками. Спереди, под линией крыши, мужчины и женщины с лоснящимися, поджарыми мускулистыми телами разъезжали верхом на драконах с переливчатой чешуей из рубинов, изумрудов и сапфиров.
По мнению Брукса, зрелище производило сильное впечатление. Возможно, подобная картина смотрелась несколько странно на жилом доме, зато владения О’Хара-Глисонов никого не оставляли равнодушным.
Брукс поднялся на веранду цвета незрелой вишни и направился к двери, по обе стороны которой красовались эльфы с остроконечными ушками.
Потом он зашел внутрь и оказался в мире музыки, необычных ароматов и красок. В доме царил уютный сумбур, над которым господствовало искусство матери Брукса, неизменно подкрепляемое изобилием цветов, которые не реже двух раз в неделю приносил отец.
Тюльпаны всех цветов радуги ознаменовывали скорое наступление весны. Ими были заполнены вазы, миски и горшочки, расставленные по всей комнате. Черный кот, которого отец окрестил Чаком, свернулся калачиком на диване и едва соизволил приоткрыть глаза в знак приветствия.
— Нет, не вставай, — разрешил Брукс, но его голос утонул в оглушительных воплях Ферги, песни которой заполнили собой весь дом.
Он прошел мимо кабинета отца, маленькой, забитой книгами библиотеки и оказался в средоточии бурной деятельности — на кухне.
Кухня была самой большой комнатой в доме, где новейшее кухонное оборудование типа варочной панели, домашнего гриля и бара со стеклянной дверцей удачно сочеталось с прелестными горшочками для хранения трав и специй и буйно цветущим лимонным деревом Мейера. Окна подмигивали хрустальными капельками разной формы, ловя солнечные лучи. Свет также лился сквозь стеклянный потолок, озаряя изобилие цветов, виноградных листьев и фруктов, нарисованных матерью на нежном желтом фоне.
Брукс вдыхал запах свежеиспеченного хлеба и пленительный аромат неведомого блюда, которое мать помешивала в стоявшей на плите кастрюльке, подпевая Ферги. Брукс про себя отметил, что мать немногим уступает певице.
Он вообще считал, что мать умеет делать практически все, за что бы ни взялась.
Каштановые волосы с золотистыми мелированными прядками были заплетены в падающие на спину косы, в ушах блестят подвешенные на цепочку серебряные бусины, а босые ноги отбивают ритм в такт песенке.
На правой лодыжке вытатуирован символ мира, намекающий, что его владелице за шестьдесят.
— Привет, обалденная моя.
Женщина охнула от неожиданности, а потом со смехом повернулась к сыну, одарив его светом лучистых карих глаз.
— Привет, красавчик. Не слышала, как ты вошел.
— Ты и не могла ничего слышать. Сколько раз говорил вам, ребята: не заводите музыку так громко.
— Мощная мелодия помогает творческому процессу. — Однако Брукс уже взял в руки пульт и приглушил трели Ферги. — Что у тебя стряслось?
— Да так, ничего особенного. А где папа?
— У него очередное родительское собрание. Скоро вернется. Останешься на ужин?
— А что у тебя вкусненького?
— Суп «минестроне», хлеб с розмарином и салат из зелени.
— Решено: остаюсь. — Брукс открыл холодильник и, вынув банку с пивом, многозначительно помахал ей в воздухе.
— Ну, если ты настаиваешь…
— Настаиваю. — Он достал еще одну банку и открыл обе.
— Ну а теперь рассказывай, что случилось. — Мать шутливо ткнула Брукса пальцем в живот. — По лицу вижу.
— Ну, лицо я получил в подарок от тебя.
— Что ж, по-моему, отличная работа. У тебя неприятности, милый?
— Да нет. Сегодня днем в полицейский участок заходила Силби.
— М-м-м. — Она отхлебнула из банки пиво.
— Знаю я твое «м-м-м». Силби хотела провести со мной вечер.
— Тем не менее ты сидишь с матерью на кухне, отказавшись от секса в пользу «минестроне».
— Он у тебя отлично получается. А я солгал Силби.
— Стало быть, тебя можно причислить к редкой разновидности честных полицейских.
