Музыка била по ушам. Сине-зелёные полосы света скользили по стенам зала, высвечивая весёлые лица посетителей. Танцпол элитного клуба был полон. Я сидел у барной стойки и медленно крутил в руках бокал с вискарём, ожидая друзей. Санёк опаздывал по уважительной причине — его, как обычно, задерживала любимая работа. Владелец сети ресторанов и кафе предпочитал в свободное время расслабляться в чужих клубах, хотя его в лицо не узнавали разве что пьяные посетители тех же клубов. Нет, ничем предосудительным мы тут не занимались: просто встречались на нейтральной территории, выпивали свои три «рюмки чая» и расходились по домам. И так каждую пятницу. Этакие благочестивые бюргеры, со своими тараканами и «скелетами в шкафах».
— Привет, Серый! Ты вновь первый! — Плюхнулся на соседний стул Алексей, бойфренд Сашки, уже лет так десять — двенадцать. В их доме, в старом центре города, я любил проводить холодные зимние вечера, под треск камина, смотря в панорамное окно на расстилающийся у подножия Покровской горы город.
— Добрый вечер, Алексей. Вам как обычно? — голос бармена Юрика был наполнен добродушием.
— Да, Юра, спасибо. Как Багира?
— Спасибо вам, всё отлично. — Багирой, как я знал, звали Юркину кошку, что тяжело рожала, пока не вмешался врач «от Бога» в лице Алексея. В своё время парень пометался, ища себя и своё призвание, и только поддержка Сани помогла ему определиться в том, что же он хочет от жизни. И отучившись, и уже считаясь неплохим ветеринаром, Алексей почувствовал себя на своём месте, и животные этому были только рады. Ну и Саня тоже.
— Лёш, твои тридцать как отметим?
— Блин, не напоминай, а? Сашка и так бурную деятельность развёл по этому поводу. Вот его сороковник так нельзя, видите ли, отмечать — примета плохая. Мама его, Елена Романовна, так сказала, видите ли. А он и рад стараться зажилить днюху. А, может, тридцать ещё худе... Хеже… Блин, хуже, вот!
— Так, так, этому столику не наливать. — Подошедший Саня, улыбаясь во весь рот, протянул мне руку для приветствия и взлохматил Лёшкину макушку. — Ты чего, мелкий, уже уклюкался что ли? И когда успел-то?
— Пока тебя дожидался, конечно, — обидчиво проворчал парень.
— Так, ребята, я не понял, ожидается грандпрограмма, или как? — вклинился и я в заинтересовавший меня разговор о праздновании дня рождения.
— Да не особо, просто хотел нашей компанией на Шерегеш рвануть. Уже и домик снял, а этот «редиска» уперся, и всё — ему не нужен день варенья… — улыбаясь, пояснял Саня, не отводя взгляда от парня, что крутил в руках пустой стакан и не поднимал глаз от столешницы.
— Во ты гадина! А чего не пояснить-то сразу, что на Шарика поедем? Да я туда, ты же знаешь, уже второй год мечтаю вернуться!!! Всё, едем! Серый, ты с нами? Елену Романовну вытащим тоже, она прошлое лето никуда не ездила из-за сыночка любимого. Нет, это надо же придумать: подарить маме пенсионерке дачу! Она же ни дня на земле не жила! Представляешь, Серёга, её теперь и не оторвать от этих грядок-теплиц. Ещё и нас при любом случае припрягает. Вот и я её к лыжам склоню! — смеясь, фонтанировал идеями Алексей, хлопнув по протянутой в знак примирения руке Алекса, и азартно сверкая своими серыми глазюками.
Так, вопрос «едем или нет на Шерегеш на Рождество, когда Алексею стукнет тридцатка», был решён положительно.
Ночь в Новокузнецке, чтобы уставшая Елена Романовна восстановила свои силы, растраченные на заднем сидении внедорожника, управляемого сыном и мной, и вот мы уже распаковываемся в гостевом доме с тремя номерами. Лешка сразу с дороги оккупировал кухню, грозно выгнав маму Александра «отдыхать», раз за этим и приехали. Саня достал ноут, чтоб проверить почту. А я вышел на крыльцо, чтоб вздохнуть горным воздухом и ещё раз порадоваться этой поездке.
