Взгляд Санто потяжелел.
— Ты не отстанешь, пока я не скажу?
Пенни коротко кивнула. Возможно, было бы лучше просто предложить забыть об этом разговоре, но другой возможности узнать, что случилось, может не представиться, а она хотела знать.
— Мой отец помешан на контроле. — Он вздохнул и помолчал; Пенни видела, как он возвращается в прошлое. — Он манипулировал всеми, включая мою мать. Не знаю, почему она так долго мирилась с этим, хотя нет, знаю: ради нас с братом. Как только мы выросли и перестали нуждаться в ней, она ушла от него и вернулась в любимую Англию. Она никогда не была действительно счастлива здесь.
Санто закрыл глаза, переживая все вновь. Ей хотелось обнять его, но она вовремя вспомнила, что его отец мог увидеть их.
— Отец был в ярости, я никогда никого не видел в таком состоянии, ни до ни после. Остаться я не мог, иначе ударил бы его, и я последовал за мамой.
— А твой брат? — мягко спросила она, разделяя его боль.
— Он остался. Он слаб, позволил отцу взять верх над ним.
— Ты общаешься с ним?
Санто кивнул:
— Звоню время от времени. Они с женой жили с отцом несколько лет после свадьбы, пока он не набрался смелости уйти. Старик не заслуживает преданности, он даже ни разу не был на могиле мамы.
Пенни протянула к нему руку:
— Мне жаль.
Он сжал ее руку обеими руками.
— Что твой отец знает о тебе?
— Ничего.
— Даже то, что ты преуспевающий бизнесмен?
— Я ему не говорил.
— Но тебя ведь знают во всем мире, может быть, и он знает?
— Может.
— И вы не общались с того дня, как ты уехал?
— Я пытался, но он ни разу не подошел к телефону, даже когда умерла мама. Если бы не ты, я никогда бы не приехал сюда.
— Прости, — тихо сказала она.
— Не извиняйся, возможно, это к лучшему, — ответил он, отпуская ее руку и вставая. — Ты научила меня, что я должен стать идеальным отцом для Хлои, и она должна знать, что у нее есть дед. Он вряд ли доживет до времени, когда она вырастет, значит, она не увидит его темную сторону. У нее останутся только хорошие воспоминания. Пойдем поплаваем.
На этот раз Пенни не отказалась.
Глава 11
Витторио, брат Санто, был так же высок, но во всем остальном они были совершенно разные: Санто был весь острые углы и мускулы, а фигура Витторио выдавала излишнюю любовь к еде. Но больше всего их отличала друг от друга манера поведения: Витторио не думал, что говорит, говорил очень громко и серьезно обиделся на Санто, что тот не рассказывал ему о дочери.
— Почему ты мне не сказал? — нетерпеливо спросил он, как ребенок, третирующий родителей.
Они сидели за столом в комнате, окна которой выходили на холмы. Санто сидел рядом с Пенни, его брат — напротив нее. Санто напрягся.
— Ты думаешь, мне нравится, что моя дочь долго не знала о моем существовании, а я ничего не знал о ней? С чего мне рассказывать об этом на каждом углу? С этим трудно справиться и так.
— Что ты сделал с Хеленой, что она прятала от тебя ребенка?
Санто глубоко вдохнул и долго молчал, прежде чем ответить:
— Мне ничего не надо было делать. Она сама все решила.
— Мне всегда было интересно, почему она ушла от тебя.
— Можешь и дальше интересоваться, — ответил Санто. — Не собираюсь обсуждать мою личную жизнь даже с тобой.
Пенни восхищалась тем, как Санто держал себя в руках, но допрос не был закончен.
— Сдается мне, ты что-то скрываешь.
— Тебе, братец, тоже не помешало бы держать рот закрытым, или я не отвечаю за последствия. — Глаза Санто полыхнули гневом, он больше не мог прятать чувства.
Розетта, жена Витторио, похлопала мужа по руке. Ее губы были накрашены ярко-алой помадой, ногти — лаком в тон, глаза — жирно подведены.
— Он прав, дорогой. Я уверена, Санто поделится с тобой, когда будет готов.
— Никогда не буду, — бросил Санто, вызывающе глядя на брата.
