Эта фраза решила все. Колдер свалился, как срубленное дерево.
– Но Мэгги… – Его лицо готово было сморщиться. – Ты всегда была мне нужна! Я просто не… Я не знал, что делать…
Дейдре хихикнула, а Феба откашлялась. Сэди пришлось улыбнуться.
Рейф покачал головой.
– Братец, у тебя не было ни единого шанса.
Мэгги с симпатией посмотрела на своего отца, словно доброжелательный завоеватель на поверженного врага.
– Все в порядке, папа. Я знаю, что я нужна тебе сейчас.
Сэди подумала, что Колдер готов расплакаться. Она потрепала Мэгги по голове.
– Достаточно, милая. Позволь бедному человеку передохнуть.
Феба улыбнулась.
– Тогда все улажено. Сэди может остаться настолько, насколько пожелает.
Рейф в ответ улыбнулся своей жене так, словно у него не было другого выбора, кроме как сделать это. Возможно, так оно и было, учитывая то, как он был влюблен.
– Я рад, что мы разрешили этот вопрос, но что насчет Грэма? Из того, что мы слышали, у него серьезные неприятности с поместьем.
Колдер, кажется, пришел в себя, потому что с сожалением кивнул.
– Я был бы рад помочь ему деньгами, но не думаю, что Грэм возьмет их. Я знаю потому, что я бы не взял.
– Еда, – быстро предложила Сэди. – Вы можете послать еду арендаторам. Он примет это. Я знаю, что примет.
Глаза Фебы засияли.
– О да, это чудесно. Даже идиот не сможет отказаться от еды для детей.
Рейф выглядел оскорбленным.
– Ой!
Феба нежно взмахнула рукой.
– Я не имела в виду тебя, дорогой. Вообще-то ты больше не являешься идиотом.
Рейф вовсе не был уверен в том, что ему сделали комплимент.
– Э-э… благодарю тебя?
Колдер задумчиво посмотрел на Сэди.
– Возможно, ты все же подойдешь, в конце концов.
Сэди увидела этот взгляд и приподняла одну бровь.
– Возможно, ты тоже подойдешь.
Дейдре хлопнула в ладоши.
– Говорю вам, опуститешпаги!
Внезапно Сэди ощутила каждый момент своего «очень трудного дня». Ее голова загудела, а ее тело заныло от многих часов непривычной езды верхом и от… ну, от Грэма. Девушка приложила руку к щеке.
– Спасибо за все ваши хлопоты, – проговорила она. – Но я останусь только на то время, чтобы собрать свои вещи… – Кажется, комната немного покачнулась. Кажется, прошли целые недели с тех пор, как она спала.
Мэгги уставилась вверх на нее.
– Ты собираешься упасть в обморок? Потому что если это так, то ты должна быть уверена, что стоишь рядом с диваном или чем-то в этом роде.
Дейдре, поддерживая, обняла ее.
– Колдер, посмотри, что ты наделал!
Колдер задохнулся.
– Но… я…
Феба подошла с другой стороны.
– Рейф, принеси немного воды! – Рейф бросился бежать.
Затем в дверях возник Фортескью.
– Комната ее светлости готова. Ванна ждет ее, и я немедленно пошлю наверх поднос.
Сэди, которую в течение последнего дня любили, обвиняли, обвенчали, покинули, а сейчас, наконец, обнимали, позволила увести себя наверх и уложить в постель, как ребенка, людям, которые были для нее самой близкой семьей, которую она когда-либо знала.
Глава 31
Виски на вкус напоминало старое пиво. Грэм подозрительно изучал графин. Что это Николс задумал?
Удрученный и расстроенный, он бросил графин в камин своего кабинета. Сосуд разбился о кирпичи, виски моментально вспыхнуло голубым пламенем.
Этот графин был сделан из прекрасного хрусталя. Ты мог бы на целый месяц обеспечить еду на чьем-то столе!
Когда это его внутренний голос стал женским – и таким правильным?
Все, что можно будет продать, будет продано. Он должен выставить лондонский дом на аукцион. Грэм не думал, что он включен в неотчуждаемую собственность. Возможно, этого будет достаточно, чтобы утихомирить наиболее шумных – и буйных! – кредиторов и обеспечить новые крыши для арендаторов, которые все еще решат застрять на зиму в Иденкорте.
