ИЛЬЯ
Встретив Новый год с родителями и сыном, в тесном семейном кругу, на следующий день Илья с Тимкой улетел на горнолыжный курорт. Когда он был там в прошлый раз, то внимательно изучил, как инструкторы занимаются с маленькими детьми, узнал, какие меры безопасности предпринимаются, проверил, присмотрелся и решил в январе обязательно взять с собой ребенка и поставить его на горные лыжи. Тимке исполнилось шесть лет, а на курорте были детки и поменьше, даже трехлетние. После двух дней, проведенных под неусыпным надзором инструктора, мальчик уже лихо рассекал на своих маленьких лыжках и ни черта не боялся. За него боялся папа – испытывая состояние, близкое к панике, и каждый раз останавливая себя, чтобы не кинуться к ребенку поддержать, поднять, если сын падал.
Они замечательно провели десять дней, катались, гуляли, посетили все местные достопримечательности и детские развлечения.
Им было очень хорошо вдвоем – папе и сыну.
Вернувшись в Москву, Адорин с головой окунулся в работу. Народ трудно отходил после долгих новогодних праздников, расслабился, ленился, приходилось поругивать, наказывать – обычная рутина. Но с каждым днем Илья чувствовал, что внутри нарастает некая пустота, мешая работать, думать, сосредотачиваться. Он становился более раздражительным и чувствовал себя бесконечно усталым. Выпотрошенным. Пустым.
И вот сегодня сорвался, не выдержав!
Он прошел на кухню.
«Надо бы что-то поесть, наверное?» – без всякого желания, отстраненно подумал Адорин.
Он послонялся по кухне, открыл холодильник, посмотрел, закрыл, взял со столешницы бутылку воды, отпил, поставил на место и вернулся в гостиную на диван, лег и поглядел на ставший за сегодняшний день близким товарищем белый потолок.
«Надо как-то вычистить это из себя! Нельзя же постоянно так жить! Стереть из памяти этот ее взгляд, да все про нее стереть!»
И вдруг резко сел, ошеломленный мыслью, пришедшей в голову, уперся локтями в расставленные колени и уткнулся лицом в ладони.
«Господи! Что я делаю?! Какая Анна, какая женитьба?! Второй раз на те же грабли! Твою мать! Ведь уже было все это с Леной! Чужой человек рядом, да пусть сто раз мне с ней хорошо в постели – она чужая! Ты идиот, Адорин! Кого ты пытаешься обмануть? Себя? Думаешь, женишься, и все само собой пройдет – Юлька исчезнет из твоей жизни, из твоей крови?!»
Илья замер, пораженный от следующего, пришедшего за первым открытия.
Он испытывал такое чувство, которое испытывал, когда занимался наукой. Когда долгие и сложные вычисления никак не дают искомого результата и неожиданно неизвестно откуда приходит понимание, как правильно, как надо делать, – и ты проверяешь, вычисляешь, уже зная, что нашел – и вот! Вот он результат, получилось!
Он испытал сейчас такое же непередаваемое чувство познания истины, добытой трудным, сложным путем многих ошибок и просчетов, когда начинаешь сначала – снова и снова – и находишь!
В эту секунду он сделал открытие, от которого закружилась голова в восторге от познания единственно правильной и выстраданной истины! Илья понял, почувствовал душой, умом, кожей, всеми потрохами, что ничего вообще не имеет значения – никакое общественное мнение, неважно, умное или глупое, никакие люди с их взглядами и рассуждениями о морали.
Все это чушь, пыль, мусор!
Они просто должны быть вместе – он и Юлька!
Илья точно знал, понял вот сейчас, в это мгновение, что она любит его по-настоящему – сильно и глубоко! Только его! И всегда любила!
Да какого хрена?! Они должны быть вместе!
И не имеет значения, кто и что скажет, поймут их или не поймут – это все неважно! И если друзья превратятся во врагов, а родные осудят и не примут случившегося – это выводы и решения тех людей, и к ним с Юлькой они не имеют отношения!
Господи! Как все просто!
Он застонал от простоты открывшейся истины, которую не видел многие годы!
Юльке давно уже не шестнадцать лет – ей двадцать четыре! Что он себе напридумывал, какие такие препятствия и «нельзя»! Можно! Можно и нужно!