Их отец просто сидел во главе стола и наблюдал. Ему нравится, поняла Пенни, а вот ей — нет. Разумеется, она не имела права голоса, она была удивлена, что ее вообще пригласили за стол, но чувствовала, что должна что-то сделать, чтобы иссяк поток неприятных вопросов.
— Кем вы работаете, Витторио? — спросила она.
Насколько ей было известно, это был совершенно обычный вопрос, и она никогда бы не подумала, что он еще больше накалит атмосферу. Витторио покраснел, и Пенни подумала, что он сейчас ударит кулаком по столу.
— Здоровье не позволяет моему мужу работать, — ответила за него Розетта, держа его за руку и ласково глядя в глаза.
— Иными словами, он на содержании, — заявил Санто. — Ни дня нормально не проработал. Удивительно, как он себе жену нашел! — Он со скрипом отодвинул стул от стола. — Пойду подышу воздухом.
Пенни извинилась и поспешила за ним, не заботясь о том, что это может показаться странным.
— Ты должен был рассказать мне больше о Витторио. Я все испортила, да?
— С какой стати мне было что-то говорить? — жестко спросил он. — Мне не нравится, что он всю жизнь жил за счет отца, а сейчас наверняка за счет жены. Она работает, но получает недостаточно, чтобы обеспечить его. Он игрок и пьяница. Я надеялся, что женитьба изменит его, но ошибся. Ты видишь теперь, почему я не хотел сюда приезжать. У меня не осталось любви ни к брату, ни к отцу. Спасибо, что хоть ты здесь. — Он застонал. — Капля здравого смысла в безумном мире. Я больше не могу, без тебя. Останься со мной на ночь, Пенни.
В этом доме, где ее представили как няню, это была очень неожиданная просьба, и хотя ее кости превратились в желе от одной только мысли о совместной ночи, все было не так просто.
— Что подумает твой отец? — озабоченно спросила она.
— Кому есть до этого дело? — бросил он. — Может быть, он сам обо всем догадался. Ты не заметила, каким оценивающим взглядом он смотрел на нас? Пенни, ты нужна мне.
Чтобы отвлечься от проблем, подумала Пенни. Секс был хорошей ширмой, которой можно было отгородиться от неприятностей, но не избавлял от них. Будет ли она такой глупой, что позволит вот так использовать себя? Судя по тому, как ее тело было настроено на него, словно она была его частью, как его поцелуи отправляли ее в космос, ответ был «да». И этой ночью в постели она отдала ему все, что у нее было, лаская его, пытаясь помочь расслабиться. Это был очень тяжелый день для него, она знала, что так просто он не расслабится, и использовала руки и язык, спускаясь от ключиц к животу, испытывая искушение опуститься еще ниже, но зная, что еще не время. Она сидела на нем верхом, точно зная, что будет делать, когда он положил ее на спину и овладел ею быстро и требовательно, не тратя времени, и она впилась ногтями в его спину, полностью открываясь ему. Потом они долго лежали рядом, выжатые как лимон.
— Ты потрясающая женщина, — хрипло сказал он.
— Я хотела доставить тебе удовольствие, — спокойно ответила она.
Однако на самом деле она чувствовала что угодно, только не покой. Санто будил в ней такие эмоции, о существовании которых она даже не подозревала, позволял ей чувствовать себя прекрасной и нужной. С ним она была словно в другом мире, где только чувства имели значение, и даже то, что он использовал ее, было не так важно.
Когда он уснул, она обняла его, положив голову ему на плечо и вдыхая его запах. Ощущение его кожи заставляло ее хотеть провести пальцами по всему телу, снова чувствуя его восхитительную твердость. Она хотела быть с ним всегда. Это была такая безумная, невозможная мысль, что ей на глаза навернулись слезы, и, когда она заснула, ей приснилось, что они с Санто идут по краю скалы, который обваливается у них под ногами. Ей удалось ухватиться за куст, который почему-то не последовал за скалой, но Санто разбился. Она поняла, что ее подсознание начало готовиться к тому, что однажды между ними все будет кончено.
Проснувшись, она обнаружила Хлою, влезшую между ними.
— Дедушка мне нравится, — заявила она, он смешной. Что мы будем делать сегодня, папа? Дедушка сказал, он поплавает со мной. Старые люди умеют плавать, папа?
