Погружённая в меланхолию, она одела с помощью Клары несколько слоёв нижних юбок, корсет и миниатюрный подбитый турнюр. Затем чёрное платье из крепа по фигуре, с рядами складок сзади, которые спускались вниз и переходили в небольшой шлейф. Застёгивалось платье спереди на пуговицы из чёрного янтаря, длинные рукава плотно облегали запястья и заканчивались отстёгивающимися манжетами из белого льна. Поразмыслив, она отвергла идею надеть вуаль, иронично подумав, что они с Девоном вышли за рамки таких формальностей.
Пока Клара заплетала волосы Кэтлин в косы, скручивала и плотно закалывала на затылке, она осторожно спросила:
— Миледи, его сиятельство ничего не говорил о том, что он планирует делать с персоналом? Многие беспокоятся за свои места.
— До сих пор он ничего не рассказывал мне о своих планах, — сказала Кэтлин, раздражаясь внутри от собственной беспомощности. — Но твоё место моей горничной в безопасности.
— Спасибо, миледи, — на лице Клары читалось лишь небольшое облегчение, но Кэтлин понимала её противоречивые чувства. После должности прислуги высшего ранга в большом поместье, работать в коттедже или в арендованных комнатах означало понижение.
— Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы повлиять на решение лорда Трени в отношении слуг, — сказала она. — Но боюсь, у меня нет над ним власти.
Они обменялись печальными улыбками, и Кэтлин вышла из комнаты.
Подойдя к библиотеке, она почувствовала, что её сердцебиение неприятно ускорилось. Расправив плечи, Кэтлин переступила порог.
Девон просматривал ряд книг, дотянувшись до тройки томов, завалившихся на бок, он выровнял их.
— Милорд, — тихо сказала Кэтлин.
Девон обернулся, его взгляд тут же нашёл её. Он был потрясающе красив в тёмном костюме свободного кроя по последней моде, пиджак, жилет и брюки сшиты из прекрасно сочетающейся по цвету ткани. Непринуждённый покрой костюма никак не помогал смягчить твёрдые линии его тела. На мгновение Кэтлин вспомнила ощущение его рук вокруг неё, его крепкую грудь под её щекой. Жар разлился по её лицу.
Девон поклонился с непроницаемым лицом. Он казался расслабленным, но при более пристальном взгляде становились заметны слабые тени под глазами и чрезмерное напряжение, спрятанное за видимым спокойствием.
— Я надеюсь, у вас всё хорошо этим утром, — сказал он тихо.
Румянец на её щеках усилился.
— Да, спасибо.
Она сделала реверанс и сцепила пальцы в тугой узел.
— Вы хотели что-то обсудить перед отъездом?
— Да, что касается поместья, я пришёл к некоторым заключениям...
— Я надеюсь ... — начала она, и осеклась. — Простите меня, я не хотела...
— Продолжайте.
Кэтлин уронила взгляд на свои стиснутые руки и заговорила:
— Милорд, если вы решили уволить кого-то из слуг или вообще всех, я надеюсь, вы примете во внимание, что некоторые из них служили Рэвенелам на протяжении всей своей жизни. Возможно, вы могли бы рассмотреть вопрос о предоставлении небольшого выходного пособия для самых старых, тех, у кого мало шансов найти себе новое место работы.
— Я буду иметь это в виду.
Она чувствовала, что он смотрит на неё, его взгляд был таким же осязаемым, как тепло солнечного света. Висящие на камине часы из красного дерева отмеряли тишину лёгким тиканьем.
Его голос был мягким:
— Вы нервничаете в моём присутствии.
— После вчерашних событий... — она осеклась, тяжело сглотнула и кивнула.
— Никто кроме нас никогда не узнает об этом.
Даже если бы Кэтлин захотела ему поверить, это не принесло бы облегчения. Память хранила нежелательные воспоминания, связанные с ним. Он видел её слабость, её низменность, она предпочла бы, чтобы он насмехался над ней, а не относился с мягкостью.
Она заставила себя встретиться с ним взглядом и призналась с досадной честностью:
— Легче думать о вас, как о противнике.
