– Потому что в глубине души вы мягкий и отзывчивый? – язвительно уточнила она.
Его пронзило давнее воспоминание, одно из тех, о которых он не позволял себе вспоминать долгие годы. Он попытался выкинуть его из своей головы, но мысли упорно удерживали образ мальчика лет пяти-шести, который сидел возле закрытой двери гардеробной матери, обеспокоенный звуками рыданий, раздававшимися из-за закрытой двери. Он не знал, что заставило её плакать, но несомненно было одно – причиной слёз послужила очередная неудавшаяся любовная интрижка, которых на её счету уже было предостаточно. Его мать была прославленной красавицей, которая за одну ночь могла влюбиться и тут же разлюбить. Его отец, изведённый её капризами и ведомый собственными демонами, очень редко бывал дома. Девон вспомнил то чувство беспомощности, которое душило его, когда он слышал её всхлипывания, но не мог к ней добраться. Он опустился на пол для того, чтобы подсунуть под дверь носовой платок. Он снова и снова умолял мать открыть ему, пытаясь разузнать, что с ней случилось.
– Дев, ты такой милый, – произносила она между всхлипываниями. – Все маленькие мальчики милые. Но потом вы вырастаете в жестоких самовлюблённых эгоистов. Вы рождены разбивать женские сердца.
– Я никогда не стану таким, мамочка, – прокричал он. – Обещаю.
Он услышал, как она горестно расхохоталась, будто он сморозил какую-то глупость:
– Конечно, будешь, малыш. И это даже не будет зависеть от твоего желания.
Похожие сцены повторялись не раз, но эта в памяти Девона была самой чёткой.
И как впоследствии выяснилось, его мать была права. Во всяком случае, его довольно часто обвиняли в том, что он разбивает женские сердца. Но он всегда давал понять, что не намерен жениться. Если бы даже он влюбился, то никогда бы не смог дать такого обещания женщине. Зачем давать обещание, если любое из них может быть нарушено. Он своими глазами видел, какую боль могут причинить любящие друг друга люди, поэтому у него не было никакого желания поступать с кем-то подобным образом.
Его внимание вернулось к женщине стоящей напротив.
– Нет, я не мягкий и не отзывчивый, – сказал он в ответ на её замечание. – Основываясь на своём личном опыте, могу сказать, женщины льют слёзы для того, чтобы манипулировать мужчинами, к тому же выглядят при этом отнюдь не привлекательно.
– Вы, – произнесла она, убеждённая в правдивости своих слов, – самый гнусный мужчина, которого я встречала.
Девона позабавило то, как она выговаривает каждое слово, будто палит из ружья.
– И скольких мужчин вы встречали?
– Достаточно, чтобы распознать подлеца, когда его увижу.
– Очень сомневаюсь, что вы можете много увидеть сквозь эту вуаль. – Он протянул палец к краю чёрного газа. – Вам не может нравиться носить это покрывало.
– На самом деле, я совсем не возражаю против неё.
– Из-за того, что она скрывает ваше лицо, когда вы плачете, – сказал он скорее утвердительно, чем спросил.
– Я никогда не плачу.
Озадаченный, Девон подумал, что неверно её расслышал.
– Вы имели в виду, что после несчастного случая с вашим мужем больше никогда не плакали?
– Нет, я не плакала даже тогда.
Какая из женщин могла сказать такое, даже если это была правда? Девон ухватился за край её вуали и начал поднимать.
– Стойте смирно. – Он перекинул слой крепа через заколку, которой она крепилась. – Нет, не сбрасывайте её обратно. Сейчас мы встретимся лицом к лицу и попытаемся спокойно поговорить. Боже правый! Вы могли бы обеспечить парусами небольшое торговое судно со всеми этими…
Девон оборвал свою речь, когда её лицо оказалось открытым. Он утонул в янтарных глазах с приподнятыми внешними уголками, напоминающими кошачьи глазки. Мгновение он не мог дышать, не мог думать, все его чувства были сосредоточены на том, чтобы сдержаться и не схватить её в свои объятья.
Он никогда не видел никого похожего на неё.
