Теперь… я был готов ко второму раунду.
13
– Ой, посмотрите. Это же кобель… и Мэдмэн.
Вздернув голову вверх, заметил Кейси, которая подходила к дому Тэйт. Мы с Мэдмэном недавно вернулись с прогулки и валялись на газоне после битвы один-на-один, включавшей его зубы и мою руку в защитной перчатке.
– Знаешь, до сих пор решить не могу, у кого из вас манеры лучше. – Она несла в руках пластиковые пакеты, судя по всему, с едой, но остановилась возле крыльца Брандтов. – По крайней мере, он не гадит на людей. – Кейси дернула подбородком в сторону Мэдмэна.
Она напоминала мне блондинку из Дневников Вампира, которая бегает вокруг и ведет себя так, словно каждая проблема во вселенной касается ее лично.
Да, не судите. Мэдок любит этот сериал, не я.
Суть вот в чем: некоторым людям кажется, будто они играют главную роль, хотя на самом деле их место на втором плане.
– Кейси? – Я откинулся назад, опершись на локти, лениво и уверенно улыбаясь. – Ты в курсе, что может быть страшнее моей неприязни?
Она вздохнула, уперев руку в бок, словно я впустую отнимал у нее время.
– Что?
– Мое хорошее отношение. – Мой голос шелковой лентой проплыл через двор, прямиком ей между ног.
Дерзкий настрой Кейси пошатнулся. Она выглядела растерянно, скорее всего, потому что пыталась понять, флиртую ли я, а может, вспомнить свое хреново имя.
Я посмеялся про себя. Да уж, это ее заткнуло.
Я с трудом терпел… ну, большинство людей, но особенно ненавидел язвительность. Если девушка постоянно презрительно сдвигает брови и морщит нос, даже когда говорит, то она годится лишь для времяпрепровождения, не требующего разговоров.
Кейси взбежала по ступенькам и нажала на звонок так шустро, как будто за ней гнался легион зомби. Моя грудь сотряслась от беззвучного смеха, когда я представил подобную картину, после чего снова рухнул на землю, закрыв глаза.
Солнце клонилось к закату; началось безмятежное затишье перед тем, как народ повалит домой с работы или на ужин. Мое любимое время дня.
Падающие с запада солнечные лучи создавали калейдоскоп из оранжевых и зеленых вспышек у меня под веками; я отдался этому иллюзорному миру, наблюдая со стороны, но не изнутри.
Мэдмэн облизал мне руку, в ответ я почесал его за ухом. Входная дверь Тэйт открылась, послышались приглушенные голоса. Где-то шумела газонокосилка. По дороге ехали машины. Детвору звали обедать.
На несколько мгновений позволил себе стать частью всего этого.
Я любил нашу улицу, всегда буду любить. Каждый из домов хранил свои секреты, в чем и заключалась вся прелесть. Я мог посмеяться над мистером Вандерлоо, жившим напротив, потому что по ночам, когда его семья уснет, он пробирался в гараж, покурить травку. Миссис Уотсон – тремя домами дальше – нравились ролевые игры: ее муж одевался курьером и доставлял ей какие-нибудь покупки, а потом доставлял ее в спальню.
Даже у отца Тэйт была тайна.
За время, проведенное с ним, я выяснил, что он до сих пор ходил ужинать в Марио каждый вторник. Помню, Тэйт рассказывала, что первое свидание ее родителей прошло в этом итальянском ресторанчике. Я не знал, известно ли ей о его сохранившейся традиции.
В кармане завибрировал телефон, прервав мои размышления. Достав трубку, раздраженно прищурился и нажал "Ответить".
– Да? – Нет нужды в вежливости. Я понял, кто это.
– Здравствуйте. Вам звонок за счет вызываемого абонента от заключенного из тюрьмы Стейтвилл. Вы примете вызов?
Нет.
– Да.
Я ждал, пока оператор переключит линию, чувствуя себя так, словно меня вырвали из Нетландии, и теперь держали на прицеле десятки солдат.
Я прекрасно знал, зачем он звонит. Отец звонил прежде всего раз, но по той же чертовой причине.
– Завтра, когда придешь… положи деньги мне на счет. – Он приказал, а не попросил.
Я глубоко вздохнул.