Это он так испугался своего желания, когда ей было шестнадцать, что долгие годы продолжал бояться его по инерции. Боже мой! Сколько лет потеряно, сколько боли перелопачено! По глупости, по тупому непониманию!
И вдруг, вдогонку, дополняя и углубляя знания, полученные только что, Адорин понял со всей невероятной ясностью, пришедшей как озарение, откуда-то свыше, самое важное!
Если бы он позволил, разрешил тогда, восемь лет назад, себе Юльку – ну, подождал бы, пока ей исполнится восемнадцать, и забрал бы ее себе, – то за физической близостью, невероятным ярким сексом не разглядел бы ее, не пустил бы к себе в душу, не прочувствовал и не понял всей глубины любви к ней.
Ревновал бы каждый миг, ожидая, что она уйдет в мир своих ровесников, привязывал бы к себе сексом, деньгами, детьми – и все равно бы боялся!
Пройдя, как через чистилище, через муки запретного, нереализованного желания и любви, он смог разглядеть Юльку настоящую, узнать как личность, как человека и незаметно, совсем не желая этого, впустить в свою душу, сердце, кровь сильное, глубокое, истинное чувство. Постепенно познавая ее характер за эти годы, привычки, творчество – увидел и попал в унисон, в один музыкальный лад с нею!
И хотел ее всю! До каждой мысли, каждого вдоха, всех ее трудностей и радостей – не довольствуясь уже только физической близостью, а неистово желая полного слияния, – всю!
И не было бы ее любви такой же силы и накала, как его, не было бы Тимки и Юлькиного «Поиска», а может, и «Старушки», и того прозрачного, искрящегося, переливающегося всеми красками потрясающего дня в Праге – много чего не было бы, если б он взял ее в восемнадцать Юлькиных лет!
Адорин мгновенно принял решение! И заспешил, загорелся.
Он заберет ее. Попросит прощения, объяснит, как сможет и что сможет, – и заберет!
Себе! Заграбастает и никуда больше от себя не отпустит! Никогда! Вот прямо сейчас поедет и заберет!
Она должна его простить, понять! Ведь не может не простить? Этого не должно быть! Тогда вся жизнь летит к черту! Юлька простит! Он ей расскажет все-все: про себя, про них, про то, что он сейчас понял и открыл!
Господи, сделай так, чтобы Юлька поняла и простила!
Он быстро оделся и остановился у входной двери, поняв, что, прежде чем ехать к ней, надо сделать одно очень важное дело.
Илья поймал такси, не собираясь садиться за руль, потому что выпил. Он попросил водителя остановиться у супермаркета, купил бутылку дорогущего коньяка, хотел взять к нему закуску – лимоны, шоколад, сыр, что-нибудь еще, – но, постояв перед прилавком, передумал. Он не на посиделки едет, его вполне реально могут послать – ладно с бутылкой пришел поговорить, не получился разговор, ну что ж, а когда еще и закуску принес, это что-то не то – вроде как заранее просим пардону!
По мере приближения к месту, куда он ехал, Адорин становился все более хмурым. Нет, внутри, в себе он хранил ощущение радости, ясности (за столькие-то годы!) и восторга от принятого решения, но ему предстоял неприятный, трудный разговор. Скорее всего, первый из череды предстоящих объяснений.
Дверь открыл Игорь.
– Илья! – обрадовался он. – Вот так сюрприз!
Но, присмотревшись к нему повнимательнее, быстро спросил:
– Что-то случилось?
– Случилось, – признался Илья, – надо поговорить.
– Проходи, чего ты стоишь в дверях! – заторопился Игорь.
Тут вышла из комнаты Марина, услышав их разговор.
– Ильюша, что случилось? Тимка? Родители? – перепугалась она.
– Нет, нет, Мариночка, с ними все в порядке. Мне надо с вами поговорить.
– Проходи в комнату скорее, не пугай меня таким началом! – потребовала она.
– А пошли в кухню, – предложил Илья, – выпьем.
Он протянул Игорю бутылку.
– Илья, ты, в самом деле, говори, что случилось, не томи!
Адорин, сняв пальто и пристроив его на вешалке, прошел в кухню, взял стул, поставил на середине, сел, как на скамью подсудимых. Марина начала было суетиться, вынимая из шкафов какую-то закуску, рюмки, Илья попросил:
– Марин, сядь.
