Галина Хребтович
Тебе не скрыться
Пролог
Ушел вместе со снегами февраль, и март, с каждым днем набирая силу, возвещал о приходе весны надоедливыми ветрами и беспрестанными дождями.
Сегодняшнее утро выдалось столь же промозглым и серым, как предыдущее. Появилась странная мысль взглянуть на календарь, чтоб убедиться, что весна наступила, и надоедливая сырость — всего лишь каприз непостоянной, как ветреная девушка, погоды.
Мобилка заработала громко и неожиданно, и именно в тот момент, когда Ольга в спешке натягивала колготки. Чертыхаясь про себя, девушка допрыгала до телефона на одной ноге и ответила яростным шепотом:
— Зачем ты звонишь? Я уже одеваюсь, скоро спущусь!
— Оль, прости, я не смогу сегодня за тобой заехать…
— Ка-ак?! Я же специально заранее попросила! — она в отчаянии покосилась на часы, — что же мне делать? Кость, я же опоздаю!
— Ну, возьми такси.
— Где я возьму такси в это время?! А-а!.. — она бросила телефон и заметалась по квартире.
Вылетев из подъезда, Оля почувствовала на лице первые капли дождя: «Да что ж за день такой!..» Но возвращаться за зонтом было решительно некогда. Она и так рисковала опоздать на встречу, и тогда не видать ей первой в этом году выставки, как своих ушей…
Но, вероятно, звезды сегодня выстроились по своему, мало-кому понятному плану: беседа не состоялась, потому что главный редактор отбыл в какую-то срочную командировку, да еще по дороге от редакции до университета припустил холодный мартовский дождь. Оля смирилась с тем, что вымокнет до нитки, но водитель проезжающей маршрутки сжалился и остановился в неположенном месте. Странный все-таки день.
Охнув, Оля почувствовала, что зацепилась ногой за чей-то зонтик «конец колготкам…», стиснув зубы, она в который раз помянула незлым, тихим словом Костю, погоду и будильник… Но ехать все равно надо — сегодня третьей парой — химия…
* * *— Ледовская, вам трудно дается мой предмет?.. — Олег Семенович склонился над ней, положив «по отечески» руку на плечо, — возможно, нам стоит позаниматься индивидуально?
— Олег Семенович, я обещаю подтянуть.
— Смотрите, Ледовская, впереди зачет…
* * *Выходя из маршрутки, она вдобавок чуть не подвернула ногу, но чья-то заботливая рука подхватила ее под локоть, помогая удержать равновесие. Оля повернулась к спасителю, чтобы поблагодарить его — но увидала лишь профиль удалявшегося парня. Не нужны ему ее благодарности. Неудивительно — вид у нее жалкий — вся вымокла по дороге до остановки, и продрогла до костей. Как же сложно жить самостоятельно…
Можно было бы конечно вернуться к родителям — тогда у нее было бы все — и деньги, и жилье рядом с институтом, и… и даже папина машина. Но сделать этого она не могла. Или не хотела. Это уж, с какой стороны посмотреть…
* * *— А с чего ты взял?
— Дина сказала.
— О… Ну если Дина сказала… Нет! Ну откуда Динка все знает?!
— А, по-моему, вранье! Зачем бы дочке проректора так усердно учиться? Даже на лекции ходит. Сейчас новая мода — золотая молодежь образцово-показательно учится?
— Да нет, не слышал…
— На это есть какая-то причина… вот бы узнать.
— Далась она тебе? Не все равно?
— Неа. Я хочу знать, почему она перевелась к нам.
— Может, искусство любит?..
— Не смеши меня.
Алина не знала, отчего злится. Было в этой новенькой что-то такое, отчего поневоле начинаешь интересоваться человеком. Даже Серега интересуется, а ведь она уверена, что он без памяти влюблен в нее еще с первого курса.
И вот, на тебе! Дочка проректора… Вот, отчего она такая одиночка, ни разу не попыталась подружиться хоть с кем-нибудь. Считает, что здесь никто не достоин ее высочества? Очень надо. Сказать по правде, Алине вовсе не улыбалось видеть ее в своем кругу, и все привилегии ей до лампочки. Спесь с нее сбить не помешало бы…
— Она перевелась с МЭО (международные экономические отношения — прим. авт.)
