— Давай, садись! — встаёт на нижние ступеньки крыльца передо мной, подставляя спину и поворачиваясь к Серёге. — Мы с ним поспорили, что он не выучит всех детей за один день, а он выучил, вот буду расплачиваться…
— Эх, Киля ты Киля, надо было на сиги спорить! — советует мне Серёга.
И я понимаю, наконец, что Кот маскируется от звукаря, он меня донести хочет, и я хочу… Стараюсь победно взвизгнуть! И висну на Шурике, цепляюсь на закорках ногами, прижимаюсь к шее. Кот подпихивает меня выше, удобнее, и мы бодро маршируем к нашему корпусу через весь лагерь. Вдыхаю его пот, его запах шампуня, запах кофе, что на планёрке пили, ощущаю на щеке колючесть его кожи и полоску серебряной цепочки. Парни болтают о каких-то общих знакомых. Я прихожу в себя…
В корпусе Серёга побежал к Ксюхе на второй этаж в третий отряд, а меня сгрузили около нашей двери:
— Груз доставлен!
— Тяжело?
— Ты же килька!
— Меня хотят оскорбить?
— Ты бы спать шёл! Шутник!
— Неё, мне надо к Петровне, я обещал зайти после планёрки и чаю попить!
— С тобой такое часто бывает?
— Чай-то пью? Регулярно!
— Балбес! Я серьёзно!
— Так и я!.. И это… спасибо тебе, я кофе сварю завтра…
— А массаж будет?
— И массаж, и всё остальное!
— Заманчиво!
И из соседней комнаты выглядывает Петровна:
— Мы вас уже заждались! А они тут о массаже! Заходим быстро! Рассказываем ясно! Пьём чай бодро!
И мы пошли рассказывать о завтрашних мероприятиях. В основном рассказывал Кот, я же всё проспал! На вожатскую вечерину Кот меня не пустил, хотя после чая я был вполне вменяем. И сам не пошёл. Мы по очереди сходили в душ. Я улёгся в кровать, а Кот уселся в моих ногах по-турецки. Рассказывал, как у них на ИТ учатся, какие преподы, где практика, на чём он специализируется, как последнюю сессию сдавал. Я в ответ предложил ему выслушать историю про персидского самозванца Гаумату или про древнерусского бедолагу Святополка Окаянного в собственном изложении. Он хохотал, хотя вообще-то там почти всех убили! Кот заявил, что история — о-о-очень смешная наука! И если все учебники пишут так, как я рассказываю, то вообще умора, что там учить! Я пнул мерзкого Шурика, защищая Геродота и Карамзина! Не фига себе! Он пнул в ответ! Это больную-то кильку! В итоге через 5 минут в комнате царил бардак, я же не буду с ним драться: весовые категории не те! Поэтому я стал метать в него всё, что попадалось под руки: подушку, кипятильник, полотенца, носки, пачку чая, журналы, одежду, тапки, ручки и карандаши, спортинвентарь (окно чудом не задето), печеньки с полдника, одеяло, опять подушку, зубную пасту. Ясно, что эта картинка динамично развивалась, я бегал по комнате, как угорелый, а Кот, закрываясь от меня руками, подушкой, за мной. И так как я быстрый, а он здоровый, мы быстро и здорово разгромили всё вокруг под моё улюлюкание! Нас остановил стук в дверь:
— Эй! Охуели! Вы всех детей на хуй разбудите! Мы их хуй потом утихомирим! — орала на весь корпус ТатьСанна…
Мы онемели и застыли, я на подоконнике с ремнём в руках, Кот с полотенцем на моей кровати посреди вакханалии одеял, подушек, бумаг и остальных средств побоища.
— Всё, всё, — проскулил я. — Мы закончили! Мы уже спим!
— Как ты думаешь, дети от нас проснутся или от её мата? — прошептал Кот.
— Надо её каким-то другим матершинным словам научить! А-то она одно только знает! — серьёзно предложил я.