Не зная, что и думать, но заранее испугавшись, она, встревоженно глядя на него, села, прижав к груди рюмки, которые достала с полки. Игорь с Мариной сидели у стены, с разных краев стола, и смотрели на него, отчего ощущение, будто он присутствует на судебном процессе, усиливалось. Илья оперся локтями на ноги, сцепив в замок кисти рук, и с ходу заявил хриплым от переживаний голосом:
– Я люблю Юльку!
– Ну и что, мы тоже ее любим, – не сразу понял Игорь.
– Я люблю ее как женщину. Сильно. И хочу на ней жениться.
– О господи! – воскликнула Марина, бросила на стол рюмки, зазвеневшие и раскатившиеся по столешнице, и прижала ладони к губам от потрясения.
– Та-ак! – протянул Игорь. – И давно?
«Ну вот и началось! – подумал с тоской Илья. – А чего ты хотел? Ты же знал, что все так и будет!»
– Давно, – ответил он. – Сначала я любил ее как сестренку, как дочку, как маленькую девочку, а потом…
– Что потом? – допытывался Игорь.
Он открыл бутылку, не сводя с Ильи взгляда, поставил брошенные Мариной рюмки, налил всем и протянул одну Адорину.
– Я ее захотел! Очень сильно. Когда ей исполнилось шестнадцать лет. И испугался.
Игорь выпил, Адорин тоже, а Марина все смотрела на него расширившимися от потрясения глазами, не отнимая пальцев от губ. Илья кинул на нее быстрый взгляд и перевел его на Игоря.
– Испугался и запретил себе даже думать об этом, потому старался держаться от нее как можно дальше. Она росла, а я влюблялся все сильнее. И запрещал еще жестче.
– Боже мой! – сказала Марина надрывным от переживания голосом, и крупные капли слез покатились у нее по щекам. – Какие же вы идиоты!
Илья не понял – посмотрел на нее удивленно. А Марина пояснила, чуть не рыдая:
– Она ведь любила тебя все эти годы! Зачем же вы столько лет мучаете друг друга?! Страдаете так?!
– Марин, ты что, ничего не имеешь против? – не поверил Илья.
– Да какое против?! – возмутилась она. – С чего? Сначала мы с Игорем думали, это у нее девчоночье, пройдет, а потом увидели, поняли, что она тебя любит по-настоящему, сильно, и мучается, страдает ужасно!
Он не мог поверить! Да не может быть! Не может же быть, чтобы они приняли его чувства к Юльке так просто!
– Игорь? – спросил Адорин ошеломленно.
– А почему мы должны быть против, Илья? – изумился в свою очередь тот.
– Я старше, намного, – ответил Илья. – Вы мои друзья, ты мой учитель, она ваша дочь!
– Да какое это имеет значение? Ты что, был уверен, что мы не поймем? Не примем ваших отношений и брака?
– Да, думал, – кивнул Илья.
– Так спросил бы, если сомневался! – воскликнул Игорь. – Марина, не плачь!
– Не буду! – пообещала она, вытирая слезы. – Дурак ты, Адорин! Хоть и крутой бизнесмен, и доктор наук, а дурак! Сам измучился, Юльку измучил!
– Дурак! – согласился Илья. – Это не все. Я ее обидел.
– Как? – быстро спросил Игорь.
Илья, глядя ему в глаза, четко произнес:
– Я с ней переспал.
Игорь взял бутылку, налил им с Адориным в рюмки коньяк и выпил.
– Это, конечно, не самая лучшая новость, которую отец может узнать о дочери, но позволь спросить: ну, переспал, и что?
– И отказался от нее! Объяснил, что она меня не любит и отношения между нами невозможны.
– Бедная Юлька! Вот почему она два дня лежала пластом без движения! – проговорила Марина и снова заплакала.
– А сейчас решил жениться? – продолжил допрос Игорь.
– Не могу больше! Все! К вам приехал поставить в известность, мне уже безразлично, кто и что скажет и подумает! Пошлете вы меня или нет.
– А если она не согласится?
– Не знаю! – вздохнул Илья. – Уговорю, буду просить прощения, объясню, как смогу! Не знаю!
– Юлька простит, Илья, она тебя так любит! – сказала Марина убежденно.
– А если не простит? – продолжал спрашивать Игорь. – У нее наладилось все как-то, она с парнем живет, а ты вот так приедешь и уговоришь?
