Мы с бабулей глядели на страдания очередной бразильской Розалинды или Марианны и кушали жареную картошку.
— Как у тебя дела, сладурка? Женишок то не появился? — бабуля была обеспокоена устоявшимся отсутствием у меня «женишка». После того как я разбежалась со своим «бывшим», бабуля поохала, поплакала, и вплотную занялась устройством моей личной жизни. Она время от времени пыталась подсунуть мне свои кандидатуры, но кандидатуры исчезали после первого же вечера близкого знакомства со мной. Представляю, как она расписывала мои достоинства: мол и умная, и красивая, и скромная, и по английскому говорит и на компьютерах может. Потрясенные бабулиной характеристикой, «женишки» приходили в ожидании как минимум серафима или херувима, и уходили в никуда, глубоко разочарованные и задумавшиеся о смысле бытия. Напрасно пыталась я объяснить бабуле, что намерена провести жизнь в гордом одиночестве — уделе всех гениальных натур, она не верила и продолжала борьбу за мое личное счастье. Я давно махнула на нее рукой и только просила назначать визиты будущих спутников жизни заранее, чтобы не пугать их моим неподготовленным внешним видом. Зачем обрекать хороших людей на ночные кошмары?
— Нет бабуленька, не появился.
— Ну ничего. От судьбы не уйдешь. Бабуля была натурой оптимистично настроенной. — Вот видишь, у Розалинды тоже было все плохо, зато потом возник Луис. Вот и у тебя возникнет.
Мой бог! Сегодня мне были глубоко безразличны страдания Розалинды или Марианны, а тем паче Луиса. С другой стороны возникновение богатенького Луиса решило бы ряд моих финансовых проблем. Но поскольку на каждого Луиса есть по Розалинде, этот сценарий не годился. Мда. Мне даже беллетристикой побаловать себя не хотелось. Преследовало единственное желание: лечь и скоренько умереть во сне. Оставив бабулю на пару с Марианниными страстишками, я удалилась к себе и, вытащив из сумки благоразумно припасенное пиво, продолжила строительство программы соблазнения Андрея Великолепного. Все что ни приходило мне в голову, было заранее обречено на провал, даже не просто на провал, а на такую бездонную пропасть.
Вот как было славненько в моих возлюбленных романчиках. Он и она. Оба чертовски привлекательны и, как правило, материально обеспечены. На первых пятидесяти страницах они обязательно друг друга ненавидели, на следующих пятидесяти безумно любили, на последних десяти совершали страстный половой акт и в течение трех заключительных строк успешно добивали это дело законным браком. Просто как пять копеек. А у меня комплицировано до уровня пяти штук.
Ну какой такой черт меня дернул заключать это безумное пари? При полном отсутствии шансов на успех и «бабла» на возмещение проигрыша. Нет, мама и папа абсолютно правы, когда говорят, что с моей головой не совсем порядок, можно сказать — бардак. Ого, да это мысль. А что если скосить под ненормальную? Взять и сойти с ума. Почитать соответствующую литературку, изучить симптомы, отрепетировать перед родными и близкими. Нет! Никуда не годится! Хуже чем есть, все равно не бывает!
В банке оставалось немного пива. «Дайте, дайте пива кружку. Я хочу сойти с ума. Выпью кружку я до дна. А потом пойду в психушку» — очередной посредственный стишок был порожден моим воспаленным воображением.
Мои мозги медленно пухли от размышлений и, казалось, начали выбираться наружу через ушные раковины. Хотелось выть в голос! Как? Как? Как? Ото всех этих «каков» становилось не по-себе. Ну что, скажите на милость, можно было придумать? Завалить завтра в бутик и накупить себе роскошных туалетов, сделать прическу и макияж у Ив Роша и поразить Андрея своей неземной красотой? Где то я это уже читала. Ааа, кажется эта вещь называлась «Золушка». Нет, дохлый номер, при наличии в офисе таких динозавров, как наши дамы я как раз буду выглядеть двугорбым верблюдом среди арабских скакунов во время финального забега. Приодеться то можно, а на какие шиши накачать грудь силиконом и изменить форму носа, губ, глаз и всех остальных необходимых штучек. Забыли! А может потрясти его интеллектом? Чем, чем? Мы и «словов» то таких не знаем. Так он и поверит в мой высокий IQ, после того, как собственными глазами видел мои литературные пристрастия. И потом, интеллект в чистом виде хорош только в «Что? Где? Когда?», и не дополненный приличным видом может вызвать лишь уважение напополам с жалостью. Проехали! Что осталось? Во! Придумала! Соблазнить и привязать к себе на веки вечные глубокой животной страстью. Только надо быть изобретательной и сексуальной во время ЭТОГО. Ерунда! Берем в видеопрокате с десяток порнофильмов, добавляем известные интернетовские сайты, проводим блиц опрос среди знакомых мужчин и вперед! Мыслишка конечно хоть куда! Да, но только как его до ЭТОГО довести? Как его уложить со мной в постель? Мои креативные способности на этом дали сбой. Тоже не пройдет.
