ним в офисе моего отца. Мы даже не знали, сколько прошло времени. Мой отец вошёл в
кабинет, извинился и спросил, почему мы не отвечали на его телефонные звонки и
сообщения. Это было похоже на то, словно мы потерялись в нашем маленьком мире, когда я
была рядом с ним. Я даже заметила шок на лице Филиппа, когда он достал телефон из
кармана костюма, удивленный тем, что он забыл про него. Мой папа даже пошутил, что
обычно тот всё время приклеен к его руке.
Филипп наклонился и прошептал мне на ухо: - Я бы ушёл несколько часов назад и
выбросил этот договор в окно, но теперь ничего не сможет меня удержать от этой сделки,
если это означает, что я буду ждать в офисе твоего отца часами, чтобы просто поговорить с
тобой.
Он всегда такой милый со мной. Я узнала о его жизни, которой он ни с кем не
делился. Даже Синди говорила, что за те годы, что они были знакомы, она не так уж и много
узнала о его прошлом. Никто, казалось, не знал этого, кроме меня. О борьбе, приёмной
семье, стремлении быть лучшим. О том, что он потерял.
И только когда я видела его на работе или в окружении других людей, я понимала,
что только мне известна его тайна. Он с ней тоже этим поделился? Мысль приходит сама
собой. Этакое напоминание о том, что произошло. Вот, что привело меня на эту скамью, где
я сижу в одиночестве большинство дней.
Из-за этих сладких воспоминаний я поверила тем словам, которые Синди сказала мне
за обедом в ту ночь. Филипп никогда бы не сделал что-то подобное. Но он это сделал. Я
видела это. Мой отец так же поступил с моей матерью. Понадобилось время, чтобы заметить
это, или, возможно, я просто витала в облаках, а правда была перед носом. Нам нравится
думать, что всё не так, как кажется. Филипп говорил мне, что у него есть тёмное прошлое.
Стало бы мне легче, если бы я могла себя вести так, как моя мать? Она казалось счастливой в
то время, как это было совсем не так. Но мне просто интересно, было ли ей больно?
Возможно. Почему она просто взяла и ушла? Мне всегда казалось, что это потому, что я
напоминала ей о моём отце. Она даже не удосужилась поприсутствовать на одном из моих
выпускных или даже на моей свадьбе. Всегда была причина, по которой она не могла этого
сделать.
- Хмм. Он - отец твоего малыша? – Я в шоке смотрю на Оскара. Он смотрит на меня
своими большими, нежными, карими глазами, его брови приподняты, а ухмылка играет на
лице. Он очень напоминает мне моего деда. Может быть, именно поэтому я так сблизилась с
ним. Он единственный человек в этом маленьком городке посреди глуши, с которым я
реально поддерживаю беседу, но, честно говоря, он просто не даёт мне иного выбора. Как и
сегодня, он обычно появляется с чем-то, чем можно перекусить, чтобы поесть, и мы сидим
тут.
Моя рука автоматически тянется к животу, который, как я думала, еще не очень
заметно.
- Я уже знаю некоторое время, но кажется, ты и не собиралась признаваться.
- Я думала, что хорошо это скрывала.
- Ты ещё совсем ребёнок. Поверь мне, дальше живот будет только расти. Я бы всё
равно узнал, у моей жены таких было восемь.
Я только улыбаюсь. Я всегда улыбаюсь, когда он рассказывает о своей жене. Его
улыбка начинает сиять на всё лицо при упоминании о ней. Мне это нравится. Я бы хотела
быть такой же, как они. Скромная жизнь вместе, без всего мира, который постоянно давит,
но я понимала, какая ответственность лежит на плечах Филиппа. Я знала, на что шла, выбрав
мужчину, которого любила и за которого вышла замуж. Он обещал мне, что однажды у нас
будет жизнь, о которой я так мечтала.
Я знаю, что у Оскара много детей, все старше меня, и я часто их путаю, когда он
говорит о них. Но это то, что происходит, когда вы даёте всем своим детям имена,
начинающиеся с буквы С. Трудно запомнить.