— А ты сколько знаешь?
— Штук десять!
— Слабак!
— Это не матершинное слово!
В общем, пораньше лечь спать припадочному не получилось, так как мы сначала записывали и склоняли матершинные слова, а потом ещё прибираться нужно было. А в шесть утра проснулись дети обоих отрядов. Мы их, правда, не услышали бы, если бы не голос разбуженной ТатьСанны за стенкой:
— Что за хуёвы дети?! Охуели с утра!
========== 4. ==========
Кот
Детям с утра пораньше нагорело за раннее вставание и бегалки. Но нагорело не от нас с Килькой. В этом плюс вожатской работы — вся ругань за поведенческие проколы исходят от воспитателей. А молодой, свой в доску вожатый стоит скромно в уголке во время ругани и подмигивает правонарушителям. ТатьСанна к сути ругани заходила издалека, всегда даже интересно было, чем закончится её заход. Конечно, при детях она никогда не материлась, училка ведь! Я вообще заметил, что учителя тоже люди, если рядом нет детей, так же выпивают, курят, крепкие словечки используют. А как только подросток для воспитания в зоне досягаемости оказывается, то выпирает образ Макаренко в чёрно-белом варианте.
Мы назвали свой отряд «Чёрная каракатица», типа название корабля. А килькин отряд называется «Летучий олбанец», классно. Весь день придумываем и репетируем представление отряда, рисуем флаг гуашью, сочиняем отрядную пиратскую песню. Мы на сцене будем изображать глубины океана, миф про чёрную каракатицу. Сваяли из чёрной тряпки костюм для девочки-танцорки, которая будет демонически двигаться, насобирали фонариков по лагерю — будем «спецэффекты» делать! В общем, должно получиться мистически-сказочно и под красивую музыку.
Во время репетиций под загадочную музыку из холла второго отряда периодически доносились взрывы хохота. Что там делает Килька?
На обеде зову Кильку в бассейн, время тихого часа оставлено для расслабления в воде педсостава.
— Хм, а коты разве плавать умеют? — тут же получает ласковый подзатыльник. — Вот мы, кильки, как рыбы в воде! Учти, спасать тебя не буду, если будешь тонуть!
Идём в бассейн вместе, Киля исступлённо машет плавками, зачем-то вытащил их из пакета. Всё-таки он дитё! Азартно предлагает кучу всяких мероприятий провести в лагере: и день страшилок, где показывать ужасы на сцене (я вспомнил килькин трейлер к фильму «Звонок» в автобусе), и чемпионат по пряткам («я уже всё придумал, как всё организовать!»), и соревнования по «синхронному плаванию» в бассейне («я бы и сам поучаствовал»), и конкурс на лучшую историю о бермудском треугольнике («твой отряд, конечно, выиграет»)… И ещё около десяти крупных и мелких проектов. Выдумщик!
В бассейне стараюсь не разглядывать голую мартышку, тем более что он жутко стесняется. Правда, непонятно чего. Уродств вроде нет никаких, всё на месте, все мужские причиндалы тоже в порядке (насколько я могу издалека судить). На ягодице у Кильки большая родинка вытянутой формы, как рыбка. Надо же, как символично! Наверное, стесняется, что не оброс эластичными мышцами, что худенький и маленький. Рядом со мной, да и с Серёгой тоже, Килька совсем мальчишка. У меня в отряде есть парень, который покрупнее его будет.
— Килька, а ты спортом никаким не занимался, что ли? — спрашиваю, натягивая плавки.
— Занимался, конечно, тяжёлой атлетикой. Разве не видно? И если ты сейчас скажешь что-нибудь про мои спортивные формы, я тебя в толчке скину в бассейн!
— Ой! Как страшно!
Хватаю его на руки и несусь в чашу по мокрому полу, рискуя расшибиться, прижимаю к себе.
— Поставь, где взя-а-а-ал! — орёт Килька.
