– Вы не сочли необходимым переодеться к ужину?
Его внезапный вопрос слишком резко пронзил тишину. Девушка заметно вздрогнула, заставив его почувствовать себя тем самым людоедом, сходство с которым он отрицал ранее.
Она проглотила кусочек говядины, который деликатно пережевывала.
– Я не знала, хотите ли вы этого.
Колдер был удивлен. Такой простой ответ? Где же пламенный вызов? Где ощетинившаяся гордость?
Дейдре наклонилась вперед и сделала глубокий вдох, собираясь что-то сказать, но шум в его ушах заглушил все слова. Длинный светлый локон волос упал через ее плечо и уютно расположился между ее полными грудями. Разве она не почувствовала этого? Разве она не знает, что его руки трясутся от желания потянуться через стол и вытащить этот локон оттуда?
Дейдре улыбнулась про себя. Это сработало. Он не мог оторвать от нее глаз. К несчастью, когда его глаза потемнели от голода и застыли на ее груди, девушка должна была ощущать удовлетворение от своей победы – но удовлетворения просто невозможно было достичь, когда его горячий взгляд так воспламенял новый жар внутри нее. Ее бедра повлажнели, а соски напряглись. Это должно было быть унизительным.
Но не было.
Мужчины и раньше испытывали к ней желание, как очевидное, так и скрытое, и это никогда не производило на нее никакого эффекта. Этот мужчина с пылающим взглядом и молчаливым накапливающимся гневом мог превратить ее в костер, даже не прикасаясь к ней!
Она что-то сказала, не так ли? Дейдре не могла вспомнить. Колдер в любом случае не ответил. И в любом случае не было смысла пытаться завести разговор, только не тогда, когда у нее во рту все пересохло от желания, а горло сжалось от болезненного предвкушения. Он может прийти к ней сегодня ночью, если она отопрет дверь…
– Ди!
Внезапно Дейдре осознала, что Мэгги пытается привлечь ее внимание уже в течение нескольких минут очевидным театральным шепотом – и, конечно же, маленькая вульгарная девчонка подхватила смехотворное прозвище, которое Грэм придумал для нее.
– Ди!
Девушка оторвала свой взгляд от Брукхейвена.
– Ради Бога, что случилось?
– Мой котенок пропал!
Брукхейвен откашлялся.
– Я приказал Фортескью отдать его кухарке.
Дейдре повернулась, чтобы с беспокойством посмотреть на него. Если Колдер пытался избавиться от единственного друга бедной Мэгги, то она была готова…
– Киску на ужин?
Громкость была оглушительной, а пронзительная высота звука вызывала желание забраться под стол. Становящиеся все громче вопли Мэгги заглушали любую попытку Брукхейвена исправить впечатление от того, что он приготовил для девочки ее любимца под соусом и подал с жареным картофелем.
Поначалу Дейдре была обеспокоена этой истерикой – до тех пор, пока Мэгги не одарила ее злорадной усмешкой из-за своей салфетки. Они планировали сделать что-то выводящее из равновесия за ужином сегодня вечером, но это намного превзошло их обсуждаемую схему «тарелка на его коленях». Дейдре была вынуждена молча поаплодировать. Такая основательность и преданность долгу в столь юном возрасте! Небеса, эта девочка была почти профессионалом!
Затем, схватив свою собственную салфетку, Дейдре притворилась, что давится в нее.
– О, как вы могли? – вскричала она, глядя на хмурого сконфуженного мужа.
Наконец этот мужчина достиг своего предела. Он запрокинул голову назад.
– Довольно!
Несмотря на свои самые худшие намерения, Дейдре обнаружила, что замолчала, повинуясь мужскому авторитету в его реве. Однако она никогда прежде не слышала, чтобы Колдер повышал голос, так что, возможно, она должна была рассматривать этот факт как некоторый успех.
Мэгги остановилась с последним хлюпающим воплем и приглушенным иканием. Дейдре бросила на нее сочувственный взгляд. Девочка довела себя до крайнего состояния, к тому же преднамеренно.
Маркиз положил обе ладони на стол и очень медленно и демонстративно поднялся.
– Так как ни одна из вас, кажется, не ценит замечательные блюда, приготовленные кухаркой, то вы обе отправляетесь в постель без всякого ужина, – прорычал он.
