Пиво было свежим, поэтому голова затуманилась быстро, хотелось курить, но сигареты закончились ещё вчера. Нико собрал силы в кулак и поднялся из-за столика, твёрдой походкой дошёл до барной стойки и купил себе сигарет. Пока молодой человек копался на стеллажах в поисках нужной пачки, мелодично звякнул колокольчик, висевший над входной дверью. Нико лениво повернул голову в сторону входивших и едва не потерял остатки равновесия от неожиданности. Это был он, парень со шрамом, а с ним те двое, что довели Ромо до истерики. Почему они пришли вместе? Нико похолодел от ужаса, не в силах оторвать взгляд от высокой подтянутой фигуры парня. Сознание понимало, что не нужно привлекать к себе их внимания, но голос ненасытной жажды требовал, чтобы Нико смотрел, смотрел, смотрел…
- Сигареты, - бармен уже второй раз окликнул Нико, чтобы он забрал покупку. Тот схватил пачку, словно спасательный жилет и, промямлив «спасибо», вернулся за свой столик.
Отхлебнув пива, Нико зажёг сигарету и жадно затянулся, словно это могло чем-то ему помочь или отвлечь от созерцания смеющихся молодых людей. Видно было, что они мало знакомы, но настроены на позитив. Все трое курили пахнущие шоколадом сигариллы и пили водку. Никогда прежде Нико не думал, что геи могут пить водку, раньше ему казалось, что они очень привередливые и капризные. Но эти двое… Нико всё ещё не решался причислить парня со шрамом к этой субкультуре, хотя прекрасно знал, что он один из них, вели себя как самые обычные уличные молодые люди, как Ромо, как он, да как все его одноклассники.
Сигаретный дурман на несколько секунд отключил сознание, и Нико понял, что ни в коем случае не должен шевелиться, иначе упадёт. Он закрыл глаза и опустил голову на сложенные на столе руки. Перед глазами его стоял образ сурового синеглазого Маару, плавно перетекающий в лицо парня со шрамом, сидевшего за столиком в углу. Как он догадался? Как всё правильно совпало… это просто чудо какое-то. Нико тихонько засмеялся.
- Привет, можно присесть?
В ушах как будто была вата, поэтому звук с трудом проник через них в отсутствие мозга. Нико с трудом поднял голову и посмотрел на того, кто к нему обратился. Теперь ему стало очень смешно, даже в груди заклокотало от подступающего хохота. Это опять он. Как всегда он не вовремя.
- Да, садись, - Нико широко улыбнулся, глядя на знакомого незнакомца. Он прекрасно понимал, что выглядит до неприличия пьяным, но сейчас ему было всё равно. Хотелось делать глупости, тем более что всё так похоже на сон или одну из его фантазий. А значит, всё непременно закончится хорошо или так, как он захочет. – Что нужно?
- Я подумал, что тебе что-то от меня нужно, - побарабанив кончиками длинных пальцев по столу, сказал парень. – Ты уже давно смотришь на меня, вот я и решил не тянуть кота за хвост и сам подошёл.
Нико немного протрезвел и уже, по крайней мере, понимал, к чем всё идет. Вопрос был лишь в том, соглашаться ему или нет. Несомненно, его тянуло к этому незнакомцу из автобуса, но с другой стороны, его тянуло вовсе не к нему, а к Маару, к его собственному королю и богу, а этот… совсем чужой, незнакомый, опасный… Но почему бы не воспользоваться ситуацией и не испытать наяву всё то, что испытывают герои его фантазий? Это должно быть интересным. От волнения внутри стало тесно и жарко. Нико всё ещё был безбожно пьян, и что-то упускал из виду, что-то очень важное… быть может, самое важное, но тем не менее, он согласно кивнул.
- Я знаю неплохую гостиницу. За номер я заплачу, потому что ты мне нравишься, мальчик с разбитыми коленками.
Нико тихо засмеялся, поднимаясь из-за стола.
- Надо же, ты помнишь…
- А ты пьян в стельку, как я погляжу, - с сомнением в голосе проговорил парень. Нико почувствовал это и поспешил заверить его, что он всё понимает, просто пиво на него так убийственно действует, но скоро всё придёт в норму, так что переживать за него нет смысла.
Мальчика звали Эи. Позже, на одном из привалов, он рассказал Маару о себе, о том, как впервые увидел его, ещё тогда, после охоты, с обнажённым мечом в руках. А потом потерял покой и сон и ничего не хотел от своей жалкой жизни, только ещё раз увидеть короля.
- А как же твои мать и сестра, ты не боишься оставлять их?