— Откуда?! Мда… Кто их поймет, этих мажоров. — Она огляделась по сторонам, — а где Игорь, не видела его сегодня.
— Соскучилась?
— Вот уж нет! — Алина ответила слишком быстро, и от досады чуть не прикусила себе язык.
— А я думал, вы порвали.
— Я тоже так думала. Но он вчера звонил мне…
— Должно быть, ему здорово пришлось наступить себе на горло. Если это правда, что ты от него ушла.
Глава 1
Одна
Когда Оля забежала в аудиторию, лекция уже началась. Лекционный зал представлял собой амфитеатр, длинные слегка закругленные столы располагались ступенями, поэтому последний ряд находился далеко и высоко. Ей пришлось присесть с краю на одном из первых рядов, как оказалось впоследствии, возле местной «шумной компашки» — видимо, они тоже опоздали, поэтому расположились сегодня на первых рядах. Ольга сама была раньше в такой же компании. В той, прошлой жизни. Здесь, в новой группе, ей даже в голову не пришло попытаться примкнуть к ним, скорее, наоборот, она избегала контактов с нарушителями дисциплины. Да, собственно, ее там никто и не ждал, а одна из девушек, самая симпатичная, Алина, кажется, испытывала к ней неприязнь. Возможно, знай они только, что Ольга — дочь проректора… Но это была одна из ее маленьких тайн.
И вот теперь Ольгу угораздило усесться как раз на место Алины, рядом с ее парнем. Бывшим парнем, если верить слухам…
— Опаздываем?
Не ожидавшая, что он заговорит с ней, Оля не придумала ничего лучшего, как просто пожать плечами.
— Игорь. — Он протянул руку.
— Оля, — она автоматически ответила на пожатие.
— Почему ты опоздала?
— Пробки.
— А в метро пробок не бывает.
Оля недоуменно покосилась на него, чего ему от нее надо?!
Через минут десять сосед заглянул в ее тетрадь и увидел, что та пишет не лекцию, а что-то свое.
— Что ты пишешь?
У Оли чуть было не вырвалось: «А тебе не все равно?», она повернула к нему голову, и слова замерли у нее на губах.
— Откуда это у тебя?
— Что? — Он проследил за ее взглядом, — ах, это… — Он спрятал цепочку с небольшим изображением за воротник, — это просто украшение…
— Это же старинная работа, да?
— Так что ты пишешь?
— Э-э… это по работе.
— Ты работаешь? А где?
— Ты же не говоришь, что это за украшение.
— Не знаю. Подарок, — по-видимому, ему не хотелось отвечать.
Она вздохнула и принялась дальше строчить статью.
Но, то ли лекция сегодня была особенно скучной, то ли парню захотелось разговорить новенькую, но он снова завел разговор:
— Ты ведь у нас недавно? Как тебе удалось попасть в группу посреди учебного года?
— Для большого желания нет невозможного.
— Ты что-то темнишь…
Девушка удивленно приподняла брови. Да отчего вдруг столько внимания?..
Наконец, пара закончилась, и студенты двинули к выходу. Ольга немного задержалась, дописывая мысль, пока она не ускользнула, и, встав, обнаружила на столе чью-то тетрадь:
— Эй, кто тетрадь забыл?
Несколько человек обернулись, но никто не отозвался. Она быстро пролистала тетрадь и обнаружила фамилию хозяина на обороте:
— Мочалкин — кто? — теперь на нее смотрело гораздо больше человек, — тетрадь забыл, Мочалкин!
От толпы отделился ее недавний знакомец Игорь, в два шага перемахнул несколько ступеней, и, подойдя, процедил сквозь зубы:
— Молчалин. Ты читать не умеешь? — Его глаза метали молнии.
Рядом раздались смешки его приятелей:
— Игорь, я это запомню…
— «Мочалкин», хе-хе…
На скулах парня заиграли желваки, но он сдержался, молча взял тетрадь из ее руки и направился к двери.