Девон слабо улыбнулся.
— Это ставит нас в неловкое положение, так как я решил не продавать поместье.
Кэтлин была слишком поражена, чтобы ответить. Она не могла в это поверить. Правильно ли она его расслышала?
– Приорат Эверсби в таком отчаянном положении, – продолжил Девон, – что мало кому удалось бы его ухудшить. Конечно, я, возможно, окажусь одним из них, – он жестом указал на пару кресел, стоящих рядом с письменным столом. – Присядем?
Она кивнула, её мысли понеслись вскачь, пока она усаживалась в кресло. Вчера, казалось, он всё решил, и не было никаких сомнений, что он избавится и от поместья, и от всех проблем, связанных с ним, так быстро, как только это возможно.
После того, как Кэтлин расправила свои юбки и сложила руки на коленях, она послала ему вопросительный взгляд:
– Могу ли я поинтересоваться, что заставило вас передумать, милорд?
Девон медлил, на его лице читалась озабоченность.
– Я пытался обдумать все причины, почему я должен умыть руки. Но продолжаю возвращаться к выводу, что я задолжал каждому мужчине, женщине и ребёнку в этих местах попытаться и спасти поместье. Приорат Эверсби был трудом поколений. Я не могу уничтожить его.
– Я думаю, что это превосходное решение, – сказала она с нерешительной улыбкой.
Его рот искривился.
– Мой брат называет это тщеславием. Он, конечно, предсказывает провал.
– Тогда я буду противовесом, – сказала она порывисто, – и предскажу успех.
Девон послал ей предупреждающий взгляд и ослепил быстрой усмешкой.
– Только не ставьте на это деньги, – посоветовал он. Улыбка поблекла, лишь немного задержавшись в уголке его рта. – Я просыпался несколько раз за ночь, – сказал он, – споря сам с собой. Но потом я задался вопросом, что бы сделал мой отец, если бы прожил достаточно долго, чтобы оказаться в моём положении.
– Он бы спас поместье?
– Нет, он не задумался бы об этом ни на секунду, – Девон коротко рассмеялся. – Можно с уверенностью сказать, что делать противоположное тому, что сделал бы мой отец, всегда правильное решение.
Кэтлин посмотрела на него с сочувствием.
– Он пил? – осмелилась она спросить.
– Он делал всё. И если ему это нравилось, он не знал меры. Настоящий Рэвенел.
Она кивнула, думая о Тео.
– Мне пришло в голову, – рискнула заметить она, – что темперамент вашей семьи не поддаётся контролю.
Изумление блеснуло в его глазах.
– Говоря как человек, у которого семейный темперамент имеется в полной мере, я согласен. Мне бы хотелось сказать, что мама была уравновешенного и прагматичного склада, чтобы сбалансировать необузданность Рэвенелов. К сожалению, она была ещё хуже.
– Хуже? – спросила Кэтлин, её глаза расширились. – У неё был вспыльчивый характер?
– Нет, но она была непостоянной. Взбалмошной. Можно без преувеличения сказать, были дни, когда она даже забывала, что у неё есть дети.
– Мои родители были очень внимательны и участливы, – сказала Кэтлин через мгновение, – но только в том случае, если вы лошадь.
Девон улыбнулся. Он наклонился вперёд и упёрся локтями в колени, опустив голову на мгновение. Поза была слишком небрежной, чтобы принимать её в присутствии леди, но показывала, как сильно он устал. И подавлен. Впервые Кэтлин почувствовала зарождение искренней симпатии к нему. Было несправедливо, что человек должен бороться со столькими серьёзными проблемами одновременно без предупреждения или подготовки.
– Есть ещё один вопрос, который мне нужно обсудить, – сказал он, снова садясь прямо. – Совесть не позволяет мне выгнать сестёр Тео из единственного дома, который они когда-либо знали. – Одна из его бровей выгнулась, когда он увидел выражение её лица. – Да, у меня есть совесть. Ею пренебрегали и игнорировали долгие годы, но даже при этом она иногда умудряется быть помехой.
