прежде, чем я успеваю это осознать.
- Филипп, - повторяю я его имя, откинувшись на кровать, и мои глаза начинают
закрываться. – Пожалуйста, только не оставляй меня. Без тебя так одиноко, - бормочу я,
когда проваливаюсь в сон, ощущая, как его вторая рука ложится на мой живот.
- Мы больше никогда не расстанемся, - отвечает он мрачным голосом, когда я
полностью отключаюсь.
ГЛАВА 7
Филипп
Я запускаю руку под одеяло, а затем под её больничный халатик, и накрываю своей
ладонью её животик, в котором уже пинается малыш. Я закрываю глаза и делаю глубокий
вдох, пытаясь убедить себя, что всё в порядке.
Когда я был в тридцати минутах езды от места, откуда Молли связывалась с Синди,
мне позвонили и сообщили, что она в больнице. Из того, что я услышал по телефону, до
того, как линия оборвалась, я понял, что случилось что-то серьезное. Но я пытался не думать
об этом, отказывался верить, что с ней что-то произошло, когда я, наконец-то, нашёл её
после всех этих месяцев поисков.
Она собиралась вернуться в город. Возможно, и не к нам домой, а к Сидни, и она
прекрасно осознавала, что не ступит и шагу в Нью-Йорке без моего ведома, ведь я сразу
узнаю об этом. Я помчался бы к ней в ту же секунду.
Дальше — все как в тумане. Когда я влетел в больницу, требуя, чтобы меня пустили к
ней, они пытались удержать ее подальше от меня. Им повезло, что она находилась в
больнице, иначе я бы к черту сжег здесь всё дотла, чтобы доказать серьезность своих
намерений.
Потребовалось не много времени, чтобы они поняли, в чём дело, и поменяли свое
отношение. Я не люблю воздействовать на людей властью и деньгами, но в этом случае я
просто не мог не воспользоваться этим. Не было ни одной гребаной вещи, которую я бы не
сделал, чтобы добраться до нее.
Потом, когда они сказали мне, что с ней все будет в порядке, я почувствовал, будто
камень с души свалился. Я вытерпел достаточно и потратил все силы, так что мне нужен
перерыв. Затем он снова бросил бомбу: «И, что касается ребёнка», - сказал врач. Назойливый
шум в моих ушах был настолько громким, что я уже не слышал, о чём он говорил дальше. Я
должен был попросить повторить его это снова.
Если бы я не сидел, то уверен, что свалился бы на пол. Ребёнок. Это слово продолжает
вертеться в моём сознании. Если что-то случится с нашим ребёнком, это уничтожит Молли.
Это то, в чём я могу быть точно уверенным.
Я потираю выпуклость, чувствуя её ровное дыхание.
Я до сих пор помню тот день, когда Молли сказала мне, что ей нужна семья. Сначала
я просто хотел её. Но мысль о том, что она будет беременна моим ребенком, заставила слова
сорваться с моего языка. Я ответил, что тоже хочу ребёнка. Изначально я хотел привязать её
к себе любыми способами. Если бы у нас был малыш, я бы всегда присутствовал в её жизни.
Я был бы привязан к ней навсегда. Чем больше она говорила об этом, представляла или
мечтала, тем сильнее мне хотелось этого. Больше, чем что-либо. Это стало ещё одним
способом пробуждения меня к жизни.
Я должен был быть с ней. Каждый вечер ложиться в постель, обнимая её маленький
круглый животик и чувствовать, как он растёт каждый день. Мы оба этого хотели, и то, что
она сделала, не имеет никакого смысла. Я не знаю, почему она сбежала, и вот, встретившись
с ней теперь, всё равно не могу этого узнать. Она ничего не помнит.
Это слишком больно. Она смотрела на меня с такой большой любовью, когда
проснулась. Как будто я снова был её миром. Такое беспредельное доверие читалось в её
взгляде, пока она ждала, когда я отвечу на её вопросы. Но у меня не было ответов. Я не знал,
где она жила, с кем, или даже как сводила концы с концами.
Поднимаясь со стула, я вытаскиваю руку из-под одеяла, затем наклоняюсь и целую её
живот.
