Завожу мотор, понимая, что возле дома его ждать нет смысла. Осторожно трогаюсь с места, куда ехать - особо не думаю, не так много вариантов, где я могу его найти. Точнее, где он может быть - целая куча версий, но я знаю только один адрес.
Пока еду, осторожно лавируя по дворам, не могу успокоиться. Вчерашний инцидент выбил меня из колеи. Неприятно скребет на сердце разрастающееся волнение. Эти часы ожидания на холодном полу под его дверью, незнание, дождусь ли, увижу или это пустое ожидание. Десятки выкуренных сигарет, несколько слез отчаяния, почти срыв, почти истерика, и вот, когда слышу его шаги, знаю, чувствую, что это именно он, легкий выдох. Эти раны, эта капелька крови, словно капля моей жизни, замерзшая на его губах. Пускай так, пускай подрался, где и с кем все равно не расскажет, лишь бы живой, лишь бы пришел, не исчезал из моей жизни.
Каждое утро просыпаюсь с мыслью, что люблю его все сильнее, не понимаю, как такое возможно, почему он, и почему это происходит со мной, но люблю. Отчаянно, дерзко, без мыслей и размышлений о правильности моих действий, просто люблю.
Паркуюсь у дома, еще из машины слыша громкую музыку, не стоит поднимать голову, чтобы узнать в каком окне горит свет и звучат эти ужасные звуки, из старых хрипящих колонок, режа своим звучанием не просто слух, а нервную систему.
Старый обшарпанный подъезд не изменился за время моего отсутствия, наоборот, стал еще более отвратительно выглядеть. Ступаю осторожно, смотря не просто под ноги, но и по сторонам. Сил поднять руку и взяться за перила – нет, тошнит от отвращения, даже несмотря на наличие перчаток. Вся эта мерзость, грязь, не просто внешняя, ею пропитан каждый миллиметр бетонных ступеней, воздух, даже волнение притупляется, уступая место отвращению.
Узнаю железную дверь сразу, даже не считая этажи. Она предсказуемо оказывается открыта. Войдя внутрь, тут же зажмуриваюсь, запах настолько спертый, что не просто дышать тяжело, даже видеть проблематично. Глаза режет, в носу свербит и все отчетливее хочется бежать, вот только стоящие прямо возле моих ног знакомые кроссовки, приковывают меня к месту. Значит бухает, ну да, это же куда важнее меня. Зачем сообщать, что ты, сука, хотя бы живой? Даже не задумываясь, чтобы скидывать ботинки. Морщусь от одного представления, что придется наступить на пол разутым. Как можно опуститься до подобного образа жизни? Какого хуя Глеб тут забыл? Но стоит только зайти в комнату, как вся злость отходит на второй план и становится не по себе, мерзко, отвратительно. Меня не интересуют ни пьяные тела, в беспорядке разползшиеся по квартире, не запах травы, ни несметное количество пустых бутылок в углу, меня шокирует действие, происходящее на диване. Глеб, мой Глеб, затащив к себе на руки своего соседа, самозабвенно его целует. Хотя поцелуем это назвать сложно, он буквально трахает его рот языком, получая истинное удовольствие, почти животное, жадно шарит руками у него под свитером, крепче прижимает к себе извивающееся тело…
Становится мерзко, а еще страшно. Перевожу взгляд на Илью, испуганно уставившегося на меня и пытающегося растормошить Глеба, которому похуй на все происходящее.
Дальше совсем весело. Глеб, отмахнувшись, берет Сашку на руки и несет в другую комнату, так и не разрывая поцелуя. Толкает меня плечом, просто не заметив препятствия, от чего отшатываюсь в сторону и так же смотрю перед собой стеклянными глазами, не понимая, не веря в происходящее, но странно - на лице легкая улыбка, добрая, даже ласковая…
Ну, кажется, я видел все, пора уходить, а то воздуха слишком мало, не вздохнуть. Сердце давит, сжимает, разрывает на части и нет сил выплеснуть всю боль и разочарование, что копятся в моей душе с каждым моментом непонимания все сильнее. Хочу уйти. Но стоит только сдвинуться с места, меня возвращают обратно, тянут за собой. Когда прихожу в себя, чувствую, что в лицо бьет морозный ветер, становится холодно, в душе холодно. Внизу видна земля и, как я понимаю, мы на балконе. Тут же беру себя в руки, не позволяя показывать слабость никому.
Рядом стоит Илья и спокойно курит. Его взгляд расфокусирован, но выражение лица спокойное и почти умиротворенно. С балкона его что ли скинуть? Так, для профилактики, чтобы притоны не устраивал.
- Что ты знаешь о свойствах травы? – от неожиданности вопроса оборачиваюсь на голос и с вопросом смотрю на него. Какого хера ему от меня надо?
- Отойди с дороги, - прошу ласково, видя, как он подпирает собой дверь, и уже сейчас выискивая слабые места противника, зная, что драки не избежать.