— Просто у тебя давняя неприязнь к представителям власти, еще со времен бурной юности, когда были в моде «дети цветов». Как бы там ни было, но иногда приходится врать подозреваемому. Такая моя работа, тут уж ничего не поделаешь. А вот просто врать — это другое, и мне противно.
— Понимаю. Тогда зачем ты ей солгал?
— Чтобы избежать сцены. Глупо с моей стороны, ведь на сей раз просто удалось ее отсрочить на какое-то время. Не хочу возвращаться к школьным годам, повторять прежние ошибки. Да и Силби нужен не я, а просто кто-нибудь, чтобы провести время. В постели с ней здорово, но только и всего.
— Значит, секса тебе недостаточно и ты ищешь большего. — Санни смахнула воображаемую слезу. — Мой мальчик взрослеет.
— Возможно, ты права. Не могу сказать. Но точно знаю, что секса с Силби не хочу и надеюсь найти легкий выход из сложившейся ситуации. Хоть бы ей кто-нибудь приглянулся, и тогда бы она потеряла ко мне интерес.
— Ты сам сказал, что не хочешь возвращаться в прошлое.
— Понимаю, что нужно как-то все уладить, и надо было это сделать сегодня, когда она явилась в участок. Злюсь на себя, что не сумел. Что ж, значит, в следующий раз.
— Господи, она ведь несчастная женщина, Брукс. Она ставит знак равенства между красивой внешностью, сексуальностью и своей ценностью как личности. Силби не будет счастлива, пока не поймет, что так нельзя. А я думаю, она могла бы стать счастливой сама и подарить радость мужчине, если осознает, что может предложить нечто большее, чем физическая привлекательность и секс. Так что помни, сынок: решить эту проблему ты сумеешь, а вот изменить Силби — нет.
— Ты права. Я подумаю.
— Ну, выкладывай дальше. Что-то у тебя засело вот здесь. — Санни дотронулась пальцем до его виска.
— Сегодня у меня состоялась официальная встреча с Эбигейл Лоуэри.
— А вот это хорошая новость. Стоит присесть и обсудить ее подробнее. — Санни пристроилась на краешке стола и показала сыну на стоящую рядом табуретку. — Умираю от любопытства, так хочется побольше узнать об этой особе. Что она собой представляет?
— Поначалу показалась нелюбезной, резкой и откровенно грубой, но при ближайшем рассмотрении я бы сказал, что она просто не умеет общаться с людьми и теряется.
— Бедняжка.
— Да, и самое интересное, что эта бедняжка носит при себе «Глок» во время посещения продуктового магазина.
— Оружие? Когда наконец люди поймут, что, расхаживая по улицам с пистолетом на боку, сами напрашиваются…
Брукс не дал матери договорить, осторожно приложив палец к ее губам.
— Знаю, мое солнышко, как ты относишься к ношению оружия и к тому, что тебе кажется извращением Второй поправки к Конституции США.
Недовольно фыркнув, Санни пожала плечами:
— И никогда не устану это повторять. Ну ладно, продолжай свой рассказ.
Брукс поведал матери о встрече в магазине и последующем визите в дом Эбигейл, упомянув огромного пса и множество замков на дверях. К тому моменту, когда он дошел до разрешений на ношение оружия и перечисления многочисленного арсенала, Санни решила, что пора подкрепиться второй баночкой пива.
— Чего же она боится?
— Ага, и ты так считаешь! Именно это мне и хочется узнать. И как шеф полиции нашего города я обязан получить подробную информацию. А тут еще Силби не вовремя явилась.
Когда Санни выслушала всю историю до конца, ее возмущение по поводу ношения оружия заметно угасло и внимание переключилось на другую проблему.
— У меня сердце разрывается от жалости.
— Что?
— Сынок, ей ведь так одиноко. Разумеется, она испытывает неловкость при общении с людьми, отгородившись добровольно от окружающего мира из страха неизвестно перед чем. Девушка не похожа на участницу движения за выживание или на сумасшедшую, которая обвешивается оружием и секретными замками, готовясь к революции или второму пришествию. Сам говоришь, она занимается программированием и охранными системами. Может быть, она случайно что-то обнаружила или изобрела, и теперь правительство ее преследует.