- Не переживай, сыночек. Я не позволю твоей маме никуда убежать, - шепчу ему.
Даже не знаю, это обещание или предупреждение для Молли.
- Я никуда её больше не отпущу. Она вернётся в мой дом и в мою кровать, хочет она
того или нет. Ей крупно повезёт, если я не привяжу её к себе. Мне должно быть стыдно за
эти мысли, но я не чувствую никакой вины. Ни капельки. Она сломала меня, и весь тот
контроль, все усилия, которые я прикладывал, чтобы не задушить ее, уничтожены. Всё
разбито на миллион осколков, и нет никакого способа вернуть это обратно.
Затем я беру её за подбородок и поворачиваю голову в свою сторону. Она даже не
шевельнулась. Её полные губы немного приоткрыты, и я не могу остановить себя от
небольшого поцелуя. Её рот приоткрывается ещё шире, и я запускаю свой язык внутрь, тем
самым немного ослабляя напряжение в моем теле.
Когда я отстраняюсь, то слышу, как она бормочет: «Люблю тебя», таким же голосом,
который она использовала, когда я приходил после рабочего дня домой и занимался с ней
любовью до потери пульса. Это заставляет мое сердце сжиматься от желания. Я хочу
заставить её сказать это снова. Снова и снова, потому что я так соскучился по этому.
Я неохотно поднимаюсь с кровати и выхожу из палаты, чтобы сделать звонок,
которого я до чёртиков боялся. Это реальность, с которой мне придётся столкнуться, тем
более, что Молли ничего не помнит.
Я насчитываю тридцать пропущенных звонков на своём телефоне и уже собираюсь
набрать следователя, Карла, но замираю, когда услышу, как кто-то прочищает горло. Я
оборачиваюсь и вижу его, прислонившегося к стене в коридоре. Он выпрямляется, но я
поднимаю руку, чтобы увести его отсюда. Я хочу быть подальше от палаты Молли. Не хочу,
чтобы она услышала разговор.
- Чего тебе?
- То, что я раздобыл - это просто находка. В сумочке твоей жены не было ничего из
того, что могло бы подсказать, где она остановилась. Только связка ключей от непонятно
чего.
Я просто смотрю на него, ожидая, пока он дойдет до главной части.
- Когда ты добрался до места происшествия, возле неё крутился какой-то человек.
Рык вырывается из моей груди, и я чувствую, что уже делаю шаг в сторону Карла,
словно он был тем человеком, о котором идёт речь. Он поднимает руку, пытаясь меня
успокоить. Карл – здоровый мужик, бывший морской пехотинец, но не больше меня.
Мужчины нередко уступают моим параметрам.
- Это был пожилой мужчина, - отвечает он. Словно, блядь, я знаю, сколько ему может
быть лет. – Старый, женатый человек. Успокойся. Ты не о том думаешь
Я чувствую, что небольшое напряжение покидает моё тело, и я глубоко вздыхаю,
наклонив голову и опустив взгляд в пол, пытаясь успокоиться. Не помогает.
- Нет никакого другого мужчины. В действительности, там был только ты.
Это заставляет меня резко поднять голову.
- Старик кое-что рассказал. Казалось, он знал - кто ты и кто она. Еще он сказал, что
ему было интересно, когда ты придёшь за ней.
Чёрт. И, что это может значить.
- Ну, он показал, где она жила. Небольшая студия над типографией. Негде
развернуться, если честно. Ты даже не представляешь, какая там высокая арендная плата.
Скорее всего, она платила теми деньгами, которые сняла с карточки. Если только она не
продавала свои работы или что-то еще, хотя не думаю. Квартира полностью заставлена
картинами. Из других вещей были только парочка детских книг, немного одежды и кровать.
Даже холодильник был почти пустым.
Его слова не объясняют ту путаницу и не дают никаких ответов.
- Почему ты говоришь, что я там был? – спрашиваю. Это даёт мне искру надежды на
то, что, возможно, будет не так сложно, как я думал, вернуть свою жену, собрать по
кусочкам события последних месяцев.
- Потому что ты был на всех её картинах. Похоже, она не переставала тебя рисовать.