Я перебирала в уме различные варианты и все у меня выходило зеро, то есть надо было искать бабки на оплату роскошного пиршества в Максиме, что как мы уже выяснили давало тот же самый зеро. В полном отчаянии я обняла подушку и забылась тяжелым сном. Мне снились табуны верблюдов, охраняемые шотландскими сеттерами. Над табунами парили белые аисты с младенцами мужеского пола в клювах. На всех младенчиках висели бирки с именами. Всех их почему-то звали Максимками. Мистика!
* * *— Бабуль, верблюдов видеть во сне, это к чему? — Я запихнула в рот кусок докторской колбасы.
— Это к слезам и к потере. А что-нибудь еще видела? — она налила мне «женатого» чаю.
— Еще аисты, собаки и маленькие мальчики.
— Мальчики — маяться будешь, а аисты к беременности, — Бабуля с подозрением взглянула на меня.
Только беременности мне не хватало. Правда я не слишком верила в миф о непорочном зачатии, но как знать. Я взглянула на часы, часы ничего утешительного не показывали. Пора было спешить в наш обезьянник. И самым ужасным было то, что никакой блестящей идеи касательно спасения чести и финансов так и не пришло мне в голову. Засунув в сумку очередную «Безумную Страсть» я помчалась на работу, вполне обоснованно ожидая ехидных взглядов и злых насмешек.
Глава шестая
Все еще развитие основного действия, но более динамичное, также плавный переход к основной Основной Части, куча тем для размышлений и никаких пейзажей.
«Как тяжело было у нее на сердце. Вокруг царили смех и веселье. Люди шутили, счастливо улыбались, а ей хотелось плакать. Ее прекрасную нежную грудь теснили рыдания, ее синие бездонные глаза подернулись влагой, а длинные ресницы дрожали. Горе разрывало ей душу».
В столовой стоял шум, обычно сопровождающий прием пищи стаей голодных волков. Чавканье и сопение в совокупности со стуком алюминиевых вилок навевало печальные мысли о голодных детях Африки с распухшими пузиками и дистрофичными ножками. Я не ела. Полное отсутствие у меня аппетита объяснялось непрекращающимся поносом на нервной почве и перебором ежедневной нормы никотина.
Добрые и внимательные коллеги сочли просто необходимым с утра пожелать успехов в моем безнадежном деле, а теперь, искоса бросая на меня взгляды, полные сарказма, о чем-то перешептывались.
— Ну и как продвигается процесс соблазнения? — Я и не заметила как ко мне неслышно подкрался Серега. Он громко рыгнул и одобрительно потрепал меня по плечу. — Может, типа, не будем ждать, а прямо завтра завалимся в кабак и, типа, напьемся.
— Пусть тебя не беспокоит процесс. Он уже пошел и сейчас в начале пути. Поэтому попрошу не отвлекать меня от обдумывания его шагов. А, типа, напиться ты всегда успеешь. — Я выдохнула дым прямо в его придурковатое лицо.
— Ты бы хоть нас проинформировала что ли. А то обидно будет пропустить самое интересное. — включилась в беседу Ленка.
— Правда, правда- заорала из кухни Серафима. — Жуть как хочется поглядеть, как это ты его станешь окручивать.
— А она нападет на него на улице и, типа, зверски изнасилует, а потом шантажом заставит женится, — Серега рыгнул еще раз. — Только, Лариска, ты когда будешь насиловать, меня позови. Поучаствовать, типа, хочется.