– С чего вдруг?
– Сам знаешь, – прорычал отец. – Не веди себя так, будто у тебя есть выбор.
У меня не осталось денег, чтобы ему заплатить. Может, выбора и не было, зато была проблема.
– Тогда мне нужно заработать, но я не смогу этого сделать до завтрашнего вечера. – Уже поздно записываться на сегодняшнюю гонку. – В таком случае, приеду только в воскресенье.
Он повесил трубку.
Я закрыл глаза и сжал сотовый, желая, чтобы на месте трубки оказалось лицо отца, его сердце, его власть.
Подразумевалось, что деньги он получит всего раз – чтобы перестал донимать Джекса. Только все вышло иначе. Он давал Джексу передышку, но потом всегда начинал вновь названивать.
А я продолжал платить, чтобы брат мог получить эту передышку.
Не веди себя так, будто у тебя есть выбор. Его слова звенели в ушах, я буквально чувствовал ту боль опять. То же самое отец сказал мне перед тем, как столкнул вниз по лестнице в подвал.
Перед тем, как я увидел Джекса с ними.
Сев, я оглянул улицу. Черт бы его побрал.
Пытаясь успокоиться, снова сосредоточился на пейзаже. Аккуратные, квадратной формы газоны сейчас казались неровными, зелень – более тусклой, дома – вымершими. Частота моего дыхания начала меня пугать.
Затем я посмотрел вверх.
Тэйт сидела у открытого балкона, закинув ноги на ограду. Я сфокусировал внимание на ней. Ее лицо было скрыто, но я все равно не отводил глаз. Зная, что она там. Ощущая поток энергии, постоянно исходивший от нее. Назовите это ненавистью. Назовите вожделением. Но точно не любовью.
Однако даже этого чувства было достаточно, и я в нем нуждался.
Мое дыхание становилось все тише и тише. Воздух, входивший и выходивший из легких, по консистенции уже напоминал не сироп, а воду. Наконец, я поднялся, вернулся в дом.
Набрав номер Зака Хэйгера, который организовывал гонки на Петле, стоял, сжимая-разжимая кулаки, пытаясь избавиться от чувства, словно в меня вонзились сотни игл.
– Эй, я могу завтра погонять?
– Ну, – Зак сделал паузу, – у меня уже расписаны три заезда. Но Джонс только что слился, так что Диазу нужен оппонент.
– Тогда внеси меня в список. – Мне нужны деньги. После того, как я купил машину на выручку от продажи дедушкиного дома, мать сдержала обещание и положила остаток средств на сберегательный счет для оплаты колледжа. Единственным источником наличности была моя работа в автомастерской, но этих сумм недостаточно, чтобы обеспечить Томаса Трента сигаретами и дополнительными закусками.
После разговора с Заком, написал Мэдоку, попросив собрать вечером тусовку у меня дома. Затем выгнал машину из гаража, чтобы перепроверить уровень масла.
До начала вечеринки мне больше нечем было себя занять, поэтому я поехал в Уэстон за братом. Его новые приемные родители не возражали, если он оставался ночевать у меня, так что я иногда брал Джекса с собой на вечеринки или гонки.
– Посмотрите-ка на младшенького Джареда! – заорал Мэдок, когда мы вылезли из машины. Он приехал ко мне пораньше, чтобы все подготовить, и, судя по всему, гулянье уже началось.
Рассмеявшись, Джекс врезался плечом Мэдоку в грудь.
– Ага, я слышал, тебе нравятся маленькие мальчики.
– Только если они такие же хорошенькие, как ты, принцесса.
Я закатил глаза, когда Мэдок обхватил Джекса руками сзади и начал об него тереться.
Понятия не имею, почему он называл моего брата "младшеньким Джаредом". Дело не во внешнем сходстве. У нас разного цвета глаза, разные прически, разные характеры. Джекс сумасброден, никогда не боится улыбнуться, воспользоваться моментом.
Хотя мы практически одного роста. Мышечной массы у Джекса, правда, меньше, но ему ведь всего шестнадцать.
Мне лучше довольствоваться вниманием со стороны девушек, пока есть такая возможность, потому что через несколько лет дамы перестанут обращать на меня внимание на фоне брата.