Я опираюсь рукой о стену, чтобы не упасть. Она рисовала меня? Молли не рисовала с
тех пор, как переехала в квартиру после того, как мы поженились. Я очень скучал по этому.
Я помню, как заехал за ней, чтобы прогуляться, но всё закончилось сеансом
обжиманий машине, как будто мы были школьниками. Я обнаружил несколько пятен краски
на её теле. Не знаю, почему, но каждый раз, когда я находил такие пятна, меня это чертовски
заводило. И я любил их искать.
Затем она ушла, сообщив, что будет ждать, пока мы не переберёмся на новое место и
не создадим студию мечты. Этого так и не произошло. Чёрт.
- Перевезите их все в Нью-Йорк. Я хочу, чтобы вы расставили их в квартире, словно
всё так и было. Все. Заберите все.
Он просто таращится на меня.
- Она ничего не помнит. Всё, что она знает, это то, что мы устроили небольшое
путешествие на пару дней. Она упала и ударилась головой. Теперь мы отправляемся домой,
где она провела эти чёртовы четыре месяца. – Кричу я последнюю часть. Как будто если я
скажу это достаточно резко и громко, это окажется правдой. Будто она никуда и не уходила.
- Хорошо, сэр.
- Разберись со всем этим. Делай то, что должен. Заплати, сколько нужно. Мне пофиг.
Он напряжённо кивает. – Всё будет сделано.
- Ты нашёл доктора, у которого она стояла на учёте?
Карл тянется в свой передний карман костюма и достаёт несколько сложенных бумаг.
Я забираю их и засовываю в свой задний карман брюк. Я первым делом найду ей доктора в
городе. Запишу её туда. Потяну за нужные ниточки, чтобы было похоже, будто у этого
доктора она все это время наблюдалась. Это подло и низко, но опять-таки, мне пофиг. Я
сдерживал себя слишком долго, и это не сработало. Теперь я собираюсь взять то, что
принадлежит мне.
- Что-нибудь ещё, сэр? - спрашивает он.
Мне не нужно оправдывать себя, но всё же я это делаю. – Если бы твоя жена решила
уйти от тебя, как бы ты поступил, чтобы удержать её?
Улыбка озаряет его лицо, когда он понимает, о чём я. – Было бы чертовски забавно с
ее стороны думать, что она может уйти.
- Точно. Увидимся в городе.
Карл разворачивается и уходит, и я знаю, что всё улажено. Самой сложной частью
всего этого будет Синди, но я заставлю её понять меня.
Я должен заставить Молли влюбиться в меня, чтобы, когда она, наконец, вспомнит,
почему ушла от меня, то не смогла бы снова убежать. Я должен сопротивляться гневу,
который накрывает меня, потому что я всё ещё чувствую, что она снова захочет оставить
меня.
Я возвращаюсь в комнату и сажусь на стул, чтобы посмотреть на неё. Я просовываю
руку под одеяло и её халатик и кладу руку на живот, желая снова почувствовать ребёнка.
Мы пытались зачать ребёнка с самого начала. Я больше чем пытался. Каждый раз,
когда я кончал в неё, разные мысли начинали лезть в голову. Каждую ночь я ложился в нашу
постель, и они не давали мне покоя. Я знал, что полностью принадлежу ей. С того первого
момента, как я увидел её, моей единственной целью было овладеть ею, и меня бы никто не
сумел остановить. Мы с её отцом только начинали развивать общее дело, и она свела меня с
ума. Дала мне повод постоянно быть поблизости. Заработать свое место в ее жизни,
насколько это было возможно. И я сделал это.
Брак не утолил эту потребность. Ребёнок свяжет нас вместе навсегда, и я очень этого
хочу. Она - тот прекрасный, милый ангел, который зажигает мою жизнь. Я не понимал,
какой темной до этого была моя жизнь, и я боялся, что кто-то отнимет её у меня. Попытается
отдалить нас друг от друга.
Знала ли она, когда убежала, что беременна? Было ли это одной из причин бегства?
Она скрыла бы это от меня? Я пытаюсь не думать об этом. Нет, она собиралась вернуться,
когда позвонила Сидни. И её возвращение не осталось бы для меня незамеченным.