– Если вы рассматриваете возможность позволить девушкам остаться здесь...
– Да, рассматриваю. Но сценарий преподносит очевидные трудности. Им нужна компаньонка. Не говоря уже о строгих наставлениях, если они, в конечном итоге, появятся в обществе.
– В обществе? – В замешательстве повторила Кэтлин. – Все трое?
– Почему нет? Их возраст соответствует этому, не так ли?
– Да, но... траты...
– Об этом волноваться буду я, – он сделал паузу. – Вы будете руководить самой сложной частью всего предприятия – возьмёте под контроль близнецов. Сделаете их цивилизованными людьми насколько сможете.
– Я? – Её глаза расширились. – Вы... Вы предлагаете мне остаться в Приорате Эверсби вместе с ними?
Девон кивнул:
– Очевидно, что вы едва ли старше Хелен и близнецов, но я верю, что вы вполне удачно справитесь с ними. Определённо лучше, чем посторонний человек, – он помолчал. – Они заслуживают таких же шансов, которыми пользуются другие молодые девушки их положения. Я хотел бы сделать это возможным, но я не смогу, если вы не останетесь здесь вместе с ними, – он слегка улыбнулся. – Конечно, вы будете свободно тренировать Асада. Я подозреваю, что он научится правильно вести себя за столом быстрее, чем Пандора.
Сердце Кэтлин безумно забилось. Остаться здесь с Хелен, близнецами и Асадом – это было больше, чем она смела мечтать.
– Я полагаю, вы тоже будете здесь жить? – осторожно спросила она.
– Я буду изредка приезжать, – сказал Девон. – Большая часть работы по улучшению финансовых дел поместья должна быть сделана в Лондоне. В моё отсутствие вся семья будет находиться под вашим надзором. Будет ли это для вас достаточным стимулом остаться?
Кэтлин начала кивать, даже раньше, чем он закончил предложение.
– Да, милорд, – сказала она, почти задыхаясь от облегчения. – Я останусь. И я помогу вам всем, чем смогу.
Глава 7
Месяц спустя, как Девон и Уэст покинули Гэмпшир, в Приорат Эверсби была доставлена посылка, адресованная на имя Кэтлин.
Вместе с сёстрами Рэвенел, которые собрались вокруг неё в гостиной на верхнем этаже, Кэтлин открыла посылку и развернула несколько слоёв шуршащей бумаги. Все они воскликнули в восхищении, когда оттуда появилась кашемировая шаль. Такие шали были последним писком моды в Лондоне, связанные на ручном ткацком станке в Персии, затем отделанные вышитыми по краю цветами и шёлковой бахромой. Шерстяная ткань была выкрашена в плавно сменяющие друг друга цвета таким образом, что создавалось изысканное ощущение заката: от ярко пылающего красного к золотисто-оранжевому.
– Это называется омбре[11], – благоговейно сказала Кассандра. – Я видела ленты, выкрашенные таким же способом. Как модно!
– Она будет чудесно смотреться с твоими волосами, – заметила Хелен.
– Но кто же её прислал? – спросила Пандора. – И зачем?
Взяв в руки записку, которая была приложена к посылке, Кэтлин прочитала размашисто нацарапанные слова:
"Как обещал.
Трени"
Девон нарочно выбрал шаль с самыми невообразимо живыми оттенками. Предмет одежды, который вдова никогда не сможет носить.
– Я не могу её принять, – сказала она, хмурясь. – Подарок от лорда Трени, и слишком личный. Возможно, если бы это был носовой платок или коробка конфет...
– Но он же наш родственник, – удивила её Хелен, указав на этот факт. – И шаль не настолько уж и личный подарок, не так ли? Её всё-таки не носят на голое тело.
– Представь, что это очень большой носовой платок, – предложила Кассандра.
– Даже если бы я её оставила, – сказала Кэтлин, – мне бы пришлось перекрасить её в чёрный цвет.
Девушки выглядели настолько ошеломлёнными, как будто она предложила кого-нибудь убить. Они заговорили все сразу.
– Ты не должна...