Она была моложе, чем он ожидал, со светлой кожей, тёмно-рыжими волосами, которые казались слишком тяжёлыми для шпилек, что их удерживали. Широкие ярко выраженные скулы и узкая нижняя челюсть придавали её лицу изящную кошачью форму. Её губы были довольно полными, и даже когда она, как сейчас, плотно их сжимала, всё равно выглядели мягкими. Хоть она и не была классической красавицей, но её внешность была такой оригинальной, что вопрос о красоте был просто неуместен.
Её траурный наряд был узким и плотно облегал женщину от шеи до бёдер, затем расширялся в несколько рядов сложных складок. Мужчина может только догадываться, какая фигура скрывается под всеми этими корсетами, кружевами и замысловатыми покроями. Даже её запястья и руки были полностью скрыты чёрными перчатками. За исключением её лица был лишь один видимый кусочек кожи на её шее, там, где передняя часть высокого воротника расходилась вырезом в форме перевёрнутой буквы «П». Он видел нервные движения её горла. Оно выглядело так необычайно трогательно, это интимное местечко, где мужчина может прижаться своими губами и почувствовать биение пульса.
Ему хотелось начать с этого места, целуя шею, в то время как он будет раздевать её, будто тщательно завёрнутый подарок, пока она не станет задыхаться, извиваясь под тяжестью его тела. При других обстоятельствах и если бы на её месте была любая другая женщина, Девон бы не медлил и сразу бы начал соблазнение. Осознав, что это совершенно никуда не годится, молча стоять истуканом и пялиться на неё, он попытался вытеснить из головы жаркие образы и извлечь хоть какую-то связную светскую фразу, чтобы завязать диалог.
К его удивлению, она первой нарушила тишину:
– Меня зовут Кэтлин.
«Ирландское имя».
– Почему же вы разговариваете без акцента?
– Ещё ребёнком меня отправили жить в Англию к друзьям моей семьи в Леминстер.
– Но почему?
Между её сдвинутых бровей вразлёт появились складки:
– Мои родители были очень заняты лошадьми. Они проводили по несколько месяцев в году в Египте, покупая чистокровных арабских скакунов для своей фермы. Это было… неудобно. Их друзья лорд и леди Бервик, которые тоже увлекались разведением лошадей, предложили взять меня к себе и воспитывать вместе со своими двумя дочерьми.
– Ваши родители всё ещё живут в Ирландии?
– Моя мать отошла в мир иной, но отец по-прежнему живёт там, – её взгляд переместился куда-то вдаль, а мыслями она была не здесь. – Он прислал мне Асада в качестве свадебного подарка.
– Асад, – повторил Девон озадаченно.
Снова сосредоточившись на мужчине рядом с ней, Кэтлин смутилась, краска разлилась от шеи до линии волос.
Девону всё стало ясно:
– Конь, который сбросил Тео, – сказал он тихо.
– Это не вина Асада. Он так плохо поддавался дрессировке, что отцу пришлось выкупить его у человека, которому он был продан.
– Почему тогда он отдал такого проблемного коня вам?
– Лорд Бервик позволял мне помогать ему в дрессировке молодых жеребят.
Девон прошёлся изучающим взглядом по её тонкой фигурке.
– Да вы же не больше воробушка.
– Грубая сила не нужна, чтобы тренировать арабских скакунов. Это чувствительная порода, они требуют понимания и определённых навыков.
Как раз этих-то двух особенностей Тео и был лишён. Как же чертовски туп он был, если решил рискнуть своей безмозглой башкой и дорогостоящим животным в довесок.
– Тео влез на этого коня шутки ради? – Девон не смог сдержать рвущегося с языка вопроса. – Или просто хотел побахвалиться?
Вспышка жгучих эмоций блеснула в этих ярких глазах, но она быстро успела её погасить:
– Он был не в духе. Его невозможно было остановить.
Истинный Рэвенел.
Если кто-то смел возразить Тео, или в чем-то ему отказать, это вызывало взрыв. Возможно, Кэтлин считала, что сможет им управлять, или он со временем приструнится. Она не могла знать, что буйный нрав Рэвенелов обычно перевешивает чувство самосохранения. Девон предпочитал считать себя выше этой семейной особенности, но в прошлом не раз подчинялся ей, бросаясь с головой в сметающий всё на своём пути водоворот ярости. При этом он чувствовал себя великолепно, пока не приходилось сталкиваться с последствиями.
Кэтлин обхватила себя маленькими, затянутыми в чёрные перчатки руками.