Я потираю живот. Я хочу этого ребенка. Эта мысль заставляет меня волноваться,
возможно, потому что я помню все те моменты, когда Филипп говорил о желании увидеть
меня с нашим ребёнком, но я просто не хочу, чтобы люди задавали вопросы. Вопросы, на
которые я не хочу отвечать или вовсе думать о них. Мне нравилось избегать их. Возможно,
это не очень хорошо работало, но я пока справляюсь, и у меня ещё есть время. Пора взять
себя в руки.
- Ну, - подталкивает меня Оскар плечом, затем достает коробку из белой сумки,
открывает её, чтобы показать булочки с корицей, и предложить мне одну. Я беру одну из
коробки. Булочка ещё тёплая, и я откусываю большой кусок. Голод появляется и исчезает.
Иногда я чувствую, что могу съесть что угодно, а иногда мне приходиться насильно
запихивать в себя еду.
- Он отец, - признаюсь я.
- Мне очень нравится, как ты его изображаешь. Он не выглядит так хорошо даже по
телевизору.
Моё лицо дёргается, когда он изучает картинку. Ему всё известно.
- Ты знаешь, кто я такая? - Он просто кивает головой, как будто это неважно. – Как
долго тебе это известно?
- Как только я впервые увидел тебя.
- Вот как, - я откидываюсь на спинку скамейки. У меня нет слов. Мы не так уж и
известны, но время от времени Филипп делал новости для работы. Оскар не первый человек,
от которого я слышала, что Филипп выглядит устрашающе. Он большой парень. Его рост
больше шести футов, он широк в плечах. Никакой худощавости. Я часто сравнивала его с
танком, но это всегда заставляло меня чувствовать себя в безопасности. И опять же, мой
Филипп был всегда нежен. Его глаза никогда не покидали моих. Или покидали? Теперь я не
уверена в этом. Я знаю, он ищет меня. Мне даже пришлось позвонить в полицейский отдел
Нью-Йорка, чтобы он не подал заявление о пропавшем без вести человеке. Затем я заставила
своего адвоката отправить ему документы о разводе. Передать, что я соглашусь на всё, что
он захочет. Я не собираюсь бороться с ним.
После этого я ничего от него не слышала, и мой адвокат сказал, что он ещё не
ответил. Я не настаивала. Я просто хотела побыть в одиночестве как можно дольше. Я всё
ещё пыталась принять тот факт, что я беременна. Я до сих пор была в растерянности. Я сама
узнала об этом только месяц назад.
Время, казалось, сливалось воедино с бесконечными днями печали. Так было до тех
пор, пока я не отпустила всё и не основалась на новом месте.
- Он выглядит ужасно.
- Я не смотрю телевизор и не читаю газеты. - Чёрт, у меня нет даже телевизора в
крошечной студии, в которой я живу над маленькой типографией. Тем не менее, я не
понимаю, что слова Оскара заставляют меня чувствовать. Счастье от того, что он выглядит
ужасно или раскаяние, потому что я всё ещё люблю его, и мне ненавистна сама мысль
навредить ему, даже если он причинил мне боль.
- Я не могу с собой ничего поделать. Смотрю новости каждую ночь.
- Я собираюсь сказать ему, - отвечаю я, защищаясь. Я не хочу, чтобы он думал, что я
не дам общаться ему с ребёнком, потому что я этого и не посмею сделать. Мне просто нужно
взять себя в руки. Привести мысли в порядок. Я продолжаю думать, что время уменьшит
боль, но я начинаю понимать, что ничего не поможет.
Единственная вещь, которую я знаю - я не буду похожа на мою мать. Она сбежала.
Взяла и оставила меня. Возможно, это не была жизнь, которую я хотела, семья, о которой я
мечтала, но я должна приложить все усилия. Я должна взять себя в руки. Вернуться в город и
сделать то, что я должна сделать, чтобы мы оба были частью жизни ребёнка. У этого ребёнка
будут оба родителя. Я просто надеюсь, что Филипп будет больше заниматься жизнью этого
ребёнка, чем нашим браком.