— А пойдёмте-ка, Сергей, прогуляемся до во-о-он той ёлочки, — вышла на крыльцо моложавая мама моего лучшего друга. Я предложил ей руку, и мы неспешно пошли вдоль расчищенной от снега тропы, время от времени оглядываясь на особенно громко визжащих девчонок и характерный скрип снега под сноубордами.
Гостиничный комплекс, гостеприимно принявший нашу компанию, предлагал и услуги кафе, в которое сейчас и направилась Елена Романовна, поманив меня следом за собой.
— Сергей, у меня к Вам очень серьёзный разговор. Давайте посидим тут, и за чашечкой кофе я с Вами поделюсь наболевшим?
— Я Вас внимательно слушаю, Елена Романовна, — заказав два кофе и стакан воды без газа, я весь обратился в слух.
— Серёженька, я старею. Нет, нет, не спорьте, друг мой! Уж в этом вопросе я поболее Вашего разбираюсь. И глаза уже не такие острые, и спина тянет. А уж как ноют ноги вечерами — и не передать. Должна вам признаться, как безмерно рада, что сын приобрёл садовый участок — я там буквально отдыхаю душой. И даже усталость от работы с землёй такая, правильная, что ли. Но… — Елена Романовна сжала в руках чашечку с напитком, и отвела взгляд. Зная её не один год, я понял, что предмет разговора очень её волнует. — Мы все не становимся моложе, Серёженька. И Александру уже сорок. Его отец в этом возрасте ходил за ручку с сыном на футбол. А Саня? Работа — дом, работа — клуб. Заколдованный круг какой-то, — она тихонько вздохнула, и приступила к сути разговора. — Я хочу стать бабушкой!
Я подавился кофе, во все глаза глядя на маму лучшего друга, когда-то принявшую его нестандартную ориентацию если и не безоговорочно, то вполне мирно. И первые полгода их с Лёшкой притирки друг к другу, именно к ней бегал с малейшей жалобой мелкий. И она, как истинная мать, всегда справедливо озвучивала, кто прав или не прав в их ситуациях, невзирая на личностные мотивы. Саня не раз потрясал кулаками перед захлопнувшейся пред носом дверью, когда его, «ничтоже сумняшеся», отлучали от отчего дома, пригрев там «гадкого» Лёху.
— Так, а я-то чем могу Вам помочь? Простите, не понимаю.
— Дорогой мой, просто поддержите меня в разговоре с мальчиками. Я уже не могу рассчитывать на собственных внуков, но ведь можно же рассмотреть вариант с усыновлением? Да и суррогатное материнство никто не запрещал. Я узнавала, для усыновления не обязательно иметь полную семью, тут немаловажным фактором является материальное положение усыновителей. Ну а Санечке-то на это самое положение грех жаловаться. Да и я не бедствую, благодаря моему мужу, в своё время крупному партийному функционалу. Чем смогу, в меру своих сил, — буду помогать в воспитании ребёнка, лишь бы мальчики пошли мне навстречу. И я рассчитываю на Ваше содействие в этом вопросе.
— Честно скажу, немного неожиданная просьба, конечно. Но я — за! Пусть рассмотрят все варианты, может, что и выберут. Пора парням взрослеть. Вон, Лёхе тридцатник, а всё носится по горам, как пацан зелёный, — поддержал я будущую бабушку.
Благодарно мне улыбнувшись, она отставила свою кружечку, и мы неторопливо вернулись в отель.