Дейдре могла бы рассердиться на такое детское наказание, но, в конце концов, она во многом заслужила его. В целом, она получила огромное удовольствие. Девушка поднялась со спокойным достоинством.
– Пойдемте отсюда, леди Маргарет.
Мэгги фыркнула и подчинилась. У двери она обернулась.
– Я хочу спать с моим котенком.
Никто бы не сказал, что у ребенка недостает мужества. Оставшись в меньшинстве, Брукхейвен скользнул обратно на свой стул и уронил голову на руки.
– Мы обсудим будущее котенка завтра, леди Маргарет. Кухарка хорошо позаботится о нем до этого времени.
В этот момент они мудро отступили с поля сражения, считая себя победителями дня.
– Ты когда-нибудь пробовала конфеты?
Дейдре и Мэгги отступили в спальню ее сиятельства, чтобы перегруппироваться. Они лениво развалились возле камина, их желудки теперь урчали по-настоящему. Последнее, о чем Дейдре хотелось думать, так это о еде.
– Конечно.
Должно быть, ее тон оказался немного пренебрежительным, потому что Мэгги затихла, устремив взгляд на угли. Дейдре отложила книгу, которую читала вслух.
– Ты никогда не пробовала конфет, не так ли?
Мэгги покачала головой, не отводя взгляда от огня.
– Папа приказал, что бы мне их не давали.
– Никогда? – Разве это не было на него похоже – полностью запретить конфеты, даже не подумав о простом смягчении? – Можно подумать, что мы узницы в Тауэре, – проворчала она.
Мэгги повернулась к ней.
– Что ты сказала?
Дейдре спустила ноги с диванчика и наклонилась вперед.
– Я сказала «У меня есть особый дар». – Она усмехнулась. – Я знаю, как делать ириски!
Глаза Мэгги расширились.
– Правда?
Дейдре прошагала к звонку и решительно потянула за него.
– Мой отец научил меня. Мы обычно делали их в снежные дни.
Фортескью со своей обычной скоростью, то есть незамедлительно, постучался в дверь и вошел.
– Миледи?
Дейдре величественно махнула рукой, разыгрывая важную леди для развлечения Мэгги.
– Фортескью, мне нужны два горшочка, масло, сахар, шоколад и грецкие орехи – немедленно!
Фортескью бросил взгляд на Мэг.
– Его сиятельство приказал, чтобы леди Маргарет не давали конфет.
Дейдре скрестила руки на груди и приподняла бровь.
– А его сиятельство приказал также лишить их и меня?
Губы Фортескью дернулись.
– Конечно же, нет, миледи. Я сейчас же пошлю поднос наверх.
Когда дворецкий ушел, Мэг села и выпрямилась.
– Мы собираемся есть конфеты?
Дейдре со смехом упала на диванчик.
– Леди Маргарет, мы собираемся объедаться конфетами до тошноты!
Прибыл поднос, на котором лежали уже расколотые орехи и шоколад, наструганный точными крошечными кусочками, идеальными для растапливания. Здесь был даже кувшин молока и два стакана. Очевидно, Дейдре была не единственной, кто полагал, что его сиятельству пора ослабить поводья.
Они растянулись на животах перед огнем, и Дейдре показала Мэг, как растапливать масло и перемешивать его с сахаром до тех пор, пока смесь не станет идеального коричневого цвета. Затем, пока она охлаждалась на подоконнике, заговорщицы растопили шоколад и подсластили его до однородного совершенства.
– Мы уже можем это есть?
Дейдре рассмеялась над нетерпеливостью Мэг.
– Я спрашивала то же самое. А мой отец отвечал мне: «Терпение, милое сердечко. Оно будет вознаграждено».
Она полила шоколадом охлажденную смесь масла и сахара, посыпала сверху орехами и поставила горшочек обратно на подоконник снова остывать.
– На самом деле необходим снег, чтобы быстро остудить это… – Девушка повернулась к Мэг и увидела, что ее лицо печально, а взгляд опять потерялся среди углей. – Леди Маргарет?
– Папа вовсе не любит меня. – Ее глаза казались огромными и блестящими на маленьком лице.
Дейдре не могла отрицать этого, потому что не видела ни одного признака такой привязанности.