- У меня есть отец и старшие братья, просто в тот день они уехали на покос. А я не смог справиться один… - Эи поднял камешек и с чувством запустил его в озеро.
- Они мудро поступили, оставив тебя, ты всё сделал правильно.
- Я слаб, - Эи опустился рядом и посмотрел на разбегающиеся по воде круги. – Но рядом с тобой я научусь быть сильным. Именно поэтому я хочу служить тебе, повелитель.
- Конечно, научишься, Эи. Всё впереди.
Это случилось на одной из стоянок во время похода. То ли вино слишком перебродило, то ли длительное воздержание сказалось на настроении короля, а быть может, всё дело было в решительном горящем взгляде напротив.
- Я хочу быть сильным, мой король, - шептал он, прижимаясь ближе. Резкий запах терпкого винограда и свежей буйной молодости ударил в нос, и все здравые мысли покинули голову короля, уступив место древнему животному началу. – Возьмите меня, мой повелитель.
Маару никогда прежде не знал любви мальчика. Ему это казалось противоестественным и грубым, но на деле всё вышло иначе. Эи отдавался ему самозабвенно и чувственно, до конца, до самой своей сути, даже Суноги не была ему близка настолько, она всегда требовала к себе внимания и ставила своё удовольствие на первое место, как и любая женщина. Эи же не думал о себе, он просто дарил себя, и одно это уже доставляло ему несказанное блаженство.
- Ты безумен, ты точно одержимый, - восхищённо шептал Маару, гладя влажные волосы на затылке спящего Эи. – А они ещё что-то говорят про моё колдовство.
Все остальные ночи они проводили вместе.
А потом началась война. Они приплыли на кораблях, высадились в маленьком заливе и двинулись на город. Маару знал, что силы неравны, но Совет обещал, что к вечеру прибудет войско союзника. Душа короля была неспокойна, он привык всегда рассчитывать только на свои силы. Но совет заверил, что опасаться нечего, эта война выгодна всем. И к тому же королю не следует слишком увлекаться чувствами, иногда нужно подумать и о политике.
- Обещай мне, что ты не выйдешь на поле, - говорил Маару, чувствуя дрожь прикасающихся к нему пальцев мальчика. Он слишком туго затягивал ремни доспехов, словно нарочно хотел сделать Маару больно.
- Ты меня унижаешь! – вскричал Эи. – Я воин, и я буду сражаться за своего короля!
Маару грубо схватил его за локоть, заставив посмотреть себе в лицо.
- Твой король приказывает тебе остаться! Если ты нарушишь мой приказ, я больше никогда не захочу тебя видеть! Выбирай, Эи. Сейчас же!
- Это чудовищно, Маару, - задыхаясь от обиды, прошептал Эи и на глазах его выступили слёзы. – Ты не оставляешь мне выбора…
- Да, это так, но тебе не нужно выбирать. Я выбрал за тебя, просто подчинись мне, Эи, - Маару наклонился к мальчику и пылко поцеловал его в висок. – Только один раз, прошу.
- Хорошо, - сдался Эи. – Но если я увижу, что тебе нужна моя помощь, то никакое обещание меня не остановит.
- Я знаю, - печально улыбнулся Маару.
Ещё до того, как два войска столкнулись на залитом солнцем просторном ровном луге, Маару понял, что они проиграли. Неприятель стал теснить их уже после первого часа сражения - нужно отступать, иначе потери будут чудовищными. А потом Маару увидел тонкую маленькую фигурку Эи, который бежал ему навстречу, он что-то кричал, но в адской песне битвы его голос не был слышен.
- Стой! – отчаянный крик Маару взвился ввысь и растворился в раскалённом летнем воздухе.
- Маару, - по губам Эи читал король, - заговор…
Но молодой воин в чужих доспехах уже вложил в свою крепкую руку стремительную тонкую стрелу, и цель его была чётко видна на фоне ярко-голубого неба.