Бамс! Кидаю дрыгающуюся козявку-тяжелоатлета в воду и лечу за ним. И начинается аттракцион булькающих придурков. С его стороны. Ну и Серёга потом к аттракциону присоединился. А с моей… секс чистой пробы. Хватаю Кильку за щиколотки, развожу ноги, тащу на себя, запрыгиваю сверху, на плечи его нажимаю, типа топлю. Только в воде можно так ловко выдавать свои тёмные желания за невинные развлечения. Под водой бодаю его лоб в лоб, как близко эта рожица! Линза воды увеличивает глаза, он что-то кричит под водой, смешно и призывно шевеля губешками, демонстрирует мне фак, я киваю, сидя на дне, типа согласен на фак. Стискиваю мелкого за живот и грудь, кручу вокруг. Обхватываю его ногами за талию, руками за шею: «Иго-го, морской коник, покатай меня!» Щипаю его за задницу, проныриваю сквозь его ноги, скользя лицом по внутренней стороне его бёдра, зажимаю ладонью его рот, щекочу по бокам. Я тоже, в общем, выдумщик! Устраиваем втроём синхронное плавание, с выбрасыванием тщедушного спортсмена из воды в перевороте, с поддержками, с соединением ног в «звёздочке». Килька устраивает соревнование по прыжкам в воду на самое большое количество брызг и проигрывает. Потом он придумал чемпионат по подводному плаванию, проигрывают оба курильщика. Ещё были развлечения с надувными игрушками, тут Килька выигрывает. Он нашёл детский круг в виде уточки, напялил и стал танцевать танец маленьких утят, заставив нас истерично исполнять ему «фонограмму» и добавляя собственные, как ему казалось, сексуальные движения. Мы с Серёгой побежали в туалет, ибо обоссаться можно! Бассейн — не Чёрное море, нехорошо прямо в чаше. После облегчения, на закуску, начали играть в самую мужскую из водных развлекух — в «сифу». Ляпки мячиком. Мы обычно только этим, собственно, и занимаемся в басике. Короче, в «сифу» — было лишнее. Хотя поначалу было всё так же весело и азартно, а потом логичное завершение: я со всей дури бросаю мячик и попадаю Кильке по лбу, тот уходит под воду. Блядь! Не хило я испугался! Гораздо больше, чем при его вчерашнем приступе с синими губами и остановкой дыхания!
Кидаемся с Серёгой к Максу, тащим его наверх. Уф! Он в сознании! Выплёвывает воду, кашляет, испуганные чёрные глаза, беспомощно открытый рот, если бы не Серёга рядом, я бы впился в этот рот… Обнимаю голую кильку в воде:
— Блин! Макся, извини! Не рассчитал… как ты?
Мелкий сложил голову мне на плечо и простонал:
— Ооооо! Как мне плохо! Это ты виноват!
— Блин! — я реально расстроен.
— За это буду называть тебя Шу-у-уриком! — протягивает он мне в ухо.
— Уха-ха-ха! — ржёт Серёга, — Ты, Киля, глупый вымогатель, про курево опять забыл!
И мы смеёмся вместе, но отпускать и отталкивать Кильку не стал. Его тельце от хохота содрогается в моих руках, а в моём паху пружина до боли сжалась, готовая выпрыгнуть из плавок, выпрыгнуть в этого мальчишку.
Килька упорол в корпус быстрее нас, видите ли, ему репетировать надо! Мы с Серёгой медленно одеваемся. И друг мне говорит запросто:
— Что, Кот, тяжко тебе с Килей?
— Ты о чём?
— О чём? О том, что ты втюрился в него! — заявляет Серёга, уставившись мне в глаза.
— Серёга! Ты мне друг с первого курса. Ты видел когда-нибудь, чтобы я влюблялся в парня? — спокойно и иронично отвечаю я, а у самого сердце застучало.