Это убило бы меня, если бы ощущение новизны, которое дает появление ребенка,
исчезло, как произошло с моей матерью. В любом случае, это было бы лучше, чем вообще не
иметь отца. Мой отец, возможно, и не был совершенным, но он всё ещё оставался моим
папой, в отличие от моей матери. Это уже хоть что-то.
- Не думал, что ты решишься. Просто не спеши. У тебя всё получится. - С этими
словами он встаёт и бросает коробку в мусор.
Я в этом не так уж и уверенна. Время не помогает, я просто проживаю дни за
рисованием, а потом ложусь в постель и пялюсь в потолок. Отгоняя разные мысли. Я должна
вернуться. Чем скорее, тем лучше.
Убедиться, чтобы всё было готово к рождению ребенка. Работать над тем, чтобы мы с
Филиппом жили нормально.
Заканчивая доедать булочку, я облизываю свои пальцы, прежде чем начинаю
собирать свои предметы искусства. Я кладу всё в сумку, складываю мольберт и помещаю его
под руку. Я достаю телефон и набираю номер, который знаю наизусть. Я не уверенна, хочу
ли,
чтобы
она
ответила.
- Синди Рид слушает, - голос Синди раздаётся по ту сторону, её голос заставляет меня
прослезиться. Я скучаю по ней. Вероятно, она меня убьёт.
- Синди, это …
- Молли! – кричит она в телефон, перебив меня. – Где ты, чёрт возьми?
Я слышу, как кто-то задыхается на заднем плане. Это на самом деле заставляет меня
улыбнуться. Боже, я действительно скучаю по ней.
- Я возвращаюсь домой. Хочу спросить, смогу ли остановиться у тебя, - спрашиваю я,
отступая от тротуара, чтобы пересечь улицу в сторону моей маленькой квартиры. Мне нужно
начать собирать вещи, потому что я знаю, как только я отключусь, Филипп обнаружит меня
и появится здесь. Или ещё хуже, он этого просто не сделает.
Я едва слышу звук машины, прежде чем чувствую, как что-то ударяется об меня,
валит меня на бетон, и всё становится чёрным.
ГЛАВА 4
Филипп
Ощущение моего врезающегося кулака в гипсокартон не даёт ровным счётом ничего,
чтобы облегчить мой гнев, пульсирующий сквозь мои вены, и грусть, лежащую тяжёлым
камнем на сердце. Я очень злюсь, и такое чувство, что это меня всё больше поглощает, я
чертовски напуган, не понимая, что ещё можно сделать. Я в отчаянии, но затем снова
появляется такое ощущение, словно в любую секунду она вот-вот войдёт через эту дверь.
- Мистер Таннер, пожалуйста, поймите, мы делаем всё возможное, чтобы найти
миссис Таннер.
Тряся кулаком, я пытаюсь вернуть чувствительность своей руке. От этого не
становится лучше, но это всё, что мне удаётся сделать. У меня есть команда из трёх частных
следователей, и никто её не нашёл. Прошли недели, и никаких новостей.
Возможно, она уже мертва.
Моё сердце готово остановиться от одной этой мысли. Нет, я бы почувствовал, если
бы её не было в живых. Я бы до мозга костей был уверен, если бы её не было на этой земле.
Она вторая моя половинка, и я найду её. Независимо от того, сколько времени потребуется.
Она говорила с полицией и адвокатом. Оба утверждали, что не знают, где она, но с ней было
всё
в
порядке.
Она сбежала от меня, не сказав ни слова. Она задолжала мне объяснение, возможность все
исправить. Я потираю лицо своей, теперь уже разбитой, рукой и вздыхаю. Я собирался всё
наладить. У меня всё шло по плану. У нас бы всё получилось. Оставалось потерпеть всего
лишь четыре часа, а затем бам!
Я шагаю дома по кабинету, не зная, как реагировать на это. Что мне сказать? Что
доказывать? Я уже кричал на всех в этой комнате хотя бы один раз за сегодня. Я перестал
работать после той ночи, когда она ушла, ожидая, что она войдет в эту дверь. После одной
такой ночи, я понял, что больше не могу ждать, поэтому нанял Карла Майора и его команду
для поисков Молли. Если ей было нужно время, чтобы остыть, она могла бы сделать это в
другой комнате. Ей не нужно было покидать дом, если бы она думала о нашем браке.