Когда они уже стояли в тесном холле гостиницы, Нико стал судорожно вспоминать всё, что он знал о сексе двух мужчин, а знал он весьма немного. Все журналы и фильмы, которые он мельком видел у своих знакомых, были с участием нормальных пар, а как это могло происходить иначе, оставалось только конструировать. Но секс он и в Африке секс, как сказал бы Ромо. Вот только воспоминание о Ромо сейчас оказались весьма неуместным. Нико вспомнил его яростный горящий взгляд, когда он говорил о гомосексуалистах, и ему стало очень не по себе. Хотелось уже быстрее сделать это, пока решимость не иссякла, но как назло, консьержка – пожилая полнотелая женщина, двигалась просто до безобразия медленно, словно испытывая терпение парней, собравшихся прелюбодействовать в её гостинице. Нико ловил на себе сочувственно-любопытные взгляды и невольно морщился, как от жуткой головной боли. Неужели этой женщине подумать больше не о чем, как только о нём и тех причинах, которые вынудили его прийти сюда? Думай, думай, всё равно не додумаешься, злорадно усмехнулся про себя Нико. И эта злость подстегнула его угасающую уверенность в правильности принятого решения. Заблуждение заблуждения. Нико и раньше встречался с такой ошибкой своего разума, но сейчас он старался не думать, просто действовать, плыть по течению, следовать за тем, кого он выбрал. О том, правильно это будет или неправильно, он подумает позже.
- Двадцать пятый номер, направо, вверх по лестнице на второй этаж, - пробубнила себе под нос консьержка и всучила парню со шрамом ключ с деревянным шариком вместо брелока. На шарике красным и синим, да притом ещё и разными шрифтами были написаны цифры два и пять. Безвкусица, подумал Нико и коротко вздохнул. Парень посмотрел на него и мягко, ободряюще улыбнулся. Нико ему ответил. Ему казалось, что, обменявшись этими многозначительными улыбками, они подписали тайный договор, означавший, что назад уже не отступить.
На узкой, поскрипывающей под ногами лестнице горела всего одна лампочка, и та тускло и как-то болезненно моргала.
Парень вошёл первым, потом впустил Нико и сам закрыл за ним дверь.
- Свет нужен? – спросил он. На улице был синий вечер, поэтому очертания предметов ещё можно было разглядеть. Две узкие кровати стояли друг от друга на расстоянии локтя. Около окна располагалось кресло и невысокий деревянный столик. В противоположном углу стоял высокий, слегка покосившийся шкаф. Убогая комнатёнка, но большего и не требовалось. Будь это номер-люкс, колени дрожали бы точно также как и сейчас.
- Нет, не нужно света, - тихо ответил Нико. И сделал два шага к кровати. Парень со шрамом ловко снял с плеч рюкзак, по-хозяйски кинул его на кровать. Взвизгнула молния, и на светлое покрывало стали падать сигареты, бутылка какой-то жидкости, пакетик с белыми круглыми таблетками, коробка презервативов, зажигалка и ещё какой-то тюбик.
Нико смотрел на все эти предметы как на нечто инородное, не говорящее ему ни о том, как это вообще используется, ни тем более о том, что он будет всё это использовать сам.
- Нужно выпить сначала, - вновь ободряющий глубокий голос парня вывел Нико из состояния безразличия ко всему происходящему, куда он постепенно проваливался. – Экстази употребляешь?
- Нет, но можно попробовать, - пытаясь растормошить себя, как можно развязнее ответил Нико, почувствовав, что дрожать начали и руки. Дело плохо, нужно как-то успокаиваться. Показаться трусом и отступить в самый последний момент он не мог. Хватит убегать, решился, так иди до конца.
Парень подошёл к столику, открыл одну створку нижнего ящика и достал два стеклянных стакана, плеснул в них казавшуюся чёрной в тусклом естественном свете жидкость и, распаковав таблетки, протянул одну Нико.
- Положи под язык, потом выпей это - быстрее торкнет.
Нико последовал совету, таблетка имела непонятный вкус какой-то сушёной травы, а жидкость оказалась крепким, обжигающим виски.
Они постояли несколько минут молча, ожидая эффекта от наркотика. Сначала Нико ничего не чувствовал, ему стало даже смешно оттого, что на всех людей действует, а на него нет. Опять этот дурацкий избирательный принцип. Только он хотел сказать об этом вслух, как парень резко подался к нему и, сжав его плечи в своих широких ладонях, жадно впился в расслабленные губы. Нико хотел оттолкнуть его, но сил не хватило. Желанный эффект накрыл его с головой. Он как в бреду чувствовал, как мягкий язык быстро и нагло двигается у него во рту, но никакого удовольствия от этого не было, кроме неприятного мокрого и горячего ощущения. Парень придавил Нико к стене и запрокинул его голову, чтобы удобнее было целоваться. Разница в росте у них была значительной. Голову вело всё больше и больше, но это было явно не от развратного поцелуя, наполненного какой-то животной одержимостью. Лёгкая щетина колола щёки и губы Нико, и челюсть начало сводить оттого, что он слишком широко раскрывал рот.