Не то чтобы меня подобная перспектива напрягала. Я хотел для Джекса всего самого лучшего, ведь он это заслужил.
Подходя к крыльцу, оглянулся по сторонам, вбирая в себя оживление и шум, царившие вокруг. После звонка отца ритм улицы увял у меня на глазах. Все казалось бледным.
Но сейчас, когда взглянул на окно Тэйт, увидел включенный свет, сердце в груди заколотилось сильнее, буквально поднимая меня над землей.
– Эй, как думаешь, удастся нам сегодня увидеть продолжение шоу? – Мэдок обхватил меня рукой за шею, дернув подбородком в направлении дома Тэйт.
Он имел в виду предыдущий раз, когда она разогнала мою вечеринку.
Я улыбнулся, глядя на ее окно.
– Мне кажется, у нее иссякли идеи.
После чего мы вошли в буйное пристанище несовершеннолетних раздолбаев, известное также как мой дом.
– Ох, черт, ты умеешь целоваться. – Она вздохнула, когда я оторвался от ее рта, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по шее.
Эта девчонка – она сказала, ее зовут Сара – выглядела мило, но так и манила себя совратить. К счастью, Пайпер никто не пригласил, поэтому сегодня я был абсолютно свободен и мог довольствоваться всем, что доступно на вечеринке.
Я прижал девушку к двери ванной. Пытался насытиться, но мне этого было мало.
Я не знал ее. Она пришла с друзьями друзей, училась в школе в одном из близлежащих городков. У нее мягкие волосы, губы еще мягче. Судя по поведению – далеко не глупая.
Где-то с час я напивался, периодически замечая, как она двигалась под музыку в своем сексапильном черном платье без бретелек, после чего решил действовать. Потребовалось немного времени, чтобы увести ее наверх, поэтому выбраться отсюда я тоже пока не торопился.
Мои губы ласкали гладкую шею, пахнущую так сладко, пока рука скользила вниз по ее стройному телу. Ее сосок стал тверже, когда я легко провел пальцем по груди, спускаясь к подтянутому животу.
Проведя ладонью по изгибу талии, опустил руку, ухватив ее за задницу, прижал к своему члену, не прерывая глубокого, медленного поцелуя. Такая приятная на вкус. Она не была пьяна, не курила.
– Я не шлюха, – прошептала девушка тихо. Приподняв голову, взглянул на нее.
Да, мне к этой части не привыкать. Девчонки обычно чувствовали себя виновато, если "сдавались" слишком быстро, будто существовал некий долбанный двойной стандарт – парни могли вдоволь наслаждаться сексом, но не девушки.
Самое печальное? Именно девушки увековечили этот стандарт. Парни не используют словно "шлюха". Мы не судим. Ей не нужно ни в чем меня убеждать.
Она посмотрела на меня задумчиво.
– Я просто… хочу забыться на время.
После чего отвела глаза, словно я мог прочесть в ее взгляде некую историю, которой она не хотела делиться. Мне знакомо подобное чувство. Я тоже не хотел, чтобы другие знали обо мне.
– Я отлично умею забываться, – уверил ее. – Иди сюда.
Наши губы снова встретились, моя рука медленно скользнула ей между ног; я отдался на мгновение своей собственной фантазии. Перед моим мысленным взором разыгралась другая история, которую я никому не желал показывать.
– Джаред?
Она шепчет мне на ухо, и я хочу укутаться в ее голос.
– Джаред? – Берет мою руку, направляет по бедру вверх, к своей теплоте. – Ты чувствуешь меня?
Боже, в ее шепоте слышится неприкрытое отчаяние. Она говорит осипшим голосом, бездыханно, словно вот-вот потеряет контроль. Словно тончайшая преграда сдерживает ее желание и слезы, и в любой момент эта преграда рухнет. Тогда она начнет молить о том, чего хочет. Эта томящая боль – просто пытка.
Я поднимаю веки и гляжу в голубые глаза, полные страсти, которые так надеялся увидеть. Ее губы дрожат, лицо блестит из-за выступившего пота. Она – огонь и нужда, заключенные вместе в самой красивой девушке, которую я когда-либо видел.
– Тэйт? – мой голос надламывается; я не верю, что она позволяет мне так к ней прикасаться.