Эх, уехать бы домой сию же минуту! Но следующим предметом по расписанию — химия…
— …И те, кто напишет самостоятельную работу на оценку не ниже четверки, могут претендовать на зачет автоматом. Конечно, при условии хорошей посещаемости и наличия конспектов. Сейчас я раздам вам листки с заданиями, чтобы вы могли ознакомиться с ними и иметь приблизительное понятие о предстоящих заданиях.
«Это катастрофа…» — разглядывая свой листик с заданием, Оля постепенно впадала в отчаяние, «в жизни не напишу эту самостоятельную…»
— Писать будем в следующий понедельник, так что у вас есть неделя на подготовку. Нужно срочно что-нибудь придумать. Но что? К отцу не обратишься. Может, к Косте? Должен же он помочь. Ему, конечно, сейчас не до того, но ради сестры можно и напрячься. Потому что не сдать химию, означало — возвратиться на МЭО. И переехать обратно к родителям. И впредь сидеть тихо, как мышь по веником.
Это было одно из условий. Или она ведет совершенно самостоятельный образ жизни, «Хочешь жить отдельно — живи! Но ты не получишь никакой помощи. Ни-ка-кой!», или она учится на том факультете, на который ее уже благополучно «поступили». «Хочешь другую специальность — учись! Сама! И никаких связей. Чтоб даже намека не слышал. Ни от тебя, ни от преподавателей».
И теперь все ее усилия могли обернуться ничем. Подработка в кафе, статьи для журналов, написанные бессонными ночами… Да что там говорить! А ее практически стопроцентная посещаемость! Это же немыслимо, вся группа, наверное, решила, что она законченная ботаничка. И уж точно, никто бы не подумал, что дочь проректора станет ходить на лекции, вместо того, чтобы просиживать по барам и кафе, как это частенько бывало на первом курсе, когда она пыталась пойти по той дороге, которую выбрали для нее родители. Пока не поняла, что не хочет быть экономистом; и, вообще, все противно, и это постоянное тыканье носом как котенка, что она ничего собой не представляет, и если бы не отец, вуз ей и не светил…
И тогда Ольга решила попробовать воплотить свою мечту, и перейти на специальность искусствоведа — реставратора.
О, это был даже не скандал — скандалище! Мама пригрозила выгнать ее из дому, но, правда, передумала. По сути, Оля давно уже не жила с родителями, предпочитая жить у Коти. Их родители были хорошо знакомы (Котя был из хорошей, «подходящей» семьи), и очень надеялись, что дети рано или поздно оформят свои отношения официально. Он был ее единственным другом (не считая, конечно, Костика) и подружкой. Да, да. При всей своей внешней привлекательности, Котя был безнадежным геем (увы, Котька вынужден был скрывать свою жизнь от собственных родителей, а, значит, и от всего мира). И, несмотря на принадлежность к богеме, Котя предпочитал вести тихий, уединенный образ жизни, он был очень серьезным и хозяйственным. Родители Ольги были спокойны за свою дочь, они знали, что у Коти хорошие жилищные условия, и здесь Оля будет под присмотром.
Тогда, после всех скандалов, ей предъявили ультиматум: Меняй специальность, но, с этой самой минуты больше не можешь рассчитывать на помощь. Утверждаешь, что можешь сама принимать решения — покажи это на деле. И, только проучившись год на выбранном тобою факультете и благополучно сдав летнюю и зимнюю сессии, ты докажешь свою состоятельность.
Как же это тяжко. Привыкнув к легкой необременительной жизни, достатку, наличию свободного времени, нелегко стать самостоятельной — пришлось изменить привычки.
Труднее всего было вставать по утрам — просто невыносимо! Даже теперь, прожив в новом режиме столько времени, Оля ненавидела будильник. К тому же, новое жилье располагалось несравнимо дальше, чем родительская квартира. Она пыталась засыпать пораньше, но из этой затеи ничего не вышло. Иногда, вечерами, девушка писала статьи в различные околохудожественные журналы. Порою, «тусовалась» в «нужных» кругах, приобретая столь необходимые знакомства и сведения о новых именах, направлениях, и культурных веяниях. Благо Котька (в миру Николай Осокин, молодой перспективный художник) всегда обеспечивал ей эту возможность. Она забывала ужинать (разве что, перекусывала), не успевала завтракать, а обедала чаще всего в кафе, в которое устроилась официанткой на неполный рабочий день три раза в неделю. Конечно, Котька обеспечивал ей питание и пропитание, но просить у него деньги на личные нужды у Оли не поворачивался язык, хотя, он, несомненно, выделил бы ей необходимую сумму.