— Мы уже третий день здесь, а ты ещё никакую деву не прижал даже! Зато каждый день Килю на руках носишь! Лапаешь его! Другие, может, и не замечают, а я без отряда, наблюдать мне не за кем, да и тебя хорошо знаю, вот и делаю выводы, что ты на него слюни распустил…
— Ну… — я растерян, врать тоже бессмысленно, но и признать невозможно, — мне он нравится, но он же ребёнок! Я сейчас себя педофилом ощутил после твоих слов…
— Ему 20 лет! Я, между прочим, даже раньше переспал с парнем!
— Это ты, а это я и он… Не запутывай меня и не пугай. Я и так себя боюсь!
— Ну-ну! Нужна будет консультация, обращайся…
И я покраснел. Серёга не был принципиальным геем, но взгляды на секс у него были более чем либеральные. К своим 23 годам он успел утомиться равно, как и от гетеросексуальных связей, так и от однополой любви. Год назад он посещал некий «клуб вуаеристов», всё в красках рассказывал. В общаге в тумбочке он хранит шипованный ошейник, наручники с длинной цепочкой и анальную затычку (о боже!). Сейчас, уставший от экспериментов, он больше заводился от безопасного для тела, но разрушительного для психики виртуального секса. На специальных сайтах знакомился с девушками (хотя не факт) и переписывался онлайн, вдвоём сочиняли половой акт. Потом перечитывал мне, и мы представляли, что под ником «Мартина» скрывается развратный старикашка с бородавками на губах. В общем, Серёга был ещё тот извращенец и опытный ходок. Но инструкцию я всё-таки спрашивать не стал.
Вечером, после ужина, на сцене представление отрядов. Музыка бухает басами, все суетятся, красят гуашью лица, дорепетирывают в фойе клуба, носятся в корпус-из корпуса за забытым антуражем. Около Серёги куча вожатых, донимают его рекомендациями, какую музыку, как и когда включать. В перерывах между выступлениями Настька Швецова играет с детьми в кричалки, танцует руками. Я жду выступления второго отряда, мне интересно.
Килька всё-таки выдумщик. Весь его мартышечный отряд выперся на сцену в образе «пиратских смайликов», которые были на широкую полоску бумаги насажены на головы. Они выстроились в виде корабля, над ними возвышался флаг в виде демотиватора с мемом вместо Весёлого Роджера, сам Макса вышел в виде капитана Интернет-пиратов, поприветствовал публику:
— Ахтунг! Превед! Кагдила?
Киля стал дирижировать своим хором.
Часть отряда исполняла «фон», монотонно и ритмично запевая: «Адын… Адын… Адын». А потом вступили остальные с песней пиратов из мультика про Врунгеля. Но слова были переделаны на олбанский язык. В тексте было и про капитана — «аццкага сотону», и про если ты не с ними, то «бей сибя ап стену», и про радость, что «пацтулам», и про «просто зачотный отжыг», и про клад на «денюх питцот», и про «аффтар жжот»… При этом основные изречения дети демонстрировали на плакатиках. Ничего так, весело и свежо, так как у всех примитивно о флибустьерах, о Джеке Воробье, тельняшки, разудалые танцы, ножи из фольги, черепа и попугаи. Да и наше выступление было в контексте основной линии. Короче, второй отряд победил. И это первый раз, когда кто-то смог обойти меня, великого лагерного режиссёра. Стало даже обидно. Да ещё и Серёга, когда я у него забирал флешку с музыкой, подмигнул и хитренько протянул:
— Что, уделал тебя мелкий? Ну, так есть повод!
Килька
Залетаю в нашу вожатскую, Кот валяется у себя на кровати:
— Ахтунг! Превед! Кагдила? Ты разве на дискотеку не пойдёшь?
Шурик как–то вяло реагирует, неопределённо машет рукой. Он расстроен? Блин! Это из-за нашего выступления? Где-то даже приятно… Но не добивать же битого!
— Пойдём! Потанцуем! Я тебя на медленный танец приглашу! — зазываю я Кота, переодевая штаны. На улице тучи комаров, поэтому короткие бриджи заменяю на джинсы, майку на футболку с длинным рукавом и с цифрой «13» на пузе.