– Ты чувствуешь, как сильно я тебя хочу? Тебя. Только тебя, малыш, – спрашивает она, прижавшись лбом к моему подбородку. Я закрываю глаза, моя кровь неистово кипит от желания остаться в этом мгновении навечно.
По коже словно электрические разряды пробегают, когда Тэйт кладет руку мне на джинсы, над моим членом, который, похоже, не умеет на нее не реагировать.
– Ты тоже меня хочешь, – стонет она; кончик ее языка оставляет влажный след на моей челюсти. – Я чувствую. Не разрушь нас, малыш. Я люблю тебя.
Мои глаза резко раскрываются, я запускаю пальцы ей в волосы, приподнимаю ее голову, чтобы она посмотрела на меня.
– Ты любишь меня? – спрашиваю, обезумев.
Она меня не любит. Она не может.
– Всегда ты. Навсегда твоя. Теперь возьми меня, – распоряжается Тэйт.
Я больше не могу терпеть этот голод, и забираю то, что принадлежит мне. Накрываю ее сладкие губы своими; мы таем, смешиваясь с потом и жаром, желая окунуться в столь опасную необходимость быть вместе.
Я хочу все. Ее, без остатка.
– Ты в порядке? – голос, уверенный, отчетливый, пробился сквозь дымку.
Я моргнул, обнаружив себя по-прежнему в ванной, упертым лбом в плечо другой девушки. Такое ощущение, будто ресницы слиплись, зрение помутилось.
Какого черта?
Я что, плакал?
Господи. Мать твою!
– Ты в порядке? – снова спросила Сара.
Выпрямившись, взглянул на девушку, с которой собирался заняться сексом. На меня смотрели карие глаза.
Живот свело от тошноты, приятная расслабленность после выпивки сменилась агонией.
– Нет, не в порядке, – пробормотал и отвернулся, сжав руками край раковины. – Уходи. Я себя плохо чувствую.
– Хочешь, чтобы я кого-нибудь позвала?
– Просто иди! – крикнул ей. Она быстро проскользнула в дверь, а я закрыл глаза, напряг все мышцы, пытаясь избавиться от этого тошнотворного ощущения.
Но через несколько секунд понял, что с меня хватит. Вот он я, спрятался в ванной, практически рыдая. И почему?
Я утратил контроль. Вот почему. Я всегда теряю контроль.
Выхватив зубную щетку из держателя, сунул обратным концом в гортань и вызвал рвоту. Все, что за сегодня съел, отправилось в унитаз. Последние несколько часов я пил только алкоголь, поэтому горло дико обожгло. Держась за раковину, откашлялся.
– Джаред, ты в порядке? – кто-то ворвался в ванную.
– Проклятье! – заорал я. – Вы что, не можете оставить меня одного ко всем чертям? – Я снова вырвал, после чего оглянулся на того, кто стоял у двери.
Черт.
– Джекс, – начал я, но не смог договорить. Он попятился назад.
Джекс больше ничего не сказал. Лишь отвел взгляд и вышел из ванной, закрыв за собой дверь. Сейчас я был ничуть не лучше нашего отца, гори он в аду.
Мне знакомо выражение на лице брата. Я видел его прежде. Черт, даже сам такое носил. Когда ты слишком напуган, чтобы посмотреть в глаза. Стараешься уйти так же тихо, как пришел. Пытаешься не попасться под руку пьяному лунатику. Прополоскав горло зубным эликсиром, стянул с себя футболку и прислонился к стене, перевести дух. Мне нужно успокоиться, прежде чем пойду извиняться перед ним. Джекс не должен снова увидеть меня в таком состоянии.
Я подождал еще минуту-другую, чтобы в голове прояснилось, а желудок пришел в норму.
Только когда поднялся, собираясь выйти из ванной, весь дом затих. Погас свет, отключилась музыка, послышались громкие возмущения недовольных гостей.
– Какого черта? – На ощупь добрался до двери, ведущей ко мне в комнату.
Спотыкаясь через всякий хлам, разбросанный по полу, разыскал фонарик в ящике стола, включил его. На улице не было грозы, все счета своевременно оплачены. Какого хрена отключили электричество?
Когда подошел к окну, заметил, что у Брандтов горел светильник над крыльцом, значит, обесточена не вся улица. А потом увидел Тэйт.