После того, как это будет сделано, он по-настоящему станет нуждаться.
Герцог не боялся за себя. Кажется, у него больше не было аппетита и после последних двадцати четырех часов стало совершенно очевидно, что он не способен достаточно напиться для того, чтобы заглушить этот язвительный, лгущий голос в своей голове. Так что ему не понадобится ни пища, ни выпивка, только крыша над головой и кресло, в котором он сможет хандрить.
Он станет тем сумасшедшим, мрачным герцогом в обветшавшем поместье, которым матери обычно пугают детей, чтобы заставить их слушаться.
Веди себя хорошо, а не то герцог заберет тебя.
Тени собственного детского ужаса заставили его вздрогнуть. Побуждаемый к беспокойному действию, он вскочил на ноги…
Но ему некуда было идти. Никто не ждал его в доме на Примроуз-стрит, кроме Тессы. Там не было ироничной девушки со светло-рыжими волосами, бесконечно-длинными ногами и слишком большим количеством ума для ее собственной пользы.
Куда она пошла после того, как ты покинул ее в церкви?
Он не покинул ее. Она осталась целой и невредимой посреди толпы.
Толпы, которая презирала ее. Даже священник бросал на нее враждебные взгляды.
Это не его забота. Она не его любовь, не его милая. Не его Софи.
Но она твоя жена.
Грэм провел рукой по лицу. Его жена, Сэди.
Сэди.
Он произнес это вслух, примеряя титул.
– Сэди, герцогиня Иденкорт. – Слова прозвучали неестественно. Имя посудомойки рядом с титулом, выше которого – только королева. Комбинация была смехотворная.
В своем сознании он услышал восхищенный смех. Смехотворная, но все же правильная.
– Видишь, я же говорила тебе, что он пьян.
Грэм даже не потрудился повернуться.
– Ты пропустила мою свадьбу, Дейдре.
– Это справедливо. Ты же пропустил мою. – Она вошла в комнату, а за ней последовала Феба. Грэм ожидал, что войдут также и их влюбленные без памяти мужья, но затем с облегчением выдохнул, когда они не появились. Большую часть времени он считал их компанию вполне удовлетворительной, но сейчас последнее, что ему было нужно – это чтобы вокруг него любовь в воздухе сгустилась настолько, что едва возможно будет дышать.
Я не могу дышать. Я не могу ощущать биение своего сердца. Я не могу жить без своей Софи.
Которой не существует.
Что за нелепая ситуация.
Грэм прижал обе ладони к голове, надеясь, что давление поможет вытеснить этот голос. Возможно, ему нужно проконсультироваться со священником. Разве они время от времени не проводят изгнание нечистой силы?
Голос в его сознании замолчал, но невозможно было заглушить Дейдре, когда она разошлась.
– Что ты делаешь, сидя здесь в темноте и пьянствуя? – Она прошагала к окну и широко раздвинула портьеры, впустив ужасный, резкий, яркий свет, затем повернулась к нему, чтобы, подбоченившись, изучить его. – У тебя есть важные дела, о которых нужно позаботиться!
Грэм заморгал от солнечного света, который в настоящий момент раскаленными добела иголками впивался в его мозг.
– Закрой их, будь добра? Ковер может полинять. Может быть, мне скоро придется его продать.
Дейдре взмахнула пачкой газет перед его лицом.
– Ты должен сделать что-то, чтобы помочь Сэди!
Феба сжалилась над Грэмом и частично задернула портьеры.
– Дейдре, почему бы тебе не излить часть своей ярости на отвратительного дворецкого Грэма? Думаю, что нам всем не помешает чашка чая.
Дейдре разочарованно выдохнула, бросила свои газеты Фебе, а затем с негодующим бормотанием вылетела из комнаты. Бедный Николс.
Феба разглаживала газеты, наблюдая за тем, как Грэм падает в большое кресло за массивным столом.
– Это самая странная из всех комнат, – непринужденно произнесла она.
Грэм хмыкнул.
– Тебе нужно было увидеть ее до костра.
Она улыбнулась.
– Нет ничего лучше хорошего костра. Хотя мне нравится этот медведь. Выглядит, как что-то, что могла сделать Со… Сэди.
