— Я думала, ты хочешь вернуться в Шафар как можно скорее.
— Небезопасно ехать через пустыню ночью на одном автомобиле. — Он выгнул бровь; от языков пламени факелов его золотистая кожа приобрела красноватый оттенок.
При этих словах к щекам Серы прилила краска. Всего день назад она умчалась на автомобиле к зыбучим пескам. Казалось, с тех пор столько всего произошло! Такой короткий промежуток времени, но его достаточно, чтобы жизнь пошла кувырком...
— Разве сегодня вечером во дворце не устраивается государственный банкет? Мы ведь должны вернуться во дворец, верно?
Он пожал плечами, не понимая ее желания вернуться в Шафар:
— Мы на него опоздаем, даже если выедем сейчас. Кроме того, я не в первый и не в последний раз пропускаю государственные банкеты. В конце концов, я ведь всего лишь — как ты меня назвала? — принц-турист...
На этот раз Сера ахнула и поднесла руки ко рту:
— Рафик, я была так не права. Я видела тебя с жителями Марраша. Я заметила, как ты общаешься с ними, как они воспринимают тебя. Мне не следовало такого говорить. У меня не было права...
Он приказал ей замолчать, прикоснувшись двумя пальцами к ее губам, и с радостью отметил, как она их разомкнула.
— Права ты не имела. Но ты заставила меня думать. Прошлой ночью, на пляже, ты впервые заставила меня задуматься о том, какой из меня принц. Я долгие годы прожил вдали от Кьюзи и ничего не знаю о местных традициях и том, что важно для народа. Но я бы ничего добился из того, что имею сейчас, не будь уверен в своей возможности побеждать. Я буду хорошим принцем Кьюзи, Сера, сильным принцем.
Она сглотнула:
— Я понимаю.
— И я начну прямо сейчас, отдав первый королевский приказ. Сегодня ты будешь ужинать со мной, в моей палатке!
Его голос был резким и низким.
— А это... это уместно?
Он неторопливо и страстно улыбнулся:
— Это мой приказ. Тебе следует знать только об этом.
Сера опустила глаза в землю:
— Конечно...
Рафик достал сверток с заднего сиденья автомобиля.
— Что это?
— Открой, и увидишь. Сулейман разрешил мне вступить в переговоры с женщинами только ради этого.
Сера медленно развязала ленту, стягивающую сверток, развернула бумагу и ахнула, увидев переливающиеся в пламени факелов камни. Сначала она подумала, что это обыкновенная ткань.
— Платье, — крикнула Сера, узнав один из нарядов, которые увидела в Марраше. Она подняла его к плечу, восхищаясь переливчатым светом камней. Затем она обнаружила в увесистом свертке еще два платья: рубиново-красное и цвета золотистого заката. — Ты купил все три?!
— Я и хотел купить все три.
— Они такие красивые. — Внезапно она нахмурилась. — Разве такие товары будут хорошо продаваться в твоей стране?
Он покачал головой:
— Эти платья не предназначены для продажи в моих магазинах.
Небольшая складочка между ее бровями стала чуть резче.
— Они для Ришаны?
— Я уверен, что они ей понравятся, но платья не для нее.
— Тогда зачем они?
— Это подарок. Для тебя.
И снова он застал ее врасплох.
Сера протянула ему сверток:
— Рафик, я не могу принять такой роскошный подарок.
— Можешь и примешь. Ты слишком долго прячешь свою красоту под траурными одеяниями. Я понял это в тот момент, когда надел на тебя изумрудное ожерелье. Пора тебе снова показать свою красоту.
Его слова задели ее за живое. Она носит траурные одежды в знак скорби по покойному мужу, но черный цвет стал для нее еще и своеобразным прикрытием.
— Но, Рафик...
— Возьми платья. Это приказ.
Выбора у нее нет. Она должна принять подарок.
— Сегодня ты наденешь платье синего, павлиньего цвета.
Она подняла глаза и неуверенно посмотрела на него. Звезды ночного неба отразились в глубинах ее глаз. Звезды и отблески пламени факелов придавали ее глазам жаркое сияние.
Позже, в своей палатке, Сера подняла синее платье перед собой. Каково носить одежду таких ярких цветов? После стольких месяцев траура платье казалось Сере провокационным. Или она смущена тем, как Рафик смотрел на нее — жадно, с лукавой улыбкой на губах?