- Прекрати меня испепелять взглядом, - произносит немного раздраженно. - Я повторю: что ты знаешь о свойствах травы?
- Зеленая, растет, под действием фотосинтеза выделяет кислород. Могу идти? – скептически изгибаю бровь и отчаянно борюсь с затопляющим меня раздражением и абсурдностью ситуации.
- Кретин! Наркоты, я имею в виду. Короче, перечисляю: покрасневшие, «пьяные» глаза, сильная жажда, неуемный голод, возбуждение. Примечательное свойство - способность «заражаться» настроением окружающих: в компаниях происходят всеобщие вспышки истерического веселья, смеха, суеты или паники – в принципе, это не столь важно. Короче, то, что ты сейчас видел - это все последствия выкуренного наркотика. Глеб не осознает, что делает, кого трахает, и вообще, кто он в этом мире, можешь поверить мне, это так.
- И зачем мне это знать? – складываю руки на груди, видя, как парень передо мной ежится от холода, но мне почему-то совсем его не жаль.
- А затем, что Глеб не просто так тебе изменяет, а тупо под кайфом, так понятнее?
Внутри произошли шевеления мозгов, но обида и боль остались те же, хотя признаться честно, дышать стало легче, во много раз легче.
- А теперь, прежде чем выкинуть феноменальную хуйню, подумай, стоит ли тебе ее делать или для начала все же поговорить? Кстати, если поторопишься, то можешь отодрать Сашку от Глеба, - пожимает плечами и заходит в квартиру, дергая меня за собой.
Растаскивать их? А зачем? Глеб же этого хочет, я видел насколько хочет, зачем же ему праздник портить? Обхожу изумленного Илью и сажусь на диван, на то место, где этот чертов сукин сын сосался с этим козлом, кто из них кто, решайте сами. Испытываю почти мазохистское удовольствие зная, чем он там занимается. Илья садится рядом, в изумлении смотрит на меня и, не выдержав, спрашивает:
- Так и будешь сидеть?
- Могу встать, если тебе места жалко, - огрызаюсь, разговаривать нет настроения, впрочем, как и находится тут.
- Я не об этом.
- Что я буду делать - не твое дело, для начала подожду.
- Чего? – вскрикивает.
- Когда ты заткнешься и дашь мне посидеть спокойно.
И он затыкается, секунд на пять.
- Пиво будешь?
- Я за рулем, - вежливо отказываюсь и отворачиваюсь в сторону двери.
Не раздеваюсь, лишь расстегиваю куртку, чувствуя, что этим въедливым запахом пропиталась вся одежда, волосы, даже кожа. Воротит от самого себя и с трудом удается усидеть на месте, хочется бежать отсюда, но я упрямо сижу. Спокойно игнорирую направленные на меня недовольные озлобленные взгляды и продолжаю ждать, чувствуя, как с каждой минутой что-то внутри умирает.
Он целует его, скорее всего уже трахает, и это больно, твою мать, очень. Попытку Ильи встать и пойти в коридор пресекаю одним лишь испепеляющим взглядом, сидит спокойно, молчит.
Спустя примерно час, может чуть больше, или меньше, точно не скажу, потерялся во времени, входит потрепанный Глеб, в своих темных джинсах, с оголенным торсом и накинутым на плечи свитером. Все еще мутные глаза, но в них отчетливо видно осмысление, ясность, почти трезвость. Он не улыбается, такой, какой и всегда. Но стоит ему скользнуть по мне взглядом, как что-то меняется, в нем меняется. Губы трогает легкая усмешка и это добивает меня. Мы несколько мгновений смотрим друг другу в глаза, без лишних эмоций, я давно уже закрылся, а вот он не может открыться из-за абсурдности ситуации. Что ж, раскаянием даже не пахнет.
Встаю, застегиваю куртку и, не глядя ни на него, ни на кого либо еще, выхожу из комнаты, даже не задев его плечом, просто мерзко прикасаться к нему сейчас, тошно. У выхода встречаю Сашку, поймав его перепуганный взгляд, улыбаюсь, радостно так, не чувствую ни агрессии, ни обиды…
Хотя, кого я обманываю, да и зачем? Подойдя к нему вплотную, со всей силы бью по ебалу, да так, что пальцы хрустнули. Опять костяшки выбил, гадство. Не обращая внимания на валяющегося на полу парня, перешагиваю через него, и покидаю квартиру.
Лестницы, каждый торопливый шаг совпадает с ударом сердца, на губах горькая улыбка. Тороплюсь не потому, что боюсь получить сдачи, скорее сейчас выплеснуть напряжение не помешало бы, просто хочу покинуть это место. Я задыхаюсь.
Погони за мной не последовало: ни Сашка, ни Глеб, последнее давит больше всего. Хотя не уверен, что сейчас выдержал бы хоть одно его прикосновение, слишком он воспринемается грязным.