От хронического недосыпа девушка стала хмурой и ворчливой, а, чтобы выиграть хоть немного времени на сон, свела время для ухода за собой к минимуму, и декоративную косметику применяла, в основном, только для «выходов в свет» с Котей. В институт выбегала в последнюю минуту, не накрасившись, и, даже волосы теперь чаще всего были собраны в простой хвост или пучок. Пришлось забыть об элегантных блузках и блейзерах, и перейти на «быстроодеваемые» джинсы и свитера, а каблуки сменить на кроссовки. Вообще-то, у молодого дарования была машина, но он «творил» свои шедевры по ночам, и по утрам отсыпался, и будить его было строжайше запрещено. А о том, чтобы доверить кому-то свой «порше» он не хотел даже слышать. В общем, жилось ей… не то, чтобы трудно, но напряженно. Постоянно приходилось прикладывать усилия и заставлять себя пошевеливаться.
И вот теперь эта химия. Катастрофа.
Двумя неделями ранее
На улице уже практически стемнело, но на носу районные соревнования, поэтому Игорь все еще оставался в спортзале. Серега тоже остался, но не от спортивного рвения, а от нежелания идти домой. Они перескакивали с темы на тему, и, заговорив о девушках вообще, заговорили о конкретной, вызывающей обоюдный интерес.
— Серый, а ведь она тебе нравится…
— Алина?..
— Ага…
— Она всем нравится…
— Не, брат, не скажи… Может, ты влюблен?
— А ты?
— Я? — Игорь на мгновение отвлекся, и потерял мяч.
— Ты любишь ее?
— С ума я сошел? — Он сбегал за мячом и вновь принялся методично отрабатывать броски, — влюбляться в Алину вредно для здоровья.
— А в кого полезно?
— Ни в кого! — он бросил мяч и направился к перекладине, — это… не по мне. Голова должна оставаться холодной. А женская логика — это брат… — Он неопределенно помахал рукой с пренебрежительным выражением лица.
— Ага, — Сергей хихикнул, — например, эта новенькая. Перейти с МЭО на наш факультет — где логика, брат?.. Странная она.
— Ты про эту блондиночку? А че, ничего так, симпатичная.
— Это и все ее достоинства. Недалекая, и в связях не слишком разборчива. Мажорные детки, они такие.
— Мажорные?
— Дочка проректора, ее фамилия — Ледовская.
— Ты уверен?! — Игорь оперся на перекладину, — что-то не похожа она на проректорскую дочку. И учится, на лекциях сидит… Что она вообще забыла на нашей специальности?
— Вот и Алина задает тот же вопрос…
— Алина?! — Игорь спрыгнул на пол и подошел к Сергею, — а с каких это пор Алина интересуется новенькими?
— Она ее терпеть не может. — Игорь кивнул Сергею, чтобы тот продолжал, — уж не знаю, отчего взъелась, разве она ей конкурентка?
— Не скажи, не скажи, — Игорь задумчиво прищурился и потер подборок, в голове начала сформировываться пока еще не ясная, но мысль.
— Да видел бы ты, сколько у нее дружков, те еще… к тому же дочь проректора… Говорят, папашка ее чуть ли не из дома выгнал за то, что живет с каким-то типом.
— С кем?
— Не знаю, художник какой-то… А богема — сам понимаешь… Небось устраивают такие «художества»… Вот родитель и осерчал. Девочка и упорхнула с МЭО к нам.
— Серега, откуда ты все это знаешь?
— Динка рассказала.
— Ну, Динка соврет — недорого возьмет.
— Зато и новости обо всех первая знает, — он вдруг сменил тему, — ты вообще собираешься мириться с ней?
— Она хочет, чтоб я побегал за ней… А мне пока и так неплохо. — Игорь собрал мячи в корзину. — Пусть поскучает немного, а там и помиримся. Я вот думаю, может, заставить ее поревновать? К этой, новенькой… Как ее зовут хоть?
— Оля.