— Серый, ты где шляешься? Мы уезжаем с Саней — рванём счас на Зубья. Там ребята собираются с ночевкой на приюты, и нас возьмут. ЕЛЕНА РОМАНОВНА! Ужин готов, мы завтра к вечеру вернёмся, не скучайте. Сергей в полном вашем распоряжении, так ведь? — суматошно носясь по номеру, собирая свои и Сашкины горнолыжки и термобельё, торопливо причитал Алексей. — Саня уже в автобусе, они там съехали в сугроб — откапываются, а меня за вещами отправил. Ну вроде всё, погнал я, давай, Серый. Чтоб всё было чики-пуки, ага! — Мелкий вихрь унёсся, хлопнув дверью, оставив на столе Сашкин сотовый и свои сигареты.
— Вот абсолютно никакой взрослости, — улыбаясь, проговорила Елена Романовна, стоя у окна и наблюдая за стремительно удалявшейся красной курткой Алексея.
На следующий вечер они не вернулись.
Километров сто сорок от Шерегеша на восток есть Поднебесные Зубья — настоящие горы, со скалами, кулуарами, большим перепадом высот и обилием снега. Потрясающе красивое и относительно труднодоступное место с точки зрения фрирайда. Вот туда и направился микроавтобус с фанатами скоростных спусков. Машина весело бежала по дороге, пугая окрестности внезапно раздающимися взрывами смеха.
— Жена: дорогой, где ты был всю ночь? Муж: на рыбалке. Жена: что-нибудь подцепил? Муж (вздрагивая): надеюсь, нет.
— Ох, Лёшка, красавчик, уморил, давай ещё!
— Проплутавший неделю в снегах альпинист набредает на высокогорный бордель. Мадам встречает его у порога:
— Мсье, вам женщину? — Нет-нет-нет-нет... — Мсье, вам девушку? — Да нет же... — Мсье, вам мальчика? — Нет же, дайте мне курицу, запеченную в тесте. — О, мсье понимает толк в извращениях!!!
— Ха-ха-ха! Молодчик!
— Закончились соревнования лыжников... На дистанции 10 км первым к финишу пришел лыжник под номером 13. Вторым к финишу пришел медведь... Поиски остальных лыжников продолжаются.
— Восходит альпинист на Эверест. Уже почти забрался, смотрит — на вершине храм буддийский стоит. Заходит он внутрь — а там огромный фаллический символ стоит, и голос его спрашивает: — Мужик, тебя когда-нибудь на хрен посылали? — Да, а что? — Ну, вот ты и пришел.
— А мы, кажись, приехали, ребята. Вон, приют Михалыча. Выходим, выходим.
Ребята, дружелюбно пререкаясь, выгрузились из автобуса и направились к домику.
— Сань, а ты пойдёшь на спуск?
— Не, Лёшик, сегодня без меня. Спина тянет ещё с дороги. Вот завтра с утра — обязательно катнусь.
Воспользовавшись тем, что в автобусе никого, кроме них, не осталось, он прижал руку к паху парня и погладил, улыбаясь и не отводя взгляд от расширившихся зрачков серых глаз.
— Сань, я тебя, конечно, люблю, гада такого, но ведь ты сам, САМ настоял на этой поездке, где ничего нельзя будет. Так что, давай, руки прочь, и не трави ты меня.
— Завтра? — хрипло прошептал своему чуду Александр, чуть коснувшись губами скулы.
— Завтра, — подтвердил Лёшка и, оглядываясь, пошёл к экипирующимся уже ребятам.
Ребята ушли на склон, а Саня и местный смотритель — Семён Михалыч, — остались на хозяйстве, и за приготовлением ужина на весёлую компанию.
В горах рано темнеет. И, уловив изменение в освещении, Александр вышел на крыльцо, выглядывая своего лыжника. Сигарета уже дотлевала в пальцах, когда где-то возле самого склона раздался звук, похожий на выстрел, и снежная гора пришла в движение. Мягко вздохнув, скала как будто присела. Мужчина, замерев, наблюдал, как вроде нехотя, из-под самой вершины сорвался пласт снега и, набирая скорость, устремился вниз, неминуемо захватывая ту сторону, где должны были быть приехавшие с ним лыжники. Кинувшись за курткой в дом, Саня крикнул задремавшему у печки Михалычу:
— Лавина сошла! Вызывай спасателей! Наши ещё там! — И рванул к спуску.