Она втянула носом воздух, ощущая нехватку кислорода. Как она может что-то предполагать, если ее мозг отказывается мыслить здраво? Поэтому, решив не размышлять, Сера надела платье, позволив тяжелой, расшитой драгоценными камнями ткани прикоснуться к ее коже. Она слышала шорох шелка, ощущала тяжесть камней. Взглянув в маленькое зеркало, она увидела в нем Незнакомку — женщину, которая отсутствовала более десяти лет. Возможно, она стала старше на несколько лет, но не слишком отличалась от той девушки, которой была прежде...
Однажды Сера усмирила юношеские порывы. А потом так стыдилась своего прошлого и того, для чего использовалось ее тело...
Не важно, что она вышла замуж за другого, любя Рафика, а он поклялся никогда не жениться на ней. Пусть несчастливая судьба не сведет их вместе навсегда, но возможно, в эту ночьони станут любовниками.
Сера причесалась. Она не знала, что за наслаждение может подарить мужчина женщине. Она так и не узнала того волшебного ощущения, о котором шепчутся в коридорах дворца недавно вышедшие замуж женщины. Сера никогда не знала физического удовольствия...
Она была уверена, что Рафик подарит ей это наслаждение.
Всего одна ночь с мужчиной, который никогда ее не полюбит и не женится на ней.
Сера пригладила платье, принимая решение. Если сегодня Рафик поцелует ее, если он хочет, чтобы им никто не помешал, то она уступит ему. Сегодняшняя ночь — словно подарок богов. Люди говорят, что судьба дает всего один шанс, возврата в прошлое не бывает, и возможно, они правы. Вероятно, не следует вспоминать о тех днях, когда она верила, что они с Рафиком поженятся и всегда будут вместе. Те дни навсегда ушли.
Но одна ночь — сегодняшняя ночь — хотя бы кое-что. Отблеск того, что могло быть в их жизни. Горько-сладкое напоминание о том, что она потеряла.
Сегодняшнюю ночь Сера запомнит навсегда.
Рафик терпеливо ждал. Под звездным небом был накрыт стол, еду были готовы подать в любой момент. Оставалось только дождаться Серу.
За пределами палаток слышались разговоры мужчин, сидящих у костров, чувствовался запах кальяна, приносимый ночным бризом. Отличный вечер, не слишком жаркий, не слишком прохладный, с медленно движущимися по небосклону звездами.
И вот появилась Сера, и ночь стала еще совершеннее.
Она застенчиво подошла к столу, опустив глаза вниз.
«Как девственница, — подумал он. — Стыдливая и робкая невинная девушка, которая готовится принести себя в жертву».
Но он знал, что Сера не невинна. Рафик с облегчением отметил, что она избавилась от черного одеяния. Синее платье подчеркивало ее фигуру, драгоценности на шее делали Серу похожей на сверкающий приз.
Его приз.
— Ты красива... — У Рафика был более низкий, чем обычно, голос.
— Рафик!
Он улыбнулся:
— Честная сделка, правда? Мой халат за твое платье.
— Рафик, ты... Ты...
Восхитителен.Она с упоением смотрела на человека, который с изяществом носит дорогие деловые костюмы, но стал похож на бога, надев одежду соотечественников. Белоснежный халат придавал его оливковой коже золотистый оттенок, его черные волосы стали отливать красноватым цветом.
А его глаза, что стало с его глазами! Они казались сапфирами, согретыми лунным светом. Проницательными и прекрасными.
Рафик казался выше ростом и более властным. У Серы не осталось сомнений, что перед ней настоящий принц Кьюзи!
Наконец ей удалось совладать с языком:
— Яимею в виду, ты другой.Как будто ты — здешний.
И Рафик рассмеялся. Она так давно не слышала его смеха — низкого и резкого. Он поднял голову наверх, обнажая сильную шею.
— Моя мать с радостью услышала бы об этом. С тех пор как я приехал, она только и твердит, чтобы я надел традиционные одежды. Вот теперь надел. Присядь. Поешь. Потому что мы далеко от дворца, и сегодня ночью... — он обрисовал руками арку, — вот наш дворец.