Грэм закрыл глаза. Она вошла в его кровь и кости. Какое имеет значение то, что следы ее присутствия появляются повсюду?
– Она добавила бант.
– Ах. – Феба уселась на низкий стульчик рядом с его коленом.
– Грэм, я знаю тебя не слишком долго. И Сэди я знаю не намного дольше. И все же, мне кажется, что она по-настоящему любит тебя. – Феба вздохнула. – Она так печальна.
Сэди в Брук-Хаусе. Ну, конечно же.
Целая и невредимая.
Его это не беспокоит. Ни в малейшей степени. Тем не менее, что-то глубоко внутри прекратило беспокойно кружиться и устало улеглось, чтобы вместо этого начать скорбеть.
Глупая верная собака. Глупое верное сердце.
Грэм откинул голову на спинку кресла.
– Феба, какое значение имеет тот факт, что она любит меня? Я даже не знаю эту женщину.
– Грэм, если ты не прекратишь невыразительно бубнить, то я пролью этот вонючий чай тебе на колени.
Грэм даже не открыл глаза.
– О, замечательно. Дейдре вернулась.
Неужели ты еще не опротивел сам себе?На самом деле так оно и было. Герцог открыл глаза.
– Думаю, что к настоящему моменту ты должен в значительной степени опротиветь сам себе, – заметила Феба.
– А я уверена, что это так, – согласилась Дейдре.
Тем не менее, его ноющее сердце вскипело.
– Она погубила меня! – В финансовом смысле, конечно же, а не в других. За исключением того, что на самом деле она погубила его и там тоже.
Феба грозно глянула на него.
– Софи сделала это только для тебя, Грэм!
– Она солгала!
Дейдре фыркнула.
– Единственная ложь. Одна крохотная, маленькая ложь. Несомненно, ты лгал кому-то и когда-то, не так ли, Грэм?
– Но…
Феба вмешалась в спор.
– Она была совсем одна!
Эти слова ударили его. Он знал, что значит быть одному.
Феба продолжала.
– Ты возвел ее на пьедестал. Это несправедливо. Рано или поздно она должна была совершить оплошность и упасть. Она всего лишь человек.
Грэм не думал о ней, как о человеке. Он считал ее кем-то… каким-то кумиром – символом правды, благопристойности и все такое – Господи, ему стало тошно от своих собственных кружащихся мыслей.
Было легко обвинять Сэди во всем, но неприятности в Иденкорте начались задолго до того, как она родилась, и продлятся они еще довольно долго. Даже с неким ошеломляющим притоком денежных средств поместье невозможно было вылечить чудесным образом. Это была бы трудная, упорная, постепенная работа – и в чем Грэму не хотелось сознаваться, работа, с которой он мог и не справиться.
Он думал, что ему будут нужны деньги Лайлы – но это был выбор прежнего Грэма, надеющегося, что кто-то уберет с его пути все трудные препятствия. Он поднял голову от своих рук и посмотрел на Дейдре и Фебу.
Сэди Уэстморленд лгала и им тоже. Она обманула их и сделала из них дурочек, и даже пыталась похитить их наследство!
Черт, она пыталась преподнестиему его наследие, завернутое и перевязанное, с красивым розовым бантиком.
Все, что она украла у него – это его сердце.
Но опять же, он ведь отдал ей его добровольно, не так ли?
Дейдре внимательно смотрела на него.
– Лемонтёр сказал нам, что у тебя был шанс отказаться от бракосочетания. Ты по-настоящему спрашивал себя, почему ты этого не сделал?
Грэм пригладил рукой волосы.
– Я не мог погубить ее.
Феба улыбнулась ему.
– Но ты можешь погубить себя?
Удовлетворенная улыбка Дейдре заставила бы устыдиться хорошо откормленную кошку.
– Мне кажется, что это любовь.
Любовь.
– Ад и все дьяволы! – Грэм резко поднялся. – Я забыл! Эта женщина, Блейк, заявила мне, что собирается выдвинуть обвинения!
Озлобленная, мстительная миссис Блейк поселилась в доме на Примроуз-стрит. Тесса, выигравшая битву за то, чтобы спасти наследство Дейдре, любезно позволила ей это сделать, а затем в течение часа упаковала свои вещи и переехала к своему новому любовнику.