– Откуда ты это знаешь?
– Твой папа называл тебя «милое сердечко». Мой никогда… Папа обычно называл меня «Мэгги» и гладил по голове, когда приезжал в Брукхейвен. А сейчас он зовет меня «леди Маргарет», и он никогда… он никогда не обнимает меня.
Дейдре ненадолго прикрыла глаза. Черт бы тебя побрал, Брукхейвен. Затем она опустилась на колени рядом с девочкой и неуклюже обняла ее за костлявые плечи.
– Твой отец любит тебя. Он… он отправился и нашел меня, как раз для тебя, разве не так? – Это было чем-то, в чем Дейдре не хотелось признаваться самой себе, но боль Мэгги была больше и длилась дольше, чем ее.
Мэгги нерешительно склонила голову на плечо Дейдре, и уже вместе они уставились на угли, но там не было ответа на тайны сердца лорда Брукхейвена.
Затем ириски оказались готовы. Выражение лица Мэгги после первого кусочка было просто бесценным. Ненадолго воцарилась удовлетворенная тишина. Дейдре заметила, что Мэгги тайком припрятала большой кусок в кармашек своего неряшливого передника, но ничего не сказала. Маленькие дети время от времени заслуживают глупых удовольствий.
Глава 16
Снаружи, из темной гостиной, Колдер наблюдал за ними, лежащими друг возле друга на животах, болтающими ногами в воздухе. Он мог бы сказать себе, что был расстроен недостатками их манер чуть ранее…
Это из-за манер или из-за того, что они там, а ты здесь, снаружи?
Затем Дейдре улыбнулась, и хотя было совершенно ясно, что улыбка предназначалась не ему, сердце Колдера глухо застучало. Она была так красива в этой позе, простой и расслабленной. Маска уравновешенной леди была сброшена, приоткрыв скрывавшегося под ней игривого бесенка.
С чем это можно сравнить? Быть способным легко общаться с другими – это всегда было для него тайной.
В частности, он никогда не понимал женщин, потому что они имели для него слишком мало смысла. Мужчины во многом близки к машинам. У них есть ограниченное количество реакций – агрессивность, трусость и агрессивность, чтобы замаскировать трусость – и нужно просто перебрать в уме все возможности, чтобы вычислить, какой ответ он должен дать. Колдер обнаружил, что надменная отстраненность прикрывает любое количество возможных ожиданий при общении с мужчинами.
Но не с Дейдре. Она отметала прочь любую его угрожающую позу, чтобы раскрыть пустоту за ней. Она принудила его заглядывать в себя глубже, чем кому-либо когда-либо это удавалось – даже Рейфу.
Он заставил себя поднять руку, чтобы постучать, зная, что его появление убьет искреннее веселье. Обычно так и происходило. Колдер вошел в ответ на приглашение Дейдре и обнаружил, что Мэгги спряталась. Это не имеет значения. В конце концов, он же хотел, чтобы эти двое стали компанией друг для друга.
Дейдре поднялась из своей ленивой позы, плавно шагнув и закрыв какое-то разрезанное на части и вероятно запрещенное блюдо. Колдер намеревался вежливо попросить ее присоединиться к нему за завтраком.
– Завтра вы подниметесь рано. Невозможно провести день в значимых делах, если лежать весь день в кровати. – Он резко замолчал. Неужели он на самом деле только что произнес эти слова?
Конечно же, ее подбородок поднялся и в глазах блеснул вызов.
– В самом деле? И почему же это?
– Вы появитесь за завтраком, – грубо заявил маркиз.
О, как мило, ты глупец.
Черт, он не мог связно думать, когда она стояла рядом, представляя собой золотоволосую богиню презрения, воцаряясь над ним, таким грубым увальнем, с недосягаемой насмешливостью.
– Я сделаю в точности то, что пожелаю, – ответила она, – потому что вас все равно здесь не будет, чтобы увидеть это. Разве вы не слишком запоздали на одну из своих фабрик?
Фактически так и было. Просьбы о его присутствии становились все более настоятельными с каждым днем.
– Я буду завтракать дома. Вы и леди Маргарет присоединитесь ко мне.
Дейдре приподняла золотистую бровь.
– Я не повинуюсь приказам, милорд.
Колдер смотрел на нее, ни на йоту не ослабляя интенсивности взгляда.