— Ммм… Соблазнительно… А на какой танец пригласишь?
— Так… это! Закажем у Серёги мою любимую! — и я начинаю завывать и танцевать, крутя ручками «фонарики», вальсируя в полуголом виде с расстёгнутой ширинкой:
— Всё для тебя — рассветы и туманы,
Для тебя — моря и океаны,
Для тебя — цветочные поляны, для тебя,
Лишь для тебя горят на небе звёзды,
Для тебя безумный мир наш создан,
Для тебя живу и я под Солнцем!*
(*С. Михайлов «Всё для тебя»)
Кот, по-моему, захихикал. Или зашипел? Что-то непонятное!
— Ты и слова все знаешь?
— Конечно! Пойдём, уже немного осталось! А ты тут лежишь, чахнешь!
— Не… Хочу полежать!
— Давай, я останусь, кофе сварю, массаж пяток сделаю! — просто так предлагаю я.
— А если скажу: давай, сделай? — как-то насторожённо спрашивает Кот. Блин! Я хотел потанцевать ещё. Ну, ладно. Сам напросился!
— Так варить?
— И делать!
Неуверенно наливаю в кружку воду из графина, включаю кипятильник. Усаживаюсь к нему на кровать в ноги, сажусь по-турецки, укладываю его правую босую ногу к себе на коленку. Потираю ручками:
— Та-а-акс! Приступим!
И вцепляюсь в его ногу. Обхватываю стопу, сжимаю, постепенно увеличивая силу, двигаясь к пальцам. Сжимаю его пальцы, тяну их максимально вверх. Большими пальцами круговыми движениями прохожусь по внешней, потом по внутренней стороне ступни. Тяну на себя каждый его палец, хе-хе-хе, хрустит. Скручиваю тугие суставы, надавливаю на подошву костяшкой. При этом, ясно, что молчать не буду:
— Нажимаем на точку «хуй-вам», она отвечает за потенцию, проблемы с утренней эрекцией пропадают на-все-гда. А это зона «сунь в чай» — и шёрстка у кошаков становится гладкая и пушистая. А это линия трезвости, её ежедневный массаж снимает необходимость в опохмелке! Точка «всё-бля» — снимает пофигистское настроение! Кот, хватит уже грустить и расстраиваться!
Начинаю уже не давить на стопу, а щекотать. Смотрю на его реакцию, блин… а он глаза выпучил, челюсти стиснул, ноздри раздул и еле дышит, да ещё и кулаки сжал до белых костяшек. Это он так на щекотку реагирует? А тут и кипяток созрел! Я соскакиваю и понимаю, что надо, наверное, руки помыть после «массажика», смотрю на них вопрошающе. И Кот мне как-то недобро сипит:
— Катись, танцуй. Я сам всё налью и попью!
— А ты не пойдёшь, что ли?
— Уходи! — вдруг заорал Кот. Вот, чёрт! Сейчас-то что? Обиженно надуваю губы, натягиваю футболку и выкатываюсь на танцы. Пока в холле завязывал шнурки на кедах, слышу из комнаты ругань (вроде ТатьСанна на улице!):
— Какого хуя всё это?! Какого хуя?!
========== 5. ==========
Кот
На детские танцы я не пошёл, но на вожатские решил идти. Передрочил и вроде успокоился. Нужно просто не акцентироваться на нём, заняться делом уже, весь разврат от лени и от излишка свободного времени. Чего лежал? Что ждал? Если бы пошёл на детскую дискотеку, не было бы этого… ммм… срыва. Даже не знаю, как назвать. Трах пятки? Любовь ступней? Конечно, я знал, что ступни ног — эрогенная зона, но как-то не думал, что настолько. Или зависит от того, с кем? И вот, чтобы не париться, не анализировать, не фантазировать, решил, что пойду ночью на вожатскую тусовку. Сегодня она в клубе, посвящена открытию смены.