Казалось, его глаза заблестели ярче драгоценных камней на ее платье, в улыбке обнажились белоснежные зубы.
Словно из ниоткуда появились слуги, готовые подавать еду и наполнять бокалы, исполнять любое желание хозяина. Но вот они растворились в темноте ночи под шум морского прибоя. В эту ночь Сера верила, что Рафик ведет себя, как принц. Сегодня он принц не только на словах.
— Тебя это не пугает? — тихо спросила она, когда слуги ушли. — Осознание того, что твой брат станет королем? Того, что ты сам едва не стал королем?
Выражение его лица стало напряженным.
— С Карифом ничего не случится. В ближайшее время он женится и произведет необходимых наследников, и я больше не буду вторым из претендентов на трон. Кроме того, — произнес он, попытавшись улыбнуться, — остается Тахир.
— Твой младший брат? Но никто не знает, где он.
Рафик покачал головой, не в первый раз задаваясь вопросом, где носит его своенравного брата. Возможно, они получат кое-какие новости, когда вернутся во дворец.
— Все решено. Кариф станет прекрасным королем.
Подошедший официант поклонился и спросил, не нужно ли им еще чего-нибудь. Рафик прогнал его взмахом руки. Ни он, ни Сера не казались голодными. Они едва притронулись к еде, несмотря на нежный аромат мяса со специями и свежие овощи. Вместо этого оба довольствовались тем, что пожирали друг друга глазами, будто это и был их хлеб насущный.
Рафику только это и было нужно: видеть Серу такой, с подчеркнутой яркой одеждой красотой.
— Зачем ты это сделала? — тихо спросил он, когда стало ясно, что оба закончили ужинать, хотя их тарелки так и остались полными.
— Что я сделала?
— Почему ты вела переговоры с советом женщин, а не приняла их сторону, когда они сказали, что хотят выслушать встречное предложение? Ты могла бы уйти еще тогда, зная, что Сулейман с самого начала предрекал такой исход, да и я его почти ожидал. Ты могла бы уйти с переговоров. В конце концов, с какой стати тебе заботиться о том, заключу я сделку или нет?
Сера откинулась на спинку стула, ее взгляд был задумчивым. Рафик уставился на ее обтянутую тканью грудь.
Она помолчала, прежде чем ответить, будто взвешивая слова и подбирая нужные:
— Я знаю, тебе трудно в это поверить, Рафик, но я надеялась немного сгладить ту боль, которую причинила тебе в прошлом. Я в самом деле сожалею о том, что произошло, и о том, как ты узнал о моей свадьбе.
Рафик проворчал что-то, проклиная себя за то, что затеял этот разговор, а не затащил ее сразу в постель. Ему не хотелось снова выслушивать ее робкие извинения.
— В то время не казалось, что ты раскаиваешься! Не похоже было, что ты сожалеешь.
— Я не могу ждать, что ты поверишь мне.
— Как я могу тебе верить? Ты продолжаешь утверждать, что у тебя не было выбора.
Сера пристально смотрела на него из-под опущенных век.
— Выбор у меня был, — начала она. — Выбор, который он мне разъяснил. Я могла защитить честь семьи, получить обещание предоставить заманчивую должность моему отцу или все навсегда разрушить.
— Онмог навредить? Кого ты имеешь в виду?
— Твоего отца, Рафик. Твой отец угрожал мне, заявляя, что я тебе не пара. Я уже знала, как сильно пострадал Кариф. Но когда твой отец нанес мне визит, сказав, что у него другие планы насчет тебя и что вся моя семья пострадает, если я не выйду замуж за Хусейна, какой выбор у меня был? Неужели ты думаешь, что я могла по собственной воле стать женой Хусейна? Неужели ты в это веришь?
Так вот кто приложил руку к предательству! Именно его отецбыл единственным, кто разлучил их. Его собственный отец.
После их вчерашнего выяснения отношений в оазисе мысль об этом не давала ему покоя. Сера сказала тогда, что у нее не было выбора, что она не могла подвергнуть свою семью такому же позору, какой обрушился на семью Жасмин.
Рафик слишком долгое время прожил в Австралии. Он забыл о том, какова жизнь в Кьюзи: не помнил, какие ожидания отец возлагает на своих дочерей; что такое жить под постоянным страхом, как бы не навлечь на семью позор необдуманными действиями.