– Некоторые люди говорят, что после того случая я должна была усыпить Асада. Но было бы жестоко и неправильно наказывать животное за то, что произошло не по его вине.
– Вы не думали над тем, чтобы продать его?
– Мне бы не хотелось. Но даже если я решусь на это, то вначале должна переучить его.
Девон сомневался, что будет разумно позволить Кэтлин находиться возле коня, который совсем недавно убил её мужа, пусть даже ненамеренно. К тому же, вероятнее всего, она не сможет остаться в Эверсби достаточно долго для того, чтобы добиться какого-то прогресса в занятиях с арабским скакуном.
Но сейчас не время об этом напоминать.
– Мне бы хотелось осмотреть парк вокруг дома, – сказал он. – Не откажетесь составить мне компанию?
Выглядя взволнованной, Кэтлин отступила на полшага назад.
– Я распоряжусь, чтобы старший садовник показал вам его.
– Я предпочитаю вас. – Девон сделал паузу, а затем спросил: – Вы же не боитесь меня?
Её брови опустились вниз.
– Конечно не боюсь.
– Тогда прогуляйтесь со мной.
Игнорируя его протянутую руку, она скользнула по нему настороженным взглядом:
– Не должны ли мы пригласить вашего брата?
Девон покачал головой:
– Он решил вздремнуть.
– В это время суток? Он болен?
– Нет, просто мой брат придерживается расписания кота: долгие часы безделья с короткими перерывами для того, чтобы побриться, помыться или поесть.
Он заметил, что уголки её губ непроизвольно приподнялись в короткой улыбке.
– Тогда идёмте, – пробормотала она, прошуршав мимо него, и поспешно пошла по коридору, а он, не мешкая, направился следом.
Глава 2
Проведя всего лишь несколько минут в компании Девона Рэвенела, Кэтлин уже не сомневалась, что каждая грязная сплетня, которую она слышала о нём, была правдой. Он был эгоистичным ослом. Отталкивающим и грубым повесой.
Но нужно отдать ему должное, он был красив. Хотя его красота была не такой как у Тео, который был наделён благородными чертами лица и золотистыми волосами молодого Аполлона. Порочная внешность Девона Рэвенела была выразительной и вульгарной. В нём сквозил цинизм, из-за чего он выглядел на все свои двадцать восемь лет. Она испытывала лёгкое потрясение каждый раз, когда смотрела в его синие, цвета бушующего зимой океана глаза, радужки которых были окаймлены чёткой иссиня-чёрной оправой. Его лицо было гладко выбрито, но нижняя часть лица была затенённой, потому что просвечивались зёрна тёмных волосков, от которых не могла избавить даже самая острая бритва.
Он относился именно к тому типу мужчин, о котором леди Бервик, женщина, вырастившая Кэтлин, предупреждала её.
– Ты не сможешь сосчитать мужчин, которые будут иметь на тебя виды, дорогая моя. Мужчины без моральных принципов, которые будут использовать шарм, ложь и приёмы обольщения, чтобы обесчестить невинную девушку ради удовлетворения своих собственных низменных потребностей. Если ты вдруг окажешься в обществе такого негодяя, беги не оглядываясь.
– Но как я смогу распознать негодяя?– спросила Кэтлин.
– По нездоровому блеску в его глазах и лёгкости его обаяния. Его присутствие может вызывать бурные ощущения. Такие мужчины, несомненно, имеют в своей природе… «животный магнетизм», как говорила моя мама. Понимаешь, о чём я говорю, Кэтлин?
– Думаю, да, – вынуждена была ответить Кэтлин, хотя тогда не понимала.
Но теперь Кэтлин осознала в полной мере, что имела в виду леди Бервик. Мужчина, шедший рядом с ней, в избытке обладал «животным магнетизмом».
– Из того, что я уже увидел, – заметил Девон. – Будет более разумно сжечь эту гниющую груду брёвен, чем пробовать восстановить её.
Глаза Кэтлин расширились от удивления:
– Приорат Эверсби – историческая ценность. Ему четыре сотни лет.
– Держу пари, то же самое и с водопроводом.
– Водопровод вполне сносен, – ответила она, защищаясь.
Одна из его бровей вопросительно поднялась.
– Достаточно сносен, чтобы я мог принять душ?