– О, но зачем?
– Испортить такие прекрасные цвета...
– Как же я смогу носить её вот такую? – спросила Кэтлин. – Я буду как цветистый попугай. Только представьте, какие поползут сплетни?
– Ты можешь носить её дома, – перебила её Пандора. – Никто не увидит.
– Примерь её, – убеждала Кассандра.
Несмотря на отказ, девочки настаивали на том, чтобы Кэтлин накинула шаль на свои плечи, просто взглянуть, как она смотрится.
– Как красиво, – сказала Хелен, лучезарно улыбаясь.
Это была самая роскошная ткань, которую она когда-либо встречала, шерсть была лёгкая и мягкая как подушка. Кэтлин погладила рукой богатые оттенки.
– Полагаю, у меня рука не поднимется испортить её, перекрасив анилиновым красителем, – пробормотала она. – Но я собираюсь сказать графу, что я так и поступила.
– Ты собираешься солгать? – спросила Кассандра с широко раскрытыми глазами. – Это не совсем хороший пример для нас.
– У него надо отбить охоту посылать людям неподобающие подарки, – сказала Кэтлин.
– Но это не его вина, что он не в курсе насчёт подарков, – указала Пандора.
– Он знает правила, – мрачно сказала Кэтлин, – и получает удовольствие, нарушая их.
"Милорд,
Как мило с Вашей стороны прислать такой замечательный подарок, который весьма полезен сейчас, когда погода изменилась. Мне приятно оповестить Вас, что кашемир равномерно впитал применённый к нему чёрный краситель, так что сейчас шаль подходит для траура.
Спасибо за вашу заботу.
Леди Трени"
– Ты перекрасила её? – спросил Девон вслух со смесью раздражения и изумления, кладя записку на стол.
Потянувшись за серебряной ручкой для пера, он вставил новый наконечник и вытащил чистый листок из близлежащей кипы бумаг. Этим утром он уже успел написать полдюжины официальных писем к юристам, банкирам и подрядчикам, а также нанял агента для анализа финансового состояния имения. Он поморщился, взглянув на свои пальцы, перепачканные в чернилах. Даже паста из лимона и соли, которую дал ему его камердинер, не отмоет всех пятен. Он устал от писанины, но больше всего он устал от цифр. Поэтому письмо Кэтлин стало для него приятным разнообразием.
Вызов не должен оставаться без ответа.
Глядя на письмо с лёгкой улыбкой, Девон обдумывал лучший способ досадить ей.
Окунув кончик ручки в чернильницу, он написал:
"Мадам,
Рад узнать, что Вы нашли шаль полезной в эти прохладные дни осени.
По этому поводу пишу известить Вас о своём недавнем решении пожертвовать все чёрные занавески, которые в последнее время покрывали окна в Эверсби, Лондонской благотворительной организации. Хотя Вы, к сожалению, больше не сможете использовать эту ткань, из неё смогут сделать зимние пальто для бедных, что является намного более благородной целью. С чем, я уверен, Вы согласитесь. Я не сомневаюсь в Вашей способности найти другие способы создания подходящей мрачной и безрадостной атмосферы в Эверсби.
Если я не получу занавески в кратчайшие сроки, значит, я приму это как знак того, что Вы желаете моего содействия. В таком случае, я буду крайне рад тотчас же озаботить Вас своим прибытием в Гэмпшир.
Трени"
Ответ от Кэтлин пришёл неделей позже вместе с массивными коробками с чёрными занавесками.
"Милорд,
В Вашем беспокойстве за угнетённые народные массы Вы совсем забыли оповестить меня, что организовали батальон рабочих, которые просто наводнили Приорат Эверсби. Даже сейчас, пока я пишу, водопроводчики и плотники свободно разгуливают по дому, разнося на куски стены и полы и заявляют, что действуют с Вашего позволения.
Расходы на водопровод – дело расточительное и ненужное. Шум и отсутствие внешних приличий крайне нежелательны, особенно в доме, находящемся в трауре.
Я настаиваю на том, чтобы работы были немедленно прекращены.
Леди Трени"