Санто снисходительно улыбнулся:
— Конечно. Мой отец был одним из лучших пловцов Италии. Он научил меня плавать. Но вообще-то я хотел показать Пенни кое-что еще и надеялся, что ты пойдешь с нами.
В глазах Хлои сверкнули слезы.
— Но, папочка, я хочу остаться здесь и плавать. Я не люблю старые дома.
— Я поговорю с твоим дедушкой, — пообещал он.
— Не уверена, что оставлять ее здесь правильно, — сказала Пенни, когда Хлоя убежала. — Твой отец хорошо плавал в свое время, но сможет ли он приглядеть за Хлоей? А если что-то случится? Он ведь уже не такой быстрый. И не покажется ли ему странным, если я пойду с тобой?
— Мне тоже неспокойно, но я не хочу портить Хлое удовольствие. Я поговорю с ним.
В конце концов было решено, что синьора Моретти, домработница, позовет свою дочь, у которой был ребенок возраста Хлои. Санто и Пенни дождались их, чтобы удостовериться, что Хлоя будет в надежных руках. И все-таки Пенни чувствовала себя неуютно. У нее было ощущение, что она плохо делает свою работу, хотя у Санто, судя по всему, таких мыслей не было.
— С ней ничего не случится: итальянцы любят детей и относятся к ним, как к своим собственным.
Всю дорогу к Риму они молчали. У Пенни начинала складываться картина жизни Санто: отец, отделившийся от семьи, и брат, до слез завидовавший успеху Санто. Теперь было понятно, почему Санто так закрылся в себе и с трудом сходился с Хлоей. В его семье не было любви, даже жена оставила его. Пенни не знала, какой была его мать, но ей казалось, что она тоже старалась подавить в себе любовь, выбитую из нее мужем, запугивавшим ее. Пенни было жаль Санто. Он не нуждался в сочувствии, сделав из себя жесткого трудоголика, просто отбрасывавшего все несчастливые мысли прочь. Он пришел бы в ужас, узнав, что она хотела бы провести с ним всю жизнь, компенсируя этот недостаток любви.
— Сначала посмотрим достопримечательности, потом пройдемся по магазинам, — сказал Санто, паркуясь.
— Магазины? — переспросила Пенни.
— Разве не все женщины любят магазины? Здесь есть все: Версаче, Валентино, Армани.
— И стоит куда больше, чем я могу себе позволить, — заметила она. — Хотя от того, что я просто посмотрю, вреда не будет.
Она не заметила любопытный взгляд, который он бросил на нее, и, напевая, двинулась за ним к площади Святого Петра. Оказалось, что Санто заказал индивидуальную экскурсию. Гид рассказал им, что музеи Ватикана изначально создавались только для папы, что здесь две тысячи комнат общей протяженностью девять миль и что на осмотр всех экспонатов уйдет двенадцать лет. Пенни задохнулась, и гид рассмеялся.
— Не волнуйтесь, сегодня мы осмотрим только самые выдающиеся.
Интерьеры, картины, статуи, богатство стилей глубоко поразили Пенни и лишили дара речи. Она пожалела, что у нее нет с собой фотоаппарата. Сикстинская капелла ошеломила ее. Одно дело было смотреть о ней фильмы, совсем другое — видеть ее собственными глазами. В самой базилике было столько мрамора и она была так огромна, что ее было трудно охватить взглядом.
— Утверждают, что она построена над гробницей святого Петра, — сказал гид. — Это самая большая католическая церковь в мире.
Пенни чувствовала себя крошечной и, глядя вверх, взяла Санто за руку, словно это могло придать ей уверенности.
— Тебе нравится? — мягко спросил он.
— Я чувствую себя совершенно незначительной, — ответила она. — Не думала, что она будет такой большой и прекрасной.
Выйдя наружу, они пересекли теперь полную людей площадь и нашли тихое кафе в переулке, перекусили и отправились по магазинам, на Виа Кондотти, где находилось большинство бутиков. Санто настоял на том, чтобы они вошли в один из них, где она перемерила кучу платьев, юбок и топов специально для него.
— Так что ты возьмешь? — спросил он наконец.
Он наверняка шутил, вещи стоили неимоверно дорого.