Когда парень, наконец, оторвался от него, слегка облизнув губы Нико напоследок, тот вздохнул свободнее, ему казалось, что самое ужасное уже позади, и он хотел было отодвинуться от холодной стены, но ему не позволили. Коленом парень раздвинул его ноги и, обхватив запястья обеих рук, поднял их и прижал к стене. Нико чувствовал, как инстинкт самосохранения начинает настойчиво бить тревогу в его затуманенном сознании, но голос рассудка был заглушен наркотическим опьянением. Нико ахнул, когда свободная умелая рука задрала край его рубашки и коснулась напряжённого живота. От места прикосновения поползли противные колючие мурашки, и Нико замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Парень прерывисто дышал ему в ухо, его рука настойчиво ощупывала живот и грудь Нико, потом стала быстро расстёгивать ремень на брюках. Дыхание Нико сбилось от страха, он резко зажмурился, пытаясь совладать с собой, но ничего не получалось, он не хотел, чтобы его трогали, тем более там…
- Руки… отпусти, пожалуста, - прошептал он сипло и загнанно. Его просьба тут же была выполнена. Нико опустил руки на широкие, немного костлявые плечи, надеясь, что так он сможет контролировать ситуацию и оттолкнуть, если станет совсем уже плохо.
- Ты слишком напряжён, - глядя ему в глаза, сказал парень. В свете забравшейся на небо луны его шрам казался совсем белым и невероятно притягательным. Это наблюдение вновь вернуло Нико уверенность в правильности того, что он делает. – Если так будет продолжаться, то у нас ничего не получится. Не бойся, я тебя не обижу.
Его рука ласково погладила Нико по щеке, потом влажные горячие губы коснулись шеи, а руки стали гладить и массировать плечи. Эти манипуляции были уже более приятными. Нико попытался расслабиться, и у него почти получилось. Он закрыл глаза, перед глазами начали плавать яркие круги, то сливаясь в единое целое, то распадаясь на мелкие частицы, они двигались то по кругу, то по эллипсу, то хаотично, как броуновское движение, которое им показывали на уроке физики в прошлом семестре… руки парня умело успокаивали его, двигались нежно и плавно, как в массажном салоне, Нико почувствовал, как внутри что-то оживает, увеличивается, заполняет его и настойчиво требует выхода. Пальцы мягко и ненавязчиво гладили его через штаны, а губы вновь увлекали в странный поцелуй, больше похожий на борьбу, чем на ласку.
Нико громко застонал, когда парень сжал его рукой и настойчиво стал двигаться. Острое возбуждение накрыло его штормовой волной и затопило изнутри, в голове что-то взорвалось, Нико показалось, что сейчас он умрёт, так это было ярко, так много крови хлынуло к голове, он не сможет столько принять, там же ещё туман и страх… Нико громко вскрикнул. Попытался оттолкнуть парня от себя. Где-то уже на границе реальности он услышал громкое и взволнованное:
- Твою мать…
И потом всё пропало.
Возвращение было таким болезненным и тошным, что Нико хотелось сдохнуть сразу, не открывая глаза. Парень бил его по щекам и что-то настойчиво говорил, пытаясь привести в чувство. Нико вяло замахал руками, требуя прекратить избиение.
- Предупреждать же надо, я думал, ты помрёшь тут, а я буду виноват, - обеспокоенно сказал он, когда Нико открыл глаза и смог сфокусировать взгляд на говорившем.
В комнате свет по-прежнему не горел. Тем лучше… так никто не увидит этого позора. Нико лежал на кровати со спущенными до колен штанами, но в трусах, и то хорошо. Руки дрожали, в голове всё также был туман, да… сдохнуть было бы самым лучшим выходом. Он медленно сел на кровати и попытался натянуть штаны, ничего не получилось, руки отказывались слушаться, только беспомощно скользили по ткани, срывались и падали обратно на кровать. Горячие слёзы обиды и унижения потекли по щекам. Нико не плакал с первого класса, даже когда отец с братом погибли, он не позволил себе плакать, а здесь, сейчас, в этой ничтожной убогой комнате, рядом с каким-то абсолютно незнакомым геем, он ревёт как девчонка, да какая там девчонка, хуже, намного хуже, и эти проклятые штаны никак не хотят натягиваться… Как же он ошибся, как сильно и непоправимо он ошибся…
Его несостоявшийся любовник подошёл к другой кровати и сдёрнул с неё покрывало, потом вернулся к Нико, укрыл его и сел рядом, приобняв за плечи.
- Ты вообще трахался с парнями хоть раз?
- Нет, - всхлипнул Нико и заплакал ещё горше. Он сам прекрасно знал, что совершил самую нелепую глупость, какую себе только можно вообразить. И поэтому все возможные утешения будут бесполезными.