У девственно ровного спуска, припорошенного сошедшим снегом, толпились восемь из десяти ребят. Алекс, подбегая, уже высматривал красную куртку своего Лёшика. Глядел и не видел. И мёрзла спина, предчувствуя беду.
— Что произошло? Где остальные?
— Мы уже уходили, а они с Ванькой ещё разок решили спуститься. Ну, мы их ждать остались, — перебивая друг друга, затараторили ребята, — а тут медведь вышел, представляете?
— Во-о-он там, чуть выше по склону.
— И Ванька как раз в его сторону ехал. Ну Макс и пульнул из ракетницы в ту сторону, чтоб пугнуть медведя!
— А оно вот как.
— Лавина сошла.
— А Ванька где-то там — у того камня, откуда мишка вышел.
— А Лёшка? Лёшка где?
— А Лёху мы не видели, он выше был, на самом пике, когда снег сошёл, — загалдели подтверждающе парни.
Алекс огляделся: молодые, примерно Лёшкиного возраста, а то и меньше, парни не выглядели опытными лыжниками. И явно растерялись при сходе лавины. Помощников тут не будет. А соваться одному в неустойчивый снег, да в потёмках — это плохая мысль. Но где-то там, буквально на расстоянии взгляда, нуждался в помощи его мелкий.
Саня приставил руки ко рту и закричал, нарушая все правила гор:
— ЛЁШИИИИИК!
Ребята опасливо сжались, но не отошли от кричащего, вглядываясь в стремительно темнеющие горы.
— Так, давайте, парни, за дровами, тут и во-он там развести костры надо. Михалыч МЧСников вызвал, будем искать парней, — начал командовать Алекс, чтоб хоть чем-нибудь занять голову и не думать: как там мелкий? Цел? Жив ли?
Всю ночь ребята держали горящими костры, время от времени кто-то уходил погреться в дом, по возвращении принося теплые сапоги или нагретую куртку взамен застывшей Саниной одежки. Он же не мог и подумать о том, чтоб куда-то уйти. Прикрепив на голову фонарик и взяв в руки алюминиевый щуп, хранящийся в приюте, Алекс методично протыкал снег, начав с самого низа и двигаясь змейкой по направлению к предполагаемому месту нахождения неизвестного Ваньки. Подошедший ранним утром смотритель с соседнего приюта привёл с собой лайку, вызвав прилив восторга и надежды у парней, но сразу же их погасивший словами, что к поиску людей щенка ещё только стали натаскивать, и не стоит питать какие-то иллюзии. Но... Всё может быть. Пёсик почти сразу стал крутиться и приседать у скального обломка, где, по словам ребят, они видели медведя. Хозяин шикнул на него, но пёс, взлаивая, продолжал крутить хвостом и подпрыгивать в нетерпении. Алекс решительно подошёл к подпёску и приказал:
— Ищи, дорогой, давай, ищи хоть кого-то.
Пес присел и, будто поняв его слова, бросился прочь от Алекса, чтоб через пару десятков метров воткнуть нос в рыхлый снег, как бы мышкуя. Смотрители и Алекс стали аккуратно раскидывать снег. Через какое-то время мелькнул синий рукав, и спасатели отрыли Ваньку. Парень не дышал. Голова была неестественно вывернута, и попытавшийся найти пульс Михалыч неутешительно помотал головой и накрыл лицо парня отстегнутым капюшоном.
Алекс заледенел. Подняв взгляд на осыпавшийся склон, он прикидывал размер схода. По всему получалось, что метров семьсот-восемьсот нужно было ещё осмотреть, ведь за ночь он сам продвинулся ненамного — щуп колыхал привязанной ленточкой метрах в двухстах от конца лавины. Глубокий снег только усложнял поиски. Солнце вставало из-за горы, обещая скорое прибытие спасателей. Ну а пока Александр вернулся к прерванному занятию и вновь монотонно стал протыкать снег, продвигаясь вперёд и вверх мелкими шажками.