Она замялась, перед тем, как признать.
– Душ вы не сможете принять.
– Тогда, наверно, обычную ванну. Как мило. В какого рода современной лохани я смогу сегодня окунуться? Ржавой бадье?
К своему сожалению, Кэтлин, почувствовала, как её губы начали растягиваться в улыбке. Она умудрилась сдержать себя, перед тем как ответить с достоинством.
– У нас есть переносная жестяная ванна.
– Разве нет чугунных ванн ни в одной из ванных комнатах?
– Боюсь, у нас нет ванных комнат. Ванна будет принесена в вашу гардеробную и унесена обратно после того, как вы закончите.
– А есть ли водопроводная вода? Хоть где-нибудь?
– На кухне и в конюшнях.
– Но в доме, конечно же, есть уборные?
Она послала ему осуждающий взгляд, при упоминании такого интимного вопроса.
– Если вы не достаточно чувствительны, чтобы заниматься тренировкой лошадей, – отметил Девон, – которые, в принципе, известны своей свободой поведения относительно функций тела, тогда вы сможете найти в себе силы сказать мне, сколько уборных есть в особняке.
Она покраснела, заставляя себя ответить.
– Ни одной. Только комнатные горшки ночью и уборная на улице днём.
Он одарил её недоверчивым взглядом и казался искренне оскорблённым такой идеей.
– Ни одной? Когда-то это было одно из самых процветающих поместий в Англии. Почему же, чёрт побери, дом не был оборудован водопроводом?
– Тео говорил, что, по словам его отца, в этом не было необходимости, когда в услужении есть так много слуг.
– Естественно. Какое приятное занятие, бегать вверх вниз по лестницам с тяжёлыми вёдрами воды. Не будем упоминать комнатные горшки. Насколько, должно быть, благодарны слуги, что до сих пор никто не освободил их от такого удовольствия.
– Нет никакой нужды в сарказме. Это было не моё решение.
Они проследовали по извилистой тропинке, обсаженной тисами и декоративными грушевыми деревьями, пока Девон продолжал хмуриться.
- Пара негодяев, – именно так Тео описывал Девона и его младшего брата. – Они избегают порядочного общества и предпочитают общаться с людьми дурной репутации, – говорил он ей. – Обычно их можно найти в тавернах или спортивных клубах Ист-Энда. Они растрачивают образование, вложенное в них. Уэстон рано бросил Оксфорд, потому что не хотел находиться там без Девона.
Кэтлин отметила для себя, что хотя Тео недолюбливал обоих кузенов, особую антипатию он испытывал к Девону.
Какой странный поворот судьбы, что именно этот мужчина должен теперь занять его место.
– Почему вы вышли за Тео? – Девон испугал её этим вопросом. – Был ли это брак по любви?
Она слегка нахмурилась.
– Я бы предпочла не выходить за рамки светского разговора.
– Светские разговоры ужасно скучны.
– Несмотря на это, окружающие будут ожидать, что мужчина вашего положения сможет поддержать такой разговор.
– Тео был таким? – спросил он ехидно.
– Да.
Девон фыркнул.
– Никогда не замечал за ним. Возможно, я был слишком занят, уклоняясь от его кулаков.
– Полагаю, можно с уверенностью сказать, что вы с Тео вызывали друг в друге не самые лучшие качества.
– Мы были слишком похожи в наших недостатках. – Он понизил голос и добавил с насмешкой: – И, по-видимому, мне не присуще ни одно из его достоинств.
Кэтлин оставалась молчаливой, блуждая взглядом по бурно цветущим гортензиям, герани и высоким стеблям красных пенстемонов. До своего замужества она предполагала, что знает всё о достоинствах и недостатках Тео. Во время шестимесячного ухаживания и помолвки они посещали танцы и вечеринки, устраивали прогулки на лошадях и колясках. Тео был неизменно обворожителен. Друзья предупреждали Кэтлин об известном нраве Рэвенелов, но она была безумно влюблена, чтобы слушать. Более того, скованность ухаживаний, визиты при компаньонке и редкие ограниченные встречи, не давали ей в полной мере распознать истинную суть Тео. Слишком поздно Кэтлин узнала важный жизненный факт – человека невозможно узнать по-настоящему, пока не поживёшь с ним какое-то время.