Я так же знал, что она бы так не поступила. Не моя Молли. Она так хотела семью. Ей
не доставало этой семьи, и она желала создать что-то большее, и я планировал подарить ей
это. Я тоже захотел этого, как только она дала мне понять, как бы это было. Я хотел семью с
ней, ни с кем другим.
Этот план должен сработать. Другого выхода нет.
ГЛАВА 8
Молли
Филипп вытаскивает меня из машины, с лёгкостью прижимая к своей груди.
- Думаю, я могу передвигаться самостоятельно. Я немного делала это в больнице, -
дразню его я. Он был всё время около меня, с тех пор, как я очнулась в больнице три дня
назад. Такое чувство, что, если бы он отвёл от меня взгляд, я бы могла взять и исчезнуть.
Но я могу только представить себе, как он, должно быть, испугался, думая, что
потерял меня и нашего, ещё не родившегося, малыша. Он сказал, что я вышла из магазина,
который мы посещали во время нашего маленького отпуска, и меня чуть не сбил грузовик.
Какой-то мужчина в последний момент оттолкнул меня, и я сильно ударилась головой о
бордюр.
Я всё ещё ничего не помню. Как будто в моей памяти была огромная дыра. Но после
тестов врачи сказали, что всё нормально, и они верят, что память ко мне вернётся. Я немного
волновалась, но рядом с Филиппом я чувствую, что всё будет хорошо. Я должна бояться и
даже переживать, но всё, что я ощущаю – это счастье.
Я счастлива здесь, с этим человеком, который думает, что я его вселенная, как и наш
драгоценный ребенок, с которым он любит поговорить.
- Скорее не хочу рисковать. Кроме того, я люблю носить тебя на руках. - Я обнимаю
его за шею, прислонив к нему голову, пока он идёт по подземному гаражу, прямиком к
лифту.
- Задний карман, - говорит он мне. Я опускаю одну из своих рук в его джинсы и
достаю кошелёк. – Серебряная карточка.
Я открываю кошелёк и первое, что замечаю – это фотография, на которой я стою в
свадебном платье, окружённая фруктовыми деревьями.
- А где ты на этом фото? - спрашиваю я, вытаскивая серебряную карточку и вставляя
её в специальный слов в лифте. Дверь тут же открывается.
- Ещё раз, - он кивает в другой ключевой слот. Я снова вставляю карточку.
- Я не помню, - я смотрю на него, не зная, какой этаж стоит нажать.
- Самый верхний.
- Ох.
- Этот пентхаус и шикарный автомобиль – о, и давай не будем забывать об этом, - я
тереблю гигантское кольцо на пальце. Во второй раз, когда я проснулась, я заметила его. Это
было нетрудно. – Я начинаю думать, что ты реально богат, - поддразниваю я его.
- Мы богаты, - поправляет он, заставляя меня улыбнуться. Везде, всегда - мы. Он
поправляет меня каждый раз. Возможно, это всё из-за моей амнезии.
- Они меня удерживали.
- Хм? - говорю я, глядя на него, и он кивает на кошелёк, который всё ещё в моей руке.
Я забираю карточку обратно и возвращаюсь к фото. На снимке - мои светлые волосы блестят
под солнечным светом, пряди - цвета мёда и карамели, мягко взъерошенные ветром. На нем
я выгляжу очень хорошо, но прямо сейчас я похожа на чертов беспорядок. Мой муж, между
тем, всегда выглядит как совершенство, за исключением тех случаев, когда я вижу, как
волнение вспыхивает на его лице.
- Ты отправилась сделать фото в своём платье в персиковой роще перед церемонией.
Я попытался спуститься и заставить тебя вернуться.
Я смеюсь. - Почему? - Я озадаченно смотрю на него.
- Фото заняло слишком много времени, а мне хотелось поскорей жениться, - ворчит
он, как будто всё ещё раздражён этой идеей. Это заставило меня улыбнуться.
- Как долго мы встречались, перед тем как поженились?
- Три месяца.
Теперь мне действительно смешно. – Ты говоришь так, словно это было вечностью, -
всё моё тело трясётся, и хмурый взгляд, который был на его лице, мгновенно растворяется в