— А не боишься? — я приблизила свое лицо к Серегиному и глухим мертвым голосом проговорила — хороший партнер — мертвый партнер. — растянула губы в ухмылке и добавила, — подумай над этим, Серега, типа, на досуге.
Серега побледнел, отшатнулся и постучал кулаком себе по «репе».
— Совсем «крыша» съехала у тебя от книжонок идиотских. Некрофилка, типа, психованная. Лучше бы уж поделилась с общественностью, что делать то намереваешься. Все-таки деньги не малые на кону.
— Сами увидите, своими собственными глазами. — мне порядком надоел этот допрос с пристрастием и я сочла за лучшее удалиться. Перед дверью я обернулась, оглядела зал и возвестила. — «Дамы и господа, сегодня вечером остаюсь на переработку. Попрошу никого не претендовать на эти драгоценные часы.»
— Да можешь хоть до утра сидеть, так или иначе результат будет нерезультативным, красавица ты наша. — мерзко пискнула Ольга Шпитко.
Как будто я без них об этом не догадывалась. Ээх, прав был папа, называя меня вечной дуравочкой — авантюристкой.
* * *Читать не хотелось, курить не хотелось, жить не хотелось, когда телефонный звонок оторвал меня от печальных раздумий о безболезненных способах самоубийства.
— «Але. Последний приют для умалишенных старых дев.» Представилась я.
— Ну привет. — это был мой прекрасный братец.
— Ну привет, какие это такие беды привели тебя к моим стопам? Мой любимый единственный и в своем роде неповторимый брат находился в чудесном тинэйджеровском возрасте, когда юношеские прыщи являются главнейшей проблемой, а юношеские мечты восхищают своей несбыточностью. Он не имел обыкновения интересоваться моими делами без какого либо подтекста, поэтому я замолчала с любопытством ожидая продолжения.
— Слушай, Лошарик (это было одно из наиболее нежных обращений, которое мой братец употреблял в исключительных случая) как насчет скромных долгосрочных инвестиций в подрастающую молодежь? — ага, я не ошиблась!
— Ой ой ой! А чем же это запоминает мне вкладывание средств в публичный дом на Марсе? Ааа. Поняла. Весьма сомнительной окупаемостью. — Съязвила я.
Братец вечно пытался стрельнуть у меня денег на свои тинэйджеровские дела. Я помогала ему по возможности, но на конкретный момент все возможности сыграли в ящик.
— Ну, Хлорка, — заныл он, — ну подкинь на жизнь двести зеленых, ну будь человеком. Надо «мобилу» оплатить, и за I-net у нас задолженность, и еще… — давно прошли те волшебные времена, когда можно было отделаться двадцатью копейками на мороженое.
— Не буду я человеком, я злобное коварное и безжалостное существо по имени Гоблин. А ты отвратительный и меркантильный юный тип. Боже, что из тебя вырастет?!
— Что вырастет то вырастет, — резюмировал он. И вообще меркантильность, а точнее предприимчивость, есть черта присущая нынешнему поколению.
— Меркантильньй интерес нынче двигает прогресс. — не удержалась я.
— Если проще говорить — «бабок» нету, плохо жить, — тут же добавил мой талантливый родственник. Он перенял от меня страсть к стихоплетению и, к счастью, ничего более. Его серые глазенки в сочетании со светлыми волосами, завязанными в небрежный хвост, баскетбольным ростом и непомерной наглостью вызывали подозрение о скором и неизбежном превращении в молодого шотландского сеттера.
— Так, тинэйджер, на ближайшие сотню лет финансирования не предвидится. Можешь считать себя свободным и не надо, не надо благодарить. Я положила трубку, избавив себя от выслушивания оскорблений. О времена, о нравы! Даже грудные крохи в чепчиках тянут свои ручонки из разноцветных колясок и скандируют: «Деньги, деньги, деньги». Мне бы тоже не помешало присоединится к этому хору. «Деньги! Деньги! Деньги!». Я положила свою голову на стол, в ней вертелось: «меркантильный интерес нынче двигает прогресс». Когда я подняла ее, перед моими глазами робко замерцала неясная перспектива разбогатеть, с каждой секундой вырисовываясь все яснее и яснее, принимая все более четкие и прекрасные очертания. На моих губах впервые за сегодняшний день появилось подобие торжествующей улыбки.
