Он начал щекотать ее, и они катались по постели, хохоча, когда вошла Пенни.
— Тебе пора вставать и одеваться, — сказала она Хлое.
Санто подумал, что Пенни никогда не была более очаровательной. Она приняла душ и переоделась в белую короткую юбку и футболку; ее волосы были еще влажные; вьющиеся пряди спадали на грудь, и ему захотелось отбросить их и снова прикоснуться к ее груди. Сегодня ночью, подумал он, он затащит ее в постель и не отпустит до утра. На самом деле он хотел этого прямо сейчас. Почему бы Изабелле не присмотреть за Хлоей? Он прогнал эту мысль, едва она появилась. Он не мог отставить дочь в сторону только потому, что хотел ее няню.
Думать о Пенни как о няне становилось все труднее. Он чувствовал себя так, словно она принадлежала ему, она была не его работницей, а Пенни, его любовницей. Он был поражен, когда она отбросила условности и сделала шаг навстречу. Это было неожиданно, и он не мог дождаться вечера.
— Я не хочу вставать, — сказала Хлоя, — я играю с папой.
— Папа тоже встает, — сказал он, — но после завтрака, если будешь хорошо себя вести, мы пойдем купаться в море. Хочешь?
Хлоя горячо закивала:
— И Пенни пойдет?
— И Пенни, — согласился он и посмотрел на нее.
Она попыталась скрыть, что все еще хочет его, но он заметил и улыбнулся. Его улыбка стала еще шире, когда она увела Хлою.
Было позднее утро, когда они наконец спустились к морю. Санто позвали к телефону, и Пенни с Хлоей, то и дело спрашивавшей, когда папа будет готов, гуляли по саду, ожидая его, наблюдая за бабочками и любуясь бирюзовым морем. В конце концов он присоединился к ним, и они пошли к лифту. Хлоя была сама не своя от восторга и не могла ни секунды простоять спокойно, но Пенни заметила, что Санто встревожен. Она хотела спросить его, что это был за звонок, но это, скорее всего, было связано с его бизнесом, значит, не ее дело, и она постаралась сделать вид, что ничего не заметила.
Вода поистине была стихией Хлои, а Санто был так мил с ней, что Пенни некоторое время просто стояла и смотрела на них. Что бы ни случилось у него на работе, он смог абстрагироваться от этого и посвятить всего себя дочери, за что Пенни была ему очень благодарна. Целый день они играли с Хлоей, а когда она уснула, поужинали вдвоем. Солнце село, было прохладно, и огни на веранде отбрасывали странные тени. Это была ночь для любви, как, впрочем, каждая ночь здесь.
— Ты ведь знаешь, что сегодня я собираюсь повторить попытку? — спросил он, и воздух словно завибрировал.
Пенни вздохнула и молча кивнула. Если бы она попыталась говорить, у нее не получилось бы ничего, кроме сдавленного шепота. К тому же отрицать это не было смысла: почти болезненное желание снова текло по ее венам.
— Мне нравится играть с Хлоей, но мужчине нужно кое-что еще.
Его глаза не отрывались от нее, и Пенни не хотела ждать ночи: она хотела его прямо сейчас.
— Мне тоже, — хрипло сказала она.
Было ли это то, как она сказала это, или отчаянная мольба в ее глазах, он не знал, но едва не опрокинул стул, вскакивая и устремляясь к ней. Сильные руки подхватили ее: Санто полностью подчинял ее себе, и она добровольно сдавалась ему. Он не разочаровал ее: они двигались в совершенно другом мире, возносясь на невообразимые высоты, точно зная, чего хочет другой. Она словно раньше не жила, ожидая нужного человека, который разбудит ее, позволит отбросить все условности. Теперь она жила, паря в небесах, достигая прежде неведомых уровней. Глубоко внутри она знала, что однажды это закончится, должно было закончиться, но пока предпочла об этом не думать, желая только жадно брать то, что ей предлагали.
Они трогали и пробовали, брали и отдавали. Ночь была полна страсти. Каждый раз, когда они начинали заново, это были словно другие люди. Ее тело еще никогда не использовалось так активно, никогда она не получала такого удовольствия. Она не хотела, чтобы ночь заканчивалась, но в конце концов уснула так крепко, что проснулась довольно поздно.