Когда кто-то был еще более ядовитым, чем Тесса, то с этим человеком невозможно было ужиться.
Грэм, Феба и Дейдре одновременно поднялись по ступеням дома. Когда безалаберный дворецкий Тессы наконец-то ответил на стук дверного молотка, то обнаружил себя лицом к лицу с тремя энергичными ангелами возмездия.
Дейдре ошеломила его сияющей улыбкой, которая не коснулась ее пылающих яростью глаз.
– Добрый день, Хэррик. Мы пришли по семейномуделу.
Глава 32
В гостиной дома на Примроуз-стрит Грэм, Феба и Дейдре окружили натянуто вздрагивающую миссис Блейк.
– Вы сказали, что она была служанкой? – Феба просто источала терпеливую безжалостность. – И все же вы никогда не платили ей, это верно?
– Я дала ей дом, разве нет? Обращалась с ней, как с членом своей семьи! Не было необходимости к тому же и платить ей! Те деньги были адресованы моейдочери! А она украла их! Эта неблагодарная, злобная…
– Вашей дочери? – медленно проговорил Грэм, удерживая взгляды Фебы и Дейдре и со значением приподняв брови.
Глаза Фебы расширились, но Дейдре немедленно подхватила идею.
– Да, – согласилась она с миссис Блейк, кивая в знак симпатии. – Вашей дочери, Софи.
Миссис Блейк немедленно наклонилась вперед к единственному источнику сочувствия в комнате.
– Да, моей милой крошке, моей драгоценной…
– Дочери. – Уголки губ Фебы начали приподниматься. – Вашей дочери.
Миссис Блейк начала догадываться, что что-то неладно, что ее аудитория продолжает снова и снова повторять одну и ту же фразу.
– Да, – едко произнесла она. – Моей дочери Софи. И что из этого?
Грэм опустил взгляд вниз на свои сложенные руки.
– После того, как вы потеряли свою дочь, вы привезли С… мисс Уэстморленд к себе в дом, верно?
Сейчас взгляд женщины стал по-настоящему настороженным.
– Да. Я так скучала по моей Софи, что когда она покинула меня, моя экономка привезла девочку-сироту, чтобы составить мне компанию. Она заявила, что выбрала ее потому, что девочка была похожа на мою дорогую крошку – хотя я никогда не видела сходства…
Насколько Грэм мог судить по наружности женщины и по миниатюре, которую она драматически прижимала к своей груди, Софи… э-э, Сэди выглядела настолько похожей на мать с дочерью, словно естественным образом родилась в этой семье. Слишком рыжие волосы, чтобы быть настоящей блондинкой, глаза определенного серого цвета, словно штормовое облако, и нос Пикерингов во всей его красе. Он заметил, что Феба и Дейдре пришли к такому же заключению. Миссис Блейк намеревалась выдать сироту за свою собственную дочь, чтобы выиграть состояние Пикеринга!
– Хмм, – улыбка Дейдре стала чуть более яркой. – Как это называется, когда кто-то берет девочку из сиротского приюта и дает ей дом? – Она щелкнула пальцами в воздухе. – Грэм, помоги мне. Что это за слово?
Грэм улыбнулся.
– Полагаю, что слово, о котором ты думаешь, это «усыновление».
Улыбкой Дейдре стала напоминать насытившуюся кошку.
– Да, именно это слово. В точности. – Она практически мурлыкала, пока наблюдала за миссис Блейк прищуренными глазами.
Феба последовала ее примеру.
– Как вы сами сказали, деньги были предназначены для вашей дочери. Разве усыновление не делает Сэди Уэстморленд вашей дочерью – и таким образом законной правнучкой сэра Хэмиша Пикеринга?
Женщина прищурила глаза.
– Я уверена, что не знаю, что вы имеете в виду.
Феба с улыбкой склонила голову набок.
– Думаю, что я знаю кое-кого, кто сможет объяснить это вам.
Мистер Стикли по прибытии был сопровожден в знакомую гостиную и оказался лицом к лицу со странной и неожиданной сценой: герцог Иденкорт, маркиза Брукхейвен и леди Марбрук стояли позади кресла, словно прекрасный надзиратель и два его прелестных стражника. В кресле находилась смягченная и тревожная версия ужасной женщины, которая испортила замечательную свадьбу мисс Блейк.