- Как это нет ничего? – кричу я последнее слово, и мой голос эхом отдается от стен.
Двое мужчин, сидящих передо мной, немного вздрогнули, и я уверен, что выгляжу как
сумасшедший. Я не спал неделями, просто ходил, как зомби. Моя старая ассистентка Дебра
прилетела обратно из Флориды в течение нескольких дней, когда услышала, что Молли
исчезла. Она приготовила мне много еды, к которой я так и не притронулся, и оставила
некоторые продукты в морозильной камере. На прошлой неделе она вернулась к своей семье,
но её недолгий визит был приятной новостью. И теперь я один на один со своим горем, я не
могу это больше выносить. Возможно, я больной на голову, но, будь я проклят, если позволю
ей бросить меня вот так.
Следователи спрашивали, были ли у нас какие-то проблемы в нашем браке. Я не знал,
как объяснить им, что моя любовь к ней не поддается никакому разумному обоснованию, и
что мне приходилось продолжать работать, чтобы остановить одержимость, которая росла
внутри меня. Они спросили, был ли у меня ещё кто-то, и я рассмеялся им в лицо. Никакой
другой не существовало, кроме моей Молли. Я был слеп, пока она не вошла в мою жизнь, и
после того дня она стала единственной женщиной, которую я вижу. Мужчины были
скептически настроенны, но я даже не дёрнулся. Они могут думать, что хотят, пока ищут её.
Я ловлю себя на мысли, что я убит горем и в то же время злой как черт. Мне так
чертовски грустно, что она ушла, и я отдал бы всё, чтобы снова держать её в руках. Но, с
другой стороны, я так чертовски рассердился на то, что она оставила меня вот так, и я даже
не уверен, смогу ли спокойно смотреть ей в глаза. Я нуждался в ней, а она взяла и ушла.
Я знаю, что последняя часть - ложь, даже когда эта мысль проникает в мой
запутанный мозг. Я бы никогда больше не оставил её без присмотра, если бы она ко мне
вернулась. Как глупо с моей стороны было находиться столько ночей вдалеке от неё, когда я
мог иметь её под собой, когда мы занимались любовью в постели. От этой мысли моё горло
сжимается, и я сдерживаю всхлип. Я провёл последний год, пытаясь разобраться с дерьмом,
чтобы мне больше не приходилось снова ходить в другой офис. Я делал всё, что мог, чтобы
вернуть нашу жизнь, и это пошло в ущерб нашим отношениям.
Кусочки нашей жизни проигрываются снова и снова в моей голове, и я пытаюсь
понять, почему она оставила меня. Отказалась от нас вот так просто. Я знал, что она была
несчастна в пентхаусе, но я предпринимал меры, чтобы изменить это. Чтобы оправдать
обещания, которые я дал ей, но, возможно, я делал это слишком долго.
Я не думаю, что она была настолько недовольна мной и нашим браком, что решила
уйти. Без каких-либо объяснений, просто оставив записку, в которой говорит , что она не
может этого сделать. Не преследуй меня. Я так сильно волновался на протяжении этих
дней, что стал одержим этим.
Я продолжаю ходить туда-сюда, пытаясь что-то придумать. Даже после того, как
полицейские сообщили, что с ней всё в порядке. Может быть, её похитили и заставили это
написать. Возможно, у неё была лихорадка, и она бредила и надумала, что ей нужно уйти.
Оба эти сценария делают мои ладони потными от страха. Но когда я проверил камеры
наблюдения, она была одна и не выглядела так, будто находилась под каким-либо
давлением. Она быстро вышла из здания, но это было не так, как, если бы она бежала. Затем
мы отследили её кредитные карты в банкомате, в котором она сняла большую сумму
наличных денег. А затем тишина.
Я всё время думаю, в чём же причина? Возможно, другой мужчина …
Охваченный этим, я хватаю стеклянный пресс-папье на своём столе и бросаю его