Постель была пуста, и по мере того, как воспоминания оживали в ее голове, ей становилось стыдно за свое развратное поведение. Санто, должно быть, подумал, что умер и попал в рай: она полностью отдалась чувствам. Она вспыхнула, вскочила и бросилась в душ.
Санто смотрел на идущую к нему Пенни. Она выглядела очень смущенной, голова была опущена, щеки горели; она осторожно поглядывала на него из-под ресниц. Боже, она была прелестна и снова искушала его.
— Прости, я проспала, — сказала она, подходя к нему. — Кто одел Хлою?
— Ее отец, конечно, — ответил Санто, удивляясь, как легко сказал это.
Они поиграли в мяч в бассейне до завтрака, а когда жара немного спала, Санто предложил прогуляться по округе. Все утро Пенни чувствовала, что Санто не в лучшем настроении: его выдавало легкое раздражение. Поэтому она была рада его предложению. Ей казалось, что он начинает уставать от такого непривычного отдыха; ночь с ней помогла, но игры с ребенком никогда не были частью его жизни. Скорее всего, он летал по всему миру, останавливаясь в первоклассных отелях и посещая светские вечеринки. Чем больше она думала о своем первоначальном предложении провести отпуск на побережье Англии, тем понятнее ей становилось, что он не смог бы сидеть на пляже, строя замки из песка, пробиваться сквозь толпу во время завтрака и коротать вечера в местном пабе. Впрочем, она не осуждала его ценности, ей нравилось это место, вилла и личный самолет, она даже могла бы привыкнуть к такой жизни.
Они нашли деревушку, прилепившуюся к холму, с центральной площадью и красивой церковью, которую Пенни осмотрела, пока Санто присматривал за Хлоей. На площади играли дети, и Хлоя немедленно влилась в их толпу. Пенни была этим довольна. Она присоединилась к сидящему в кафе на площади Санто, который купил мороженое им и всем детям. Как если бы у них у всех одновременно был день рождения, подумала Пенни.
Санто был по-прежнему тих и задумчив, и Пенни больше не могла сидеть просто так, в неведении.
— Что-то не так, Санто?
— Почему ты спрашиваешь? — Его взгляд, холодный и обороняющийся, ясно давал ей понять, что она лезет не в свое дело.
Отступать Пенни не собиралась.
— Ты вдруг замкнулся в себе.
— По-твоему, я не могу посидеть тихо? Мой мир не вертится вокруг тебя…
— Разумеется, нет, — быстро сказала Пенни, уязвленно глядя на него. — Я думала не о себе.
По крайней мере, не только: она бы не возражала, если бы к нему вернулась теплота и заинтересованность, к которым она начинала привыкать. В конце концов, она провела с ним ночь — и вдруг такое, почти полное равнодушие. Что ей было думать?
— Хочешь сказать, что я не уделяю Хлое должного внимания?
— Нет, ты чудесно с ней обращаешься, — возразила она, — ей очень хорошо. Но тебя что-то беспокоит. Тебе не терпится вернуться на работу? Тебе начинает надоедать?
Или он просто устал от нее? Боится, что она может потребовать больше, чем он был готов дать? Ему не стоило бояться, она знала свое место.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, Пенни. — Он бросил на нее огненный взгляд и встал. — Да, я думаю о работе, не могу не думать. Но меня волнует и что-то еще, и это не твое собачье дело.
— Я просто не привыкла, что ты такой тихий, — мягко сказала она, поднимаясь вслед за ним.
Ей хотелось коснуться его щеки, чтобы он поцеловал ее, почувствовать связь, которая установилась между ними прошлой ночью, но он почему-то воздвиг между ними стену, за которую не собирался пускать ее. Она очень надеялась, что это временно, иначе им лучше собрать вещи и уехать домой.
— Возможно, тебе стоит начать привыкать, — жестко сказал он. — Мужчине иногда надо подумать.
Пенни вздохнула и отвернулась. Теперь, когда все было сказано, воцарилась тишина, даже листья перестали шелестеть, и Пенни с ужасом заметила, что дети исчезли.
— Где Хлоя? — резко спросила она.
Взгляд Санто заметался по площади.
— Разве ты не следила за ней?
Она не могла винить его: это была ее работа.
— Ты не заметил, куда они ушли?