– Не знаю я, Игорь! Но никаким мужикам я ее больше не отдам!
– Игорь, ну чего ты? – возмутилась Марина.
– Да того! Что вы, Юльку не знаете? Упрется в своей обиде – столько-то лет терпеть! Не поверит ему, и что? Изломает жизнь и себе, и Илье!
– И что ты предлагаешь? – спросила Марина.
– Поедем все вместе! Если у Ильи не получится, мы с ней поговорим.
– Нет, Игорь, – не согласился Адорин. – Я сам. Ну а если она откажется, значит, заслужил, значит, слишком поздно спохватился. Спасибо вам, я не ожидал, что вы поймете и примете ситуацию.
– Да почему?! Почему? – воскликнула Марина. – Мы что, изверги какие-то, идиоты? Ну, любите вы друг друга, и слава богу! Мы только счастливы!
– Спасибо! – еще раз поблагодарил он, с трудом проталкивая застывший в горле ком.
– Ты когда ехать собрался? – поинтересовался Игорь, но уже легко, без нажима.
– Сейчас.
– Как?
– Да как угодно – самолетом, поездом, машиной, наконец!
– Ты себя в зеркале видел? У тебя лицо человека, который не спал трое суток! Синяки под глазами, щетина, к тому же ты выпил. Ты так хочешь к ней приехать?
– Да как угодно!
– Нет. Сейчас мы накроем стол, ты поешь горячего, посидим, поговорим спокойно, выпьем за ваше с Юлькой счастье. Останешься у нас, выспишься, а утром поедешь с нашего благословения.
– Да я в Питере сниму номер в гостинице, помоюсь, побреюсь! – сопротивлялся Илья любому промедлению.
– Зачем тебе гостиница? – неожиданно рассмеялась Марина. – А вдруг Юльку украсть придется?
– Как это? – ошарашенно произнес Адорин.
Илья расслабился, в груди растекалось тепло от любви и благодарности к этим родным, дорогим ему людям. Да как он вообще мог сомневаться, что они не поймут?! Годами жил в глубокой убежденности, что не примут его любви! Права Марина – идиот!
– А вот так! – смеялась Марина. – Если упрется – бери в охапку и тащи! А там разберемся всем миром!
– А что! – рассмеялся следом за женой Игорь. – Неплохой вариант! Предлагаю за это выпить и, главное, поесть!
– Да вы что? – заражаясь их весельем, неким ухарством, приходящим после тяжелого, трудного дела, поддержал тон Илья. – Юльку – и украсть! Она же орать будет на весь Питер!
– Обсудим варианты! – хохоча, предложил Игорь.
Он встал и начал помогать Марине накрывать на стол.
– Может, кляп? – спросил Игорь.
– Или скотч! – подхватила Марина.
Они долго сидели за столом, разговаривали, смеялись. Марина накормила Адорина горячим вкуснейшим ужином, как на убой, и его разморило, повело от тепла.
Илья улегся на Юлькиной постели и улыбался, вдыхая ее запах, еле уловимый.
Но рано утром ему уехать не удалось, пришлось срочно решать дела с Морозовым.
Адорин давно уже стал партнером и соратником Алексея, у них сложился прочный союз двух глубоко уважающих друг друга людей.
Илья приехал утром домой переодеться, принять душ, побриться, собрать вещи. Он решил ехать на машине, сам. Джип свой Илья любил, и дорогу любил, но, посмеиваясь про себя, думал, что не поехал бы, однако ж Расковы заронили мысль – а вдруг действительно придется хватать Юльку в охапку и уматывать по-быстрому, мало ли? Умом он понимал, что ничего такого не сделает, но все же, а вдруг…
От этих мыслей его отвлек Морозов, который долго и громко ругался в трубку, не выбирая выражений, описывая, кто Адорин после того, как пропал на полсуток!
– Не ори! Я женюсь, Морозов!
– Прямо сейчас? – ехидно поинтересовался Лешка. – Или все же успеешь на подписание контракта?
– Прямо сейчас не получится, сначала надо невесту уговорить!
– Бог в помощь! Появись на пару часов, введи меня в подробности сделки и мотай – уговаривай, женись!
– Ладно, сейчас приеду, – сказал Илья, понимая, что нельзя, конечно, так вот бросать дела и подставлять Алексея.