— Если бы я могла себе позволить, что, конечно, не так, — сказала она, — я бы взяла черное коктейльное платье, желто-коричневую юбку и еще голубую и еще вон тот восхитительный кружевной топ. О, и, может быть, тот облегающий розовый костюм.
Она не заметила жест, который сделал Санто в сторону продавщицы, и остолбенела, выйдя из примерочной и увидев, что все ею названное упаковано и готово к выносу.
— Санто, ты не можешь! — воскликнула она. — Я думала, мы просто дурачились!
— Я не дурачусь, — сказал он.
Его щедрость обеспокоила ее, и всю дорогу домой она отчитывала Санто за мотовство.
— Ты не должен был так делать, это неправильно!
— Разве ты их не хотела? — спросил он.
— Они чудесные, но…
— Тогда тема закрыта, — тихо сказал он.
Идеальный день, подумала Пенни. Она увидела столько исторически значимых вещей, столько богатства и красоты, что до сих пор не могла прийти в себя, и, поднимаясь по лестнице с покупками, она не могла не улыбаться.
Санто думал, что день, проведенный с Пенни, ее восторг, когда она примеряла один наряд за другим, излечит его от депрессии, но он ошибся. Как только он переступил порог отцовского дома, депрессия вернулась, грозовым облаком повиснув над его головой. Он надеялся, даже молился, что его отец смягчился с годами, что он будет рад видеть его. Но сердце старика не смягчилось, он остался таким же угнетателем. По крайней мере, он не навредил Хлое, был даже рад ей. Он отнесся к ней с любовью и привязанностью, которые должны были понравиться Санто, и в какой-то степени так и было. Но Санто знал, что внутри его отец не изменился: он все еще наслаждался ссорами и властью над другими людьми. Интересно, что отец думает о его успешной карьере? Пенни была права: скорее всего, он знал, Витторио сказал бы ему, но он ни разу не намекнул, что знает, а Санто не хотел сам начинать разговор. Ирония заключалась в том, что за свой успех он должен был благодарить отца: если бы он не ушел из дома, не столкнулся с необходимостью обеспечивать себя своими силами, сейчас он не был бы тем, кем стал. Все это заставляло Санто дорожить дочерью, как никогда раньше. Он любил ее так, что это причиняло боль. Он никогда не обойдется с ней плохо, он будет холить и лелеять ее до конца своих дней.
Пенни была огорчена, когда Санто снова замкнулся в себе сразу после возвращения. Не повидав отца, он вышел в сад и долго стоял, глядя вдаль. Пропасть между ними была так широка, что через нее нельзя было перекинуть мост. Каждый раз, как Пенни начинала думать об этом, в горле появлялся комок.
Ужин прошел все в той же напряженной обстановке. Пенни делала все возможное, чтобы нарушить молчание, но в итоге сдалась, ни от кого не получив поддержки. После ужина Санто заперся у себя, и она не посмела лезть к нему. После всего того чудесного времени, которое они провели вместе, было трудно поверить, что он позволит вражде между ним и отцом разрушить их отношения. Неужели он не мог попытаться все уладить? Неужели не понимал, как больно это отражается на ней? И как это отразится на Хлое, если он и завтра будет вести себя так же? Или он собирается уехать? У нее не было ни малейшего представления, что он собирается делать. Все, что она знала, — она еще никогда не оказывалась в такой трудной ситуации.
Однако на следующее утро оказалось, что происходящее между Санто и его отцом — ничто по сравнению с тем, что случилось с ней.
Глава 12
Задержка! У нее никогда не бывало задержек, ее цикл был точен, как часы! Когда ужасная правда достигла мозга, Пенни затошнило. В безжалостном свете утра она в ужасе смотрела на свое отражение: темные круги под глазами, мертвенно-бледные, бескровные щеки, глаза широко распахнуты и полны боли — воплощение неподдельного ужаса. Ей казалось, что она больше никогда не сможет снова посмотреть на себя.
Повспоминав, она обнаружила, что Санто всего единожды не предохранялся: тогда они были слишком поглощены друг другом, чтобы думать о чем-то другом. Они думали только о том, чтобы удовлетворить друг друга, только друг о друге, только о счастье давать и получать, о мощном наслаждении, струящемся по каждой вене, по всему телу, сводящем с ума и оставляющем обессиленно лежать на кровати, не подозревая, что в эти несколько секунд зародилась новая жизнь.