— Если бы заметил, окликнул бы ее, — отрезал он, бегая по площади и заглядывая в отходящие от нее улицы.
Пенни громко позвала Хлою, но на площади не было никого, не у кого было даже спросить. Ее сердце болезненно сжалось.
— Мы обыщем все улицы по очереди, — сказал он дрожащим голосом. — Я начну с этой стороны, ты бери ту.
— Скорее всего, они все еще вместе, — сказала она. — Если так, она в безопасности.
— Откуда мы знаем? — огрызнулся он. — Она могла уйти одна, когда другим надоело играть. Она может быть где угодно.
Пенни затошнило, когда они разошлись. Она слышала, как он звал Хлою, а потом заговорил с кем-то на родном языке. Обернувшись, она увидела женщину, стоявшую у двери одного из домов. Санто позвал Пенни:
— За церковью играют дети. Я посмотрю там, ты продолжай искать здесь.
Пенни предпочла бы пойти с ним. Это была ее вина: не начни она этот глупый разговор, они бы заметили, куда ушла Хлоя. Она бегала по улицам, звала и смотрела во все глаза. Отдергивались занавески, люди выглядывали на улицу, чтобы узнать, что случилось, но нигде не было ни следа Хлои. А потом вернулся Санто, бледный, с затравленным взглядом.
— Она не с ними.
Пенни стало еще хуже.
— Это те самые дети?
Он угрюмо кивнул.
— Так куда она ушла, когда они пошли туда?
— Они думают, что она вернулась к нам.
— Что нам делать теперь?
— Сообщить в полицию, — заявил он.
— Тебе не кажется, что еще рано? — нерешительно спросила она.
— У тебя есть идеи получше? — выплюнул он.
— Здесь есть еще места, где можно играть? Что-то, что могло привлечь ее, бассейн например? Ты же знаешь, во что она превращается, когда видит воду.
— Давай поспрашиваем. — Он заколотил в ближайшую дверь.
Последовал оживленный разговор, из которого Пенни не поняла ни слова, но по жестикуляции женщины она догадалась, что бассейна поблизости не было. Так плохо Пенни не было никогда в жизни; слезы навернулись на глаза. И вдруг, когда она уже подумала, что это худший день в ее жизни и она, скорее всего, потеряет работу, в поле зрения появилась Хлоя, державшая за руку девочку примерно своего возраста. Увидев их, она широко улыбнулась и подбежала к ним.
— Папочка, я нашла подружку. Ее зовут Пия, и она сказала, что я могу прийти и поиграть с ней в любое время. Мы играли с ее новым щенком.
Санто с облегчением подхватил ее на руки.
— Я так волновался, Хлоя! Мы с Пенни везде тебя искали. В следующий раз, — строго добавил он, — прежде чем уходить, ты должна спросить разрешения.
— Прости, папа, — сказала Хлоя и сунула большой палец в рот.
— Просто больше так не делай, красавица. Мы с Пенни очень волновались. — Он поцеловал ее и поставил на землю. — Попрощайся с подружкой, мы идем домой.
Он перевел взгляд на Пенни, безмолвно стоявшую рядом, пока он выговаривал Хлое.
— Я не должен был кричать на тебя. Я также виноват.
Она кивнула и отвернулась, и он понял, что она плачет. От облегчения или из-за него? Впервые с того момента, как он узнал, что у него есть дочь, появилось это ужасное чувство в желудке. Он был в ответе за маленького человека и подвел ее и сорвался на Пенни, хотя это была не ее вина. Он думал не о том, о чем надо, и настроения у него не было. Пенни пыталась помочь, волновалась за него, а он вот так отплатил ей! Он осторожно взял ее за плечи, развернул к себе и вытер мокрые от слез щеки.
— Прости меня, это я виноват. Простишь?
Он сделал самое жалобное лицо, на которое был способен, и она наконец улыбнулась. Он коснулся губами своих пальцев и прижал их к ее губам.
— Снова друзья?
— Друзья, — подтвердила она, потому что именно так он относился к ней эти дни — как к другу, а не как к няне.
Этой ночью они снова спали вместе. Санто не пришлось особенно уговаривать Пенни, и он почувствовал, что их занятия любовью перешли на новый уровень. Пенни отдавалась ему так полно, так добровольно, и он был благодарен ей, что она появилась в его жизни.