Садясь в машину, не вижу, но чувствую, что за мной наблюдают. Не позволяю себе посмотреть наверх, не могу, и так больно, а будет еще больнее. Но отъезжая, все же замечаю краем глаза стоящего на балконе, все так же раздетого, Глеба. Он курит и смотрит вниз, а что еще остается-то? Только смотреть на дело рук своих.
Мучительно медленно отъезжаю с места и спокойно покидаю двор, физически чувствуя, что необходимо вжать педаль газа в пол и сорваться с места, умчаться прочь, ведь с каждым оставленным позади метром, мое сердце остается все дальше от меня, вырываясь из тела по кусочку.
Выезжаю на трассу, мчусь по ночному городу, не замечая ни редкие машины, ни стрелку спидометра, стремительно ползущую вверх, ни пелены слез перед глазами, ни подступающей истерики, поэтому, когда попав колесом в выбоину на дороге машину дергает вбок, не успеваю среагировать. Меня закрутило на дороге, крутанув несколько раз и дернув в сторону, вынесло на встречку. Нет страха или паники лишь холод и расчет. На встречу несется фура, истерично сигналит, мигает аварийкой, и скрипит шинами на заледеневшем асфальте, пытаясь экстренно затормозить. Резко по газам, включаю заднюю, и на скорости дергаюсь назад, вылетев в кювет. Фура проезжает мимо, еще пару метров, несколько секунд и столкновения было бы не избежать. А может, следовало остаться на месте?
Додумать мне не дали, дверь с моей стороны резко распахивается, на меня смотрит обеспокоенно перепуганный мужик лет сорока, глаза шальные, майка развевается на ветру, а рот приоткрыт в изумлении.
- Живой? – испуганно орет мне в лицо.
Качаю головой, пытаясь понять, чего он так перепугался? Ему-то на фуре светили максимум ушибы, ну это если не перевернет.
Выдергивает меня из салона и тащит к своей машине. И зачем? Мне настолько все равно, что происходит, что становится смешно. Он заталкивает меня силком в свою машину, захлопывает дверь и запрыгивает с другой стороны.
- Ну и крутануло тебя, пацан, - искреннее волнение приятно удивляет, - и как мозгов хватило назад сдать, ты молодец, обоих спас. И как тебя угораздило? – он что-то старательно ищет на спальном месте, матерится временами и только сейчас понимаю, что вся его нервозность - это вполне нормальный стресс на то, что чуть не убил человека и сам не убился.
- Потерпи, сейчас подлечим, - произносит, открывая аптечку, и до меня доходит, почему он так нервничает.
С левой стороны теплая липкая струйка стекает по виску, немного кружится голова и хочется пить, просто нестерпимо. Он смачивает вату какой-то жидкостью, протирает мне висок, осторожно убрав шершавыми пальцами прядь волос в сторону и выкинув вату. Успеваю заметить, как она пропиталась кровью, вся. Еще несколько подходов, что-то отрезает, прикладывает, матерится, бездумно смотрю перед собой, на выцветшую фотографию с изображением симпатичной женщины лет тридцати пяти и озорного мальчишки лет на пять помладше меня и так тошно становится, горько. Интересно, а отец переживал бы, если бы меня не стало?
- Ну все, как новенький. Ты как, парень?
- Пить хочу, - шепчу, не зная, куда делся голос.
Он протягивает мне бутылку, делаю пару глотков, и тут же откинув ее, распахиваю дверцу, и на половину вывалившись из машины, выплескиваю содержимое своего желудка. Вроде полегчало. Захлопываю дверь, все еще чувствуя на языке горьковатый привкус желчи, и виновато смотрю на него. Простота этого мужчины передается и мне и совершенно не хочется быть высокомерным избалованным ублюдком, каким я являюсь.
- Да нормально все, - он понимающе улыбается, протягивает мне бутылку воды и чистый платок, за что я ему благодарен, за все, за ту частичку тепла, которая радует, но не согревает сердце.
- Спасибо, - выговорить удается со второй попытки, горло саднит.
- Да не за что. У тебя сотрясение походу, в больницу надо, я отвезу.
- Не надо. Тачку вытянуть помоги, - перебиваю его, не хочу к врачу, не хочу вопросов и осуждающих, или еще хуже жалеющих, взглядов.
- Тебе нельзя за руль, - просит он.
- Нормально все будет.
И он верит. Некоторое время уходит на то, чтобы вытащить мою машину из кювета, вроде на ходу.
- Спасибо еще раз, - пожимаю ему руку, искренне благодаря за все и уже собираюсь уходить…
- На вот, малой, номер возьми. Проблемы будут на дороге, да и вообще, набери. Не я, так наши на трассе помогут, я договорюсь. И кстати, меня Алексеем зовут, - и вручив мне клочок бумажки, хлопает меня по плечу, почти по-отечески, и торопливо идет к своей машине.
- Виктор, - отзываюсь поздно и не уверен, что он меня услышал.