– Вы подниметесь рано и спуститесь завтра к завтраку, после чего вы проведете каждый момент завтрашнего дня с леди Маргарет. Я прикажу Фортескью убедиться в этом.
Девушка сложила руки на груди.
– Бедный Фортескью. Вы всегда заставляете его играть роль лица, принуждающего кого-то исполнять вашу волю? Более храбрый человек сделал бы это сам. – Она усмехнулась. – Или, по крайней мере, попытался бы.
Он не поддался на уловку.
– Вы подниметесь рано и спуститесь вниз, чтобы позавтракать со мной и леди Маргарет. Вы будете ужинать со мной каждый вечер, и вы будете переодеваться к нему. – Маркиз прищурил глаза, глядя на нее, останавливая ее возражения. – Вы будете делать все это, миледи, или обнаружите, что можете потерять гораздо больше вещей, чем несколько платьев и вечеринок. Мне вовсе нет нужды позволять вам вообще приезжать в Лондон.
После этих слов она побледнела. Его не удовлетворило то, что он увидел, но так как Дейдре была воспитана Обществом, то это была самая худшая угроза, какую Колдер смог подобрать. Колдер никогда не поднимет на нее руку и не собирается лгать об этом, чтобы напугать ее. Он не хотел, чтобы она боялась, он желал, чтобы Дейдре повзрослела. Маркиз хотел разделить свою жизнь с взрослой женщиной, а не с раздражительным ребенком. У него уже была одна такая жена.
– Вы не кажетесь жестоким человеком, милорд, – спокойно произнесла девушка, хотя ее глаза искрились от гнева. – Так что, должно быть, вы просто по-настоящему не осознаете то, что говорите. Отправить жену в деревню – означает лишь вызвать бесчисленные слухи. Меня объявят сумасшедшей или смертельно больной. Вас будут обвинять в том, что вы довели меня до такого состояния, или даже убили – вы знаете, как длинные языки болтают об этом.
Черт возьми, она была совершенно права. Колдер не продумал эту угрозу. Она производит на него такой эффект, который заставляет его извергать импульсивные ультиматумы.
Дейдре стиснула руки за спиной, чтобы скрыть тот факт, что они трясутся. Она сбежала от Тессы, чтобы освободиться от притеснения и тирании. Проклятый Брукхейвен.
– К несчастью, милорд, я знаю, что вы являетесь хозяином своего слова. Даже сейчас, когда я указала вам на вашу ошибку, вы будете ощущать себя вынужденным сделать в точности то, чем вы угрожали мне, если я ослушаюсь вас. Так как я не являюсь жестокой женщиной, то я не стану заставлять вас претворять в жизнь такое жестокое ошибочное решение. – Ее легкая улыбка сделалась холодной как лед. – Увидимся за завтраком, милорд.
Он коротко поклонился, затем повернулся на пятках и вышел, не говоря ни слова. Только когда дверь закрылась за ним, Дейдре смогла разжать свои ноющие пальцы.
Мэгги вылезла из-под кровати.
– Если он думает, что я приду на этот чертов завтрак, то он на самом деле сумасшедший, – яростно провозгласила она.
– Возможно… – О Небеса, сейчас все стало для Дейдре совершенно ясно. Он не хотел есть в одиночестве. Эта догадка совсем чуть-чуть разбила ей сердце, но она не могла позволить Колдеру так рано сорваться с крючка. Девушка изобразила улыбку, похожую на ту, которой улыбалась Мэгги за ужином. – Это будет слишком плохо, – произнесла она, – потому что там будет весьма забавно.
Снаружи апартаментов ее сиятельства, Колдер остановился, чтобы провести рукой по лицу. Как он говорил себе множество раз за последние два дня…
Все пошло не слишком хорошо.
Конечно же, за исключением того факта, что он выиграл. Так ли это? Она согласилась делать то, что ей было сказано, в этот раз, во всяком случае. Так почему же комок стыда застыл в его животе? Это была достаточно простая просьба – завтракать и ужинать как одна семья.
Но ты не просил.
Колдер расстроено выдохнул. У него не было времени или намерения заворачивать каждое проклятое предложение в красивые слова. Он был очень занятым человеком. К этому моменту он провел уже много лет, привыкнув…