На следующий день он предложил поехать в Неаполь.
— Возможно, он не так великолепен, как Рим, — с некоторой гордостью сказал он, — но его все равно надо увидеть.
Старый город состоял из трех улиц и сети переулков, соединяющих их. Улицы наполнял хаос пешеходов, машин и мотоциклов, одновременно двигавшихся в ограниченном пространстве. Пенни очень понравился многоязыкий гомон, хотя она не поняла ни одного языка. Она крепко держала Хлою за руку, а девочка пораженно оглядывалась по сторонам.
Они заглянули в церковь, где, в отличие от улиц, было тихо, и поднялись по канатной дороге на вершину холма, откуда открывался чудесный вид на Неаполь. Оттуда был виден Везувий, и Санто рассказал дочери, как однажды началось извержение и под грязью и пеплом погибли Геркуланум и Помпеи.
— Когда ты подрастешь, я свожу тебя в Помпеи, — пообещал он.
— Посмотреть на пепел? — удивленно спросила она.
— Люди раскопали пепел, — объяснил он, — и ты сможешь увидеть остатки домов и улиц. Тебе будет полезно посмотреть.
Пенни подумала, что это слишком сложно для Хлои, но девочка кивнула:
— Тогда мне понравится. Спасибо, папа.
Когда они вернулись домой, Хлоя едва держалась на ногах. Ее искупали и уложили, и ее глаза закрылись прежде, чем они поцеловали ее на ночь.
— Хороший день, — удовлетворенно сказал Санто.
Пенни кивнула. Они приняли душ, переоделись и сидели на веранде с бокалами вина.
— Завтра мы отдохнем, а потом поедем в Рим и проведем там несколько дней.
Она удивленно посмотрела на Санто. На его лице не было удовольствия, и она поняла, что он делает это для нее. Может быть, именно это тревожило его весь день.
— Ты уверен?
— Конечно. Нельзя уехать из Италии, не увидев Рим. Я знаю, что это твоя мечта. Я был эгоистом.
Пенни хотела спросить, не передумал ли он насчет отца, но мудро промолчала. Санто был дома здесь, и она не могла понять, почему он повернулся спиной к своей стране. Должно быть, у них с отцом была очень крупная ссора. Она не могла представить, что должно было случиться, чтобы он отвернулся от обоих родителей и места, где родился. Ей хотелось бы больше узнать о его семье, например есть ли у него братья и сестры, но Санто был очень закрытым человеком: достаточно было вспомнить, с какой неохотой он рассказал ей о своей жене. Складывалось впечатление, что он поделил свою жизнь на отсеки, открывал каждый только в случае необходимости и надеялся, что необходимость не возникнет. Словно почувствовав, о чем Пенни думает, и испугавшись, что она озвучит свои мысли, он спросил:
— Почему бы тебе не рассказать мне про парня, который ранил тебя?
Пенни неохотно признала, что ее зацепил человек вроде Санто: богатый, привлекательный, обаятельный, настоящий дамский угодник. Дрожь прошла по всему ее телу, и она сделала большой глоток вина. На этот раз у нее было преимущество: она знала о риске, и это могло помочь предотвратить катастрофу. Однако она уже начинала влюбляться в него. Или ее просто физически влекло к Санто?
Пенни не боялась уйти в себя слишком глубоко и найти ответ, который ей не понравится. Она поболтала в бокале остатки вина, внимательно глядя на них, вздохнула и посмотрела на Санто:
— С чего мне начать?
— Почему бы не с самого начала?
Он снова наполнил бокалы и откинулся в кресле, не сводя с нее взгляда.
— До того, как я стала няней, я работала в офисе. Макс тоже там работал, — медленно сказала она.
Она умолчала о том, что он был одним из начальников, она влюбилась в него, как многие до нее, и думала, что для него она значит больше, чем они. Это было бы слишком унизительно.
— Как долго вы были вместе?
— Несколько месяцев. Я была влюблена в него по уши.
— И что случилось?
— Он бросил меня, — резко ответила она. — Внезапно, без предупреждения. Он говорил мне, что я единственная, покупал украшения и одежду. Я чувствовала себя особенной и любимой и хотела провести с ним всю жизнь. — Она помолчала и горько добавила: — Он ушел к другой, кормя ее той же ложью.