* * *«Она трепетала от самой мысли о признании. Ее мучил безумный страх, но любовь пересиливала все остальные чувства. Ее губы дрожали, ее глаза замутились, ее дивные руки были вознесены к небу в мольбе о помощи. Ах как она любила! Ах как страдала!»
Я тыкала компьютерной мышкой в экран, открывая один за одним квадратики высокоинтеллектуальной игры «Сапер». Уже полчаса назад мои заботливые коллеги испарились, одарив меня на прощанье сомнительными комплиментами. Последней ушла Ленка, презрительно фыркая и вертя симпатичным задом. Темнело. Андрей что-то там нашлепывал на компьютере за закрытой дверью, а мне шлепать было нечего, поэтому я развлекала себя поиском минных полей. Сапер ошибается только однажды. Я взглянула на часы. До начала действий по плану оставалось три минуты; Да, да. У меня был план, родившийся вообщем-то неожиданно, и как и все недоношенные и неожиданные дети он был слаб и жалок, но давал мне мой единственный шанс. Aut Caesar, aut nihil. Или Цезарь или прощай моя честь и достоинство, да и пять штук заодно. Пять, четыре, три, два, один! Я собралась с силами и робко постучалась в кабинет. Action! Мотор. — Есть мотор.
— Войдите пожалуйста. — его усталый и слегка раздраженный голос не принес мне облегчения.
— Андрей Николаевич, могу ли я с вами поговорить? — я топталась на пороге, толком не зная как начать.
— Здравствуйте… — Он явно рылся где-то на задних полках своей памяти, догадываясь, что меня зовут как то не так как он думает, но вот как?
— Лариса, — подсказала я бедняжке и тут же бухнула, не задумываясь — у меня к вам дело, даже не дело, а деловое предложение, можно сказать бизнес-план.
— Что такое? Внимательно вас слушаю. — явное отсутствие интереса к моему предложению и ко мне вообще вдруг разбудило во мне таланты оратора. Как обычно я действовала по наитию. Я приняла позу Цицерона (по крайней мере мне всегда казалось что Цицерон должен был стоять именно так) и стремительно вознеся длань к подвесному потолку, театрально произнесла.
— Хотите получить двадцать тысяч долларов США наличкой за полтора месяца? Налогами и пошлинами не облагается и никакого криминала.
Он уставился на меня как на тяжело больную (что было не так уж и далеко от истины) и, похоже, собирался предложить валерьянки, но я ему и рта не дала раскрыть. Тут Остапа, то есть меня понесло. Не раздумывая, я начала свой рассказ с самого-самого начала. Я раскрывала карты одну за другой, перемежая свой трагичный монолог метафорами, аллегориями, сравнениями и междометиями, как рекомендовал учебник по стилистике. Я в масляных красках описывала ему борьбу за гран-при в его лице между нашими дамами, выставляя себя бессловесной жертвой схватки титанов. Я размахивала руками и топала ногами, для придания особого ударения в наиболее важных местах. Выливая потоки помоев на своих коллег, и примеряя на себя светящийся нимб, я ни на секунду не забывала о советах доброго Дейла Карнеги, которого, кстати, считала абсолютно наивным и неприемлемым на практике. «Драматизируйте свои идеи» — вещал Дейл, мне бы могла позавидовать сама Сара Бернар. «Чаще обращайтесь к собеседнику по имени» — я вставляла «Андрей Николаевич» через слово. «Заставьте его почувствовать себя значительным» — поток комплиментов можно было сравнить только с Ниагарой. «Не давайте ему сказать вам НЕТ» — он вообще слова вставить не мог. Он онемел. Хотелось верить, что не навсегда.
— Представляете, они делали на Вас ставки как на тотализаторе. — возмущалась я, — «они разыгрывали вас в лотерею, как пачку банкнот, они относились к вам как к неодушевленному существительному», — вот бы взглянуть на себя со стороны, но о видеокамере я как то не подумала заранее, а зеркал у Андрея в кабинете не водилось. Мне оставалось лишь следить за его реакцией, делать выводы и соответственно менять ход театрализованного действа. Я вскинула подбородок кверху, подпустила немного дрожи в голос и, втянув живот, (все-таки Фрейд великий мудрец) яростно жестикулировала.