И он ни разу не задумывался о том, какие надежды отец возлагает на своих сыновей. Его отец жаждал контролировать каждый шаг сыновей, принимать все решения. Он был вне себя от ярости, когда Кариф сбежал с Жасмин в пустыню.
Конечно, он хотел сам выбрать жен своим сыновьям. Несомненно, он рассчитывал только на свой выбор. Он жаждал контролировать их судьбы. Вместо этого он потерял их, одного за другим.
Рафик был ослеплен собственной обидой и болью. Он был не способен видеть ничего вокруг...
И пока беспорядочные мысли кружились в его голове, до него дошел смысл других слов Серы: «Неужели ты думаешь, что я могла по собственной воле стать женой Хусейна?»
Приливная волна не смогла бы ударить его сильнее.
— Ты не хотела выходить за него замуж. Ты его не любила...
— Я никогда его не любила!
В ее словах был холод, причину которого он не понял и не мог понять. Но сейчас не время анализировать и размышлять.
— И когда ты сказала мне в присутствии всех, что никогда меня не любила...
Она закрыла лицо руками.
— Я солгала. — Ее голос был тонким, как золотая нить, которой были нашиты драгоценные камни на ее платье.
От ее слов кровь застыла в его жилах.
Рафик запустил пальцы в волосы, боль от впившихся в кожу ногтей была несравнима с той болью, что сжимала его сердце. Ему так хотелось верить ей! Но ее слов было ему недостаточно.
— Но ты ведь не все мне рассказала, верно? Я видел тебя на свадебном приеме! Я видел, как он тебя обнимал. Я видел, как он почти вылизывал языком твою шею и мял рукой твою грудь. И я видел, как ты положила руку на его колено и сжала его так, как никогда не сжимала мое! Я хотел разорвать его в клочья! Только Карифу удалось образумить меня и уговорить уйти, оставить тебя.
— И ты бы мог заметить, как меня тошнит, но ты уже ушел! — произнесла она почти шепотом, в любой момент готовая взорваться. — Хусейну нравилось, что ты смотришь на нас. Он упивался ревностью, которую читал на твоем лице.
— Но зачем ты это сделала? Как ты могла так поступить?
— Он угрожал мне. Хусейн сказал, если ты не перестанешь ходить за мной, он тебя покалечит. Не настолько, чтобы привести в ярость твоего отца, но достаточно, чтобы преподать тебе урок. — Ее голова опускалась все ниже. — Я не могла этого позволить. Мне пришлось убедить тебя, что между нами все кончено. Если бы ты не поверил моему заявлению, что я никогда тебя не любила, то он обязательно сделал бы так, как обещал.
Рафик машинально поднялся со стула и подошел к Сере, не вполне осознавая, что делает. Он опустился рядом с ней на колени, взял ее за запястья и развел ее руки в стороны. На ее ресницах блестели слезы, губы были крепко сжаты.
— Ты сделала это, чтобы... защитить меня?..
Она подняла веки, в ее темно-карих глазах отражалась боль.
— Я боялась — очень боялась того, что может произойти, если я поступлю иначе. Он запугал меня. — Произнеся это, она задрожала и прикусила нижнюю губу с такой силой, что та побелела. Ее непроизвольное действие сказало ему больше, чем любые слова.
— Все хорошо, — сказал Рафик, беря ее за плечи и побуждая подняться. — Все в порядке.
Но она качала головой:
— Не в порядке! Предполагалось, что год ты будешь отсутствовать. Я думала, ты забудешь обо мне за это время. Я не предполагала, что будет так грустно... Когда ты внезапно появился на церемонии, я должна была сделать нечто, чтобы ты возненавидел меня. Чтобы принял то, что произошло. И поэтому я солгала. Я делала вид, что люблю Хусейна и хочу быть с ним. Но я никогда этого не хотела, клянусь!
Ее заполненные слезами глаза казались огромными. Любой человек не вынес бы увиденного в них страдания.
— Значит, ты все это время любила меня?..
Она неторопливо кивнула, крепко сжимая губы, слезы снова наполнили ее глаза.
Все, что хотелось сделать Рафику, — так это зарычать от собственнического чувства, завыть на луну.